Кровавый марш на лепестках сакуры

- Тебе, наверное, классно, ты ведь всегда хотел попасть в Японию, да? – спросила Геля, грустно улыбнувшись. В руке у неё была какая-то яркая книга на английском. - Знаешь, да, - Данила не видел смысла скрывать эмоции. Геля расписалась на маленьком талончике для регистрации в библиотеке. Почему-то она не сомневалась, что встретит тут Данилу. Выходя они столкнулись с Васей и Яной. - О, тут и английские книги есть? - не скрывая удивления сказала Яна, следя за книгой в руках Гели. Она снова лишь печально улыбнулась и закрыла обложку рукой. Подруги скрылись из поля зрения, но Васины реплики можно было слышать и с закрытыми глазами: - Так! Где здесь Харуки Мураками!?! Почему тут алфавитный порядок по названиям книг!?! Всё не как у людей, как жить-то вообще… На самом деле практически ни у кого не было хорошего настроения на переменах. Прошло два урока, на которых им раздали красивые новые планшеты, в которые они скачивали все два урока, программы и учебники. Как ни странно, 60% материала было на русском, но там не было ни одной программы, по которым они учились в обычных школах. Волей-неволей, большинство пытались влиться в атмосферу школы. Марк и Лёня как всегда клеили девочек, несмотря на языковой барьер. Кто-то регистрировался в библиотеке, а кто-то сидел в классе в наушниках, положив голову на руки. Таких людей было немного, но некоторые пытались достучаться до внешнего мира: позвонить, написать. Но потом они заметили закономерность: все сообщения, с упоминанием того, что они непонятно где и им нужна помощь, не отправлялись. Остальные да. Звонки невозможны. Наступил третий урок. Прозвенел звонок, все собрались в классе, но учителя нет. Он пришёл через пять минут после звонка. - А-александр Валерьевич?? - Здравствуйте, дети. Позвольте поправить: Александр Валерьевич-Сенсей. Все поприветствовали учителя. Саша метнулся к нему и обнял. - Мы так боялись, что мы тут одни, - сказал он, со слезами на глазах. Учитель всем видом показывал, что ему противны такого рода нежности, особенно от Саши. Но ученик был чересчур эмоционален. Когда саксофонист ослабил хватку, учитель стряхнул его с себя, и ещё раз обвёл взглядом класс. Откашлявшись, он начал свою речь: - Что же, мне положено объяснить вам, что вы тут делаете и преподавать вам музыку три раза в неделю. Вы здесь на неопределённый срок, проходите испытательный курс новой учебной программы. Её суть и новизна заключается в том, что она подходит для детей любых возрастов и любого рода деятельности. Вы идеально подошли ввиду своего разнообразия, и поэтому сейчас сидите за этими партами. Это большая честь для вас – представлять свою страну в качестве своего рода, подопытных. Скорее всего, вы с ними ещё не пересекались, но здесь есть коллективы из Китая, Кореи. Сейчас я готов ответить на ваши вопросы. - Что значит «на неопределённый срок»? - Это значит, что неизвестно, сколько вы проведёте здесь времени, это зависит лишь от вас. - Что значит «от нас»? - То и значит, что вы мне голову морочите? Следующий вопрос. - Почему коллективы именно с этих стран? - Другие отказались. - Почему? - Следующий вопрос. - Мы не хотим здесь находиться… - Повторяю, это большая честь для вас, поэтому подобных вопросов я больше слышать не хочу. - Как нам попасть домой? - Сколько можно повторять!?! НИКАК! Все молчали. Не хватало смелости даже пошевелиться. Учитель глубоко вздохнул и продолжил: - Если вопросов больше нет, то поговорим о симфонической музыке, за первое полугодие вы должны будете… - Полугодие?!? - …научиться расписывать любое произведение на партии для оркестра любого состава. Начнём с азов: что такое оркестр и какие… Учитель продолжал свою речь о довольно-таки сложной теме, изучаемой, обычно, только в консерваториях. В классе царила атмосфера безысходности и напряжения. Чувствовалось, как многие просто растекались лужицей от бессилия. Это был будто кошмар, в котором невозможно проснуться. После уроков все разошлись по комнатам. В комнате девочек было не так уныло: Вася и Яна достали укулеле и принялись распевать песни Гражданской Обороны, которые ввиду своей образности идеально подходили к ситуации. В мужских комнатах было совершенно иначе: парни просто не знали, что делать и о чём вообще вести речь. Примерно через два часа молчания и агрессивных взглядов в одну точку, Филя собрал всех в одной комнате. Все уселись по кругу, а в середине были разложены кучками разноцветные японские сладости, разной степени подозрительности. В центре импровизированного стола стоял кувшин с напитком, похожим на яблочный сок. - Что же… Эээ… Как я уже говорил, нам нельзя унывать… Эээ… Наверное, сейчас будет проще найти решение, если каждый выскажется… - Филя посмотрел на собравшихся. - Ну, если мне выпала очередь сказать первым, - Костя, сидящий справа от Фили, встал, - То знаете, что я вам скажу? Это пиздец. Я не знаю, как описать это другим словом, я… просто…вообще не понимаю что происходит, и что нам делать, и вообще, что будет дальше с нами!!! – эта короткая, но ёмкая речь сопровождалась яростной жестикуляцией. - Не думаю, что стоит паниковать, пока мы не знаем всей картины. Нас тут не убивают и не калечат, так что, почему бы и нет? – совершенно спокойно сказал Марк. - Ну, все вещи на месте, так что ничего действительно смертельного не произошло… - как бы согласился с ним Лёня. - Вот чего-чего, капустки поливные, а паниковать точно не стоит. Впадать в отчаяние и всякую такую, эту, ерунду в общем… В конце концов мы все немаленькие, так или иначе, коллектив, это тоже играет роль, так что собрались, - воодушевляюще, но без лишних эмоций сказал Дима. - Ну, так или иначе, я буду ходить по вечерам и проверять чистоту, дабы вы не распускались, - Егор говорил с привычной ухмылкой на лице, от которой на душе становилось спокойнее. - Кхеъ! Я не понимаю, почему вы все так топите за позитивчик, по причине мы в полной попке, ну да ладно. Мне, в принципе тут нравится так что давайте забьём, - Вася говорила не особо правильные вещи, но от её привычного хода мыслей почему-то всё равно хотелось верить во что-то хорошее. - Лёня! Что же ты нам такое налил?!? – с наигранным удивлением сказал Дима, рассматривая стакан в руке. - Ну, это, знаешь, для поднятия духа… - Лёня начал оправдываться, а это обычно ничего хорошего не значило. - А реально, что там? – Костя понюхал жидкость в стакане. - Ммм! Да это же саке, к слову, неплохой! – объявил Данила, уже опустошивший свой стакан. - А какой там градус? – осторожно последовав примеру Данилы, спросила Геля. - 45, тебя развезёт, - твёрдо ответил Лёня. - Эй! Ты со мной никогда не пил! – ответила она, но было видно, что Лёня был прав. - На самом деле нам не помешало бы расслабиться, я думаю… - защищая друга сказал Марк, поднимаясь на ноги и включая музыку. Довольно-таки большая часть коллектива удалилась в другую комнату парней. Не то, чтобы они были слишком занудными, чтобы не пить… скорее они никогда не пили и не хотели начинать сейчас, в такой обстановке. - За что пьём? – спросила Яна, когда все стаканчики (частично снова) были наполнены. - А обязательно за что-то пить? – спросила Геля, уже опустошив стакан наполовину. - Ну, мы же не алкаши какие-то, - положил ей руку на плечо Марк. - За наш прекрасный оркестр! – провозгласил Миха. - За наш прекрасный оркестр! – поддержали его все. Костя, Андрей и Яна поморщились. - Эх, чего-то мы погорячились давать детям такие напитки, - усмехаясь сказал Лёня. - Возможно… Поживём – увидим, новое поколение не умеет пить, - с ехидной улыбкой ответил Марк. - Как твоя мамаша, - впуталась Вася. -Ты че быкуеш а? - Бытие определяет сознание или сознание бытие? - Че? - Че? – казалось, что она уже забыла, о чём только что шла речь. - И ты ещё со мной споришь, хотя не знаешь даже о чём говоришь, хех, – Марк уже предчувствовал победу в этом недолгом и таком же глупом споре. - В долгосрочной перспективе бытие определяет сознание, потому что бытие всегда есть и будет, а сознание принадлежит только нам, ничего не значащим в течении времени существам. И в итоге мы получаем то, что твою мамку лучше иметь в четверг, чем в пятницу. - Вася с ехидным лицом уставилась на своего оппонента. Марк хоть был пьян, но трезво оценивал ситуацию, в которой Вася пыталась его расшакалить (спровоцировать конфликт). - Не была б ты девкой, я б тебе втащил, вот честно Васю, уже набравшую воздуха для ответа, Янка оттащила в противоположный угол комнаты, от греха подальше. Конфликт исчерпан. - Я... Это самое… Пойду эээ… Прилягу, да… - выходя из комнаты на ватных ногах, пробормотал Костя. - Первый космонавт пошёл, - отметил Лёня, затем обернулся к Марку, который уже обнимался с Катей, будто она была его девушкой, - оуууу, пошло-поехало… - Ты как? Нормально? – ласково спросил Марк Катю. - Да…я только…хочу…мне… - Девушка уже не могла сформулировать свои мысли. - Ничего, это нормально, - Марк ласково погладил её по голове. Свет был приглушён. Все уже забыли о теме, которую обсуждали 10 минут назад. Впрочем, в этом и был весь смысл алкоголя – забыться. Пока все разбирались в своих ощущениях, Миха затянул свою любимую: - Выйду ночью в поле с конёёём… - Ой, да с конёёём… – поддержал его Данила. - Ночью в поле тихо пойдёёёём… Сейчас его никто не затыкал, как иногда было в лагере. Сейчас это был практически гимн их коллектива. Допев песню, Миха переключил музыку на более задорную и пустился в отрыв – то есть в русский народный пляс. Дима принялся травить алкогольные анекдоты тем, кто сидел на полу. Среди них были Лёня, Тая, Геля, Катя и Саша. После каждого анекдота звучал заливистый Санин смех. Вот бывает красивый, звонкий смех, как у нормального человека, а бывает смех Сани, ака умирающая чайка. В конце концов, либо Диму задолбала умирающая после каждой его юморески несчастная птица, либо просто анекдоты кончились, но он ушёл. Саша же продолжал кататься по полу в конвульсиях, сопровождая сие действие смехом. Новая волна могла начаться от любого слова, сказанного в его адрес. Но вскоре он попросту охрип и уснул около стены. Весь этот вписон продолжался не так долго, как могло показаться, ибо от переизбытка эмоций и алкоголя многие ушли по комнатам спать. Остаток перешёл в комнату девочек, ибо их было меньше всего. Из самых стойких были: Лёня, Тая, Марк, Катя, Геля, Данила, Андрей, Яна и Вася. Всё чем они занимались это сидели и болтали. Вскоре уснули Вася, Яна и Тая, а Андрей ушёл, ибо его собеседник (Вася) выбыл из строя. Лёня болтал с Марком, пока на его коленях лежала и изо всех сил пыталась поддерживать диалог Катя. Рядом с ними Геля обнимала Данилу, зарывшись руками в кудрявые пушистые волосы и ругая его за то, что он остриг половину. - Я отойду, пожалуй… - нежно поднимая Катю, сказал Марк. - Нет, не уходи, пожалуйста, - тихо говорила она. - Не волнуйся, солнце, я скоро, - и парень удалился. - Тебе нравится Марк? – смотря в одну точку на полу, спросил Лёня - Больше всего на свете, - протянула девушка. - Он мой, - твёрдо сказал парень. - Что? - Ты всё прекрасно слышала. - Я…я не…понимаю… - И не надо, просто не трогай его, мне противно смотреть, как ты к нему липнешь! - Да иди ты, - со слезами на полузакрытых глазах ответила она и отвернулась к стене. Лёня поднялся на ноги и вышел. Но его тень так и замерла на бамбуковой двери. Геля потёрла глаза и, убедившись, что ей не кажется, похлопала Данилу по плечу: - Слушай… ээм…спасибо за вечер, ты классный собеседник, но… - Не волнуйся, мы просто пьяные отчаянные подростки - Красиво звучит… - сонно усмехнулась она. Он отпустил её, и она стремительно направилась к задвижной двери. Перед ней предстало жуткое зрелище. На стене было два пятна крови будто, от ударов затылком. На обескровленном, видимо уже мёртвом, теле её не было, не считая двух красных пятен на шее и нескольких капель на футболке. Над телом Марка стоял Лёня и просто не мог пошевелиться. Геля кинулась щупать пульс, но его уже не было. Она попыталась прислушаться к дыханию, но его тоже не было. - Какого хуя ты стоишь и смотришь?!? Иди за врачом!!! – надрывая голос, закричала она. Парень неподвижно стоял, продолжая смотреть на тело друга. На её крики выбежали Данила и Дима. Дима начал что-то делать, щупать и слушать, но в итоге, сняв очки, и устало потерев глаза, тихо сказал: - Он мёртв. – и прикрыл чьим-то платком лицо Марка. Лёня побежал в туалет, по нему было видно, что его вот-вот вырвет. Данила попытался обнять Гелю, но та с силой отпихнула его и кинулась за Лёней. (Туалет был один на всех. Душевые комнаты разные). Закрывшись в кабинке, она услышала тяжёлое дыхание Лёни в соседней кабинке. Они прислонились лбами к перегородкам, понимая, что между ними лишь она. Лёня замахнулся и с силой ударил стенку. Затем ещё раз и ещё, уже переходя на крик. Геля сидела спиной к нему, ощущая всю его душевную боль в ударах. Вскоре он выдохся, и теперь они сидели спина к спине. Она осторожно коснулась его руки, насколько позволяло пространство снизу перегородки. Чуть отдышавшись, он начал плакать. Буквально биться в истерике. Парень, разбивший около сотни девичьих сердец, сейчас сидел и рыдал по той же причине. Потому что он больше никогда не сможет посмеяться с ним, поговорить по душам, услышать его смех, заснуть с ним в одной кровати, потому что кому-то из них плохо… Он больше никогда его не увидит… Геля сидела рядом не только по причине «я че психолог». Она действительно разделяла его боль. Марк был ей как старший брат, о котором она всегда мечтала. Забавно. Но своим присутствием она оказывала помощь Лёне. В тишине, прерываемой лишь редкими всхлипами, они просидели до раннего утра, не обменявшись ни словом. После того как эти двое ушли, Дима попросил Данилу разбудить Филю и Миху, а сам ушёл. Вернулся он с лопатой и носилками. Когда все четверо были готовы, Миха положил Марка на спину, и они спустились вниз. Там они раскопали яму под сакурой. Затем аккуратно положили тело Марка. Они не могли долго стоять там, и вскоре ушли. - Надо было, наверное, хоть молитву прочитать что ли? – сказал Миха в лифте. - Разве он верующий? – Дима агрессивно взглянул на Миху. Он не ответил. Наутро все, кроме этих шестерых проснулись в лучшем настроении, чем вчера. Но… за завтраком Катя задала простой вопрос: - А где Марк?