Фотографии

Его котенок спит, свернувшись калачиком. Пушистый светло-рыжий хвост лежит поверх мерно вздымающегося бочка и временами подрагивает. Юри садится рядом, чтобы послушать, как он мурчит. Мр-р-р. Мр-р-р. Словно в груди спрятался маленький моторчик. Юри не хочется будить его, но надо, потому что у них на одиннадцать назначена фотосессия. Он легонько касается его плеча, тормошит. — Просыпайся, sonya. — Не хочу-у-у, — капризничает Юра и накрывает голову подушкой. — Надо, Юра. — Отмени фотосессию. Что вообще за придурь — фотографироваться в чужом интерьере, в котором ты никогда не жил? Еще бы с чужими эмоциями сфотографироваться. — Но мы же хотели красивые фотографии, и ты даже согласился. — Я согласился, потому что перед глазами маячила перспектива секса и я хотел поскорее дорваться до тела. Юри приоткрывает рот в легком шоке. Понятно, Юре не нужна эта фотосессия. А он ведь так хотел! Чтобы можно было родне послать фотографии, распечатать там, в рамочку поставить. — Ты не передумаешь? — спрашивает Юри потерянно. — Нет. Стоп, ты че, расстроился? — Я? Нет, — врет Юри. — Не ври мне, я же по лицу вижу. Ну, Юри! — Все в порядке. Но вставать все равно пора, ты и так заспался. — Да, мамочка, — фырчит Юра, вскакивая на прямые ноги. Они спокойно завтракают. То есть Юра завтракает спокойно, а Юри все еще расстроен. — Вот что, Юри. Сейчас мы пожрем, да? А потом наделаем фоточек под елкой. Наша елка ничуть не хуже, чем в студии. Я прав? — Прав. — Ну вот. Выше нос! Юри заметно веселеет. Даже напевает какую-то попсовую песенку, моя посуду, пока Юра чистит зубы и переодевается в черные леггенсы и леопардовую футболку. Даже причесывается, чтобы на фотографиях не быть бабайкой, и хвост причесывает. Сначала Юра фотографирует Юри одного. Он держит в руках плюшевого пса, свою любимую игрушку. Фотографии получаются наивными и какими-то детскими, со всем этим дождиком и пластиковыми шарами. Потом Юри фотографирует Юру. Юра рычит, пушит хвост и вообще старается выглядеть агрессивно. А затем они фотографируются вместе. Улыбаются, обнимаются, целуются. Здесь больше нет места детскости и агрессии. Здесь в воздухе витает любовь, которую, кажется, можно пощупать. — Мне вот эта нравится, — говорит Юра позже, показывая на фотку, где Юри чмокает его в щеку. Фотография милая и теплая. — Она классная. Я могу скинуть ее родне? — Конечно. Можешь хоть все. Кроме той, где я с факом. — О, моя семья знает, что я встречаюсь не с ангелом. Юра склабится: ему нравится такой своеобразный комплимент. Они валяются на кровати и листают фотки. Вышло здорово, хоть и не в студии. — И, главное, бесплатно, — добавляет Юра, заправляя за ушко прядь волос. Юри не удерживается и кладет руку ему на макушку, чтобы погладить между кошачьими ушами. — Я люблю тебя, котенок. — И я люблю тебя, свинка. — Не называй меня так, — просит Юри, хмурясь. — Я же любя. — Все равно не называй. — Ладно уж. А поросеночек? Так можно? — Тоже нельзя. — Но ты же называешь меня котенком! Так не честно. Юра складывает руки на груди и дуется. Юри целует его в губы, чтобы Юра расслабился. Юра лезет к нему, ластится, очень охочий до поцелуев, они перекатываются на кровати, Юри подминает его под себя. Юрин хвост забирается под футболку Юри и щекочет его живот — забавные ощущения. — Трахни меня под хвостик, а я отсосу тебе, — просит Юра, заставляя щеки Юри вспыхнуть от пошлости его слов. Как странно: они уже давно спят, а Юри все равно краснеет, когда он говорит что-то эдакое. — Но только половина двенадцатого. — И что? У нас выходной, можем трахаться хоть целый день. Юри заботливо растягивает его и бережно трахает. Юра стонет так, что у Юри срывает крышу. Потом Юра неумело, зато с энтузиазмом отсасывает ему, помогая себе руками. Юри кончает на его лицо, и Юра делает несколько фоток «только для себя» со спермой на своем лице. Юри снова неумолимо краснеет. — Это так пошло, Юра. — Знаю. — Юра усмехается и целует его в скулу. После секса они снова валяются в постели, совершенно голые, и снова листают фотографии, решая, какие поставить в рамочку. Юра ставит индивидуальную фотку (на ней он «выпускает коготки») на аву и жалуется, что прошло пять минут, а еще никто не прокомментировал. Потом он долистывает до снимка, на котором они целуются в губы, и говорит: — А давай выложим это в сеть. — Все узнают, что мы вместе. — В том и смысл. Пусть все знают. — Ты уверен? Это необратимый процесс. — Уверен. Не хочу больше тебя скрывать, свинка. То есть Юри. — Ну… хорошо. Юра быстро скользит пальцем по экрану, публикуя фотографию. Здесь ждать реакции долго не приходится: под фотографией тут же пишет Никифоров, спрашивает: «Вы что, вместе?!» Юра не отвечает, блокирует телефон и откидывается на подушки. Юри кладет голову ему на живот. — Я доволен, — изрекает Юра. А Юри немного тревожно: как люди встретят известие, что они встречаются? Наверняка многие не примут их отношения. Юри вздыхает. — Все будет хорошо, — утешает его Юра, словно подслушав его мысли. И запускает пальцы в его волосы, начиная неспешно перебирать пряди. — Не уверен. — Главное, что мы любим друг друга. Остальное все фигня. — Да, это главное, — соглашается Юри, чувствуя, как пальцы копошатся у него в волосах. И это чертовски приятно. «Остальное все фигня», — повторяет он мысленно, но тревожность не отпускает. В этом весь Юри — комок тревожности и любви к Юре.