За стенами Приюта.

— Прошу, присаживайтесь, — перед вами ставится кружка горячего чая, а на рядом стоящий стул садится… м… молодой человек. Невысокий, полненький, неопределенного пола и возраста, но очень благодушно улыбающийся. — Давайте я вам расскажу сначала об этом месте… — Он (давайте для удобства обозначим так) берет обеими руками кружку и смотрит в окно, задумчиво. Тихо стучит пальцами по керамике и о чем-то думает. — Никто точно не знает, откуда взялся этот особняк, ни чей он, ни просто какой-либо истории, — со вздохом все-таки начал молодой человек. — Сюда приходят из ниоткуда, и так же в никуда уходят, — последовала чуть грустная полуулыбка и глоток чая. — Мертвы, живые, заклятые враги и верные друзья… Здесь толком даже умереть нельзя. Чудное, одним словом, место, — он поворачивает голову к вам. — И так же в стенах этого дома происходит множества историй. Грандиозных и не очень, грустных, смешных, иногда даже все вместе. Причины бывают разные — от непредсказуемой встречи, до простых игр на желания. Об этом я и хочу вам, дорогой гость, рассказать… Время близится к ночи. Привычный шум в гостиной сменяется приятной, умиротворенной тишиной. Кто-то ушел спать в комнату, кто-то заснул прямо здесь. Другие же продолжают играть и исполнять задания. — 37 и 41 пьют на скорость. Победивший загадывает желание проигравшему, — отвечает в свою очередь Джозеф. — Цезарь и Спидвагон, — следом объявил Майк О. Кивнув, Джостар снимает Цеппели с плеча и ставит рядом с Робертом. Англичанин же в свою очередь смотрит на внука Уильяма. -… так… — И переводит взгляд на Джозефа. — А что пить будем? — И не успел прозвучать ответ, как тут же встрял освободившийся итальянец. — А Вы заметно помолодели, мистер Спидвагон, — заметил он то ли с легкой ехидцей, то ли без нее. Черт его знает, на самом деле. — Благодарю, — кивает Роберт, пряча недоумение. С чего бы это, интересно, ему не быть молодым? Вроде и старым он тоже не был. Хотя, в свете последних событий, в этом тоже не было уверенности. Когда-нибудь у него, Спидвагона, от всего этого особняка и его проделок пойдёт кругом голова. — Так что… Чай или что-нибудь крепкое? — Как Вам угодно. -… Тогда чай, если уж вы дали право выбора мне, — со вздохом отвечает после непродолжительного молчания и внимательного взгляда на Цезаря, и уходит на кухню. — Есть какие-либо предпочтения по размеру кружки и самому напитку? — Громко звучит вопрос из другого помещения. — Наверное, можно обойтись без изысков и заварить обычный черный чай, — ответил тому Цеппели, проскальзывая на кухню вслед за мужчиной, и поставил воду греться, чтобы хоть как-то помочь. — А какие кружки самые большие. Раз уж наперегонки. — Спидвагон довольно ухмыльнулся и достал свои любимые, в литр объемом, из добротного стекла и поставил на стол. — А вы понимаете что к чему. Такие подойдут? — В самый раз, я думаю, — собеседник кивнул, едва заметно улыбаясь. — Отлично, — Роберт разлил по кружкам заварки и привычным движением оперся об стол в ожидании пока чайник закипит. — А вы, я так понимаю… Цеппели, да? — И чуть более смутившись, добавил: — Вы случаем не… — И замолк, как бы намекая не родственник ли тот тому самому Цеппели со смешными усиками. — Цеппели, да. — Понимает, что внезапно помолодевший Роберт, может быть, еще не знаком с ним, но все равно хмурится, скрещивая на груди руки. — Совершенно случайно внук Уильяма. Меня зовут Цезарь, мистер Спидвагон. — О, — Роберт немного неловко улыбается, но по его сияющим глазам можно было увидеть, как он рад. Но… Как-то неудобно кидаться на человека с объятиями, как к старому доброму другу. Поэтому мужчина широким плавным, но довольно быстрым движением протягивает руку и с еле скрываемой радостью в голосе отвечает: — Приятно с вами познакомится Цезарь Антонио Цеппели. — Видимо англичанина не удивляло, что посторонний человек уже знал его имя. Когда он только появился в этом особняке, чуть ли ни каждый второй сразу же верно обращался к Роберту. В ответ Цезарь, заглядывая в чужие сияющие глаза, улыбается теплее и пожимает протянутую руку. — И я рад быть знакомым с Вами, — и, выпуская руку мужчины выключает конфорку. Как раз вода вскипела, пока они говорили. Спидвагон же, подхватывая чужие движения и словно логически их продолжая, берет чайник и разливает кипяток по кружкам.  — С молоком или без? И может немного холодной воды добавить? — И невольно издает смешок. — Вот и выпьем за знакомство… — С молоком, — и протягивает упаковку, своевременно достав ее из холодильника. В это время Спидвагон ставит чайник обратно на плиту и доливает в кружки молоко, благодарно кивнув Цеппели. — Тогда, прошу, — он садиться за стол и кивает на место напротив него. Цезарь принимает приглашение и тоже устраивается за стол, беря в ладони кружку и согреваясь. — Насчет три? — Хорошо. Итак, — блондин тоже берет кружку в руки и улыбается уголками губ. Ведь в распитии чая англичанина может переплюнуть только другой англичанин. — Раз… Два… Три, — и запрокидывает кружку, глотая крупными глотками чай, выглядя крайне сосредоточенно. Ведь подавиться он не хотел. Цезарь же, в свою очередь, честно старается «перепить» англичанина, однако, то ли чай всё равно слишком горячий, то ли лыжи не едут, а потому дело идёт значительно медленнее, чем у соперника. Параллельно же событиям на кухне, в гостиной продолжается игра. Лениво, с остатками игроков, но продолжается. И вот, Блэкмор называет числа, один из которых попадает на Цезаря. Еще пару глотков и кружка с тихим стуком ставится на стол. — Спасибо за… — Он улыбнулся. — Своебразное соревнование, мистер Цеппели. — И задумывается, что бы такое ему загадать. Внутри борются шальной подросток и вменяемый английский молодой человек. — Не за что, — кривовато ухмыляется парень, ставя кружку на стол. — Вы пока подумайте над желанием, а мне нужно переодеться. Но я скоро вернусь. — И, встав из-за стола, с каменным лицом отправляется выполнять порученное ему задание. Кивнув вслед уходящему итальянцу, Роберт сложил плацы в замок и подпер этой конструкцией подбородок. Это была очень тяжелая битва. С одной стороны — больной юмор 13-летнего подростка и прошлые игры с Жан-Пьером, а с другой — банальные правила приличия. Как минимум, Роберт более или менее воспитанный человек, а как максимум. Ну не хорошо загадывать что-то такое эдакое человеку, с которым только только познакомился. С тяжелым вздохом, блондин складывает руки рупором. — Мистер Цеппели, я придумал, — говорит как можно громче, так как понятия не имеет, куда того унесло, а поставить в известность о готовности надо бы… — Немного позже, мистер Спидвагон, — доносится в ответ откуда-то из гостиной голос юноши. Блондин снова кивает и принимается терпеливо ждать, все еще обдумывая, загадывать ли такое, или лучше не стоит. Тут рассказ прерывается судорожным вздохом. — Заранее говорю вам, они сами виноваты в этом! — И, все-таки не удержавшись, начинает беззастенчиво смеяться. — Эти двое сами были не против. Их даже несколько раз спросили, уточнили, и, — очередной приступ смеха, — как же это было уморительно. Я даже лег очень поздно, чтобы воочию это увидеть… Ох, я даже себя потом каким-то купидоном почувствовал, — рассказчик утер проступившие слезы, извинился перед вами, и продолжил. На кухню заходит, шурша пышной юбкой, Цезарь в свадебном платье и подходит к Роберту. — Так каким будет Ваше желание, мистер победитель? Сам же англичанин встречает юношу слегка удивленным взглядом. — Я должен признать, — и хмыкает, — вам очень идет это платье. Даже несмотря на ваше… телосложение. А поэтому, — он глубоко вдыхает и выдыхает. Все таки внутреннего ребенка унять не удалось, а поэтому… Спидвагон тихо хохотнул и в какой-то мере покраснел кончиками ушей. Он встал из-за стола, подошел к Цеппели и на ухо прошептал тому желание. — Ну что же… Удачи вам, Цезарь, — и удовлетворенно улыбнувшись на прощание, направился из кухни, чтобы наконец-то добраться до комнаты. Услышав желание Спидвагона, проигравший аж юбки из рук выпустил. Густо покраснев смерил уходящего Роберта холодным взглядом зелёных глаз. — Mamma mia! Напомните мне вернуть Вам должок, мистер Спидвагон. — И тяжело вздохнул, услышав голос Джозефа. — Здесь я, ДжоДжо. — На звуки знакомого голоса Джозеф поворачивает голову и улыбается. — О, привет вновь. Прекрасно выглядишь, — и издал смешок, посмотрев на друга. — Я всегда прекрасно выгляжу, — ворчит в ответ Цеппели, глядя куда-то в сторону. — У меня к тебе дело, дружище. И боюсь, что твоего маленького друга нам придется оставить на пару минут. Рассказ снова прерывается заливистым смехом рассказчика. — Снова простите, ради бога, но… — Приступ хохота. — Я просто знаю, что дальше будет, и я был так доволен результатом желания Спидвагона, — и снова отсмеявшись, делает большой глоток чая и вновь возобновляет рассказ. Джостар улыбается без задней мысли и кивает другу. — Прости, придется оставить тебя на пару минут, -говорит он ребенку, наливая ему стакан теплого молока и протягивая его же. — Будь умницей, ладно? — А потом вспомнив про задание, утаскивает Цезаря с кухни. — Ну и что хотел? Мысленно обругав каждый сантиметр красивого на на самом деле платья, Цезарь выдавливает из себя какую-никакую улыбку. — Не то, чтобы я так сильно хотел этого, — сквозь стиснутые зубы произносит он, привставая на носочки, и ладони кладет на щёки Джозефа, не сильно сжимая пальцы, — все вопросы к мистеру Спидвагону, если что. И, предварительно воровато оглядевшись, подается вперёд, поцелуем впиваясь в губы Джостара. Сам же Джозеф явно не ожидал такого. Замирает в шоке, смотря широко открытыми глазами на Цезаря, и едва ли не забыв как жить."Ладно, Джозеф, кажется тебе нужно признаться себе в кое-чем. Ты, черт возьми, не против?» Наверное, это слишком неправильно, но он слишком запутался. И поэтому, не зная куда себя деть, обхватывает Цезаря и закрывает глаза. Сам же Цеппели готов был провалиться сквозь все эти юбки и землю. И сам не до конца понимает, от чего: от того, что ему все это, как минимум, не неприятно, или от того, что он не может до конца в этом признаться. Однако пальцы разжимает, бережно удерживая чужое лицо, и большими пальцами поглаживая щеки. Прервав поцелуй, из рук друга, тем не менее, не вырывается, а утыкается носом куда-то тому в плечо. «Ну… Минус один». Для Джостара это было слишком неожиданно и выбивающе из колеи, но в тоже время даже… Приятно. Конечно, все это всего лишь последствия задания Спидвагона, но странного чувства это все равно не отменяет. Юноша делает шумный вздох. И что же ему теперь делать?.. Пару секунд думает, а потом обнимает Цезаря осторожно, соблюдая повисшее молчание. Какое-то время они так стоят, молча, прижавшись к друг другу. Или даже не другу теперь уже… Цеппели только зубами скрипит и тоже пытается сообразить, что дальше-то. Он устал и не сказать бы, что в таком состоянии ему хорошо думалось. — Пойдем спать? — Хрипло произносит он, решив, что утром-то думать обязательно проще станет. И, не дожидаясь ответа, выбирается из кольца чужих рук. Подобрав юбки, направляется к лестнице. — Я там переодевался в комнате, кажется, ничьей. — Идем, — отвечает Джозеф и выдыхает. Затем идет за Цезарем по сторонам глядя.