Момент потери

Жизнь среднестатистического тинейджера сложно представить без повседневных встреч с друзьями, первых поцелуев, бессоных ночей, ходьбы по магазинам одежды в местном торговом центре и вечеринок на улице, будь они с бассейном или обычные. Я один из таких подростков, но есть интересная деталь. Если ты хочешь узнать об этом, советую запастись чипсами и продолжить чтение. Моё имя Розмари. Моя мама постоянно оправдывала это тем, что в юности она любила «Ночь нежна» и в целом литературу Фитцжеральда. По этой причине мое второе имя Дейзи (да, да, как в том самом знаменитом романе «Великий Гэтсби», где героиня поражает своей глупостью и взглядом на мир.) Сомневаюсь, что родители хотели воспитать из меня одну из носительниц таких имён – Розмари казалась чертовски наивной, про вторую я уже сказала выше. Я немного отвлеклась. Моя внешность – странный набор. Я ростом около 67 дюймов. С детства во мне воспитывалась привычка держать себя в хорошей форме – мама всю жизнь была спортсменкой и пыталась откопать эту привычку где – то глубоко в моей душе. И, представь, у нее получилось. Правда продолжалось это не очень долго. В 13 лет мы сменили место жительства и климат, что существенно повлияло на мой организм. Любое нахождение на солнце заставляло мою кожу слезать кусками, пузыриться и в итоге мой отец отвёл меня к врачу. Как сейчас помню тот момент, когда мне вынесли пожизненный приговор – непереносимость солнечного света или же меланоз. Отныне я стала пленницей собственной комнаты. Домашнее обучение стало единственным вариантом. Друзья не хотели общаться со странной вечно сидящей дома девочкой и даже дразнили меня вампиром. Нет, я не грустила. Я быстро привыкла к такому образу жизни, меня всегда поддерживала моя семья и я нашла себя в музыке и писательстве. Эти спутники жизни со мной на протяжении вот уже пяти лет. В колледж я не поступила. Друзей кроме сетевых так и не обрела. Казалось, жизнь будет наполнена скукой и вечным видом из окна моей комнаты. Но самые неожиданные повороты в нашей жизни происходят тогда, когда ты их совсем не ждёшь. В то утро я сидела на нашей небольшой уютной кухне, завтракала овсянкой и читала привычные мне надписи на стенах, которые сделали мои родители, когда я только заболела – «Не сдавайся», «Верь в себя», «Ты не один». -Ободряешься с утра, Мар? – с чашкой кофе зашёл мой отец. На его лице красовалась улыбка, в карих глазах читалась тень усмешки. -Как обычно я не одна, верю в себя и не сдаюсь, — я попыталась натянуть подобие улыбки на лицо ради вежливости. -Сегодня вечером я отвезу тебя в одно отличное местечко, — он протянул мне небольшую брошюру, — Мама нашла в интернете группу подержки для болеющих чем – то хроническим или смертельным – это не только онкология, но и ситуации как в нашем случае. Не отказывайся сразу, мышонок. Подумай! Я замолчала на мгновение. А стоит ли? Я вижу людей раз в месяц и это только мои врачи. Изредка я могу выбраться на местную железнодорожную станцию, но там я обычно нахожусь одна, наедине с музыкой и стихами. Я пробежалась глазами по тексту на брошюре. -Думаю, я согласна. Я последний раз проверила свой внешний вид в зеркале заднего вида автомобиля, поправила две косы и старую джинсовку и вышла. В лицо ударил прохладный вечер. На улице было почти темно, людей не было. Я находилась перед большим спортзалом какой – то частной школы. Отец проводил меня до двери и ушёл к машине. Я зашла в помещение и в нос ударил резкий запах лекарств, крепкого алкоголя и ментоловых сигарет. Посередине стояли стулья, образовывая большой круг. Некоторые были заняты. Я быстро прошла и села, предварительно расписавшись в тетрадке у одного из парней, которого звали Джастином. После этого я начала осматривать присутствующих. Тут находиться больше парней, нежели девушек. Один из парней высокий, со сломанной рукой и родинкой на щеке, другой в очках, блондин и во фланелевой рубашке — Джастин. А вот две сестры – близняшки, стройные, бледные, одна из них с фиолетовыми волосами, другая с розовыми. -Что ж, — перебил тишину Джастин, — начнём, друзья! Резко открылась дверь и через несколько секунд с громким хлопком закрылась. Из тени вышла девушка. Все взгляды были направлены в её сторону. Ростом с меня, с ярко выраженной талией и длинными ногами. Она была одета в кожаную черную куртку, такие же кожаные шорты и огромные байкерские ботинки (всегда называю их именно так, потому что не понимаю, как такое может носить кто – то кроме байкеров). У неё были огненно – красные волосы, концы которых были осветлены. На её губах красовалась красная помада. Она улыбалась. И, клянусь, она смотрела прямо мне в глаза, когда делала это! -Прошу прощения, — наконец заговорила она, — в нашем городе мотоциклисток совсем не уважают, — девушка прошла и села на стул рядом со мной. Джастин начал наше собрание. -Давайте пройдёмся по новичкам… — он глянул в небольшую тетрадку, — Робин Рассел? Девушка с красными волосами подняла два пальца. -Представься и расскажи, что привело тебя сюда. -Меня зовут Робин Бекка Рассел. Мне 20 лет. Меня к вам привёл рак груди. Его самая начальная стадия. Меня заставил придти брат. Но я чувствую себя отлично. Даже больше, чем отлично. -Великолепно… — Джастин очевидно не сводил глаз с Робин, как и я, но потом опомнился и пошёл далее по списку, — Розмари Форест. Я неловко подняла руку и, не дожидаясь предисловий, начала рассказ: — Я Розмари Дейзи Форест и мне 18 лет. У меня непереносимость солнечного света, и я должна постоянно сидеть дома и вести ночной образ жизни, — я запнулась и покраснела, но решила закончить свой рассказ и подняла голову на Робин. Она смотрела на меня своими восхитительными зелёными глазами и по её лицу бегала хитрая улыбка. -У нас сегодня двое новичков – Розмари и Робин. Добро пожаловать в нашу группу поддержки, дамы. Следующие 40 минут прошли в обсуждении того, как вера поможет нам вылечиться и как важно поддерживать остальных. Ничего нового я для себя не подчеркнула, но всё это время я посматривала на Робин, которая просто сверлила меня взглядом. Когда Джастин объявил конец нашего собрания, все резко встали со стульев и начали расходиться. Я постаралась выйти быстрее всех и встала около здания, чтобы ждать отца, посматривая на наручные часы. Я почувствовала, как ко мне кто – то подошел справа и в нос ударил приятный запах тех самых ментоловых сигарет и женского дорогого парфюма. — Глупо поддерживать тех, кто не может поддержать тебя, верно? – это была Робин. Она внимательно посмотрела в мои глаза, когда я резко обернулась. -Что, прости?.. -Ну, наш наставник сказал о необходимости поддерживать болеющих людей, но какой смысл поддерживать тех, кому и жить – то надоело? Такая глупая и навязчивая идея, — она нахмурила брови, достала сигарету и закурила, — ты не против? Я кивнула, и мы около минуты стояли молча. Я слышала только ночное стрекотание сверчков и то, как медленно она втягивает воздух. -Тебя заставили придти сюда? – спросила я, переселив себя. -Да, мой старший брат сказал, что это поможет мне. Сомневаюсь, конечно… — она подошла к урне, потушила сигарету и выбросила её, — Я вижу за тобой не приехали. Может тебя подвезти? -Это не будет очень странно? Мы знакомы меньше двух часов. -Успокойся, я подвожу абсолютно незнакомых людей, а по тебе видно, что ты хорошая. Идем, мой байк чуть дальше, — она подошла, взяла меня за руку и повела за собой. Её рука была холодная, а я была красная и смущенная. Она не заметила этого. Надеюсь… Мы быстро мчались по окраине ночного города, мимо закрывающихся десертных лавочек и открывающихся ночных клубов, в которых я ни разу не была. -Постой, можешь повернуть тут направо и высадить меня на станции? – попросила я, громко сказав ей на ухо, чтобы перекричать рёв мотора. -На железнодорожке? Тоже любишь там бывать?.. -Да, я провожу там много времени по ночам – люблю играть на гитаре. -Ах, так вот почему мне постоянно слышатся звуки гитары, когда я…Впрочем, неважно, едем. Я отвезу тебя, а потом в мастерскую. Я кивнула и задумалась. Так вот почему мне казалось что за кустами иногда проскакивают рыжие волосы. Я в меру своей неосведомленности думала что это лисы, но всё оказалось гораздо лучше… Получается – она слышала мои песни, когда я наслаждалась пребыванием в одиночестве? Мне стало неловко, я поправила волосы за ухо и покраснела. Но, пронесло, и мы подъехали к станции. Робин заглушила мотор, поставила мотоцикл на подножку и слезла первой, а затем подала руку мне. Я уже второй раз за вечер ощущала её касания и это были незабываемые моменты. Мы прошли к рельсам, а она вновь закурила сигарету. -Как давно ты тут обосновалась? – спросила она, сделав две затяжки. -Ну… Как только мне поставили диагноз я часто гуляла одна по ночам и случайно наткнулась на это место. Мне нравилось сидеть и играть на гитаре тут, но об этом ты уже знаешь, — я не сводила с неё глаз, когда она смотрела глубоко во тьму, — А ты? -Я… Меня привели сюда три месяца назад, но к сожалению я в итоге осталась одна и наслаждаюсь тут одиночеством, — её выражение лица сменилось с задумчивости на улыбку, она резко обернулась на меня, выкинула сигарету и прищурила глаза, — Так это ты та самая музыкантка, так красиво играющая тут ежедневно? -Не могу назвать свою игру красивой – я ей наслаждаюсь и получаю от этого драйв и вдохновение. Иногда я пою, но делаю это почти полушепотом. Не люблю свой голос – я задержала свои глаза в её на минуту. Мы стояли и долго смотрели друг на друга в лунном свете. Вокруг не было не души. Мы молчали. Робин решила это прервать первой: -Ты же дойдёшь сама, верно? Рассвет ещё не близко, тут безопасно, волноваться за тебя мне не стоит. А я, пожалуй, поеду, хотя, стой, — она залезла в карман и достала бумажку, которую протянула мне, — Мой номер. Звони в любое время, — она подмигнула и пошагала к мотоциклу, оставляя меня одну. Я еще постояла, послушала звук удаляющегося мотора и направилась домой с непонятными и смешанными чувствами – я впервые влюбилась. Мама резко забежала в мою комнату с радостными глазами когда на часах было почти 12 часов ночи. -Мари, там к тебе гости, — она подошла ко мне и помогла подняться с кровати. Я прошла на первый этаж, в гостиную и увидела знакомые красные волосы. -…быть такой, нежели страдать ежедневно, — Робин прервала диалог с моим отцом и поверулась в моём направлении, — Розмари, доброй ночи. Я узнала адрес у старосты группы. Не хочешь пойти на пикник? Я немного растерялась, но увидела одобряющий взгляд папы и согласилась. Я накинула на себя ту же старую джинсовку и прошла на улицу. Робин шла за мной. -Мы сегодня не на колесах, дойдём до станции пешком, — она обогнала меня, уже привычно взяла за руку и повела к месту назначения. Когда мы дошли, я увидела на заброшенном перроне стол и два стула. На столе стояли свечи, бутылка шампанского и была тарелка с фруктами. Я прошла и села, Робин была напротив. -Я подумала, — начала она, — что не стоит слишком многое ставить на стол. Пафос перед важным заявлением – глупости. Я.. -Важным заявлением? – перебила я её. -Да, дослушай меня пожалуйста, — Робин спокойно отнеслась к моей грубости и продолжила, — Я знакома с очень многими владельцами местных ночных баров. Один из них, мистер Ямато… -Мистер Ямато?! Тот самый Ямато?! – вновь перебила я её. -Да, тот самый. Я ему разрекламировала тебя как талантливую гитаристку, и он не против того, чтобы ты выступила в его баре в эту пятницу в 6 часов. Ну как тебе предложение? -Я очень рада, Робин, спасибо тебе большое за предложение, но в 6 часов солнце только начинает медленно садиться. -Не беспокойся, я всё продумала, — она достала из – под стола зонт, который я не замечала до этого. Он был ярко – жёлтого цвета, — Я аккуратно проведу тебя. Как тебе идея? Меня переполняли эмоции и чувства. Я встала и прошла к Робин, села перед ней на корточки и посмотрела в глаза. Я смотрела очень долго, любуясь её невозмутимой реакцией, потом резко поднесла свои губы к её губам и поцеловала. Она положила руки на мою талию, я села сверху. Мои руки играли с её волосами, а она исследовала мою спину, постепенно тянулась вниз. Она залезла под футболку и исследовала уже не мою спину, а мой перед. Мы бы зашли и дальше, но вдалеке мы услышали группу подростков, которая приближалась к станции. Я резко слезла с неё и мы продолжили наш ужин. Всю неделю до пятницы я переписывалась с Робин и почти не выходила на улицу по ночам. Когда наконец пришёл мой «день Х», я была вне себя от счастья. Мой наряд оказался простым – джинсовые шорты, рубашка с цветами и волосы в хвосте. Когда в комнату зашла Робин, я поняла что я с ней сегодня не буду смотреться. На ней были кожаные черные шорты, черная футболка с синим черепом и кожаный жакет. На её губах, как обычно, красовалась красная помада. Кстати, очень вкусная (в этом я точно убедилась). -Привет – привет, — сказала она, войдя в комнату. Робин подошла ко мне и поцеловала. Я не успела поздороваться, но поцелуи сказали всё за меня. Мы обе поняли друг друга и начали вновь исследовать руками наши тела, но услышали, как поднимается моя мама и отошли. Она заглянула в комнату: -Вы скоро? -Да, уже идём, — ответила я, схватив гитару со своей кровати. Робин взяла меня за руку и мы пошли вниз. Около входной двери красовался жёлтый зонт. -Тебе придется идти под ним не очень долго, всего лишь до машины. Я отвезу вас, — мама взяла его и дала мне в руки, передав гитару Робин, — Ты готова, солнышко? Я одобрительно кивнула и раскрыла зонт. Мы вышли на улицу. Меня придерживали мама и Робин с двух сторон, стараясь, чтобы зонт обеспечивал мне тень от уже заходящего солнца. Мы дошли до машины. Мама открыла дверь, я села, Робин за мной. Мы поехали. Специальные стекла, как в моей комнате, не давали солнцу навредить мне. Мы с Робин переглядывались и улыбались, она незаметно от моей мамы взяла меня за руку. Но, скрыть что – то от матери было очень трудно, поэтому она с ухмылкой, не отвлекаясь от езды, спросила: -Я так вижу, вы вместе? Я покраснела, но Робин перехватила всю инициативу на себя: -Да, вместе. Вот уже как несколько дней, — ответила она, не отпуская моей руки. -Я очень за вас рада. Робин, ты очень хороший человек и я могу на тебя положиться. Спасибо, дорогая, — мама улыбнулась. Мой выход должен был состояться через пять минут. Я уже успела поговорить с мистером Ямато и договориться, какую песню буду исполнять. Всё было согласованно. -Эй, ты готова? – ко мне сзади подошла Робин и взяла меня одной рукой за талию. -Думаю, готова… Я немного нервничаю. -Не волнуйся. Помни, что в зале есть целых два человек, которые будут тебя любить даже в случае твоего провала. Но мы знаем, что провала не будет и всё равно тебя любим. -Спасибо, — произнесла я, глубоко вздохнув. Робин взяла моё лицо в руки, приблизила и поцеловала. После этого она подмигнула мне и ушла в зрительный зал. Наконец, произнесли моё имя. Я вышла на небольшую сцену. Сначала меня ослепил яркий свет, но спустя 10 секунд я привыкла к нему. Я быстро стала искать глазами Робин и маму. Маму я нашла сразу. Она сидела за ближайшим к сцене столиком. А Робин стояла у барной стойки и разговаривала с какой – то девушкой, но как только я откашлялась, их взоры обратились на меня. Незнакомка смотрела с презрением, Робин с восхищением. Я проверила микрофон, взяла в руки гитару и запела. Мой голос немного дрожал. Сначала в зале не было реакции, но потом многие стали аплодировать и танцевать. «Им нравится, о Боже, им нравится». Меня обрадовала положительная реакция людей и я захотела посмотреть на Робин. Я обратила взор на барную стойку, но увидела только удаляющуюся спину Робин и… ТОЙ САМОЙ ДЕВУШКИ, И ЭТА ДЕВУШКА ДЕРЖАЛА РОБИН ЗА РУКУ И ВЫВОДИЛА ИЗ ЗАЛА. Я стала петь слабее, но не подала особого вида для публики. Когда песня закончилась, Робин так и не вернулась в зал. Мне хотелось расплакаться. Я поклонилась, выслушивая аплодисменты публики, спустилась со сцены и побежала на улицу, через ту же дверь, что и моя девушка. Я обошла здание и обнаружила Робин, которая курила около запасного выхода. На её губах растянулась улыбка, когда она увидела меня, но в глазах была тревога, рука, в которой была сигарета, тряслась. -Ты прекрасно выступила. Я слышала через окно, — она взглядом указала на маленькое окошко, ведущее в зал. -Почему ты ушла? – спросила я, подойдя к ней. -Мне нужно было отдать долг и сделать один звонок. Впрочем, это совсем не важно. Знаешь, я очень хочу отпраздновать твой бенефис, поэтому я уже взяла нам с тобой номер в отеле. Твоя мама уже предупреждена, так что можешь даже не переживать. -Хорошо… я не против, — в моем голосе слышалось явное сомнение к ее словам, но Робин не стала заострять на этом внимание. Она докурила, и мы вместе отправились в отель «Виктория». Мы зашли в номер, и Робин провела меня на кухню, где нас ждало шампанское и свечи. Я была приятно поражена. Она разлила шампанское в бокалы, и мы выпили. Я села на стол, а Робин взяла мой бокал и поставила вместе со своим подальше. Она подошла ко мне, взяла одной рукой меня за лицо и поцеловала. Руки вновь стали шариться в ее волосах, а вторая рука Робин расстёгивала мою рубашку. Моя одежда оказалась на полу очень быстро. Она взяла меня на руки и пронесла с спальню. Я толкнула её на кровать, сама встала сверху. Я стянула с Робин футболку, жакет и шорты, сняла с неё белье. Она искуссно пользовалась своими губами и у неё было восхитительное тело. После окончания, Робин заснула. Я укрыла её одеялом, сама надела её футболку и прошла на балкон. Луна этой ночью светила очень ярко. В тот вечер я и представить не могла, как сильно изменится моя жизнь, которая, как казалось, только началась в полной мере. Мой телефон зазвонил, когда на часах было 9 часов. -Розмари, — я услышала любимый голос, — жду тебя на железнодорожной станции. Я обрадовалась, отложила в сторону свой ноутбук и побежала к шкафу. Я решила надеть черное платье, такую же шляпку, подаренные Робин байкерские ботинки, которые были на ней в нашу первую встречу и темно – телесные колготки. Я взяла немного денег, вышла из дома и направилась к станции. Я увидела Робин издалека. Мы подошли друг к другу, поцеловались и пошли на наше любимое место (да, такое у нас появилось за три недели наших отношений). Это был сломанный мост над железной дорогой. Мы сели, свесив ноги и пару минут любовались луной. -Розмари, мне надо тебе сообщить. Я сегодня была на обследовании. Я свечусь изнутри. Понимаешь о чём я? Я прекрасно понимала смысл этой фразы из – за общения с Джастином. Раковые больные светятся изнутри, когда рак начинает активную борьбу против них. -И… что ты намерена делать? – слова еле слетали с моих губ, страх выдавал дрожащий голос -Врачи сказали мне лечь в больницу и быть под их полным контролем. Я… подслушала разговор моего доктора и Джейсона, (примечание – старший брат Робин) и они говорят, что мне осталось меньше месяца. Роз… меньше месяца, понимаешь, — она перешла на шепот и закрыла лицо руками. Впервые в жизни я видела, как она плачет, как плачет моя милая, любимая девочка. Мне хотелось заплакать с ней, но я глубоко вдохнула и заставила себя говорить максимально смело, без дрожи в голосе. -Если так, то мы сделаем этот месяц лучшим. Поверь мне. Главное – максимум усилий, — я приобняла её одной рукой. -Правда? – её милое, но заплаканное лицо посмотрело на меня. Я одобрительно кивнула и поцеловала её в лоб. Мы сидели на станции ещё несколько часов, составляя её маленький список желаний. Мы решили начать с изменений в человеке, которого она любит. То есть с меня. Мы пошли ко мне домой, где Робин обрезала мне волосы по плечи и подарила её, ту самую, кожаную куртку. Но и на этом изменения не кончились. Она сходила в магазин за черной краской и спустя полтора часа у меня были короткие черные волосы. Когда мама вернулась с работы, она была шокирована, но рада, что у меня произошла смена образа. Следующие ее желания были связаны с изменением себя. Ночью второго дня мы пошли к ней, взяли из её шкафа сетчатые колготки, красное платье, черную футболку с синим черепом и красную помаду, затем просто выкинули это в костер, который развели возле рельс на нашем любимом месте. Мы сели и стали смотреть, как сгорает частичка её жизни. -Роуз, можешь пообещать мне кое – что? Я посмотрела на неё и кивнула. -Обещай, что никогда не забудешь обо мне. Я так тебя люблю. Я так хочу быть с тобой вечно, — она достала из кармана кольцо и протянула мне – У нас нет такой возможности, но я хочу, чтобы когда я умирала, я знала, что ты всё – таки сказала то самое «да». Ты будешь помнить обо мне всегда, Розмари? -Да… — Робин одела кольцо на мой палец. Оно было серебрянным и очень красивым. Я заплакала, осознавая, что мне не нужны такие подарки. Мне нужна её жизнь. Спустя 8 дней Робин положили в отделение интенсивной терапии. Это был верный знак того, что она больше никогда оттуда не выйдет, но мы верили. Отец и мать ходили и молились почти каждый день, Джейсон не отходил от врачей. И только мы с ней понимали, что близится финал. В тот вечер я сидела и читала Робин, пока она медленно засыпала на больничной койке. К ней были подключены десятки аппаратов. Резко зазвонил её телефон, я остановилась и подала его Робин. Она, не открывая глаз, ответила. Я слышала в трубке женский голос. Робин молчала на протяжении всего разговора, потом отдала телефон мне. Повисла тишина. -Роз, попроси докторов не пускать ко мне девушку по имени Софи Бернер. -Кто она? -Та девушка из бара. Я не хочу объяснять тебе, почему не желаю её видеть. Просто попроси, чтобы её не пускали. Я отложила книгу, поцеловала Робин, вышла из палаты и направилась к уборной. Мне нужно было освежиться, потому что ревность захлестнула с новой силой. Я не хотела показывать этого, потому что знаю – Робин будет недовольна. Включила кран, набрала воды и умылась. Затем глянула на себя в зеркало. За дверью послышались крики. Я выбежала, чтобы выяснить, что происходит, но не успела. Из палаты Робин донеслись 3 протяжных выстрела. Я кинулась туда и уже не помню, что произошло дальше. Кровь, блондинка на полу, полиция, паника. Мама пыталась оттащить меня, но не успела. Я увидела, как из палаты выносят Робин. Робин с простреленной головой. Когда я пришла в себя, мне рассказали, что произошло. Полиция буквально открыла мне глаза на мою девушку, которая скончалась в той самой палате от двух пулевых ранений в голову. Их ей нанесла Софи Бернер. Блондинка из бара. Третью пулю она выпустила себе в висок. Причину её действий выяснили спустя четыре дня – Робин покупала у неё что – то запрещенное (всё это происходило на той самой железнодорожной станции), но никогда не возвращала долги. В баре Софи пригрозила Робин и вывела на задний двор. Поэтому она тогда и была испуганная. Мою девочку долго не хотели хоронить из – за того, что я лежала в больнице после нервного срыва. Спустя полторы недели моего пребывания там, Джейсон лично сообщил о том, что похороны пройдут вечером этого же дня и отдал мне оставшиеся вещи Робин. Среди них я нашла маленькое черное платье. Перед выходом я накрасила губы такой же помадой, как у неё, надела байкерские ботинки и положила в сумку ментоловые сигареты. Гроб был открытым и когда я подошла попрощаться, я поняла, что ей закрыли глаза. Мне захотелось плакать, но я сдерживалась всю церемонию. Рукой, на которой было кольцо, подаренное Робин, я погладила её по волосам и, наклонившись, поцеловала. После церкви меня пригласили в дом моей вечной возлюбленной, но я отказалась. Ещё долго я плакала и не выходила из собственной комнаты. Софи Бернер посадили за решетку, а в суде я даже не могла посмотреть на того, кто отнял у меня самое ценное. Спустя месяц я наконец – то смогла собраться с силами и пошла на железнодорожную станцию, взяв с собой те самые сигареты, которые с похорон не трогала. Я забралась на разрушенный мост, и, запрокинула голову, чиркнула зажигалкой. Дым от сигареты понесся вверх, а луна сегодня сияла также ярко, как в своё время сияла моя любимая Робин Бекка Рассел.