Будь счастлив

Сотовый телефон Рафы звонил уже два дня без перерыва. Было много людей, которые хотели пожелать ему всего наилучшего в день свадьбы, и было физически невозможно ответить им всем. Сообщения накапливались на экране. Рафа лежал на кровати, приходя в себя от ужасного похмелья после вечеринки. Но ведь он заслужил, не так ли? Он теперь женатый человек. Такое событие заслуживает того, чтобы отпраздновать его как следует. Но без этой ужасной головной боли он, пожалуй, с удовольствием бы обошелся. Мери уже вернулась в Порто-Кристо и проводила время со своими друзьями, которых давно не видела. Он решил оправиться от последствий вечеринки в своем роскошном номере в Форталезе. Он держал телефон в руке, пытаясь угадать отправителя следующего сообщения. Затем телефон снова завибрировал, на этот раз показывая входящий вызов. Рафа прочитал имя и замер. Роджер. Он вздохнул и ответил. — Привет, Роджер. — Рафа. Его голос звучал не так, как обычно. Как будто он не ожидал, что Рафа ответит на звонок. — Привет. Между ними повисла оглушительная тишина. Ни один из них не мог продолжить разговор, который, возможно, им не следовало начинать. — Рафа, мм… Я… Просто звоню, чтобы… Знаешь что? Это не имеет значения, прости. Поздравляю с большим шагом. — Родж, подожди… Рафа остановил швейцарца прежде, чем тот успел повесить трубку. Он знал, что если не поговорит с ним, то весь день будет гадать, зачем и почему Роджер позвонил ему, хотя в глубине души уже знал ответ. — Я сейчас не занят. Могу говорить. Зачем ты звонил? Роджер, казалось, на мгновение заколебался, словно оценивая свои силы. Потом он вздохнул и решил быть честным. В конце концов, что ему терять? — Я просто хотел тебя услышать… Вчера я не мог позвонить тебе, это был тяжелый день. — День СМИ в Базеле? — Да… И это тоже. Рафа закрыл глаза и откинул голову на спинку кровати, готовясь к неизбежному следующему вопросу. Или, скорее, к ответу, который он знал, что вот-вот получит. — Это «тоже»? — Рафа… Я не хочу заставлять тебя чувствовать себя плохо, грустно или портить твой день, но я чувствовал, что если не позвоню тебе, то сойду с ума и… . Боже, как пафосно… Рафа слегка улыбнулся против воли. — Все в порядке, Родж. — Правда? — Это ты должен мне сказать… Роджер только глубоко вздохнул и заставил себя вернуть разговору прежний настрой. Хотя сердце его горело, он не собирался портить Рафе такой счастливый день. Он был искренен, когда сказал, что единственная причина этого телефонного звонка была в том, что ему действительно нужно было услышать его голос. Хоть на секунду, хоть на мгновение. У него не было скрытых мотивов, и все же в этот момент все казалось значительнее. — Все в порядке, но будет еще лучше, если я выиграю Базель. Слава Богу, что брак удерживает тебя подальше отсюда, иначе ты бы попытался победить меня даже у меня дома, — сказал он, решив заставить Рафу улыбнуться и даже попытавшись изобразить легкий смешок. Рафа, похоже, почувствовал облегчение от неожиданной шутки Роджера и снова улыбнулся, на этот раз и глазами. — Можешь не сомневаться, я бы заставил тебя попотеть за этот трофей. Я не похож на тех, кто в Базеле всегда дает тебе легко победить, — пошутил он. — Протестую, ваша честь! Свидетель делает предположения. — Предположения? Что это за слово? Если это оскорбление… Смех Роджера прервал Рафу, который почувствовал, как у него потеплело на сердце от одного только этого звука, который он почти забыл. Швейцарец, как обычно, не мог справиться с приступом смеха. Когда он начинал смеяться, то мог смеяться часами. Рафаэль иронически фыркнул. — Когда закончишь дразнить меня, дай мне знать… — Извини, Раф, иногда я забываю, что твой английский — дерьмо. — Что? Мой английский не дерьмовый. — Нет, Раф, ты прав, просто Лео и Ленни говорят на нем лучше тебя, но это не так уж и важно, — продолжал Роджер, чувствуя легкость, несвойственную их последним разговорам с испанцем. — Конечно, они твои дети, и ты всегда совершенен, так что даже маленькие Федереры совершенны, — Ответил Рафа, притворяясь раздраженным. — Я пошутил, Раф, твой английский значительно улучшился. — Да. -Теперь ты говоришь на нем, как Мила и Шарлин, а не как Лео и Ленни, — снова пошутил он. — Imbéci… Роджер не говорил по-испански, но знал достаточно, чтобы понять, что это не совсем комплимент. — Ты только что назвал меня идиотом? — Кто его знает… — Право, не очень элегантно, мистер Надаль. — Ты начал с того, что сказал, что мой английский дерьмовый. Мой английский не дерьмовый. Мой английский потрясающий. — Ты потрясающий. Рафа сразу посерьезнел, и Роджер всем своим существом попытался почувствовать себя виноватым за эти слова, за то, что снова охладил атмосферу между ними, но, по правде говоря, он не мог пожалеть о том, что сказал их, потому что именно так он и думал. Одному Богу известно, сколько. — Роджер… — Нет, я знаю: «я не должен, я не могу, это неправильно», я знаю, теперь я знаю это наизусть. Но Рафа, я хочу, чтобы ты знал. Для меня вчерашнее событие ничего не меняет. Я ничего не могу с этим… — он остановился. Как будто произнесение этих слов сделало бы его страдания более реальными, чем они уже были. Он вздохнул и снова заговорил, теперь уже почти шепотом: — Я не могу притворяться, что не чувствую того, что чувствую, только потому, что теперь ты носишь кольцо на пальце. Я носил его в течение 10 лет, и все же это никогда не мешало мне любить тебя как сумасшедший. Рафа до боли зажмурился, тщетно пытаясь остановить слезы. — Роджер, мы с тобой вместе решили. Мы решили ради Мирки, ради твоих детей, ради Мери… — Да, а ради нас? Ты когда-нибудь думал о нас? Я и ты? Рафа хотел сказать, что больше ни о чем не думает. Эта мысль иногда становилась такой тяжелой, такой жгучей, что он не мог даже дышать. Что иногда он просыпался среди ночи, тяжело дыша, потрясенный внезапным осознанием того, что больше никогда не дотронется до рук Роджера. Никогда больше не прикоснется к его губам. Не погладит его волосы снова. Ему хотелось сказать, что когда они были вместе, он должен был призвать всю свою силу воли, чтобы не послать все к черту и не поцеловать его на глазах у всех. Он так сильно хотел, но не сделал этого. — Так будет лучше и для нас, Роджер. И ты это знаешь, — сказал он вместо этого. — Не говори за меня, ты не можешь знать, что для меня лучше! — ответил швейцарец, безуспешно пытаясь сдержать яростные рыдания. Рафа почувствовал, как у него разрывается сердце. Он глубоко вздохнул и попытался взять себя в руки, понимая, что должен это сделать. Бог знает, куда бы завел их этот разговор, если бы он позволил рухнуть и своей обороне. — Мы говорим ни о чем, Роджер. Я женился на женщине всей моей жизни, как и ты десять лет назад. Все будет хорошо. Швейцарец еще несколько раз всхлипнул, потом вытер слезы и как-то успокоился. — Ты все еще там? — спросил он, наполовину ожидая, что Рафа положил трубку в течение нескольких минут, которые он потратил, чтобы прийти в себя. — Конечно. — Мне очень жаль, Раф. Я был эгоистом. Надо было написать тебе «Поздравляю», пожелать всего наилучшего. Не стоило волновать и расстраивать тебя. — Все в порядке, Родж, — повторил Рафа, стараясь убедить больше себя, чем Роджера, который теперь снова пытался исправиться, переводя разговор на более легкие темы. — Ладно, мм… Дам тебе отдохнуть. Еще раз извини… И увидимся в Лондоне, полагаю? — Да… — И работай над своей подачей, ты же не хочешь, чтобы мне было слишком легко, когда мы встретимся в финале? — Откуда ты знаешь, что мы дойдем до финала? — Не знаю, но надеюсь на это. — Да? — Конечно. Как в старые добрые времена, нет? — Да… — Только в прежние времена ты всегда побеждал, а теперь я намного сильнее, это очевидно. — Неужели? — Ты что, сомневаешься во мне? Берегись, Раф, выйдем на поле и ты пожалеешь об этом, не говори, что я не предупреждал тебя… — Я люблю тебя, Родж. Рафа произнес эти слова, сам того не осознавая. Он сам удивился, произнеся их, но ничего не сделал, чтобы исправить положение. Он улыбнулся, зная, что сказал только правду. Роджер вздохнул и начал было отвечать, но Рафа опередил его: — Ничего не говори, просто… Я хочу, чтобы ты знал: я все еще думаю, что это лучший выбор, знаешь, держаться подальше друг от друга, посвятить себя нашим женам, нашим семьям, как это и должно быть. Но ничто в мире не изменит моей любви к тебе, ничто. Поэтому, пожалуйста, когда придет чувство, что расстояние слишком велико, а это произойдет, поверь мне, я живу с этим чувством уже много лет, когда это происходит, думай об этом. Часть меня принадлежит тебе, и никто не может отнять ее у тебя, — заключил он. Слезы готовы были пролиться. — Рафа. . Я тоже тебя люблю. Я не знаю, что сказать, я… — Мне нужно идти, Роджи. Удачи в Базеле. И, пожалуйста, будь счастлив. Рафа повесил трубку, прежде чем Роджер успел сказать что-то еще. Пока слезы не взяли над ним верх. Прежде чем он успел взять каждое слово обратно и попросить его о еще одной встрече, еще одной ночи, еще одной совместной жизни. Несмотря ни на что. Роджер уставился на экран своего телефона, медленно чернеющий. Лицо было мокрым от слез. — Будь счастлив тоже, любовь моя.