Иногда лучше уйти

Несмотря ни на что, проект шёл и продолжался, шестая фабрика звёзд, кажется, нескончаема, а голосование, к сожалению, неумолимо. На очередной номинации Прохор Шаляпин покинул проект, в этот раз никто не решился с этим спорить, всё было честно и законно, Легенде оставалось только собрать вещи и тихо мирно уйти. Уложив последнюю футболку в небольшой чемодан, парень застегнул его, обвёл на прощание такую привычную спальню несколько печальным взглядом и покинул её, размышляя о том, что будет в его жизни и в жизни его любимого. Да, Дмитрий Колдун всё-таки останется без его присмотра, но всё с таким же хрупким здоровьем и это немного пугало, но опыт услужливо подсказал, что команда сможет о нём позаботиться, по крайней мере, надежда остаётся только на неё. Время не ждало, уже пора было уходить, поэтому, так же оглядев общий зал, где все они столько времени провели вместе, Прохор на секунду остановился на пороге, нужно было попрощаться со всеми, хотя, из всех участников остались только Арсений Бородин, Зара и, конечно же, Колдун, тройка финалистов, которым через неделю предстоит побороться за первое место, хоть борьбы и не будет, ребята просто выйдут и споют свои песни, как и на всех отчётных концертах, что были прежде, теперь им точно уже нет смысла в чём-то соревноваться, они, возможно, навсегда останутся хорошими друзьями, не больше, но и не меньше. И все трое провожали Шаляпина на пороге, Сеня с Зарой с пониманием отошли на задний план, позволяя паре нежно и трогательно прощаться, насладиться, надышаться последними моментами рядом: — Дима, пожалуйста, береги себя, жизнь свою береги, я прошу тебя, только не уходи в тоску, только не закрывайся в себе, тебе тут помогут, ты не один, ты не будешь один, никогда не будешь, ты понимаешь? — он сжимал Диму в объятиях и, хоть делал это очень нежно, этого хватило, чтобы удержать его на ногах и не дать заплакать, дрожащие плечи показывали, что до этого уже очень недалеко, что держится он из последних сил. — Я всё знаю, не волнуйся, я не позволю себе лишнего. — голос его был будто надломлен, от него так и веяло чем-то похожим на горечь и отчаяние, несмотря на это, Колдун попытался улыбнуться так, как делал это раньше, но улыбка вышла горькая, вымученная и болезненная, объятия и вправду всё больше напоминали попытку то ли удержать, то ли опереться, он не хотел верить, что им всё-таки придётся расстаться, хоть и лишь на время, по крайней мере, была надежда, что это действительно так и после окончания фабрики они снова будут вместе, уже навсегда. — Смотри, я буду внимательно за тобой следить. — Прохор попытался улыбнуться ободряюще, но улыбка вышла почти такая же, как и у его парня, это было не удивительно, ведь им обоим сейчас очень тяжело. — Обязательно пей лекарства, старайся не переутомляться и.. Не вешай нос, слышишь? Мы ещё будем вместе. Дима только быстро закивал, уже не в силах сдерживать эмоции, слёзы полились сами, но руки разжались, он понимал, что его паре придётся уйти и глупо оттягивать этот момент, как-то по-детски наивно на что-то надеяться. С неприятной тяжестью на душе Прохор отпустил его, понимая, что затягивая прощание делает больно не только себе, но и ему, сейчас парню будет лучше всего в заботливых руках Зары, которая уже была рядом и мягко обняла его, утешая совсем как маленького ребёнка, а к Легенде подошёл Сеня, крепко пожал ему руку, слегка обнял на пару секунд и стал слушать, что ему скажут: — Сеня, пожалуйста, присмотри за ним, хорошо? — Шаляпин понизил голос почти до шёпота, знал, что Колдун не любит, когда кто-то говорит о его состоянии, но это действительно следовало знать. — Спать лучше ложись без наушников и держи на тумбе стакан воды, он может начать задыхаться, могут быть кошмары, тебе стоит быть готовым ко всему. — Без проблем, я о нём позабочусь. — он смотрел на парня с пониманием и вдруг вспомнил, о чём давно уже хотел его спросить. — И что же будет после фабрики, что будет у вас? — Я найду съёмную квартиру и заберу его туда, одного теперь точно не оставлю. — Прохор вздохнул, совсем успокаиваясь и вдруг с мольбой прошептал несколько слов, глядя в упор в глаза друга. — Спаси его от него самого. Бородин кивнул, будто понимая, о чём он говорит, сделал шаг назад и принял заплаканного, но уже притихшего Диму из рук Зары, помогая ему устоять, а сама восточная красавица подошла к Легенде, мягко обняла её и заговорила первой, зная, что ей сейчас могут сказать: — Прохор, не переживай ни о чём, мы позаботимся о нём, всё будет хорошо. — Спасибо Зарочка, я в вас не сомневаюсь. Тогда до скорой встречи через неделю, в Олимпийском. Зара с Арсением помахала Шаляпину на прощание с милой улыбкой, двери звёздного дома закрылись за ним и впереди был долгий трудный путь, поиск временной работы, квартиры и наблюдение за привычной жизнью через интернет и телевизионные эфиры, это всё, что ему остаётся. А внутри этого красивого здания Колдуна уже с двух сторон взяли под руки и с должной долей осторожности довели до дивана, усадили и не понимали, что делать дальше, ведь парень сидел, будто статуя, бледный и потерянный, с пустым взглядом, забыв о боли, что медленно поднималась внутри. Помня обещание, данное Прохору, Арсений всё-таки пытался хоть как-то достучаться до парня: — Дим, ну как ты? Сильно больно? — он только слегка кивнул и стало понятно, с чего следует хотя бы начать. — Погоди минуту, сейчас вернусь. И Сеня побежал за лекарствами и водой, а Зара, понимая, что слова пока не помогут, только ласково обняла Диму, как бы пытаясь спрятать его от боли и одиночества, нежно гладила его по чёрным спутанным волосам и думала, какой тихой и печальной будет эта неделя с таким началом, хотя, может всё и выйдет иначе, это не дано знать никому. Через пару минут Бородин уже вернулся, Колдун выпил таблетку, слегка покачал головой, будто на минуты приходя в себя, немного растерянно оглянулся по сторонам и произнёс всего несколько слов хриплым, будто сорванным голосом: — Оставьте меня ненадолго.... — Как хочешь. Если что вдруг — кричи. Дима на это лишь кивнул, дождался, пока комната опустеет и медленно лёг на диван, пытаясь понять, что чувствует, что сейчас на душе, ощущения были весьма противоречивые, но этого следовало ожидать. Осознание того, что с Шаляпиным предстоит увидеться только через неделю, что никто не будет перед сном целовать его так нежно и мягко, укутывать в одеяло, заставлять пить кучу таблеток и бережно хранить его сон, немного пугало, немного давило, но рано или поздно это всё равно случилось бы, так что, может чем скорее, тем лучше? И после этого проекта они ведь точно будут снова вместе, вера в это очень согревала, позволяла немного расслабиться и успокоиться, сейчас именно это было необходимо, парню давно нужно отдыхать и восстанавливать силы, а благодаря этим размышлениям он начал почти спокойно засыпать, зябко кутаясь в свою же чёрную длинную рубашку, от нервов иногда морозило, вот и сейчас так вышло, но это было уже неважно, он уснул и видел сны со своим любимым, о том, что всё закончилось и они снова рядом, сейчас это самые лучшие и самые нужные сны. Тем временем Зара с Сеней сидели в спальне девочек и беседовали, но что-то их толкнуло обратно, в общий зал и, когда Зара увидела вот такого Колдуна, спящего и замёрзшего, ласково улыбнулась, вернулась в спальню, взяла одеяло и с какой-то материнской нежностью укутала в него парня, он крепко спал и почти ничего не почувствовал, но сам изнутри взялся за это покрывало и едва слышно позвал Прохора, ему казалось, что ничего не изменилось, что это он укрыл любимого и сейчас сидит рядом, вздыхает и тревожится о его состоянии. Девушка на секунду растерялась, но потом легко, за пару мгновений убаюкала Диму и вернулась к Арсению, который стоял в стороне, внимательно наблюдал за происходящим и думал о чём-то своём. — Сенечка, пойдём, пусть отдохнёт, может ему легче станет. — она говорила почти шёпотом, боясь потревожить спокойный сон и понимая, что им ещё есть, что обсудить, и лучше это делать в какой-нибудь другой комнате. Сеня на это спокойно кивнул, они вернулись в спальню, присели на кровать и продолжили разговор не совсем тем, на чём остановились: — Как думаешь, всё действительно настолько плохо, как кажется сейчас? — юноша был спокоен, задумчив и необыкновенно серьёзен, как того и требовала ситуация. — Думаю да, иначе Прохор не боялся бы так за Диму, насколько я поняла, его довольно сложно так напугать, значит есть на то причины. — Зара была слегка растеряна, пока её беспокоила всего пара вопросов и решила она начать с относительно простого. — Как думаешь, он станет прежним хоть ненадолго, хоть на несколько дней? — Не думаю. Они были единым целым, дополняли друг друга даже вечными противоречиями, я бы даже сказал, особенно ими, и разлучить их даже на неделю... Это наверное как-то непорядочно. — Тогда давай хоть немного поможем Диме, покажем ему, что тут до сих пор возможно веселье, что он до сих пор наше солнышко и ещё может нам светить, что мы будем очень этому рады. — Ты же знаешь, я только за. Но как нам это сделать, если ему не очень то интересно теперь, что мы говорим или делаем? — Есть у меня одна мысль, но это будет нелегко. — шёпотом Зара рассказала свою идею Сене и потом ещё кое-что добавила. — И главное, нам надо правда очень захотеть, чтобы он снова к нам вернулся. — Хорошо, я сделаю всё, что от меня зависит, мне действительно этого хочется, нелегко видеть один из главных наших огней безумства и веселья вот таким, почти потухшим. Сойдясь на этом, молодые люди разошлись по разным спальням, прежде подложив всё так же мирно спящему и даже почти умиротворённому Диме под голову подушку, чтобы ему было удобно, ведь время было позднее, перед началом новой трудовой недели лучше всего было основательно выспаться. Новый день начался для Зары и Арсения с небольших хитростей вроде просьбы к аппаратной поставить зарубежный рок, но не очень тяжёлый, скорее подвижный и живой, вроде группы Aerosmith, притом включить не очень громко, дабы не тревожить утром более чуткий сон последнего из оставшихся фабриканта, приятных мелочей вроде оставленного на кухне завтрака, что источал как минимум на пару комнат приятный, притягивающий аромат, милых глупостей вроде лежащей возле одного из кресел игрушки в виде кенгуру, чтобы напомнить Диме, как он любил творить с ней как раз те самые глупости прежде, в общем, сделать всё возможное, чтобы вернуть ему бодрость духа и улыбку хотя бы на время, видеть его таким убитым, как вчера, было совершено невыносимо. И разбудил парня как раз этот приятный запах, это немного удивило, но куда больше был интерес, он и заставил подняться и не самым быстрым шагом дойти до общего зала, где его уже ждали ребята, такие же, как и всегда, беседовали о чём-то с милыми улыбками, но, конечно, сразу подняли на Колдуна глаза и улыбнулись ярче, ведь он тоже уже стоял с робкой, слабой, немного печальной, но улыбкой, этого они и добивались. И ровно так же смотрел на это Прохор через экран компьютера, благодаря создателей фабрики звёзд за эти трансляции. Ему было приятно, что ребята так опекают его любимого, теперь страх, что эта неделя пройдёт слишком плохо, стал немного меньше, но, всё же, пока не исчез окончательно и на это были причины, но о них позже, пока обратно, в звёздный дом. Дима всё с той же улыбкой мягко и благодарно обнял своих друзей и не знал, что сказать, поэтому Зара начала разговор за него: — Димочка, солнышко, ну как ты, выспался, как чувствуешь себя? — голос её был всё таким же мягким и нежным, как и всегда, это ещё больше успокаивало и сейчас это было наверное важнее всего. — Раз поднялся и хожу, значит живой, уже хорошо. — Колдун так же, немного печально, усмехнулся и поднял на ребят горящие благодарностью глаза. — Спасибо за всё это, я знаю, вы очень хотите мне помочь. Кажется, у вас выходит это сделать. — Мы рады, это и хотели услышать. — с той же мягкой улыбкой Сеня слегка хлопнул его по плечу, максимальная нежность, которую он мог себе позволить по отношению к давнему другу, остальное, те же объятия, легко дарила Зара, все понимали, что парню это очень нужно сейчас, но ведь нужно ему было не только это. — А теперь бегом завтракать, тощий, как жердь, нам твои фанатки не простят, если мы тебя не докормим. Дима только немного болезненно, но больше благодарно усмехнулся, кивнул и так же, не торопясь, дошёл до импровизированной барной стойки, присел там и, прежде чем приступить к еде, задал один вопрос, который его беспокоил с самого пробуждения: — А почему мне дали столько спать, на разминку не подняли даже? — и никто до сих пор не сказал ему, что нехорошо говорить с набитым ртом, но что поделать, если одновременно проснулись аппетит и интерес. — Не волнуйся, мы тебя отпросили, всё в порядке, все всё поняли. — Сеня решил благополучно умолчать о том, что для того, чтобы все всё поняли, пришлось рассказать абсолютно всё и притом долго уговаривать Сергея Мандрика, чтобы он позволил слабому нездоровому юноше как следует отдохнуть, но оно ведь того стоило. — Но завтра тебе придётся основательно потрудиться. — Зара решила не скрывать эту часть правды, не видела смысла, действительно будет лучше, если это завтра не окажется для Колдуна не самым приятным сюрпризом. — Спасибо ребята, даже не ожидал такого. — он снова улыбнулся, уже просто мягко и спокойно, пока не считая нужным говорить ещё что-то, но после недолгих размышлений и окончания завтрака решил всё-таки внести одно очень важное предложение. — А давайте эту неделю проведём максимально весело? — Прекрасно, мы только за. — Только не переутомляйся слишком, нам за это спасибо не скажут некоторые. — Арсений решил прямо не говорить о Шаляпине, понимал, что это может расстроить Колдуна, но, судя по его немного изменившемуся взгляду, он всё понял сам и призадумался, действительно было о чём. — Да, Прохор... Я знаю. — он действительно немного погрустнел, но уже через секунду поднял полный решительности взгляд. — Я хотел бы ему позвонить, но пока не буду это делать. Я пока к этому не готов. Не знаю сам, чем это может закончиться, надо подождать хоть пару дней. А пока не будем об этом. Я схожу в зимний сад, хоть какой-то свежий воздух. — Уверен, что дойдёшь сам, может помочь? — Бородин мысленно согласился с каждым словом, сказанным его другом и вполне справедливо решил не сыпать соль на рану, но высказать свои переживания был обязан, да и помочь всегда готов, к тому же, видел, что помощь может понадобиться, слишком уж он был бледным. — Нет, думаю дойду, спасибо. — Дима слабо усмехнулся, с должной долей осторожности поднялся и понял, что помощь всё-таки понадобится, потому что остаться без опоры вдруг стало как-то страшно, силы ушли слишком быстро, голова резко закружилась, если бы не вовремя подскочивший Сеня, встречи с полом не удалось бы избежать. — Ох, спасибо.. Да, лучше проведи меня, один я точно не доберусь целым. И на этот раз попытка улыбнуться не прошла, вышло слишком уж фальшиво и натянуто, но Арсения это уже не очень интересовало, он поставил парня на ноги, придерживая его за талию и повёл в зелёный уголок звёздного дома, в котором когда-то было громко и весело, но ведь всё когда-то меняется. Скоро они были в зимнем саду, Сеня усадил юношу на лавку и молча оставил его наедине с собой, но остался неподалёку, чтобы помочь, если будет нужно. И, глядя на это, Прохор одобрительно кивнул, переводя дыхание и разминая занемевшие руки. Он помнил, что за его парнем водится такое, резко начинает всё плыть, почти всегда падает, поэтому Легенда всегда была наготове, умудрялась вовремя подхватить и вытащить на улицу, чтобы хоть немного отдышался и пришёл в себя, всегда работало безотказно. А страх исчезал и дальше, всё больше Шаляпин видел, что о его любимом позаботятся, это было самым важным. До новой встречи оставалось каких-то шесть дней. Тот день прошёл необычайно тихо, а за ним и следующий, Колдун до вечера восстанавливался после на этот раз состоявшейся разминки, ребята особо его не трогали, понимали, что ему нужно время и потом он выложится по полной, так и вышло. Почувствовав в себе силы, парень поднялся с кровати, которая была так же, как и прежде, сдвинута с другой, что-то вроде символа любви, над которой не властна разлука, вышел в общий зал и, чуть не споткнувшись о кенгуру, ведь игрушка так же лежала на полу, окинул это чудо природы задумчивым взглядом... И поднял его, начиная пока медленно и плавно двигаться вместе с ним по комнате в такт музыке, на губах его была тень прежней улыбки, кажется, Дима начинает понемногу оживать, это несказанно обрадовало Зару, она стояла, смотрела на это и почти смеялась, сдерживалась из последних сил, не хотела нарушить красоту момента. Сеня, как всегда подошедший бесшумно, подал даме руку, приглашая её на танец, музыка, к счастью, была соответствующая. Восточная красавица на столь красивый жест слегка кивнула, принимая приглашение и с мягкой улыбкой закружилась со столь обходительным кавалером в некоем подобии вальса, а где-то рядом в подобном танце всё с той же игрушкой кружил Колдун, двигаясь весьма пластично и грациозно, с таким вдохновенным видом, будто и впрямь ведёт даму, а может и не совсем даму, никто не знает и не узнает, что сейчас происходит в его вечно неуёмном и непредсказуемом воображении. Но об этом мог догадываться только один человек, который со слегка рассеянной улыбкой краем глаза смотрел в экран ноутбука, в то же время в таком же танце кружась по комнате, будто следовал движениям Димы, будто это он танцевал с ним сейчас, вместо этой несчастной, много всего перетерпевшей игрушки. Да, это был Прохор и он, конечно же, внимательно наблюдал за жизнью звёздного дома, его не могло не радовать то, что его любимому наконец-то хоть немного легче, что он снова улыбается и даже пытается привычно чудить, это было дороже всего на свете, любых титулов, званий и денег, по крайней мере для Легенды и так будет всегда. Однако, музыка закончилась, Арсений с Зарой слегка поклонились друг другу со спокойными улыбками, а Колдун присел там, где остановился, у той же стойки, перевёл дыхание, немного попил и поднял на камеру не совсем ясный, но обыкновенно хитрый взгляд, явно собирался что-то сказать и не стал с этим тянуть, помнил, что глупости надо говорить или делать только с вдохновением и должным выражением лица, иначе результат будет совсем не тем и удовлетворение от сказанного или сделанного вряд ли придёт, а оно ведь и является целью подобных поступков: — Ну что, совсем все расслабились, да? — говорил он негромко, но специально поменял голос, он был теперь не только хрипловатым, но и каким-то шипящим, так парень говорил не в первый раз, так что, это далось практически безо всякого труда. — А вот зря, я снова здесь и буду требовать ответы. Почему у нас нет личного бюджета, из еды только чипсы и спим мы на соломе? Где справедливость в этом мире? Он нещадно каверкал слова, специально глотал звуки, не выговаривал нормально половину букв и делал это с таким взглядом, будто говорит о каких-то незыблемых истинах, непреложных правилах, которые почему-то не соблюдаются и это нужно срочно исправить. Это было знаком, что Дима почти в полной мере вернулся, вернулся тот мотор, что служил двигателем всей шестой фабрики, только топлива пока не так много, как раньше, заряд у мотора может кончиться быстро и надо ему помочь в начале работы, это взял на себя Бородин, с почти таким же выражением лица уставившись в камеру и начав говорить своим обычным голосом подобные глупости, тоже всегда прекрасно работало, этого было достаточно для подогрева интереса зрителей к их жизни в этом странном доме: — И почему небо фиолетовое, а коровы голубые? У вас там графика сбилась, почините, беспредел вообще, что люди из-за вас об этом мире подумают? — Даже дети знают, что небо должно быть зелёным, коровы синими, а козы лиловыми, хватит ломать перестройку мироздания и нашу психику! — для убедительности Колдун даже слегка стукнул кулаком по предполагаемому столу и только из-за этого образа не обернулся в удивлении на скромный голос Зары где-то сзади, хотя очень хотелось, притом не только ему одному, только Сеня успел разглядеть весёлые задорные искорки в её глазах, добрый знак, хоть и неожиданный. — И для починки психики вы обязаны прислать нам три упаковки лиловых таблеток из молока лиловых, то есть, правильных коз, иначе мы сломаем вам психику вместе с мирозданием, хотя, мы уже это делаем, просто вы ничего не замечаете. — голос её был так же тих и спокоен, как и всегда, но глаза сияли какой-то лисьей хитростью и чистым детским смехом, оказывается, она тоже хорошо умеет так себя вести, наверное прежде не решалась это показать и очень жаль, в таком виде девушка была ещё прекраснее, чем всегда. Это закончилось общим смехом, ужином и привычным расходом по спальням, время было уже позднее, всем надо было отдыхать, но вволю насмеявшийся Прохор решил пока не выключать аппаратуру, захотел уделить этому ещё немного времени и не ошибся, эта ночь вышла не такой мирной и спокойной, как прошлые и это точно стоило увидеть, по крайней мере ему. Хоть сперва все спокойно уснули, отчасти сбылись опасения Шаляпина, Дима проснулся от ощущения, будто что-то не даёт ему нормально вдохнуть, за пару минут на силу смог от этого избавиться и решил пойти на кухню, чтобы попить хоть немного, помнил, что это часто помогает. Нервно разминая руки и ругая мирно спящего в наушниках Арсения, Прохор внимательно смотрел, как его пара с горем пополам добралась до кухни, почти добралась до чайника и не так уж бесшумно приземлилась на колени у тумбы, снова резко закружилась голова, равновесие так же резко исчезло, мир никак не желал перестать расплываться, на парня было уже просто жалко смотреть, видя, как отчаянно и беспомощно он шарит руками по воздуху, пытаясь найти хоть какую-то опору и, не найдя её, чуть покачивается и что-то неразборчиво хрипит, Легенда больше всего хотела снова оказаться рядом, помочь, как и всегда, но это, к сожалению, было невозможно, оставалось только надеяться, что ему помогут, что хоть кто-то проснётся и поймёт, что нужно делать. Проходили долгие мучительные минуты и не менялось ничего, только Колдун был всё ближе к тому, чтобы сложиться пополам от тяжести и напряжения, Прохор кусал губы и до боли в пальцах сжимал крышку ноутбука, уже почти умоляя все существующие силы помочь парню, пока всё не закончилось слишком плохо, как вдруг в общем зале показался Сеня, захотевший ночью немного промочить горло прохладной водой. Он не сразу заметил друга, понял, что на полу кто-то есть только по тому же тихому хрипению и, удивлённый, присел возле него, не зная, что сказать: — Эй, чего, совсем плохо? — он уже не мог ответить, только попробовал выпрямиться и снова зашёлся тяжёлым глухим кашлем, дышать снова было нелегко. — Вот уже, кто ж тебя просил идти самому, разбудил бы, я б тебе помог. Так, ладно. Давай я дам тебе попить и мы вернёмся в кровать. Слабый и уставший, Дима лишь покорно кивнул, позволил Бородину напоить себя, наконец-то перевёл дыхание и с трудом, но поднялся и буквально через пять минут снова был в своей кровати, а Шаляпин облегчённо выдохнул и наконец-то закрыл крышку компьютера, что-то подсказывало, что это окажется не последний ночной сюрприз за оставшиеся четыре дня, оставалось надеяться, что в следующий раз Арсений будет более внимателен к своему соседу по комнате, ведь от этого действительно может зависеть его жизнь. Настал новый день, всем положенная разминка на этот раз далась немного легче, Колдун вышел с неё почти живой, с почти ясными глазами и твёрдым намерением всё-таки позвонить Прохору, была надежда, что это хоть немного поможет, позволит хоть на минуты забыть об этой противной разлуке и усталости от такой жизни. Ребята были только рады, что он наконец-то решился сделать этот не такой простой шаг, очень не хотели мешать разговору, поэтому оставили парня наедине с телефоном и буквально минуты спустя в трубке раздались гудки, Легенда быстро подошла к телефону и не дала Диме и слова вставить: — Дим, тебе ночью плохо было? Да, я всё видел. Говорил же, что буду следить. — радости от долгожданного звонка не слышалось, скорее лёгкая усталость и волнение, а иначе и быть не могло. — Раз всё знаешь, зачем спрашивать? — Дима действительно очень не любил говорить о таком и сейчас ждал явно не этого вопроса, это стало видно по тому, как похолодел его голос. — Да, было. Но Сеня очень мне помог и я за это его уже поблагодарил, пока всё хорошо. — Любовь моя, я же говорил, меньше тоски. Главное, что с тобой всё хорошо, хотя бы пока. Я очень по тебе скучаю. И немного тобой горжусь, прошлым вечером ты здорово всех развлёк, так и надо. — даже по одному голосу было заметно, что он улыбается, ему тоже не хватало этого голоса так близко, хотя бы по телефону, хотя бы на пару минут. — Проша, ты же знаешь... Без тебя я никак не могу быть прежним. — парень склонил голову и слегка усмехнулся на последние его слова, чуть кивая. — И я очень тебя люблю, Легенда. — Об одном тебя прошу, береги себя. Если Сеня опять будет спать, когда тебе плохо — пинай его, зови, дёргай, если совсем сил не будет, подушкой в него кинь, как в меня вечно кидал. — от воспоминаний о той прекрасной поре, когда они были совсем близко, Шаляпин улыбнулся ещё светлее, но уже более печально, слишком хотелось всё вернуть, но это невозможно, им предстоял новый, непростой этап и нужно было готовиться к нему. — Дима, милый мой, у нас уже кончается время, так что, запомни напоследок пару вещей. Я тебя люблю, это уже навечно. И после окончания фабрики я заберу тебя к себе, это тоже не обсуждается. А сейчас пока, Колдун, смотри, не добей бедную игрушку, совсем ты её достал своим детством. — Хорошо, я постараюсь ответственнее к себе относиться. — на последний выпад он слегка усмехнулся и решил не начинать новое шоу, на это действительно не хватило бы времени. — До скорой встречи, Легенда, там уж я тебе покажу, где твоё место. Связь оборвалась и им пришлось положить трубку, но в душах осталось светлое тепло от этого разговора, хотелось чисто искренне улыбнуться и они оба наконец-то легко легко это делали, разговор и вправду очень помог, четыре дня показались мелочью и стало ясно, что эту мелочь вполне возможно перетерпеть, если как следует постараться, а они были на это готовы. Храня в себе этот свет, Прохор вернулся к домашним заботам, поддержанию порядка и созданию уюта для будущей совместной жизни, а Колдун решил, что надо продолжать веселье и вовремя вспомнил такую замечательную игру, как фантики. Втроём будет не так интересно играть, как большой компанией, но это хоть как-то скрасит очередной тихий вечер звёздного дома, так что, можно хотя бы попытаться. Зная, что ребята не станут спорить, он нашёл десяток бумажек, ручку и хотел всё сделать, придумать все задания единолично, но потом обратился за помощью к Заре с Сеней, они действительно не стали возражать и, как всегда, проявляя чудеса воображения, делали всё, чтобы этот вечер прошёл максимально весело, как знать, может им это и удастся. И вот, все приготовления были закончены, ребята, как и прежде, собрались в зале для репетиций, сели у столика своеобразным треугольником, поставили рядом небольшую коробку, полную фантиков и привычно начали отбивать незатейливый ритм, называя имена, начал Сеня: — Сеня Зара. — Зара Дима. — Дима Зара. — Дима Зара. — не сразу восточная красавица поняла, что сбилась, донёс это до неё пока тихий смех парней, к которому она с удовольствием присоединилась, а потом всё-таки взяла один свёрнутый лист бумаги, прочитала своё задание и засмеялась ещё громче, но помнила, что задание нужно озвучить вслух, это и смогла как-то сделать сквозь смех. — Спеть максимально низким голосом песню "We are the champions", в проигрышах прыгая как можно выше и пытаясь взять как можно более высокую ноту. По ехидной улыбке Димы было понятно, что это его задание, Арсений уже включил фантазию и понял, что хочет это услышать, а Зара даже не стала отпираться, вышла на сцену, нужный минус был быстро найден и девушка запела максимально для своего нежного голоса низко, парни хлопали ей, подпевали неестественно высокими голосами, особенно на припеве, а на том самом проигрыше Сеня просто стал снова посмеиваться, а Дима уже даже не подпевал, скорее взвизгивал в такт сквозь смех и глаза его на секунды засветились знакомым огнём, как будто всё стало как прежде, будто всё снова прекрасно и кажется, что будет только лучше. Всё же, песня закончилась, ребята искренне поаплодировали подруге, все втрое посмеялись и вернулись на свои места и игры продолжилась и в этот раз её вновь начала уже Зара. — Зара Сеня. — Сеня Дима. — Дима Прохор. — да, чувство, будто всё стало как прежде, отразилось вот так, Колдун забылся, упустил тот момент, что нет здесь сейчас Легенды и сам первый посмеялся над своей рассеянностью, чтобы друзья лишний раз не тревожились, что воспоминания вновь причинят ему какой-то вред и после их смеха достал из коробки очередную свёрнутую бумажку, немного округляя глаза от прочитанного и зачитывая это вслух. — До конца игры называть себя "Легенда" и вести себя соответственно. Судя по тому, как слегка зарделась Зара, это задание принадлежит ей и только теперь она поняла, что загадала, немного смутилась, десять раз пожалела о такой идее и немного успокоилась только после того, как глаза Димы засияли каким-то дъявольским огнём и он горделиво расправил плечи, поднял голову и попытался стать максимально похожим на Шаляпина, это вполне удалось, оставалось лишь подкрепить впечатление парой эффектных фраз. — Я Легенда, снова все собрались вокруг меня, я же центр этого жалкого мира. — и даже интонация была точь в точь как у его пары, почти полгода отношений в таком то ли стаж, то ли срок на двоих, из него надо извлекать всё максимально полезное и Колдун прекрасно смог это сделать. — Я идеален, мой голос великолепен, моя внешность божественна, мой дар безрамерен и бесценен, вы, низшие, должны это понимать и превозносить меня... Ребята уже не сдерживали смеха, справедливо посчитали, что вышло очень даже похоже, немного успокоились и вспомнили, что игра требовала продолжения, поэтому оно пришло, раз уж только его и ждали сейчас больше всего на свете. — Дима Зара. — Зара Сеня. — Сеня... — и Сеня немного затупил, вновь присоединяясь к общему смеху, а потом достал из коробки заветный свёрнутый листок бумаги и зачитывая новое задание. — Станцевать брейк с кенгуру, при этом признаваясь ему в любви на собачьем. И Дима снова засмеялся чуть громче и ехиднее, чем прежде, сегодня везло на именно его задания, так сегодня повелел фарт. Бородин мог только выполнить задание, поэтому, когда все уже перестали смеяться и практически успокоились, нашёл эту несчастную многострадальную игрушку в другом углу комнаты и стал демонстрировать чудеса клубных танцев, при этом не отодвигая кенгуру далеко и, глядя на него преданными глазами, успевал весело задорно гавкать, выходило довольно натурально и, хоть не было понятно, в любви он признаётся или ругается, но задание было засчитано, игра продолжена и, пока она шла, Колдун так смеялся, глаза его так сияли, совсем как в старые добрые времена, от этого и ребятам было полегче на душе, но ничто не вечно под луной, всех несколько утомила эта игра, Диме вообще лучше было бы уже прилечь, что ему и помогли сделать Зара с Сеней, проводив юношу до кровати, уложили его, Зара снова убаюкала его как совсем маленького мальчика, укрыла потеплее и, поцеловав его в лоб, с немного усталой улыбкой ушла в свою спальню, Сеня тоже прилёг, на этот раз без наушников, для всех них отдых не был лишним, хоть они и не знают пока, что следующий день будет захватывающим, но очень непростым, хотя, как знать, может в их силах окажется сделать так, чтобы последствия этого дня не оказались такими страшными. Утро пришло незаметно, всех традиционно подняли на разминку, но только Колдуна вместо этого вызвали к Дробышу, сбывалось главное опасение Прохора, возникшее после предпоследней его номинации и сейчас молодой человек вновь сидел перед экраном ноутбука, нервно заламывая руки, не хотелось верить, что тогда он был так прав, что всё выйдет настолько страшно. А Дима уже добрался до нужной двери, тоже прекрасно всё понимая и особо не пытаясь надеяться на лучшее, вошёл в кабинет и присел на привычное место, глядя на Виктора Яковлевича внимательными умными глазами, продюсер же решил не тянуть кота за хвост и спокойно заговорил: — Дима, с добрым утром. Объясни мне пожалуйста одну вещь. Почему ты так себя ведёшь последние несколько дней? — Как веду? — Колдун пока был немногословен, держал спокойную улыбку и собирался с мыслями, искал выход из ситуации, которая сейчас складывается, из не самой лучшей ситуации, это было сразу понятно. — Не прикидывайся глупым, у тебя плохо выходит. — Дробыш внимательно смотрел на него и победно улыбался, считал, что загнал парня в угол, но это не так просто, как кажется на первый взгляд. — Что это за убитый вид после пробуждения, умирающий вид после разминки, что за обращение в зомби, тихого, бледного и с печальным взглядом? — Не понимаю, о чём вы говорите. — тот же невозмутимый вид, спокойная улыбка, Дима готов идти до конца, это он точно для себя решил. — Дим, мы знаем, что ты хороший парень, но то, что с тобой сейчас происходит... — на этот раз вступил Юрий Аксюта, до этого тихо сидевший рядом. — Ты неправильно себя ведёшь. Всё можно понять, но... — Не надо делать такую драму лишь из того, что здесь больше нет Шаляпина. — это был запланированный сильный удар и вновь вступивший в разговор Дробыш довольно улыбнулся, видя, как глаза парня заволокло странной дымкой, он снова побледнел, а руки стали сами сжиматься в кулаки. — Как занервничал, только доказал мне, что я прав. — Как вы смеете... — Колдун произнёс это почти шёпотом, чуть приподнимаясь, устал всё прятать, хотел наконец-то добиться справедливости, только и всего. — Вы столько раз хотели нас разлучить... Вы смогли. Вот и радуйтесь, а меня трогать больше не смейте. Иначе я отвечу. Поверьте, сильнее, чем в прошлый раз. Если вы ещё раз посмеете... — он осёкся и, совсем ослабевший, опустился обратно в кресло, закрывая лицо руками, будто это прогонит мрак перед глазами, от злости снова прихватило сердце и силы уходили, уходило сознание, он всё больше и больше оседал в этом кресле, руки опустились, глаза уже были закрыты, парень уже почти оказался на полу и помогать ему никто не собирался, никто и не двинулся, а Прохор всё так же сидел у экрана, проклиная всё это руководство и умоляя всё на свете о помощи, если Дима сейчас умрёт, тем более так, он никогда этого себе не простит. А тем временем разминка была окончена, Сеня с Зарой пили чай на кухне и почти спокойно беседовали: — Сенечка, как думаешь, там всё хорошо? Что-то долго нет Димы, немного странно. — голос её был, как всегда, мягок, но в этот раз в нём можно было различить лёгкие нотки тревоги. — Как бы с ним опять чего не случилось. Мне тоже как-то неспокойно. — Арсений поставил пустую чашку и поднял на девушку решительный взгляд. — Я иду за ним, пора это заканчивать. Ты останешься здесь? — Я с тобой, вдруг вам понадобится помощь. Времени возражать не было, поэтому юноша быстро кивнул и буквально через пару минут они добрались до нужной двери, Бородин сам распахнул её, забыв о такте, но первая как-то всё равно влетела Зара, увидела Колдуна в столь плачевном состоянии, кинулась к нему и пыталась понять хоть что-то, как-то до него дозваться, пробудить его то лёгкими ударами, то ласковыми поглаживаниями по щекам: — Дима, Димочка, ты меня слышишь? — он всё ещё был без сознания и не мог ответить, это подсказало девушке, что делать дальше. — Сеня, скорую, быстрее! Дима, держись, нас точно Прохор не простит, если мы так тебя отпустим. — Не надо... Скорую... Не надо. Помогите.. Добраться до лекарств. Кровати.. — Дима приоткрыл глаза, почти белый, с тяжёлым дыханием, но он вернулся, вернулся благодаря нежным рукам Зары, что нежно гладят его по лицу, смог открыть глаза и понял только то, что хочет быть как можно дальше от этого кабинета и спальня вполне подойдёт. — Тише Димочка, хорошо, хорошо, пойдём, куда захочешь пойдём. — Зара оглянулась слегка беспомощно, понимала, что одна никуда не дотянет обессиленного парня, искала взглядом Сеню и нашла, но перед этим успела бросить гневный взгляд на Дробыша, в первый раз за весь проект. — Сенечка, милый, иди сюда, не надо никуда звонить. Через минуту Арсений был на месте, глянул на продюсера так, будто хочет его испепелить, но потом вспомнил, что здесь немного не за этим, оглядел Колдуна, чуть покачал головой и, понимая, что на речь пока будут уходить силы, которых и так нет, только вопросительно взглянул на парня, дождался его короткого кивка и быстро подхватил Диму, когда он попытался подняться, помог выпрямиться и устоять, но пока это было слишком сложно, снова только с помощью Зары вышло проводить едва живого юношу до всё тех же сдвинутых кроватей, уложить его и основательно напоить таблетками, чтобы стало хоть немного полегче. Это сработало, скоро Дима выдохнул уже гораздо легче, но всё так же смотрел в одну точку как-то совершенно убито, ребята сидели рядом и не знали, что делать, боялись что-то сказать, как-то его потревожить, но он сам произнёс всего несколько фраз хриплым надломленным голосом: — За что он так... Что я сделал... Что мы... — голос его сорвался, попытка уткнуться в подушку не увенчалась успехом, Зара быстрее сгребла его в свои мягкие ласковые объятия, поглаживая по изредка вздрагивающим плечам и тщательно подбирая слова. — Жестокий человек... Да, я ошибалась. Димочка, не плачь... Мы тебя не оставим, мы не позволим ему больше так с тобой обойтись. — Если Дробыш тебе ещё хоть слово скажет на этот счёт, я его по стенке размажу. — Сеня говорил медленно и будто холодно, но на самом деле внутри у него клокотала ярость, которую было нелегко сдерживать, но он понимал, что пока ни к чему лишний раз тревожить хрупкие и уже без того покалеченные нервы их друга, поэтому пока держал себя в руках. — За тебя и твою жизнь хоть всё руководство порешаем. Только живи, держись за нас. Потерпеть осталось всего три дня. После финала всё изменится, обязательно. — Спасибо... Я всё выдержу. Но если он ещё хоть раз... — Колдун уже не плакал, только резко вдохнул, сдерживая боль, крепче вцепился в руки Зары и снова закрыл глаза, качая головой, а девушка мягко перебирала его волосы и успокаивающе гладила, ведь ничем больше не могла помочь, к сожалению. — Тогда ему не жить, это я тебе обещаю. А сейчас отдыхай, тебе нужно набираться сил. Зара только кивнула, осторожно опуская парня на подушку и вновь укрывая потеплее, но он, засыпая, успел едва слышно пробормотать: — Скажите Прохору... Что я жив... Дима после этого сразу уснул, но Арсений понял, о чём он говорил, чего хотел. Трансляции действительно имели манеру обрываться в самый неожиданный момент, в этот раз могло выйти так же, точнее, вышло, ведь Шаляпин сидел у ноутбука, крепко сцепив руки, он не знал, что было после того, как все трое покинули кабинет продюсера и терялся в догадках, не позволял себе даже задумываться о худшем и даже немного подпрыгнул на месте от обычного звонка, испугался, но поспешил поднять трубку: — Прохор, не бойся, он жив, стало немного легче и он уснул. — да, переговоры взял на себя Бородин, просто так вышло. — Живой... Хорошо. Хорошо... — Легенда наконец-то облегчённо выдохнула и немного расслабилась, чувствуя на глазах какую-то тёплую влагу и позволяя ей пролиться, даже хамоватая знаменитость может иногда позволить себе поплакать от счастья, ведь любимый человек выжил, что ещё может быть нужно? — Вы берегите его. Одного больше не пускайте к руководству, это опаснее, чем я думал. — Ни за что. Теперь и мы увидели, что ты ничего не преувеличил. — Я не пойму одного. Зачем Дробыш довёл до такого? Было видно, что всё было спланировано, но... Зачем? Он же не хотел убить... — Шаляпин резко осёкся, о таком даже думать было страшно, не то что произносить вслух. — Это уже неважно. Мы больше не допустим такого. — Бородин не знал что ещё сказать, но в последний момент произнёс ещё кое-что. — Эй, всего три дня осталось. И вы снова будете рядом. И ты никому уже его не отдашь. — И я никому его не отдам. Да, ты прав. Спасибо, что снова его спасли. Как-нибудь сочтёмся. — и Прохор практически привычно усмехнулся, почти спокойный, слова давнего друга снова убедили его в том, что Диму всё равно спасут, снова и снова, а потом это станет уже его работой и он с ней справится, иначе быть не может. — Я тебя умоляю, было бы за что так благодарить. — Сеня фыркнул и понял, что готов хоть вечно спасать старых друзей от всего, если от него это потребуется, ведь осознавать результат потом было даже приятно. — Ладно, уже время заканчивается. Не паникуй там особо, скоро увидимся все. — Да, скоро. До встречи. Связь прервалась и Прохор закрыл компьютер, решил немного отдохнуть морально, а юноша пока так и остался у телефона, сидел и думал о том, что простой жизни у этой пары скорее всего никогда уже не будет, но они со всем справятся, а если не смогут, то друзья всегда помогут, иначе и быть не может. До финала и их встречи оставалось всего лишь три дня. Два дня то ли прошли, то ли пролетели, вечер перед решающим, финальным концертом в Олимпийском казался таким недосягаемым, но пришёл и теперь кажется, что пришёл он слишком быстро. Но всё было давно готово, и песни, и номера, оставалось только сейчас морально настроиться и этой ночью как следует выспаться, только занимались фабриканты, кажется, явно не настроем. Все трое сидели в общем зале на диване, размышляли и беседовали с не самым счастливым видом. — Ребята, вас не пугает то, что будет завтра? — Колдун сидел по центру, задумчивый и немного мрачный, даже отчасти бледный, действительно сильно переживал и с его нервами это приводило к пока лёгкому недомоганию, хоть немного отвлечься помогали тёплые мягкие руки Зары, что уже были на его плечах, она чувствовала, что может помочь и снова делала всё, что в её силах. — Пока нас пугаешь только ты, весь вечер. — Сеня всё так же был готов помогать всем и во всём, но иногда это совсем нелегко, например когда дело касается вещей, связанных с психологией, как сейчас. — Дима, тебе нечего бояться. С тобой ничего не случится, мы не допустим. Всё будет хорошо, ты снова будешь с Прохором и вы будете счастливы. Я понимаю, тебе непросто, но ты не один и один не будешь. Сейчас тебе лучше пойти и попробовать уснуть, чем лучше ты сейчас отдохнешь, тем легче тебе будет завтра. И давай лучше я тебя провожу, мне совсем не нравится твой вид. На это Дима только кивнул с слегка обреченной улыбкой, спокойно поднялся и с небольшой поддержкой Бородина добрался до кровати, забыться сном вышло не сразу, но вышло и Сеня вернулся к Заре, серьёзный и задумчивый, им ещё было, о чём поговорить. — Ты заметила, что он стал совсем тихим после того, что случилось два дня назад? — Да и его можно понять. То, что тогда произошло, напугало всех нас. Глупо спорить, что теперь мы немного больше боимся за его жизнь. Трудно представить, как нелегко ему самому. — девушка была как всегда тактична и проницательна, юноше оставалось только согласиться с ней. — Да я и не спорю. Но думаю он зря так переживает за этот концерт. — А если нет? Если ему там действительно станет хуже? — Это будет самый паршивый поворот событий. Я не знаю, что мы тогда будем делать. Будем надеяться, что так не выйдет, это всё, что мы можем. — Арсений кивнул каким-то своим мыслям, которые решил оставить при себе и понял, что надо бы уже расходиться. — А пока прочь мрачные мысли, надо и нам идти спать. Доброй ночи. — Доброй ночи Сенечка. Зара обняла его на прощание и, тоже немного печальная, вернулась в свою спальню, Сеня вернулся в свою и почти сразу уснул, задремал и Шаляпин, так же сидя у открытого ноутбука. Да, он всё так же внимательно за всем наблюдал, видел этот разговор и сам не меньше тревожился о будущем дне, но в отличии от Бородина знал, что если Колдуну вдруг станет плохо на этом концерте, он сорвётся со своего места, забьёт на камеры и побежит к нему, сделает всё, чтобы ему помочь, чтобы не упустить, ужас, испытанный пару дней назад, так и не ушёл, теперь парень был готов ко всему, ну или почти ко всему. Отдохнул он совсем немного, всего через пару часов его разбудил какой-то шорох, шёпот, который шёл неизвестно откуда. Сонно озираясь по сторонам, он не сразу понял, что звуки эти шли из всё так же работающего ноутбука и ничего хорошего не предвещали, можно было только слушать, что там происходит, ночная съёмка редко когда позволяла чётко что-то видеть, поэтому Легенда до конца сориентировалась, обратилась в слух и смогла понять, что там явно происходит то, из-за чего стоит снова начать переживать. Этой ночью Диму всё-таки посетили кошмары, вырываться из них в одиночку было слишком тяжело, они изматывали, они заставляли ворочаться, крепко сжимать уже десять раз скомканное одеяло и, как в бреду, немного надрывно полушёпотом произносить только одно имя: Прохор... Всё это разбудило мирно спящего Сеню, он сначала тоже не мог понять, что происходит, но потом окончательно проснулся, насилу сообразил, в чём дело и в растерянности перебрался поближе к Колдуну, что делать было непонятно, на ум пришло только попробовать разбудить его, что юноша и попытался сделать. — Дим, проснись. Просыпайся, давай, совсем себя изведёшь... — а парень его не слышал, только больше крутился и быстрее бормотал что-то себе под нос, Бородину оставалось только склониться над ним и хоть постараться растормошить, результат слегка его удивил, он едва сдержался, чтобы не отдёрнуть руку. — Ты же ледяной, как это, лето ведь... Просыпайся, нельзя так. А Прохор сидел перед экраном и снова проклинал само мироздание за то, что они сейчас так далеко друг от друга, что он даже не может подсказать Арсению, чем помочь, но всё равно быстро бормотал себе под нос рекомендации, зная, что их никто не слышит: — Зару позови, пожалуйста, поскорее, она хоть обнять его сможет, надо вовремя отогреть, к утру так озябнет, может не подняться, чёрт, ну почему я не там.. Нет, не так, не там, за плечи держи, плечи и лоб самые чувствительные, может и проснуться, если как следует растереть или просто тронуть. Дима, ну проснись же, услышь меня, только не кричи, голос сорвёшь опять, тебе же петь, господи... Сеня, конечно, указаний не слышал, но видел, что легче Диме не становится, он так же отчаянно бормотал и уже начинал задыхаться, такого нельзя было допустить, поэтому парень быстро встряхнул его за плечи и снова попробовал достучаться, уже глубоко сомневаясь, что это сработает. — Я Сеня, Сеня, не Прохор, но я здесь, я хочу, чтобы ты очнулся наконец... — Шаляпин чуть усмехнулся такой самонадеянности, но даже немного вздрогнул от того, как Бородин резко повысил голос. — Дима, да услышь же ты меня! Колдун, ты выглядишь пошло, не то что я, идеал! И вот от этого он резко распахнул свои огромные голубые глаза, судорожно глотая воздух и заботливо поданую воду, пытаясь понять, сон это или явь, слишком часто он слышал такое от любимого, наверное только поэтому эта фраза и сработала, вот только вновь полушёпотом прозвучало то же самое имя, он уже не спал, но до сих пор не понимал, кто перед ним. Не давая парню времени до конца прийти в себя, самому отойти от этого ужаса, Зара неслышно пробралась в комнату и решила помочь сама, сразу всё поняла, а Шаляпин сидел и напряжённо приглядывался, прислушивался и немного успокоился, увидев её и подмечая, что Бородин почти идеально справился с возникшей проблемой, пока не очень важно, что можно и нужно было всё сделать в десять раз осторожнее. Зара же чуть покачала головой, мягко отодвинула Сеню от кровати, присела туда сама и стала нежно нашёптывать что-то успокаивающее, гладить Колдуна по волосам, по ледяному лбу и он стал понемногу затихать, только немного дрожал от холода и девушка получше укрыла его, легла рядом и мягко обняла, согревая и успокаивая, давая понять, что он не один, что он под защитой. Нескоро и нелегко, но Дима отогрелся, успокоился и вновь мирно спал, уже безо всяких сновидений, а Зара, Сеня и Прохор за экраном ноутбука разом облегчённо выдохнули, Бородин кивнул даме в знак благодарности и вернулся на свою кровать, она сама вернулась в свою спальню, а Легенда наконец-то закрыла компьютер и пока только отходила от страха. Неизвестно, как после такой тяжёлой ночи все они выступят, не приключится ли чего-то ещё по дороге, как будут гримировать Колдуна, чтобы не было заметно, что с ним происходит уже долго, убрать эту ужасную бледность, но гримёры ведь профессионалы, они справятся со своей работой так или иначе. А если что-то случится, рядом надёжная, пусть иногда и немного тормознутая опора в виде ребят, они точно помогут, поддержат и поймают, по крайней мере, в это очень хотелось бы верить. И вот, настал тот самый день финального отчётного концерта. Сеня с Зарой проснулись довольно рано и великодушно решили не трогать мирно спящего Диму, ему надо было как следует отдохнуть после такой ночи, поэтому, когда он проснулся, спальня была пуста, кокон из одеяла, в котором он пребывал, несколько удивил парня, он отвратительно помнил то, что было ночью и решил слишком не заморачиваться на этот счёт, вывернулся из кокона и поднялся.. Ну почти, до конца это сделать не вышло, сразу, как магнитом, потянуло обратно на кровать закружилась голова и противно заныло сердце, которое помнит, что после такого веселья оно всегда утром получало лекарство, чтобы легче было снова ожить как следует, а сегодня его нет, потому что нет рядом Шаляпина, он вновь по ту сторону экрана и вновь жалеет, что так далеко, что совсем забыл хотя бы предупредить Бородина о том, как надо себя вести после таких событий, хотя бы оставить утром на тумбе у кровати стакан воды и пару таблеток. Но время, к сожалению, нельзя отмотать назад и сделать всё так, как полагается, но можно потрудиться сейчас, чтобы всё стало лучше, чем есть пока. Об этом подумал Колдун, сидя будто в тумане и понял, что сейчас может только собраться с силами и позвать на помощь, попросить хотя бы воды. Он попытался это сделать и услышал его Арсений, как раз был недалеко от спальни и, поняв по этому слабому встревоженному голосу, что проблемы пока не закончились, поспешил на зов, увидел вот такого, снова бледного, слабого и потерянного Диму, сначала сам немного растерялся, а потом всё понял, весьма выразительно хлопнул себя по лбу и быстро убежал за водой и лекарствами, ругая себя за полное отсутствие сообразительности. Минута и он вновь был на месте, присел рядом с парнем, впихнул в его руки почти полный стакан и пару таблеток от сердца и, на всякий случай, от головы, лучше быть готовыми ко всему. — Прости, я не подумал даже как-то, что тебе с утра ещё может быть плохо после такого. Лучше пей. Ну давай, поднимаем руки, вот так... — Сеня немного помог ему выпить всё это, забрал стакан и пару раз слегка хлопнул по плечу, пытаясь, наверное, как-то подбодрить. — А сейчас посиди немного, лучше полежи, пока всё не сработает, можешь даже немного поспать, до выхода всё равно ещё далеко, если слишком заспишься, мы разбудим. Колдун лишь кивнул с благодарностью в глазах, махнул на дверь, давая Бородину понять, что он может идти и, оставшись в одиночестве, сел немного удобнее и глубоко задумался, снова начинала накрывать не совсем светлая тоска, хотелось к любимой строптивой Легенде, обнять его и забыть обо всём, как у них всегда и было. Но нужно было ждать, осталось всего-то полдня. Этим вечером они встретятся и всё изменится, раз и навсегда. Сборы начались только через несколько часов, за это время Дима уже пришёл в себя и, хоть столько ходить пока было не так легко, как хотелось бы, скоро все были абсолютно готовы и Олимпийский принимал то ли гостей, то ли жертв, это выяснится уже после концерта, а пока последние минуты подготовки, ожидание начала шоу и такие нужные сейчас слова поддержки: — Мальчики, не паникуем, всё пройдёт прекрасно, вы оба очень яркие и замечательные, всё у нас сложится прекрасно. — Зара сначала обняла обоих разом, но потом остановилась напротив Колдуна, держала его за руки и спокойно смотрела в его не очень ясные глаза. — Димочка, не бойся ничего, всё будет чудесно, я знаю, Прохор обязательно будет в зале. Найди его глазами и смотри только на него, думай о том, как будет хорошо, когда вы снова будете рядом, больше ни о чём, добрые мысли всегда помогают. И помни, если что, мы рядом, мы поможем, что бы ни случилось. — Спасибо Зарочка, сегодня повезёт всем. — парень немного натянуто улыбнулся и кивнул каким-то своим мыслям, не совсем понимая, что сейчас сказал, да и не важно это уже, главное то, что концерт начался и скоро придёт момент истины, наконец-то станет известно, чем же закончится эта большая игра, кто выйдет из неё победителем. Шоу прошло так же, как и всегда, с шумом и размахом, мощно и красиво. Шаляпин и вправду сидел в зрительном зале, едва усмирял волнение и ждал с нетерпением того момента, когда пока хотя бы издалека увидит любимого, для начала хватит и этого, то, что они наконец-то в одном здании, уже огромное счастье после такой тяжёлой разлуки длиной в неделю. В зрительном зале были и другие выбывшие фабриканты, абсолютно все, кто были на шестой фабрике звёзд за всё время её существования, были и Дэн Петров, и Лёша Корзин, и Рома Архипов, и Александра Гуркова, и Юля Лысенко, и многие другие. Когда Дима вышел на сцену, толпа встретила его восхищённым гулом, фабриканты, заставшие его попадание в больницу, неожиданно для себя поняли, что теперь слегка переживают, но решили не думать об этом, а Шаляпин кричал максимально громко и радостно, очень искренне и в то же время придирчиво изучал вид своей пары. Глаза не самые ясные, белая майка на широких лямках открывает слишком загорелые плечи — либо автозагар, либо солярий, третьего варианта и быть не могло — джинсы на ремне, что затянут по максимуму и всё равно не держит так, как надо, фигура и вправду довольно тощая, лицо, будто маска, хотя, сейчас это она и была, вещь уже привычная, так что, это даже не удивляло. Голос поставлен идеально, почти не заметна слабость. Только движений, беготни по сцене и таких привычных издевательств над подставкой для микрофона гораздо меньше, чем обычно, в кои то веки грамотный расчёт сил, чтобы ни в коем случае не выдать своего истинного состояния, не поднять напоследок рейтинг программе до рекордных отметок. Он выступал последним, какие-то минуты и всё закончилось, трое оставшихся участников построились в ряд и настала решающая минута, объявление победителя. Когда на весь зал громко и отчётливо прозвучало, что первое место присуждается Дмитрию Колдуну, зал взорвался криками и аплодисментами, Прохор хлопал стоя и максимально громко кричал единственное, о чём сейчас думал, не боясь уже ничего: — Дима, я люблю тебя! И его тонкий музыкальный слух уловил это, глаза наконец-то засияли, даже навернулись слёзы чистой искренней радости, парень был в приятном шоке и не сразу понял, что после объявления второго и третьего места была команда всем бывшим фабрикантам выйти на сцену, начал хоть что-то осознавать только после того, как быстрее всех к нему подлетел Шаляпин и, не думая больше ни о чём, быстро обнял его, крепко прижал к себе, они оба притихли на пару минут, пытаясь осознать, что это не сон, что всё это действительно происходит, что они наконец-то рядом. Ребята понимающе усмехнулись, решили поздравить победителя потом и встали в ряд перед нашей парой, начиная напоследок петь всем составом гимн шестой фабрики звёзд и закрывая их от чужих глаз, пряча всё-таки пролившиеся слёзы, такие же крепкие объятия и тихий сбивчивый шёпот, парням пока было не до песен, их всё равно сейчас, к счастью, не видно и не слышно: — Люблю, люблю.. Без тебя уже никак.. — Люблю, безумно... Никогда больше не оставлю, ни на день... Ни на минуту, мой... Мой, только мой... — Легенда крепко держала свою пару и успевала вытирать его слёзы, быстро целуя в щёки и глаза, будто боялся не успеть, боялся, что сейчас снова придётся разойтись в разные стороны, но ведь это было уже ни к чему, им суждено было быть рядом, с этой минуты и на всю жизнь. Возможно. — Не плачь, плохо станет, и так сил нет, ну же... Ну Дима... И Прохор снова поддался порыву чувств, осторожно накрыл его сухие жестковатые губы своими, тёплыми и мягкими, этим защищая, успокаивая, давая понять, что никуда они теперь друг от друга не денутся, почувствовал пока робкий, но полный покорности и доверия ответ, и расплылся в довольной улыбке, этого момента он ждал, наверное, больше всего. Они оба немного успокоились, пришли в себя, наконец-то расцепились и как раз в этот момент закончилась песня и прозвучало предложение руководства всем участникам на один вечер вернуться в звёздный дом, там как следует отметить окончание проекта. Такая идея была встречена радостным гулом толпы, участники помахали напоследок залу, поклонились и нестройным потоком направились за кулисы, Шаляпин повёл Колдуна следом, чуть придерживая его за плечи, совсем не удивляло, что после столь бурных эмоций ему было уже несколько тяжело свободно передвигаться, к счастью, рядом теперь была самая надёжная опора и бояться уже точно было нечего. А вот остерегаться немного всё же следовало. На фоне усталости и резкого всплеска эмоций у Димы снова всё резко поплыло перед глазами и слабость после ночных событий пока никуда не ушла, поэтому он вдруг пошатнулся и стал оседать на пол, пытаясь придержаться хоть за стену. Прохор от необъятного счастья воссоединения совсем расслабился и не сразу заметил, что любимый отстал и больше не в его руках, только через минуту немного растерянно оглянулся и, увидев такое, быстро помог ему нормально сесть, сам опустился рядом и снова крепко держал за плечи, чтобы не дать совсем упасть, ну и чтобы было спокойнее, удобнее с ним говорить. — Дим, эй, ты чего? Перенервничал опять? Сколько раз тебе говорил, береги нервы, у тебя и так с ними беда... — а глаза его уже закрылись, он ничего не слышал, по велению больного сердца просто отключился и Легенде пришлось быстро возвращать парня в сознание, от этого приближение Дэна Петрова осталось незамеченным. — Что, опять? — он был немногословен на этот раз, но внимательно и даже с лёгким сочувствием созерцал медленно приходящего в себя Колдуна, эти его попытки понять, что происходит и хотя бы осмотреться по сторонам, пока, к сожалению, безуспешные. — Да и всё несколько хуже, чем я ожидал. — Шаляпин говорил абсолютно спокойно, чтобы не пугать тревогой в голосе своего любимого, ведь он пока мало что видел, но прекрасно всё слышал и лишние эмоции сейчас были явно ни к чему. — Ему надо хотя бы на воздух и сам он сейчас не дойдёт, придётся либо вести его, как тогда, в больнице, либо всем поднимать и нести, чем меньше будет движений, тем лучше. — Если надо, донесём, главное, чтобы ему стало лучше. — Архипов тоже подкрался незаметно и снова был краток и точен, как того и требовала ситуация. — Да, водил я его за эту неделю достаточно, смогу и поносить, такое разнообразие ещё поискать надо. — с лёгкой усмешкой Сеня тоже остановился рядом и Шаляпин наконец-то заметил, что рядом с ними уже собрались абсолютно все фабриканты, кто-то стоял и непонимающе перешёптывался, а кто-то, вроде всё той же прекрасной блондинистой пары и Зары, тоже поспешил предложить помощь, так как был в курсе ситуации, отказываться от неё сейчас было как-то глупо. С полными благодарности глазами Прохор лёгким кивком согласился, опоздавшим объяснил, что от них потребуется и все единогласно решили лишний раз не тревожить нездорового юношу и дружно его поднять. С его ростом задача казалась довольно любопытной, но это уже никого не интересовало, все построились несколько нестройным кругом и Шаляпин встал позади Димы, крепко обхватил его за плечи и уложил эту светлую голову с тёмными, как ночь, волосами на свои плечи, Сеня с Ромой подняли его ноги, а Лёша с Дэном подняли парня за пояс, это мог сделать и только один из них, но для большей надёжности решили вдвоём и решили правильно, чем больше и крепче, надёжней сейчас будет опора, тем лучше. Пока юноши тихо спокойно несли уже мирно засыпающего на родном плече Колдуна, девушки шли сзади вместе с Алексеем Хворостяном и объясняли ситуацию тем, кто до сих пор оставался не в курсе. — Так что, всё действительно настолько плохо? — Юля Лысенко всё не могла поверить, что такое может быть на самом деле, как и все сначала не понимали, не верили. — Думаю, эта процессия перед нами — лучшее доказательство того, что всё это нам не снится. — Хворостян немного хмурился и сам напряжённо о чём-то размышлял, ему тоже было нелегко принять такую правду, с ней до сих пор не смирилась и Гуркова, спокойно шествующая рядом. — Тебе повезло, что ты пропустил то шоу, после которого Дима оказался в больнице. Если даже Дэн после такого немного притих, можно представить, что стало с нами потом. Тяжело понимать, что помочь мы им можем не многим, но если можем хоть чем-то, значит должны это сделать. За разговором молодые люди не заметили, как вышли из помещения и радостно присвистнули, увидев у входа вполне вместительное маршрутное такси, которое, видимо, и привезёт их в последний раз в звёздный дом. Не теряя времени, парни занесли внутрь уже немного растерянно озирающегося по сторонам Диму, добрались с ним до последнего длинного ряда сидений, Прохор максимально осторожно повернулся и сел, взглядом показывая ребятам, чтобы они устроили юношу на его коленях и садились, куда сами захотят, дальнейшая помощь пока что больше не требовалась. Пара минут и все спокойно заняли свои места, транспорт тронулся, а Колдун наконец-то смог примерно понять, где находится, но у него всё равно оставались вопросы и теперь появились силы их задать. — Проша... Я сплю, да? — голос его был совсем тихий и слабый, взгляд мутный, вид болезненный и от такой картины тревожно и неловко было всем, сидящим рядом, а Прохор только слегка покачал головой и крепче обнял свою пару, чуть поглаживая его по плечам. — Нет, чудо моё, это не сон, больше нет. Переволновался ты, выключило, мы тебя сюда и пристроили. Вернёмся в звёздный дом, там ты отдохнёшь, как следует, я опять тебя напою лекарствами и будет всё хорошо. Больше я тебя не оставлю, тем более таким. — Легенда быстро и нежно поцеловала его в лоб и чуть улыбнулась, когда ответом послужили пока слабые объятия, хотя, скорее попытка прижаться поближе, отогреться, вновь найти утраченную неделю назад защиту, но пока и этого было достаточно. — Зачем нам туда... И кто всё-таки победил? — иногда после обмороков у Димы сдавала память, стирались последние события перед ними, так вышло и в этот раз, он помнил только начало этого дня, концерт ровно до конца своего выступления, значит именно тогда и стало просыпаться такое состояние, только этого не заметил даже он сам. — Опять ничего не помнишь... Победил ты и мы едем это отметить. Не волнуйся, от тебя больше ничего не требуется, ты и так всё сделал более чем замечательно. Никто не будет мешать твоему отдыху, как собственно и сейчас. Нам ехать ещё чуть больше десяти минут, может тебе станет полегче, если ты ещё немного поспишь. Я не исчезну, когда ты откроешь глаза, обещаю. Тебе надо до конца прийти в себя, для этого лучше всего хоть немного поспать. Когда мы приедем, я тебя разбужу и тогда вместе попробуем встать, хорошо? Колдун на это спокойно кивнул, уткнулся в его плечо и стал снова засыпать, нуждался в отдыхе, а Шаляпин всё так же обнимал его и уже машинально гладил по плечам, спине, волосам, этим убаюкивая, успокаивая и крепче прижимая его к себе, раз за разом мысленно повторяя, что больше не оставит это строптивое создание без присмотра, без опоры, уже не имеет на это права. Тем временем сидящие рядом Зара, Лёша Корзин, Сеня, Рома и Дэн немного растерянно переглядывались, не зная, что сказать, первым решился подать голос Дэн, конечно, только шёпотом. — Колитесь ребзя, как отмечать будем? — Наверное максимально тихо, чтобы не мешать людям отдыхать. — Бородин только задумчиво усмехнулся, созерцая прекрасную пару, что сейчас выглядела довольно умиротворённо. — Ребята, не переживайте, отмечайте так, как хотите, можете хоть по кирпичикам этот дом разнести, вы нам в любом случае не помешаете. — Прохор произнёс это полушёпотом, чтобы вдруг не потревожить чуткий сон любимого, но он сам тихо заскулил, пытаясь куда-то развернуться, не самый добрый знак, но Легенда уже хорошо знала, в чём причина и что с этим делать, поэтому обратилась к сидящему прямо напротив Корзину. — Лёш, пожалуйста, открой окно, тебе ближе, ему воздух нужен, хоть голова кружиться перестанет. Алексей с пониманием кивнул, открыл окно максимально широко, настала гробовая тишина, прозвучала лишь пара тяжёлых вздохов Димы, но он скоро успокоился и затих, до подъезда к звёздному дому в транспорте было очень тихо. Но остановка произошла и надо было потихоньку выходить, сидящий ближе к выходу состав фабрикантов, выбывших первыми, первыми покинули и транспорт, в это время Шаляпин понял, что уже пора и обратился в нежность и плавность, мягко перебирая эти чёрные волосы, пытаясь этими действиями и спокойным шёпотом разбудить уже крепко спящего Колдуна, как ему и обещал. — Димочка, подъём, мы приехали, надо идти. — он тихо фыркнул, открывая глаза и кивнул, когда понял, что от него хотят, говорить пока не хотелось. — Как ты, хорошо видишь, поднимешься? — Тебя вижу хорошо. Остальное... — парень окинул уже полупустую маршрутку задумчивым взглядом и чуть усмехнулся. — Не так важно, что это остальное пока не очень то удаётся разглядеть. Подняться, надеюсь, смогу. — Знаю я, как хорошо ты после такого поднимаешься. Самому не дам, даже не надейся. — немного печальный, Прохор взглянул на всё так же сидящего рядом Бородина, тот кивнул, поднялся первым и протянул Диме руки. — Давай, мы поможем, поднимем и, если что, поймаем. Юноша закатил глаза с тихим вздохом, но покорился, ухватился за руки своего друга и осторожно, с поддержкой сразу с двух сторон, спокойно поднялся и сразу схватился за стоящее рядом кресло, уже пустое, Лёша уже был на улице и наверное даже хорошо, что они остались в транспорте втроём, больше простора, больше воздуха, от этого только лучше. Сил пока не хватало, как и равновесия, один тяжёлый выдох и руки Легенды уже крепко держат за плечи где-то сзади, а рядом и умереть не страшно... Но пока очень рано, поэтому молодые люди медленно двинулись к выходу и скоро преодолели этот путь, точно так же, с опорой в два человека, Колдуна довели до уже привычных сдвинутых кроватей, уложили и Сеня быстро удалился, оставляя пару наедине, а Шаляпин, выполнив своё обещание касательно лекарств, полулежал рядом с любимым и немного устало улыбался, глядя на него, на его снова начинающие сиять глаза, на эту слабую болезненную улыбку, беспорядочно разметавшиеся по подушке волосы цвета воронова крыла, глядел на всё это и понимал, что любит этого человека, безнадёжно, безумно, каждой своей клеточкой и готов защищать его даже от него самого, готов всегда о нём заботиться, когда это будет нужно, например сейчас, слишком давно они не виделись, чтобы искать поводы обделить друг друга нежностью и лаской. — Мой свет, моё счастье, моя любовь... Я больше тебя не брошу, клянусь, не имею права. — Прохор... Да как же я уже без тебя... Просто не отпущу. — сил до сих пор было не так уж много, поэтому Дима просто притянул Легенду к себе и максимально крепко для своего состояния обнял, этого вполне хватило для минутного счастья им обоим. — Я больше не оставлю тебя, даже не надейся... Не хочу тебя потерять. Мне хватило тех двух раз. — от мрачных воспоминаний Прохор чуть нахмурился, но быстро отогнал такой настрой и всё ловил взгляды любимого, его глаза всегда лучше всего говорили о его самочувствии и даже настроении, конечно, кроме тех моментов, когда он работает на камеру, в это время всегда только ослепительная улыбка и сияющие глаза, как того требовал сценический образ. — Забудь об этом. Ты прекрасен, когда улыбаешься, хочу видеть это чаще. — он слабо, но тепло улыбнулся и мягко поцеловал свою пару, снова незаметно укладываясь на его плече, в таком тепле, уюте и покое глаза сами закрывались и пока это было даже неплохо. — Спи, ничего... Хоть сил наберёшься, эта слабость тоже последствие переутомления. Всё будет хорошо, я буду хранить твой сон. — Шаляпин вновь чуть поглаживал его по плечам, начиная убаюкивать, нежно, невесомо поцеловал в лоб и Дима совсем притих, заснул гораздо легче и быстрее, чем всю эту неделю, потому что рядом наконец-то эта строптивая Легенда, а значит они оба дома, где бы они ни были. А в общем зале за неплохо накрытым столом собрались все фабриканты и пили, ели, разговаривали, только было слишком тихо, в воздухе буквально зависло ощущение, будто чего-то для праздника не хватает. Чего-то или кого-то. И если участники, выбывшие первыми, не могли понять, чего им не хватает, то те, что имели более высокий стаж, прекрасно всё понимали и решили пока поговорить об этом. — Как вам кажется, мальчики, Дима с Прохором справятся с этим бременем, смогут пережить всё это вместе? — Зара, как всегда, переживала чуть ли не больше всех и от этого тоже забывала о празднике, хоть и понимала, все они понимали, что этот вечер надо провести так, чтобы он запомнился на много лет, другой такой возможности никогда уже не будет. — Хрен их знает, но вообще без базара, что они будут рядом, до конца. — Дэн вновь был невероятно точен и проницателен, к этому уже все привыкли и никто не удивился, только спокойно согласились. — Да, не нам решать, куда им идти по жизни дальше... — Сеню довольно бестактно перебил Архипов и оправданием ему была лишь краткость и правильность его высказывания, которым ребята не уставали удивляться. — Но всем давно понятно, что идти им надо только рядом, по другому уже больше не смогут. — Спасибо Рома, это я и хотел сказать. — Бородин задумчиво усмехнулся и решил свести этот разговор поближе к теме их праздника. — Ребята, я предлагаю выпить за нашего победителя, за Диму. Несмотря ни на что, в том числе на состояние здоровья, он смог всё, он достиг на этом этапе всего, чего только можно было и пускай сейчас не сидит здесь с нами, я уверен, что этим вечером он ещё к нам присоединится и тогда мы точно запомним это надолго, ведь с ним невозможно по другому. Поднимем стаканы за Колдуна и за шестую фабрику, за всех нас. Пока он говорил, все притихли и и внимательно слушали, но когда тост завершился, все дружно грянули "ура", выпили и кому-то из девушек пришла идея хотя бы включить музыку, это было сделано и стало немного веселее, немного громче, должный настрой понемногу приходил и это собрание наконец-то начинало напоминать праздник. Акустика в доме была прекрасная, шум начал долетать до мужской спальни и Прохор, зная, что сейчас его любимый спит очень чутко, не хотел, чтобы ему что-то помешало и поэтому нашёл свои беруши — вечно забывал выложить их из кармана рубашки — усмехнулся воспоминаниям, связанным с этим аксессуаром, о том, как он был связан с этим домом и вставил беруши в уши Колдуна, притом сделал это максимально осторожно, чтобы вдруг не потревожить такой хрупкий покой. Всего-то около часа спустя парень сам раскрыл свои глубокие яркие глаза цвета утреннего неба и уже куда более ясным светлым взором обвёл комнату, уже куда более ярко улыбнулся, увидев рядом свою пару, ощущался прилив сил, пока небольшой, но заметный. — Как думаешь, ребята ещё там? — только теперь он заметил в своих ушах беруши и достал их, со слабой усмешкой кивая каким-то своим мыслям. — Да, я слышу музыку. — Я не хотел, чтобы тебе это мешало. — Шаляпин спокойно улыбнулся и крепче обнял Диму, мягко поглаживая его по спине и пытаясь поверить, что это реальность, что они наконец-то снова рядом, пока это было непросто, но сейчас хотя бы спокойно, почти. — Как ты, мой хороший, тебе легче? — Да, гораздо. — Легенда пока не решалась предложить ему куда-то пойти или хотя бы сесть, но парень сделал это сам, чуть приподнявшись на руках, пытаясь показать, что уже в должной степени ожил и беспокоиться больше не о чем, вышло не очень убедительно. — Может сходим к ним ненадолго? — Если ты так уверен в своих силах, я не стану возражать, тоже хотел бы почтить подданных своим присутствием. — Прохор на секунду самодовольно усмехнулся, как и делал всегда, но после уже спокойно улыбнулся и помог своему парню сесть, садясь следом и нежно придерживая его за плечи. — Голова не болит? Там шумно, как бы тебе хуже не стало. — В кои то веки ничего не болит, прекрасно себя чувствую. — это, конечно, было не совсем так, пока Колдун до конца включался в реальность и собирался с силами, но решил об этом умолчать, о пока не совсем ушедшей слабости и лёгком головокружении из-за резковатого подъёма, посчитал, что так будет лучше. — Ты и дальше будешь меня держать, как хрустальную вазу? — Да ты и есть уже эта самая ваза. — Шаляпин слегка насмешливо фыркнул и слез с кровати первым, подавая любимому руки. — Я тебя доведу и не спорь. Опять слепым меня считаешь, думаешь, я глаз твоих не вижу, ничего не понимаю? — Всё не привыкну, до сих пор иногда кажется, что мы с тобой всё ещё где-то в начале пути и знаешь ты обо мне пока только лучшее. — Дима как-то виновато усмехнулся и всё-таки взялся за руки Легенды, спокойно поднимаясь и цепляясь уже крепче, чтобы удержать равновесие, но это было ни к чему, парень сам за секунду всё понял и мягко обхватил его одной рукой за талию, придерживая и в то же время приобнимая, а второй всё так же слегка сжимая его тёплую широкую ладонь, так было спокойнее им обоим. — И ты мне ещё будешь рассказывать, что прекрасно себя чувствуешь. — с лёгким осуждением Прохор покачал головой и, чуть наклонив любимую шпалу, мягко поцеловал его тёплые пухловатые губы, этим давая понять, что врать больше не стоит, что он сделает всё, чтобы им никогда больше не пришлось расстаться. — Милый, мы до сих пор в начале пути. И я всё ещё знаю о тебе только лучшее. И впереди у нас с тобой только лучшее, ты мне веришь? Колдун не знал, что ответить, но так и млел от этого тихого, сказанного почти шёпотом "милый", понимая, как редко такое можно услышать из уст этой упрямой особы, успокаивался и сам уже бессовестно обнимал его, радуясь, что камеры уже не работают, все порядком от них устали, и пока не решался целовать, боялся снова проснуться. Такие сны приходили к парню в первые дни после ухода любимого и всегда заканчивались именно поцелуем в этой комнате. Страх того, что и сейчас это тоже сон, был слишком велик, поэтому он отпустил свою пару, вновь взял его за руку и с немного растерянной улыбкой потянул Шаляпина в общий зал. Тот так-то и не сопротивлялся, только чуть встревоженно поглядывал на любимого, понимал, что он сейчас чувствует — видел через трансляции, как после таких снов парень сначала сиял, но потом вспоминал о реальности и тихо плакал в подушку — и правда хотел помочь, но не знал, чем, не находил слов, чтобы доказать, что всё это происходит на самом деле, что больше никогда его не оставит, мог только надеяться на то, что Дима скоро сам всё поймёт, и тихо покорно следовать за ним, что сейчас он и делал. В комнате всё так же сидели ребята, некоторые девушки уже танцевали, парни так же сидели, общались и временами хищно, но с улыбкой поглядывали на танцующих и вдруг в момент все затихли, кто-то радостно, а кто-то удивлённо уставился на проход к залу из небольшого коридора перед спальней, ведь оттуда показались ярко улыбающиеся парни с крепко сцепленными руками. Да, Дима и Прохор пришли в центр событий и если те, что был не в курсе их отношений или просто им не поверил, пожали плечами и вернулись к своим нехитрым беседам, то ребята, которые давно всё знали, встретили пару радостным гулом и знаками позвали сесть рядом, все помнили, что Колдуну совсем недавно было плохо и понимали, что лучше ему пока не переутомляться. С теми же улыбками молодые люди присели на диване рядом с Лёшей Корзиным, Сашей и Ромой, напротив сидели Сеня с Зарой и Дэном, вновь собрался своеобразный круг посвящённых и тишине в нём не было места. — Ну, старик, поздравляю, ты смог всё и даже больше. — Петров с широкой улыбкой пожал Диме руку и дружески толкнул в плечо Шаляпина, чтобы тот наконец-то вынырнул из размышлений, это удалось вполне. — Легенда, не завидуй, только и осталось тебе теперь сидеть рядом с победителем. — А я не против хоть вечно рядом с ним стоять, сидеть, неважно что, главное рядом. — Шаляпин оценил шутку и говорил это с мягкой усмешкой, обнимая своё голубоглазое чудо за плечи, самому язвить пока совершенно не хотелось, хотелось только тепла и радости, притом всё это хотелось видеть в родных глазах, а сейчас для этого нужно было немного постараться. — Эу, народ, я хочу толкнуть тост! — Дэн вдруг резко подорвался с места со стаканом в руках и все притихли, глядя на него удивлённо, но внимательно. — Давайте выпьем за пары нашего проекта. Я сошёлся с мадам Шевченко — Кнопочка, беги сюда, к папочке — Сеня сошёлся с Юлькой, весь вечер сидят и друг друга глазами сверлят, а рядом сесть серого вещества не хватает, мадам Гуркова хорошо пристроилась рядом с нашей дорогой Корзинкой, глаз влюблённых друг с друга не сводят, эти хоть рядом сели, и, наконец-то, пара, которую нереально разделить, это конечно Колдун и Шаляпин, будто слились уже навечно и это достойно уважения. Не знаю, что бы мы делали без вечных ваших перепалок и... Что, помочь, довести? Ребята, пьём и веселимся, у нас тут маленькая неувязочка. Неувязочка была в том, что Колдун уже держался за свою пару, мягко и нежно уткнувшись ему в плечо и удерживаясь от окончательного приземления на пол из последних сил, точнее, от усилий Прохора, который встревоженно глядел на любимого, крепко держал его за плечи, один видел эту пугающую бледность и гадал, почему снова так резко, так страшно всё закружилось, неужели рано было идти, неужели это сон не помог... — Дим, ну что ты, что, лечь? Ты меня слышишь, ты здесь? — он нежно приподнял его голову и быстро всё это шептал, глядя в эти большие красивые и снова мутные голубые глаза, картина была странная и кто-то отвернулся от неё, от них, но на это было уже глубоко плевать, самые близкие и надёжные как и прежде остались рядом. — Ну скажи же хоть что-нибудь, обзови меня параноиком, обматери, только не смотри на меня так, ты же душу из меня вынимаешь этим взглядом... — Проша.... Плохо... — у Легенды снова будто оборвалось всё внутри от этого слабого хриплого шёпота и даже от первого слова, вечный знак, что снова начались тяжёлые времена, но они ведь справятся, так всегда было. — Это... Точно не сон... — Дурачок ты мой, какой же сон... — не в силах и дальше видеть этот пустой взгляд, Шаляпин уткнулся в родное плечо и приводил мысли в порядок, надо было что-то делать, но что, он не знал, поэтому поднял голову, как-то потерянно оглядел ребят и заговорил немного громче, чтобы было слышно. — Ребята, простите, мы пойдём обратно. — Да ладно, мы же не слепые, сами всё видим. — Лёша, сидевший к нему ближе всего, ободряюще похлопал друга по плечу и перекинулся с Дэном и Сеней весьма многозначительными взглядами. — Вы пойдёте, а мы проводим, на всякий случай. — Что вы, не надо, мы доберёмся сами... — вид его стал совсем потерянным и даже виноватым, но после очередного лёгкого удара по плечу парень заглянул им в глаза, увидел уверенность в правоте с желанием помочь и немного успокоился, даже благодарно, хоть и растерянно, улыбнулся. — Спасибо. Вы уже столько сделали для нас, для него... — И этого всё равно мало, всегда будет мало. А сейчас поможем всё-таки пострадавшей стороне добраться до спальни, собрались и взяли... Совместными усилиями ребята подняли уже порядком ослабевшего Диму, вместе практически донесли его до спальни, вновь устроили на той же кровати и Прохор, не решаясь отнять рук от этих не естественно загорелых плеч, сразу лёг рядом и, взглядом поблагодарив парней, давая им понять, что они могут идти, мягко, нежно и ласково выцеловывал это бледное лицо, закрытые, чуть подрагивающие веки, уже немного впалые щёки, не самый миниатюрный, но всё равно идеальный ровный нос, пока холодные и бледные, но всё равно безумно желанные губы, целовал до каких-то почти болезненных наплывов нежности и тихо, почти безумно шептал: — Я буду за тобой следить, я всё сделаю, чтобы такого больше никогда не было, я тебя даже с того света достану и сделаю счастливым даже помимо твоей воли, ты от меня не избавишься больше, не так легко, не позволю... Я тебя не потеряю. Ни за что... Я слишком... Слишком тебя люблю. — Ты мой анаболик, ты мой рай, ты мой космос... — он слабо тепло улыбался и то ли бредил, то ли реально напевал строчки, за секунду сложившиеся в голове, это было так странно ,прекрасно и правдиво одновременно, что Легенда даже подпела, толком не понимая, с чего вдруг и зачем, это уже было неважно. — Я с тобой навеки и сама вселенная спасёт нас... — слова складывались сами и парни не знали, что эта песня станет скоро их визитной карточкой и хитом, каких мало, до этого пока далеко. Фабрикантам была милостиво отпущена ещё и ночь, поэтому все успели воплотить в жизнь свои цели, утром все проснулись свежие, отдохнувшие, попрощались тёплыми словами и разъехались, кто куда. Отправилась на съёмную квартиру и наша дорогая пара, конечно же, на такси, о долгих прогулках пешком пока не могло быть и речи, решение это было принято единогласно и без всяких возражений, что не могло не радовать. Оказавшись в не самой тесной однокомнатной квартире, Колдун присел на тот самый диван, на котором Легенда столько времени провела с компьютером в руках, немного удивлённо, с лёгкими искорками смеха в глазах огляделся по сторонам и молчать уже не хотел и минуты, дорога к этому месту и так вышла слишком тихой. — Браво, это похоже на какой-то очень уютный бункер. — он спокойно улыбался и, не зная, куда деть руки, перебирал сложенные горкой небольшие подушки с истинно детским восторгом, и Шаляпин уже не мог сдержать улыбки, присел рядом с любимым и взял его за руки, наконец-то было необыкновенно тепло и спокойно, наконец-то всё было так, как и должно было быть, и эти прикосновения, и чуть изменившийся от них взгляд глубоких голубых глаз, тепло, появившееся в них вместе с нежностью, и этот пока что робкий, но полный любви поцелуй, в котором они оба почти растворились. — Ради тебя я сделаю этот бункер подобным дворцу, только попроси. Но мне кажется, что пока тебе нужен именно уют и покой. До сих пор такой бледный... — с лёгким беспокойством парень нежно прошёлся тонкими длинными пальцами по его лицу, чуть поглаживая, заставляя таять, немного задерживаясь на этих милых ямочках на щеках и успевая поймать себя на мысли, что Дима одурительно красив, когда улыбается. — Не бойся, с тобой мне легче. — с немного усталой улыбкой он перехватил руку любимого и прижал её к своим губам, после прижимая к себе и всего Прохора, слишком невыносимой и долгой была эта неделя разлуки. — Я так скучал... — Больше мы не расстанемся на столько, обещаю... — тая от этого тепла, он крепче обнимал свою пару и ставил галочку в памяти, что надо будет следить, чтобы парень нормально питался, видеть эту болезненную худобу было уже невозможно. — А пока ложись, ты устал. И не спорь, я всё вижу. Я буду здесь, с тобой, тебе никто не помешает, бояться нечего. Набирайся сил, они ещё понадобятся. Колдун кивнул, слегка растерянный, прилёг и почти сразу уснул, крепко сжав руку своей пары, а Шаляпин быстро укрыл его лёгким одеялом, а потом плюнул на всё и быстро устроился рядом, крепко, но ласково обнял любимого, согревая и защищая его от всего и только после этого тоже позволил себе наконец-то хоть немного расслабиться. Вечером в бункере зажгутся светильники, которые Прохор долго искал по разным магазинам, выискивая самые красивые, но не вычурные, небольшие, почти незаметные, озаряя комнату мягким спокойным светом, на столе будет ждать горячий ужин, а после уютная тёплая кровать, одна на двоих... Ведь и жизнь у них теперь одна на двоих, если они, конечно, не захотят это изменить. Быстро пролетели мимо три года. Парни теперь не расставались ни на миг, были слишком нужны друг другу, все беды переживали только вместе, так было правильно. Но они не знали, что главная беда впереди, что это не Евровидение, которое далось никак не легко, но стоило того, не расторжение контракта с Дробышем, которое кончилось крупным скандалом, но тоже стоило того, ибо это сотрудничество ничего не давало и ни к чему не вело, а всего-то первый сольный концерт в Королёве. Дима как-то нашёл группу, сработался со всеми, много раз репетировал этот концерт, всё было идеально... Но кто сказал, что обойдётся без неприятных неожиданностей? Довезти любимого до Королёва Шаляпин вызвался сам, на своей машине, которая была у него уже с год, хоть и был никак не в восторге от этой поездки и идеи с концертом, видел, как тяжело Колдуну даются все эти репетиции, как ему потом плохо, как он мучился буквально прошлой ночью... * Посреди ночи Легенду разбудило какое-то движение рядом и резкий вскрик, что больно резанул по слуху, отбивая всякую возможность думать. До сих пор кошмары, теперь реже, но его любимый всё так же мечется по подушке во сне и бормочет только одно: — Прохор... Прохор... — Я здесь, здесь, рядом, когда же это тебя оставит... — крепкие нежные объятия и снова этот холод, дрожь, страх, но он уже знает, что делать, крепче держать и шептать, шептать максимально быстро и нежно первое, что придёт на ум. — Любимый... Не уходи... — голос затих совсем, родные руки всё-таки помогали, только теперь мозг понемногу начинал просыпаться и приходило осознание боли, сложная репетиция вечером не прошла даром. — Милый, ну куда я уже... — перемены были слишком заметны и никак не радовали, это лишь знак, что самое сложное ещё впереди. — Спи, спи... Завтра тяжёлый день, дорога, будет лучше, если ты нормально её перенесёшь. — Воды... Прошу... Больно... — и от этого срывающегося слабого хриплого шёпота у Прохора оборвалось всё внутри, стало ясно, что лучше в ближайшие дни вообще никуда не идти и не ехать, но ведь упёртый, как стадо баранов, не послушает, но ведь прежде они со всем справлялись, справятся и с этой ночью, дорогой, концертом, в это отчаянно хотелось верить и он верил, просто верил и пытался хоть как-то помочь, это ведь самое главное. * Уже выезжая из Москвы, Шаляпин воспользовался этими секундами остановки, чтобы бросить встревоженный взгляд на заднее сидение, увидеть лежащего там, бледного, как смерть, Диму и задать всего один, но, несомненно, важный вопрос: — Ну как, легче хоть немного? — он только молча помотал головой, взгляд пустоватый, от этого тянуло таким отчаянием, что Легенда как-то судорожно выдохнула, крепче цепляясь за руль и напоминая себе о том, что надо в первую очередь следить за дорогой. — Может вернёмся домой, отменим концерт? — Нельзя... Люди ждут, я должен. — Как ты петь собрался, говоришь то едва, ну чем ты думаешь... — ему остаётся только вести машину и тихо скрипеть зубами от гнева, ругаться сейчас не хотелось, да и была слабая надежда, что его парень всё-таки передумает или ему наконец-то станет лучше, как жаль, что судьба решила всё совсем иначе... Конечно же, двадцать минут поездки ничего не изменили, Колдуна только ещё и немного укачало, Прохору пришлось вытаскивать его из машины под руки и практически тянуть на себе до зала, чтобы хоть там он отсиделся и хоть немного пришёл в себя, в запасе оставался где-то час, этого должно было хватить, по крайней мере, так казалось. Они сидели близко близко, обнимались и невесомо, почти целомудренно целовались, этим успокаивая друг друга и самих себя, полчаса такой "терапии" и Дима начал оживать, к началу концерта даже мог сам стоять, хоть и оба они понимали, что времени на всё будет максимум час, за это время можно многое успеть как сломать, так и построить. Шоу началось, концерт шёл, Шаляпин сидел за кулисами и внимательно наблюдал, искренне жалея, что не оставил это упрямое создание дома. Микрофон работает на максимум, а голоса почти не слышно за не такой уж громкой музыкой, движения скованные, улыбка натянутая, бледность не видно только из-за яркого освещения. Забрать бы его, подальше отсюда, домой... Это всё, этот концерт точно добром не кончится. Это стало совсем очевидно, когда Колдун после четвёртой песни со слабой улыбкой помахал залу, оставил на сцене музыкантов и, оказавшись за кулисами, буквально упал в руки своей пары, совсем слабый, но пока живой, пока в сознании, это хоть немного обнадёживало. — Дима, эй, ты как, ты меня слышишь? — он осторожно присел на пол, укладывая любимого на своём плече и нежно гладил по тёмным спутанным волосам, уже думая, как удобнее будет сейчас дотянуть его до машины и как ехать домой, чтобы вдруг не стало ещё хуже. — Проша... Я такой... Глупый... — парень еле говорил и всё равно из последних сил пытался улыбаться, это было слишком жалко, но всё равно сногсшибательно красиво для Прохора, но тревога всё-таки перевешивала. — Да когда ж я спорил, что ты дурак последний... — он горько усмехнулся и, вновь воскрешая почти уснувшую надежду, внёс единственное по своему мнению разумное предложение. — Может всё-таки домой? Дима еле смог кивнуть, даже начал приподниматься, но глаза его резко закатились, теперь он действительно упал и уже не слышал встревоженного голоса Прохора, не чувствовал капель воды на своём лице, ударов по щекам, ничего уже не чувствовал, последнее, что уловил разум — резкая тупая боль в груди, как ударили. Скорая приехала удивительно быстро, объяснять что-то людям в зале или группе уже не было времени, Легенда прыгнула в машину и поехала следом, хотелось убедиться, что его точно спасут, что всё ещё будет хорошо. Глупые пробки помешали следовать точно за машиной и поэтому не скоро он был в больнице, не теряя времени, подлетел к одной из работниц и, услышав слово "реанимация", сам неплохо пошатнулся, считая звёздочки перед глазами, но в секунду взял себя в руки и побежал так быстро, как только смог, вспоминая добрым словом беговую дорожку в звёздном доме, сейчас этот опыт оказался бесценным. Эта дорожка и наблюдающий за тренировкой, с ехидными замечаниями переключающий скорости Колдун. Дима... Он не может так бросить своего парня, он должен, он обязан выжить. Взвинченный, испуганный, Шаляпин влетел в двери нужного отделения и, быстро спросив о палате, нашёл нужную дверь, вошёл... И всё-таки съехал на пол, пытаясь не смотреть на койку и сосредоточиться на том, чтобы закрыть дверь. Сложно спорить с тем, что страшно и трудно видеть любимого человека в таком месте, слышать по писку кардиомонитора, как медленно бьётся его сердце, осознавать, что он до сих пор не очнулся, а всё это один концерт, от которого Прохор мог его отговорить, на который мог не пустить, всё-таки развернуть эту машину на выезде из Москвы в обратную сторону, лучше мелкая ссора, чем этот ужас, новый риск потерять навсегда и снова по своей вине, уже второй раз и он может действительно оказаться последним... Пытаясь совладать с собой, парень всё-таки медленно подобрался к койке, присел на стул рядом и, уже не в силах держаться, опустил голову на грудь своей пары и что-то тихо-тихо забормотал, наверное, в первый в жизни раз глотая горькие слёзы отчаяния. — Димочка, очнись... Очнись, умоляю... Я ж тебя, сволочь такая, с того света достану, только попробуй меня бросить. Держись, пожалуйста, прошу тебя. За меня держись, я не отпущу... — он осторожно обнимал любимого за плечи и резко вздрогнул, поднимая огромные заплаканные глаза, когда Колдун немного дёрнулся, медленно приходя в себя, распахнул пустые глаза и пока ничего не понимал, но он очнулся, это самое главное... Дрожащими руками Шаляпин еле попал по кнопке вызова врача и выбежал из комнаты, не хотел огорчать такое хрупкое сейчас создание своими слезами, своим страхом. Теперь всё будет хорошо, ему помогут. Самое страшное уже миновало. По крайней мере, в это очень хотелось бы верить. Но было бы всё так просто. Через невозможно долгие минуты из палаты показалась медсестра и быстро приблизилась к парню, вполне правильно всё понимая, в том числе и этот полный надежды и горечи взгляд, тут же устремившийся на неё, такое каждый день, по несколько раз, но привыкнуть всё равно невозможно, всё равно всякий раз что-то просыпается внутри, сочувствие, желание дать надежду, но она не имеет права, её работа совсем в другом, к тому же, это было бы не порядочно. — Молодой человек, радовать мне вас нечем. Ваш друг пришёл в себя всего на несколько минут и снова отключился, состояние критическое, обещать ничего не можем, но сделаем всё, что в наших силах, чтобы ему помочь. — Да, конечно... — совсем потерянный, Прохор кивнул и отвёл взгляд, всё это ещё надо было осмыслить. — Мне... Мне можно к нему? — Думаю, вы ему не помешаете. Со спокойной улыбкой девушка удалилась по своим рабочим делам, а Легенда пока осталась на месте, запустив пальцы в свои волосы и низко склонив голову, всё это было слишком тяжело. Критическое состояние... Очень страшные слова и полная неизвестность впереди, словно густой туман, прорваться через который трудно, но возможно. Столько было проблем, справятся и с этой. Но на сцену больше ни ногой, Шаляпин уже решил, что больше туда Диму ни за что не пустит, оставалось только поговорить с ним об этом, конечно же, только после того, как он совсем оправится. А пока пора обратно в палату, выйдут они отсюда только вдвоём, как и в прошлый раз. Второй день парень дежурит у койки любимого, не смыкая глаз и практически не покидая палату. За это время он так и не пришёл в себя, врачи уже спешат сыпать никак не радужными прогнозами, но Прохор совсем их не слушает, он знает, верит, что скоро всё точно будет хорошо. Пока остаются только эти серые безрадостные дни в такой же серой комнате, этот вечный стул, уже начинающий действовать на нервы писк кардиомонитора и сам вид... Слишком бледное лицо, выделяющиеся теперь ещё больше тёмным пятном волосы, разметавшиеся по подушке, их надо было подстричь ещё в прошлом месяце, но всё не находилось времени и, признаться, так он выглядел ещё более великолепно, только было бы ещё лучше, если бы он ещё наконец-то ожил. Парень боялся тронуть его, будто теперь его пара была из хрусталя и могла разбиться от малейшего неосторожного касания, только сидел, смотрел этими встревоженными больными глазами на него и тихо-тихо шептал, зная, что его всё равно не слышат: — Ну очнись, хватит, сколько можно... Все мы когда-то уйдём, но ты... Не сейчас и не так. Такой молодой, красивый, талантливый... Ты нужен этому миру, таких осталось очень мало. И мне ты очень нужен. Я не смогу... Без тебя жить. И сейчас не могу. Услышь меня, я прошу... Но он не слышит. И снова хочется плакать, но это уже глупо, уже выплакано много слёз, а если он действительно сейчас в себя придёт, увидит эти заплаканные глаза, испугается ещё, переживать будет, теперь уж точно нельзя. Можно только ждать. Спокойно и терпеливо. Да, это уже невыносимо, но он обязан продержаться. Обязан дождаться, не имеет права сдаться, не сейчас. И до вечера он держится, сцепив зубы и отчаянно считая минуты, держится, но в шоке замирает, когда эта страшная машина начинает пищать чуть чаще и быстрее, кажется, будто это сон, неужели он правда вернулся... Уступая дорогу непонятно откуда взявшимся врачам, Шаляпин успевает заглянуть в родные, хоть пока и пугающе пустые глаза и подумать, что скоро точно всё изменится. Скоро необходимые мероприятия были окончены и Прохору позволили занять привычное место, бросив перед этим стандартную фразу о том, что больному нужен покой и слишком утомлять его нельзя, парень и так всё это знал и, оказавшись рядом с любимым, осторожно взял его за руку, чуть сжимая, чуть поглаживая и пытаясь не заплакать от вида этой привычной полуулыбки и в то же время совершенно мертвенной бледности. — Дима Дима, от тебя же глаз отвести нельзя... Как ты, родной? — Прости... Знаю, мне нельзя было... — было видно, как Колдуну нелегко говорить, он хрипел, с трудом держал глаза открытыми и всё равно пытался улыбаться, это было слишком горько и прекрасно в то же время. — Об этом потом... — Шаляпин осторожно поправил одеяло и крепко сжимал его руку, из последних сил сражаясь с желанием крепко его обнять, зацеловать до умопомрачения и никогда не отпускать, пока было не время. — Приди в себя до конца, а потом можешь сколько угодно каяться мне в своей глупости. Спи, а когда ты проснёшься, я буду рядом с тобой. Больше я от тебя не отойду. — Езжай домой... — Дима всё-таки сдался и закрыл глаза, но руки не отнял. — Я в порядке. — Ты так же говорил перед тем, как мы поехали на этот концерт, перед тем, как выйти на сцену... — его голос дрогнул на мгновенье и хватка стала крепче, но парень быстро взял себя в руки, сейчас нельзя слишком волновать любимого и он это помнит. — Этим твоим словам я больше не верю, наверное, никогда уже не поверю. Я буду присматривать за тобой каждую секунду и мне плевать, что ты об этом думаешь, согласен ты или нет. Спи, чудо в перьях, серьёзно я с тобой поговорю потом. Прохор всё-таки не сдержался, ласково поцеловал его в лоб и мягко усмехнулся, Колдун уже спокойно спал. Впервые за последние два дня он позволил себе ненадолго расслабиться, придвинул стул ближе и наклонился к койке, фактически прилёг, устроив голову у рук своей пары и почти сразу уснул спокойно, но чутко. Как и раньше, впереди у них был долгий трудный путь, сложный разговор, но парни пройдут и через это, ведь они — настоящая пара. Лечение проходило должным образом, через пару дней Дима уже мог почти свободно говорить, хоть пока и не пытался подняться, пока было не время, они с Шаляпиным оба прекрасно это понимали. Пока не пришло время и для важного разговора, но, как оказалось, пришло оно для другой, не менее важной вещи. Ближе к вечеру дверь палаты не очень тихо открылась и вошёл... Георгий Колдун, старший брат Димы. До него случайно долетели слухи, что у брата опять проблемы и он не мог забыть об этом, не мог остаться в стороне, захотел хотя бы проведать. Прохор видел его лично в первый раз и даже немного растерялся, явно не так собирался начинать знакомство с семьёй своего парня, который только просыпался и, увидев Жору, удивлённо распахнул глаза и даже сказать ничего не успел. — Ну привет братик. Опять всё по кругу, да? И не надоело тебе? — он невесело усмехнулся и подошёл совсем близко, пытаясь поймать его растерянный и виноватый взгляд. — Дима, смотри на меня. Ты правда снова думал, что я ничего не узнаю? — Ты и так намучился со мной восемь лет назад... — Дима, опустил взгляд и легче вздохнул, когда Легенда чуть сжала его руку, сейчас поддержка очень важна. — Пожалуйста, не начинай всё с начала. Да, я достаточно набегался с тобой по больницам, но какая к чёрту разница, что и когда было, если тебе сейчас снова так плохо? — в голосе старшего была плохо скрытая горечь, слишком помнились эти пятнадцать лет, неделя в отделении интенсивной терапии и едва не произнесённое на третий день время смерти, а начиналось всё так же, как в этот раз, просто от переутомления слишком прихватило сердце. — Я не хочу, чтобы это снова повторилось. Я поговорю с твоим врачом, чтоб с тебя глаз не сводили. Я тебя не отпущу, не в этот раз. — Жора, не паникуй так... За мной есть, кому присмотреть. — со слабой усмешкой младший кивнул на застывшего Шаляпина, который, видимо, переваривал эту лавину информации, обрушившейся на него за две минуты. И только теперь Георгий поднял взгляд и заметил сидящего по другую сторону койки, будто окаменевшего парня. Он не заметил этого взгляда, в голове набатом стучало только одно: снова так. Не отпущу, не в этот раз. Значит всё это уже было. И было, видимо, что-то гораздо более страшное. От одной мысли, что Димы может не стать, резко перехватывало дыхание и всё начинало красиво плыть перед глазами, Легенда никак не готова потерять любимого и точно сделает всё, чтобы этого не произошло, не в ближайшее время. Прохор и вправду глубоко ушёл в себя, потому что резко вздрогнул от задумчивого голоса старшего, обращённого именно к нему. — Ну да, помню эту фигуру по фабрике. Эх, Димка, паршивец ты конечно тот ещё, парня завёл, а с братом его не познакомил. — Жора протянул парню руку и тот уже уверенно пожал её. — Георгий, можно просто Жора. — Прохор, просто Прохор. — голос очень ровный и спокойный, даже слишком, младший всё понял и кинул на свою пару внимательный обеспокоенный взгляд, но Шаляпин будто ничего не заметил. — Что, Прохор, безвылазно тут сидишь? Можешь не отвечать, это видно. Бледный, мешки под глазами больше глаз. — старший почти ласково усмехнулся и решил наконец-то перейти к делу. — Любишь моего брата? — Я им живу. — Тогда береги его. Пуще жизни своей береги. Не давай делать слишком много глупостей. А я иногда буду неожиданно приезжать к вам в гости, чтобы оба слишком не расслаблялись. — С ним расслабишься... — парень немного устало усмехнулся и мягко провёл пальцами по широкой ладони своей пары, чем вызвал его лёгкую улыбку. — Я уже третий год берегу его, как могу. Жаль, что не всегда он меня слушает, последствия обычно примерно такие. — Он никогда никого не слушает, ужасный характер. Но если б не этот характер, не эта временами баранья упёртость, не было бы всех тех побед, не было бы такого таланта. — Георгий с ласковой усмешкой потрепал брата по волосам и только теперь немного отошёл. — Ладно, парочка, пойду, не буду вам мешать. Дима, с тебя СМС с вашим адресом, когда научишься нормально держать телефон. Младший только кивнул со слабой усмешкой и старший покинул палату, оставляя парней наедине. Прохор сразу поспешил обнять Диму и, не сдержавшись, начал нежно ласково выцеловывать его плечи, шею, единственный способ быстро прийти в себя и успокоиться, ну и не дать ему опять начать рассказывать, что всё хорошо и чудесно, и страшного ничего никогда не было, знал, что это будет ложь и слышать её больше не хотел. От Легенды так веяло тревогой и страхом, неудивительно, что Колдун почувствовал это, ему даже стало немного неуютно, но поцелуи отогревали, окутывали покоем и он наконец-то поднял руки, сам мягко обнял любимого и со слабой улыбкой прошептал всего несколько слов: — Не бойся, всё прошло... — Я тебя не потеряю... Не отпущу, ты мой... Мой, мой, ты будешь жить... Ты будешь со мной. — наконец-то Шаляпин начал успокаиваться и уже легче выдохнул куда-то в его плечо, вспомнил, что пугать сейчас парня точно не надо и сел ровно, уже глядя в его глаза максимально спокойно. — Не волнуйся, я то точно в порядке. Отдыхай, я, буду здесь. — Съездил бы ты домой хоть на одну ночь... Правда на зомби уже похож. — с ласковой усмешкой Дима осторожным движением обвёл тёмные круги под его глазами и даже обиженно надулся. — Мне неприятно, что из-за меня ты так над собой издеваешься. — А мне неприятно, что ты просто так над собой издеваешься и потом оказываешься в больнице. — Легенда скопировала выражение его лица и этим заставила свою пару коротко слабо засмеяться, от этого стало немного легче им обоим. — Дима, я всегда буду здесь и это не обсуждается, Жора прав, от тебя нельзя и на минуту глаз отвести, точно что-то плохое случится в итоге. — Теперь ещё один воспитатель будет на мою голову. — Колдун театрально закатил глаза и на усмешку своей пары сам еле слышно фыркнул. — Ладно, воспитывайте, я уже понял, что сопротивляться бесполезно. — Ещё б слушался ты нас... — Прохор с ласковой улыбкой убрал чёлку с любимых голубых глаз и мягко поцеловал своего парня в лоб, продолжая его отогревать. — Спи, дитя, завтра будет новый день, новые уроки и новые улучшения, только улучшения, я знаю, скоро мы отсюда выберемся. — Сам ты дитя... — Дима устало усмехнулся, но покорно закрыл глаза, хоть и только потому, что сам так захотел. Легенда только усмехнулась и снова осторожно сжала его руку, уже в который раз всё осмысливая и зависая, уставившись в стену. Надо всё поменять, надо следить за ним ещё внимательнее, надо сделать всё, чтобы то, что было восемь лет назад, никогда не повторилось, что бы это ни было. Надо удержать его в этой жизни, если не выйдет, он просто сойдёт с ума. И Шаляпин сделает для этого всё, что в его силах, он не может по другому. Почти неделю спустя наша пара наконец-то оказалась дома, Колдун уже почти до конца окреп, теперь уже нормально поднялся на ноги, выровнял голос до рабочего состояния и его пара справедливо решила, что вот теперь можно серьёзно с ним поговорить, теперь это не должно сделать хуже, не должно что-то испортить. В тихий спокойный вечер Прохор поймал момент, когда его парень был в хорошем, настроении, не очень уставший, сидел и думал о чём-то, явно хотел сам что-то сказать любимому и на этот раз он позволил это сделать, может это поможет подойти к непростой, но такой, важной сейчас теме. — Проша, я давно хотел у тебя спросить... — он смущался, опускал взгляд, теребил рукав рубашки и будто не решался, но всё-таки поднял взгляд и быстро выпалил. — Я думал о новом концерте, как думаешь, когда будет уже можно? — Знаешь, на кого ты сейчас похож? На совсем юную робкую девушку, которая пытается пригласить первого красавца школы на свидание. — парень ласково усмехнулся и, присев рядом с Димой, снова взял его за руки, чтобы немного успокоить и выделить себе лишние секунды подготовки для нужного, правильного ответа. — Дим, послушай меня сейчас внимательно. В жизни часто бывают такие ситуации, когда лучше уйти и не возвращаться. И у тебя сейчас ситуация именно такая. — Ты предлагаешь мне... Уйти со сцены? — глаза его поражённо округлились, а голос резко стал очень тихим, разум только начинал это переваривать, это было слишком непонятно. — Но как... Что я буду делать, на что мы будем жить? — Ты будешь сидеть дома и отдыхать, а зарабатывать буду я. Я ведь тоже пою, помнишь? — уже слегка встревоженный, Шаляпин стал нежно гладить его руки, помогая успокоиться, это сработало и теперь можно было продолжить. — Если хочешь, можешь писать для меня музыку, у тебя это выходит восхитительно. — Да, я помню... — Колдун заметно погрустнел, опустил взгляд и осторожно отвёл руки, обхватывая свои плечи. — Может ты и прав... Посижу дома... — Вот и правильно, молодец... Иди ко мне. — Легенда отодвинулась к краю дивана, опёрлась на бортик, почти укладываясь на него и быстро притянула к себе потерянного парня, устраивая его спину на своей груди, его многострадальную светлую голову на своём плече и начала ласково осторожно гладить его по спине, пытаясь хоть как-то разбудить, вернуть. — Всё будет хорошо, перемены в жизни иногда нужны, не так уж и плохо посидеть дома... — И помереть от тоски. — Дима произнёс тихо, медленно и спокойно, глядя в глаза своей паре, как факт и Прохору, конечно, это очень не понравилось. — О таком даже не мечтай, кто тебе даст помереть. И только уйди мне в себя, вытяну обратно любым способом. — вовремя поняв, что сейчас лучше сработает ласка и нежность, он поцеловал любимого в лоб и на секунды зарылся носом, в его волосы, растворяясь в этом покое. — Димочка, ну что ты... Ну хочешь я буду с тобой? Денег нам точно хватит ещё на пару месяцев, а потом что-нибудь придумаем. — Что ты говоришь такое, что мы придумаем... Работать надо нам обоим, что ты будешь искать в последний момент... — Колдун немного приподнялся и обернулся к Прохору, а тот увидел его затуманенный взгляд и сразу опустил парня обратно на свою грудь, пытаясь взять себя в руки, резкие перепады его состояния до сих пор жутко пугали. — Всё, тихо, тебе же плохо уже... Договорим потом. — он немного растерянно гладил любимого по груди и плечам, быстро целовал его в волосы, лоб, щёки, пока не трогая губы, его надо успокоить и привести в себя, а не завести. — Милый мой, глупенький... Когда же ты запомнишь, что тебе никак нельзя волноваться? Не думай даже о том, что будет, я заверяю тебя, всё будет прекрасно. Я знаю, ты уже не можешь жить без музыки, но ведь у тебя до сих пор есть твоя гитара. Ты можешь играть и петь мне, я всегда слушаю твои песни с необычайным наслаждением. — А потом скажешь, что мне и от этого плохо может стать... — голос у него был всё такой же уставший и потерянный, но глаза самую малость потеплели, это был добрый знак, что нежность снова помогла. — Если так и выйдет, я всё равно тебе помогу, поймаю, уложу, напою лекарствами и не отпущу, пока тебе не станет легче. — мягко и плавно Шаляпин напоследок всё-таки на секунду накрыл его губы своими и только после этого немного успокоился, впрочем, они оба. — Пока ты рядом, со мной ничего не случится, да? — только от невозможного наплыва любви и нежности Легенда не заметила хитрый блеск в глазах своей пары, а у Димы уже родилась идея. — Ты же от всего меня защитишь? — Ну конечно, я не допущу, чтобы ты снова в неприятности влез, тем более в такие. Со мной тебе нечего бояться. — А может тогда... Мы будем выступать вместе? — он практически прошептал это и на изумлённый взгляд Прохора быстро успокаивающе зашептал, всё-таки приподнимаясь и оборачиваясь к нему. — Ну ты же будешь рядом со мной, если что вдруг, поможешь, сам же сказал. Ну Проша, ну пожалуйста... — Твои ангельские идеальные глазки тебе сейчас не помогут, не надейся даже и... Дима, держись, ну кто тебя просил так резко! — перепуганный парень едва успел подхватить пока слабого Колдуна и прижать его к себе покрепче, удерживая от падения и быстро переводя дыхание. — Что такое, что, голова? Да не смотри ты на меня так... Больно, сердце? — Голова... Только голова... — обессиленный, он уткнулся в плечо Легенды и медленно выдохнул, пытаясь прийти в себя. — Слишком быстро, не подумал... — Да ты никогда не думаешь, а надо бы хоть иногда... — уже порядком обеспокоенный, Шаляпин быстро гладил любимого по спине и голове, перебирал как всегда спутанные волосы, этим успокаивая и себя, и его. — Ну всё, всё, всё хорошо. Тише, я тебя держу, держу... И где ты такой выступать собрался, даже со мной? Не смеши пожалуйста, хотя это скорее грустно. Одно дело так упасть дома и совсем другое на сцене, перед камерами, перед тысячами зрителей. Скажи пожалуйста, тебе это нужно? — Нет... Я дурак. Ну куда мне такому... Прости. — Дима тяжело вздохнул и, с трудом подняв голову, слабо мазнул носом по щеке своего парня и снова пригрелся на его груди, надо было набраться сил. — Хорошо... Я согласен с тобой. Мне будет лучше дома. Только ты... Побудь со мной хоть пару дней, пожалуйста. — Ну конечно, конечно, наконец-то ты понял. Я буду с тобой сколько захочешь. Только не делай глупостей, держись... Держись за эту жизнь, держись за меня. Дим, эй... — он слишком уж притих и Прохору пришлось наклониться очень низко, чтобы найти его глаза и увидеть, что они закрыты, раз дыхание ровное и спокойное, он просто спит и его пара, немного успокоившись, ласково усмехнулась и обняла это чудо покрепче, уже перейдя на нежный шёпот. — Вот и хорошо, спи... Хоть во сне хуже себе точно не сделаешь. Спи, я не дам тебе опять натворить глупостей... Ещё какое-то время он так убаюкивал любимого и думал, что же ждёт их дальше, надолго ли хватит такой покорности Колдуна, выйдет ли у него уберечь парня от опасности. Найти ответ на эти вопросы сейчас пока невозможно, но точно ясно одно. Друг без друга они, наверное, уже не смогут, неважно, дома, на сцене или где-то ещё. Только вдвоём, вместе до конца. И покорности хватило только на две недели, до первого звонка с телевидения. Неимоверными трудами Дима уговорил Шаляпина на одно совместное выступление, всего одну песню, хоть и неизвестно, какую, это парни узнают только на сцене, таковы сейчас правила телевидения для всех звёзд шоубизнеса, новых и старых. Легенда долго не сдавалась, но всё же не выстояла перед глубоким просящим взглядом его ангельских глаз и сама довезла парня до концертного зала, проводила до нужной двери, собираясь, как тогда и было предложено, всё-таки выйти вместе с ним на сцену и хоть так держать ситуацию под контролем. Руководство канала было слегка удивлено, ведь звали одного певца, а пришли сразу двое, но Прохор быстро поставил всех перед фактом, что либо они сегодня выступят вдвоём, либо не выступит ни один. Руководству оставалось только согласиться, в архивах интернета нашёлся минус той единственной по мнению народа песни, которую эта пара могла петь вместе — только минус, полной версии не было, парни год назад сделали для этого всё, ведь это только их песня — им сказали, что выход на сцену через час и оставили в гримёрке, чтобы было время как-то подготовиться. Услуги гримёра сейчас не были нужны, поэтому Шаляпин быстро запер дверь, посмотрелся в зеркало и убедился в том, что правильно поступил, одевшись в этот раз максимально просто, хоть какое-то разнообразие в довольно устоявшемся образе чего-то слишком яркого, буквально кричащего, уж лучше простые джинсы и заправленная в них рубашка тёмно-оливкого цвета с довольно крупными так же тёмными пуговицами. Слегка поправив рукава рубашки, он обернулся на Колдуна, застегнул совсем доверха его лёгкую зелёную рубашку, которую удачно одели с джинсами и навыпуск, пригладил его непослушную чёлку и посадил своего парня на стул, присаживаясь прямо перед ним, чтобы бы быть на уровне его глаз и сказать очень важные сейчас слова: — Ты точно уверен, что тебе это нужно сейчас, что тебе хватит сил? — Прохор вновь взял его за руки и внимательно смотрел в его глаза, пытаясь найти ответ в них. — Мы ещё можем уйти отсюда, поехать домой. — Да, уверен. — Дима слабо улыбнулся и вдруг мягко обнял свою пару, чем немного её встревожил, хоть объятия и сразу, сомкнулись вокруг него защитным кольцом, лучше всех заборов и колючей проволоки, точно в безопасности, точно под защитой. — Со мной всё будет хорошо. Я справлюсь, обещаю. Только ты будь со мной. — Ни на шаг не отойду, ни на секунду. — чтобы хоть как-то успокоиться и успокоить, он мягко, мимолётно коснулся его губ и снова смотрел только в эти голубые глаза, так было легче ощутить ту глубокую духовную связь, что была между ними. — Я с тобой, не бойся ничего. Мы всё сможем. Песню помнишь ещё? — Конечно, это же наша песня... Я никогда не смогу её забыть. — улыбался Дима уже немного потерянно и это не укрылось от зорких зеленоватых глаз его пары, она сразу села ровнее и стала пристально изучать его вид. — Не нравится мне твой взгляд, да и бледный ты... Силы есть ещё, голова не кружится? — Не волнуйся, я в порядке. И нам пора. Время действительно уже пришло, об этом их уведомили отдельно и, взявшись за руки, парни вышли сперва из гримёрки, а потом через короткий коридор на сцену, пути назад уже не было. Яркий свет прожекторов с непривычки слепил, но чему их обоих хорошо научили на фабрике, так это держать образ на сцене: вечная улыбка, сияющие глаза, максимально лёгкие, пластичные движения вслед за музыкой — всё это было давно доведено до совершенства. Нестройные аплодисменты и полившаяся за ними музыка, это захватывало, увлекало и Шаляпин, воскрешая в памяти давно забытое чувство полёта, вступил первым, так было положено: — Я с тобой навеки, это неизменно, Знаю ни к чему нам эти перемены, Сможем только вместе мы всего добиться И всегда должны мы к этому стремиться — Я с тобой навеки, это только верно Нас с тобой разрушат такие перемены, Просто поклянись, мы вечно будем рядом, Если порознь, отравит время ядом... — Ты мой анаболик, ты мой рай, ты мой космос Я с тобой навеки и сама вселенная спасёт нас Ты пойми, я без тебя раздавлен Просто верь, не будешь мной оставлен.. — "Я люблю", как воздух через вены Если я умру, от этой лишь проблемы — Я тебя люблю, гарантия навечно, Даже если слишком время быстротечно... И в припевах они вновь и вновь сливались воедино, успевая двигаться по сцене, обмениваться будто случайными прикосновениями и на последних словах застыли с крепко сцепленными руками, допели так и чуть не поцеловались, но вовремя остановили себя, пусть зал и дальше думает, что это просто хорошая актёрская работа. На самом деле Колдуну уже нужна была опора, здорово устал, вот его пара и дала опору, какую смогла. Было самое время уходить, поэтому быстро коротко попрощавшись и слегка поклонившись, парни поспешили скрыться за сценой и уже было плевать, что им велели разойтись в разные стороны, сейчас Прохор не имел права и на секунду оставить любимого, отпустить его, уже совсем слабого, это было подобно преступлению. — Тихо, тихо, а теперь сядь, сюда... — Легенда едва успела довести его до той самой гримёрки и посадить на стул, пока они оба совсем не упали. — Дима, Димочка, эй! Ты со мной? — Да... Кажется да... — он крепко держался за плечи любимого и чуть поморщился от боли, парень сразу его обнял, крепко прижимая к себе. — Всё, это был последний раз, когда я тебя послушал... Держись, за меня держись, я знал, с кем еду, сейчас. — радуясь своей предусмотрительности, Шаляпин дотянулся до брошенной недалеко от зеркала небольшой сумки, быстро достал из неё бутылку воды с какими-то таблетками и впихнул всё это в руки Димы. — Пей, быстро пей, я тебя держу, не бойся. Ну давай же... С трудом парень сделал то, чего от него хотели и его пара выдохнула спокойнее, вновь освобождая ему руки, заставляя вернуть их на прежнее место и так же быстро пытаясь найти свой телефон. — Вот и всё, скоро всё пройдёт, скоро... А я сейчас вызову такси и поедем домой и теперь уже точно никуда... — драгоценный прибор для связи всё-таки нашёлся, две минуты и всё было готово. — Всё, машина будет через три минуты. Ты как, поднимешься? Он только коротко помотал головой и Прохор с тяжёлым вздохом помог ему медленно подняться, миновать эти коридоры и сесть в машину, конечно же, устроившись рядом и снова обнимая его, продолжая что-то тихо нашёптывать, то ли успокаивать, то ли убаюкивать, сейчас лишним не было ни то, ни другое. Десять минут и они были на месте, Колдуну уже стало немного легче и до дома он дошёл сам, ну почти, Легенда никак не могла себе позволить совсем отпустить его, пока было страшно это делать. Квартира встретила пару привычной тишиной и, опустившись вместе на диван, парни просто смотрели друг на друга, уставшие и растерянные, не зная, что сказать. — Проша... Ты прости, я не знал, что всё так... — Дима опустил виноватый взгляд и почти отвернулся, снова замыкаясь в себе, но его сразу обхватили родные крепкие руки и Шаляпин повалил его на диван, точнее, на себя, поворачивая обратно к себе и так же крепко обнимая. — Слышать больше ничего не хочу. Лежи и отдыхай. Не ты виноват, а я, что вообще пустил тебя туда. Дима, на меня смотри... — он всё-таки поднял свои мутноватые глаза и любимый тут же вовлёк его в нежный короткий поцелуй, который помог хоть немного расслабиться. — Ты не закроешься от меня снова. Я тебе не дам. Не думай ни о чём. Тем более о том, чтобы вновь выйти на сцену. Ты понимаешь, почему это нельзя делать? — Если я такой снова появлюсь там, всё может закончиться больницей... — Колдун совсем поник, но всё же фыркнул, когда провоцирующим движением Прохор взъерошил ему волосы, это всегда работало безотказно. — Проша, я не хочу туда снова. — И ты там не окажешься, если не будешь делать глупостей. — он уже мягко перебирал волосы своей пары и, уловив её испуганный взгляд, снова стал нежно ласково целовать, опять выцеловывать его бледные щёки и мягкие податливые губы, ровно то, что сейчас и нужно. — Не бойся, ты там не окажешься, я тебе обещаю. Ну чего ты? Когда ты стал так бояться больниц? — Давно... Когда чуть не погиб там из-за халатности врачей. — Дима грустно усмехнулся и, заметив изумлённый взгляд любимого, решил, что надо наконец всё объяснить. — Да, именно тот случай вспоминал тогда мой брат. Я не хотел тебе говорить, пугать лишний раз, ты тоже со мной натерпелся... — Дима, ты обязан всё мне рассказать, сейчас. — крайне обеспокоенный, Шаляпин присел, поднимая его следом за собой, конечно, очень осторожно, чтобы вдруг не сделать хуже. — Я готов терпеть и дальше, я тебя люблю. И поэтому хочу знать, что ты тогда пережил. Ты должен рассказать мне. — Я был почти ребёнком, пятнадцать лет... — он говорил тихо-тихо, опустив взгляд, будто боялся отпугнуть любимого или возможно самого себя, но в то же время крепко держал его за руки, точнее, держался за них, было почти физически тяжело говорить о таком. — Я даже не знал, что со мной что-то не так, был обычным подростком. Хулиганил по мелочи, играл на гитаре, учился петь, собрал ребят из школы в группу, писали что-то вроде песен, я только жил... И мы хотели в первый раз выступить официально, на школьном мероприятии, на дне матери. Конечно пришла вся моя семья. Мама, папа, брат, хоть он к тому времени давно уж закончил школу. Все ждали шоу... Но оно так и не состоялось. И только теперь Колдун поднял глаза, в них были страх и горечь, он будто вернулся в тот день и проживал это заново, Прохор не мог спокойно это видеть и крепко обнял его, успокаивающе поглаживая по волосам, напоминая, что сейчас всё хорошо, это дало силы продолжить. — Я очень переживал, долго готовился и видимо слишком переутомился... Перед самым выходом на сцену мне стало так больно, что дыхание перехватило, ноги подогнулись, а руки сами потянулись к груди.. Я грохнулся на колени и пытался только вдохнуть и сдержать эту боль, невозможно. Я помню испуганные голоса ребят, они не знали, что происходит, что делать, меня буквально спас Жора. Пришёл подбодрить, но увидел это... Вызвал скорую и сел рядом, держал меня крепко, помог выпрямиться и быстро что-то шептал, пытался не позволить мне отключиться, не смог... То, что было дальше, знаю только с его слов, сам до сих пор не могу вспомнить ничего. — его голос резко сел, стал каким-то глухим, только крепкие тёплые объятия любимого помогали помнить, что тот ужас давным давно остался в прошлом. — Меня забрала скорая, это видел весь зал, родители конечно очень испугались, мама что-то бормотала о семейной паталогии, о том, что это невозможно, что это должно было меня обойти... Жора поехал со мной в больницу, не отходил от меня три дня, что я был без сознания и на третий день... Остановка сердца, врачи вводили мне не то лекарство, слишком сильное, перепутали. Мой брат на уши поставил всю реанимацию, сложно сказать, сколько разрядов тока прошло через меня потом, но реакции не было и не было, врач уже начал говорить время смерти... Но Жора рявкнул на них так, что они послушались и попробовали в последний раз, как видишь, вышло. В тот же день я очнулся, дико болела грудь, но страха пока не было, я совсем ничего не помнил и просто был рад видеть рядом хоть одного родного человека, который, кстати, рассказал мне всё только через три года после этой истории, когда был точно уверен, что не сделает мне этим хуже. Дима притих, резко тряхнул головой, приходя в себя, немного отстранился от Шаляпина, заглянул в его глаза и, встревоженный, тут же мягко погладил его по волосам, чтобы тот хоть немного отмер, это сработало, парень мягко коснулся его груди, будто прислушиваясь, а потом резко прижал своё счастье к себе и быстро неразборчиво забормотал единственное, о чём мог сейчас думать: — Димочка, нет, как же... Я их за тебя всех... Ты меня не бросишь? Ты же меня не бросишь? — Успокойся, пожалуйста, ну не пугай ты меня... — уже действительно не на шутку перепуганный, он с трудом высвободился из этих объятий, больше напоминающих тиски, взял руку любимого и положил её на свою грудь, прижимая к ней и замолкая на минуту. — Бьётся, слышишь? Я жив. И пока это так, пока где-то внутри раздаётся этот стук, я буду с тобой. Я тебя не брошу, ни за что. Я слишком тебя люблю. И мне больно видеть тебя таким... Таким испуганным. Не волнуйся, я здесь, я с тобой, живой, ты слышишь? — Я не дам тебе оставить меня, никогда... — Прохор понемногу успокаивался и с тихим вздохом уложил свою пару, снова целуя её в лоб и устраиваясь рядом, так же крепко её обнимая. — Ты отдохни, бледный такой. Прости, что заставил тебя пережить всё это снова, вижу, как тебе тяжело. Верь мне, такого с тобой никогда больше не будет, я не позволю. Ты будешь жить долго и счастливо, рядом со мной, понял? Уже сквозь сон, Колдун буркнул что-то на это и только пригрелся на груди Легенды, которая не собиралась и на секунду размыкать руки и клялась себе снова и снова, что не отпустит его так легко, что будет за ним следить и сделает всё, чтобы он был рядом как можно дольше. Месяц то ли прошёл, то ли пролетел, к счастью, довольно спокойно: парни каждый день проводили вместе, часто гуляли, вечерами смотрели фильмы, обнявшись и забывая о том, что что-то смотрели к середине фильма, были слишком увлечены друг другом. Конечно, без мелких неприятностей никуда, но регулярный приём лекарств значительно облегчал жизнь, до поры до времени. В один тихий вечер Диме стало скучно, он взялся за гитару и решил устроить для Шаляпина небольшой домашний концерт, конечно, он был очень этому рад, успел соскучиться по пению любимого и слушал его сейчас с огромным удовольствием. Полчаса пролетели, как один миг, парень доиграл последнюю песню и картинно поклонился, было видно, как ему хорошо, как сияют его глубокие голубые глаза, улыбка не сходит с губ, он был ещё прекраснее, чем всегда и его пара не уставала любоваться им, но пора было заканчивать, он давно не держал в руках гитару и теперь с непривычки болели пальцы, верный знак, что на сегодня хватит. С той же милой улыбкой Колдун поднялся с дивана, поставил гитару в её законный угол, обернулся к Прохору и тот едва успел заметить в миг закрывшиеся глаза, поспешил на помощь, но немного не успел поймать... Парень тяжело упал, немного стукнулся головой и что-то тихо проскулил, когда Легенда присела рядом и перевернула его на спину, тихо ругаясь на себя и него. — Почему же мне скорости не хватает, когда она нужна... Дима, ты как, сильно ударился? Хей, ты со мной? — он ухватился за руки своего парня и приоткрыл глаза, чем немного успокоил его, но совсем расслабляться было пока рано. — Милый, ну как же ты... Ты меня видишь, подняться сможешь? — Попробую... Наверное устал... — Дима с полминуты открывал и закрывал глаза, чтобы увидеть хоть немного больше, но всё так же расплывалось, видимо, он всё-таки неплохо приложился об пол головой. — Нет, помоги... — Конечно, потихоньку... — он подхватил свою пару под спину и начал медленно поднимать её, минута и они уже сидели, хоть вид у неё был не лучший. — Хватайся за меня, нужно добраться до дивана. С трудом, но они поднялись и скоро уже пострадавшая сторона лежала на диване, а Шаляпин сидел рядом и крепко держал его за руки, глядя всё так же обеспокоенно. — Как ты, не болит ничего? — так страшно ему не было давно, слишком хорошо вспомнилась та история, которая случилась восемь лет назад, снова вернулся страх, что всё это может повториться и на этот раз не так удачно. — Только голова, не волнуйся... На тебе лица нет, ты знаешь? — с болезненной улыбкой Колдун коснулся его лица и снова закрыл глаза, сейчас так было легче. — Не бойся так, я жив... И умирать пока не собираюсь. — Особенно обнадёживает слово "пока". — Прохор горько усмехнулся и нежно погладил его по закрытым глазам, склонившись ближе и пытаясь унять противную тревогу, пока не выходило. — Открой глаза, пожалуйста. Сначала Дима с недовольным видом помотал головой, но потом сдался и медленно распахнул свои красивые глаза цвета утреннего неба с мутным пустоватым взглядом, было слишком заметно, что свет лампы его слепит да и вообще тяжело держать глаза открытыми. Обеспокоенный теперь ещё больше, парень проворчал что-то про лёд, наконец-то отпустил его и быстро вышел из комнаты, видимо, пошёл к холодильнику и в это время раздался звонок и звонили Колдуну, конечно, он поспешил ответить, несмотря на скверное самочувствие, благо телефон был рядом и делать когда надо ровный спокойный голос он тоже прекрасно умел. К возвращению Шаляпина его пара лежала так же тихо и спокойно, с полуприкрытыми глазами, только её телефон лежал ближе, чем прежде. Легенда сразу это заметила, но не подала виду, главным пока было другое. Парень всё-таки принёс лёд, обёрнутый какой-то тряпкой, снова сел рядом с любимым и, чуть приподняв его голову, приложил холод к месту удара. — Придержи, скоро станет легче, всё пройдёт. — дождавшись слабого кивка, он решил перейти к делу. — Кто тебе звонил? — Да так, приглашали... — Дима немного поправил этот свёрток на ушибе и говорил тихим слабым хрипловатым голосом, максимум, что мог сейчас без особого напряжения. — Куда там тебя опять приглашали? — вот теперь Прохор заметно насторожился, слишком ярко помнился за малым не состоявшийся обморок после последней передачи с участием его пары, он потом десять раз пожалел, что снова пошёл на поводу у его непобедимого и необъяснимого желания сделать себе как можно хуже. — И что ты на это ответил? — Меня позвали в рок-оперу на главную роль... — больше он не сказал ничего, только опустил глаза и быстро изобразил крайнюю заинтересованность по отношению к лежавшему на полу паркету, смутно догадывался, что ему сейчас скажут и морально готовился вновь это услышать. — И ты... — Шаляпин понял всё по этому взгляду и едва сдержался, чтобы не стукнуть это пока крайне беззащитное создание по голове ещё раз, чтолы он вспомнил, что иногда можно и думать хоть немного. — Дима, только не говори мне, что ты согласился! Господи, чем ты думал, явно же не головой своей ушибленной, хотя, сейчас и она могла выдать такую "гениальную" мысль... Значит тебе ничуть не помешало то, что ты буквально пять минут назад упал в обморок от переутомления после того, как ты сидя играл на гитаре, сидя, а не бегая по сцене и при этом пытаясь что-то петь? Скажи пожалуйста, ты забыл, что было после очередного концерта на первом канале, как после одной песни я за кулисами еле тебя поймал, чтобы ты не стукнулся своей казалось бы умной головой, как это вышло сегодня, кое-как в себя привёл коллективно со съёмочной группой? Не помнишь, как обещал мне после этого больше никуда и никак, с какими честными глазами рассказывал мне, что теперь точно всё понял, что не будешь больше со мной спорить? — Да ладно тебе, завёлся как, посмотрите... — Колдун нахмурился и поднял взгляд на стену, но на него пока не смотрел из принципа, внутри медленно поднималась какая-то глупая детская обида. — Ты меня теперь под замком держать собрался? Так я лучше тут убьюсь, чем всю жизнь провести взаперти. — Я тебе убьюсь, я тебе так убьюсь... — совершенно спокойная, Легенда забрала у своей пары уже подтаявший лёд, отложила его в сторону и мягко коснулась его лица, чуть нахмурившись на такую попытку показать характер, который, кстати, был не только у него. — Если будет надо, закрою под замок и цепями прикую к дивану, чтобы сам себе не вредил опять. Я не дам тебе так с собой поступать, даже не мечтай. — Не дашь, да? Вот так значит? Не дашь мне быть собой? — Собой будь на здоровье. Только не калечь себя, сердце своё не мучай, ему уже хватит. — парень был таким расстроенным, что у Прохора что-то горько защемило внутри, он был готов сдаться, только бы глаза этого упрямца сияли так же ярко и тепло, как почти час назад. — Дим, ты правда ничего не понимаешь? — Всё я понимаю. Я понимаю... — он просто невыносим, когда ему плохо и его пара давно к этому привыкла, но застыла с огромными глазами, когда он медленно сел и холодным спокойным голосом произнёс одну фразу. — Уходи, видеть тебя больше не хочу. — Что... Милый, ты чего? — совершенно растерянный, парень взял любимого за руки, но тот сразу вырвался и отвернулся, мокрые глаза лучше всего спрятать. — Дима, ты же не... — Я. Не. Хочу. Тебя. Видеть. — Дима проговорил это так же холодно, отрывисто, глядя куда-то в сторону, чтобы внутри меньше разрывало, меньше хотелось плакать, он не понимал, что не прав и боялся остаться в одиночестве, но был уверен, что поступает правильно. И только теперь до Легенды дошло. И в ней ожила прошлая непомерная гордость, тоже глупая на самом то деле. Благодаря ей Шаляпин молча чему-то кивнул, поднялся и так же молча ушёл, забрав только свой телефон. Он не знал, куда идти и что делать, как теперь будет жить один, как будет теперь жить его любимый и долго ли проживёт, но понял, что готов его отпустить, что потратил за эти годы достаточно сил и нервов, что пора наконец-то начать жить своей жизнью, по крайней мере, ему так показалось. Он решил всё это сам для себя и даже не подозревал, что сейчас в пустой квартире лежит на полу и впервые за долгое время горько рыдает слабый беспомощный Колдун, совсем забыв о слабых нервах и больном сердце, это всё было совершено не важно, важно было, что он сам прогнал человека, которого так любит, который столько для него сделал, прогнал по собственной глупости, вспыльчивости. Он не умеет жить один и точно не готов сам о себе заботиться, вернее, не умеет это делать, только после резко пронзившей сердце оглушающей боли вспомнил, что нервничать и плакать давно уже никак нельзя, понял, что нужна помощь и быстро, поэтому почти вслепую нашарил на диване телефон, негнущимися пальцами набрал нужный номер и, когда закончились гудки, срывающимся шёпотом произнёс только одно: — Жора... — Дим, ты время ви.. Так, стоп. Что с голосом? Не, молчи лучше. Сейчас приеду. Ты же дома? Дима с трудом проскулил что-то утвердительное и выронил телефон, надо было хоть постараться немного прийти в себя, унять эту сжигающую боль, пока она совсем не спалила его самого. Минуты текли, легче не становилось, парень почти попрощался с жизнью, но вдруг дверь открылась и через пару секунд он ощутил на своём уже мертвенно бледном лице капли воды, а потом Жора, влетевший в квартиру быстрее ветра, отбросил стакан в сторону и, придерживая непутёвого младшего брата за руки, пытался понять, живой он или нет. — Димка, воу, приём! Ты здесь или мне в скорую звонить? — Не надо... — поморщившись от боли и чуть закашлявшись, он с трудом открыл глаза и попробовал сесть, старший осторожно усадил его и, придерживая за плечи, впихнул в него пару таблеток и хорошенько отпоил водой, это помогло задышать легче и начать как-то двигаться, поэтому младший сразу ухватился за руки брата и, потерянный, снова чуть не заплакал. — Я дурак... — Тихо, не смей опять реветь, ещё хуже будет. — слегка растерянный, парень приобнял его и уже почти придумал, что делать дальше, поднимаясь и подхватывая его на руки, конечно, очень осторожно. — Тихо говорю, мне не тяжело, не начинай даже опять. Тебе нельзя пока подниматься, ты понимаешь? — Понимаю... Прости.. Что выдернул из дома. — боль понемногу отступала, а тепло близкого человека успокаивало, всё это так разморило Диму, что он уже спокойно засыпал, наверное сейчас так было лучше всего для него. Так считал и Жора, мягко перекладывая брата на диван и укрывая его потеплее, помнил, что в таком состоянии он всегда мёрзнет, холод сейчас ни к чему. Сразу понятно, что парочка поссорилась, осталось только выяснить подробности, но это может подождать. Надо сначала поговорить с ним, потом, завтра, с Прохором и придумать, как их помирить. И, пожалуй, лучше несколько дней пожить здесь, это родное недоразумение никак нельзя оставлять в одиночестве, тем более, пока он в таком состоянии. На следующий день старший Колдун ответственно побеседовал с младшим, кое-что для себя выяснил и, раздобыв у него номер Шаляпина, ненадолго оставил брата и договорился о встрече с Легендой у парка, пока позволяла погода. Парень был немало удивлён этим звонком и сначала не хотел идти, но потом решил, что ничего не потеряет от этой прогулки и согласился. В назначенное время они встретились у входа в парк и, видя мрачную задумчивость Легенды, Жора начал беседу первым, решительности ему всегда было не занимать. — Я знаю, что вы в сорре. Знаю, из-за чего. И вопрос у меня... — он хотел прямо спросить обо всём, но Прохор перебил его с таким же задумчивым и даже немного виноватым видом. — Как там он? — три слова и тихое отчаяние в глазах, парень наконец-то начинал понимать, что натворил из-за своей гордости. — Я вчера был в шоке, когда увидел его. — он верно решил ничего не скрывать, сейчас честность могла оказать воистину неоценимую услугу. — В последний раз он так рыдал четыре года назад, когда умер наш отец. Что тогда, что сейчас на Диму было страшно взглянуть, оба раза дико хотелось вызвать скорую и тогда это пришлось сделать. Две недели в реанимации, жуткие прогнозы, потухший взгляд, он не хотел жить... Я чудом смог вдолбить ему, что нужно жить дальше, что он ещё многое сможет, что у него ещё есть, на кого опереться. У него всегда должна быть надёжная опора, иначе он погибнет. Я был ей очень долго, но настало время сдать пост. Поэтому у меня к тебе один вопрос. Ты хочешь его вернуть, хочешь спасти его? — Я долго думал об этом... — Шаляпин пошёл немного медленнее и наконец-то поднял на старшего Колдуна почти потухшие, пропитанные тоской зеленоватые глаза. — Я полный дурак, пошёл на поводу у своей гордости. Я люблю его и безумно хочу вернуть, но боюсь... Боюсь, он уже не сможет меня простить. — Успокойся, вы оба дураки и стоите друг друга. — он чуть усмехнулся и кивнул на удивлённый взгляд Легенды. — Да, этим утром он тоже каялся мне в своей глупости, признавался, что жить без тебя не может, но боится, что ты его никогда не простишь, не примешь больше его строптивого нрава. Я могу помочь вам помириться, но сначала пообещай мне кое-что. Обещай, что больше не бросишь его по такой глупой причине, что будешь защищать его от него самого даже если он будет усиленно этому сопротивляться, хамить и посылать, теперь ты знаешь, что это он умеет прекрасно. — Обещаю. Я буду его опорой ещё много лет и неважно, что он на это скажет. — глаза Прохора горят необыкновенной честностью и это вызывает доверие Жоры, он кивает и собирается с мыслями, небольшой план созрел у него ещё утром. — Тогда слушай внимательно. Мой брат любит красивые поступки, так что, чтобы убедить его в серьёзности твоих намерений, тебе придётся постараться. И сделаешь ты вот что... В двух словах он изложил парню план, получил его согласие с лёгкой тенью насмешки и молодые люди разошлись в разные стороны, будто сейчас и не беседовали ни о чём. Идея была слегка необычной, даже немного странной, но должна была сработать наверняка, оставалось только выполнить всё и надеяться на счастливый финал. Утро следующего дня началось для Димы с неожиданного телефонного звонка. Это был Дэн Петров, успевший создать радио energy и, раз уж был там руководителем и по совместительству ведущим, как бы случайно пригласил на утренний эфир старого друга, конечно, он согласился, был уверен, что терять уже точно нечего, так что, почему бы не выбраться куда-нибудь. Старший брат только одобрил эту идею и даже вызвался довезти его до студии, быстро догадался, что это Шаляпин так выполняет план, хоть таких точных указаний он конечно не давал, но исполнение пока нравилось. Идея с эфиром пришла к парню тем же вечером и, не медля ни секунды, он связался со старым другом, в двух словах объяснил ситуацию и договорился с ним об этом утреннем звонке, и, конечно, о том, чтобы Дэн ни словом не обмолвился о том, что приглашён туда будет не один Колдун, Петров слегка удивился, но сразу согласился, всегда готов был помочь друзьям, тем более, от него почти ничего не требовалось. Так или иначе, время пришло, все были на месте, Жора взял с брата слово, что тот позвонит ему, когда его надо будет забирать и уехал по своим делам, а парень немного неровным шагом вошёл в студию, бледный и хрупкий, сторонился от людей, почти ни на кого не смотрел, но вдруг замер с почти испуганным взглядом прямо перед нужной дверью, кого он точно не ожидал здесь увидеть, так это Прохора, знакомого и обычного, но будто какого-то чужого. Увидев своего уже, кажется, бывшего парня, Дима ещё больше побледнел, ещё надёжнее закрылся в себе, боялся чего-то, хоть и сам не знал, чего ещё ему бояться, Легенда же медленно начала воплощать в жизнь план и, следуя указаниям Георгия, улыбнулся максимально обычно и приветливо, хотя хотелось броситься к любимому и придержать его, слишком пугающе тот выглядел, но пока было слишком рано, пока этим можно встревожить его ещё больше, а это уже опасно. — Привет. Как чувствуешь себя? — только умение держать образ помогло говорить спокойным ровным голосом, хоть сейчас это и было очень трудно. — Привет. Всё хорошо. — а вот Колдун не собирался держать никакие образы, об этом ясно говорил его весьма выразительный взгляд в пол, руки в карманах красной куртки и глухой, будто надломленный голос, но пока что Шаляпин успешно строил из себя глухого и слепого, поэтому кивнул и они наконец-то вошли. За дверью их ждал Дэн и, закончив с довольно бурным приветствием, все заняли свои места и эфир начался. — Доброе утро самым активным, с вами утренний эфир радио Energy, верный заряд энергией на весь день! — он тараторил в микрофон без остановки, как и прежде, должно ведь быть хоть что-то вечное в этом мире. — И сегодня на утреннем эфире у нас крайне энергичные и весёлые гости, Дмитрий Колдун и Прохор Шаляпин. Дима, что ты можешь рассказать нашим слушателям о своём творчестве, ждать ли им от тебя сюрпризов в ближайшее время? — Доброе утро, дорогие друзья, это очень интересный вопрос и ответ на него будет не менее интересным. — собственный план возник за пару секунд, он наконец-то понял, что делать, как всё вернуть или хотя бы попробовать это сделать. — Один мудрый человек сказал мне однажды: бывает такое время, когда лучше всего уйти и не вернуться. Я ухожу со сцены ради человека, которого безмерно уважаю и очень люблю, чтобы он был спокоен и наконец простил меня, дурака такого. — Неужели ты меня услышал... — Прохор был настолько шокирован таким поворотом событий, этим полным надежды, мольбы и горечи взглядом голубых глаз, теперь направленным прямо на него, что решил пойти в ва-банк и сразу сказать всё то, что собирался, без раскачки и долгих переходов. — Я тоже хотел попросить у тебя прощения за эту глупую ссору, пора мне унять свою великолепную гордость. Вчера я проснулся один и понял, что мне будто вырезали сердце из груди, забрали мою душу, всё это осталось с тобой. Я очень хочу к тебе вернуться, быть с тобой сегодня и всегда. Он умолк на секунду, достал из кармана рубашки небольшую бархатную коробочку, обошёл стол, разделяющий их, опустился рядом с Димой на одно колено, открыл коробку, показывая прекрасное золотое кольцо и взял его микрофон, чтобы договорить, чтобы это знали все. — Димочка, я безумно тебя люблю. И хочу, чтобы мы были рядом, навсегда. Ты станешь моим мужем? — Ты не ты без пафоса, Легенда... Да, да чёрт возьми, я согласен! — безумно счастливый и немного растерянный, парень убрал ненужную пока коробку на стол и крепко обнял свою пару, он умирал без этих объятий два долгих дня и хотел теперь насытиться ими, насладиться, утонуть в них, сейчас это было важнее всего для них обоих. — И на этом мы заканчиваем наш эфир, желая счастья молодым, ура, до новых встреч! — Дэн подал сигнал, чтобы включили музыку и отключили микрофоны и наблюдал с улыбкой за тем, как взволнованно и радостно шепчется о чём-то молодая пара, на это было действительно приятно взглянуть, они прекрасно смотрелись рядом, особенно такие счастливые. Шептались они недолго, лишь пока Шаляпин утирал слёзы радости, рекой полившиеся из глаз его теперь уже будущего мужа, они оба смеялись, путанно извинялись друг перед другом, сближаясь всё больше и больше, сталкиваясь носами и наконец-то устали терпеть, обнялись ещё крепче и растворились друг в друге, слившись в нежном терпком поцелуе, который говорил об их любви больше, чем все возможные слова, давал не надежду, а чёткую уверенность в том, что теперь они точно вместе навечно и уже ничто и никто не сможет их разлучить, потому что их любовь — настоящая.