Стандартизация

13 июня Уже лето. Вовремя наступила пора безделья, потому что делать действительно нечего. Отец уже месяц живет с его родителями, лишив атмосферу нашей квартиры веселых ноток постоянного страха. Положение плачевное: деньги кончаются быстро. Надо искать работу, но я инфантильный ребенок, который ничего не понимает в жизни. С другой стороны, это не должно мешать мне искать работу. Что поделать – взрослеть не хочется. Хочется подольше посидеть у матери на шее, пока "клячу не заездят". Я думал, если отец уйдет из семьи, мне будет легче. Но дело не в людях, что окружают меня, дело во мне. Раньше мне казалось, что быть в одиночестве не так уж и плохо, но я всегда с ужасом отталкивал подобные мысли. Все-таки я чертов эгоист. Теперь одиночество меня так не пугает. Меня пугает мое сердце. Прожив с отцом восемнадцать лет, я не чувствую к нему ничего. Я боюсь равнодушия. Вечер Меня не покидает чувство того, что я постоянно наступаю на одни и те же грабли, и они методически вышибают из моей головы остатки ума. Приходила Аня. Принесла мандаринки. Зачем она вообще говорит? Аня из разряда тех девушек, которые являются идеалом красоты и обаяния, пока не откроют рот. Чего стоит ее стон, которому позавидовали бы многие порно актрисы: «Андрюююша»! Она еще удивляется, почему я не воспринимаю ее всерьез. Наверное, потому, что меня зовут Андрей. - Андрюююша, а мы с тобой поженимся? Я даже уронил дольку мандарина от ужаса. Она выжидающе смотрит на меня. - Нуу, может быть, - я стушевался и отступил. У нее большая грудь. - Это так мило, - она улыбается. Нет, она действительно улыбается, потому что верит в то, что говорит. - Я так люблю свадебные платья! Я даже куклу раньше так наряжала. Андрюююша, я вот тут подумала… - А ты не думай. Интеллект портит твою красоту. Она тупо выслушала, размазывая пальчиком мандариновый сок по столу. Через некоторое время улыбка снова растянула ее губы. - Спасибо! – сказала она, поправляя волосы. Я уперся взглядом в микроволновку. Фантастические цифры! Они были противно-яркого зеленого цвета. - Это очень по-электрически, - я усмехнулся. Она недоуменно посмотрела на микроволновку. - Она работает на электричестве. Я знаю это, - Аня ткнула в машину пальчиком, и я почему-то подумал, что не дай бог на этом чудесном пальчике будет обручальное кольцо, подаренное мной. - Я не это имел в виду, - возразил я. – Вот если бы у электричества был бы цвет, то он был бы такой. - Электрический цвет, - эхом повторила Аня. - Скорее, мир. 20 июня Артем обещал познакомить меня со своей девушкой. Судя по его словам, она либо святая, либо он ее совершенно не понимает. Хотя это не меняет сути. Зачем слушать человека, если тебе самому есть, что сказать. А еще лучше, когда он тебя пожалеет, если надо жалеть, посмеется, если надо смеяться, одолжит денег… вернее, подарит деньги, когда они тебе нужны. Это упрощенная проекция лучшего друга. Я уже представляю довольного Артема, рассказывающего очередной прикол, и его вялую девчушку, кивающую головой как китайский болванчик. Во всяком случае, когда мы с ним тесно общались, я мог положить трубку, пойти починить утюг, починить кровать, починить холодильник, сбегать к соседке, сбегать в душ и снова к соседке, тут уж по ситуации, прийти и понять, что все это время мой друг продолжал разговаривать. И я снова ему поддакиваю и я в теме, что тупо и страшно. Приходила Аня. Я сначала не хотел ее пускать, но у нее были презервативы. Она сидела на кровати совершенно голая и говорила о любви. Даже не вяжется как-то. - Что такое любовь? – спросил я. Тогда мне было интересно знать, что она ответит. Лучше б я не спрашивал. - Ну это когда люди любят друг друга, - она подняла прекрасные глаза к потолку. – Как мы с тобой. Ты же любишь меня? - Нет, - я злобно смотрю на нее. Она откидывает назад идеально ровные волосы и надувает пухлые губки. - Неправда, - пухлые губки дрогнули в кокетливой улыбке. – Ты обманываешь сам себя. Да, черт возьми!! Детка, ты – ошибка природы! - Знаешь, мне так грустно, - она ложится на бок, подпирая голову ладонью, - В мире совсем нет правды. - Зато у тебя есть деньги, - я смеюсь. Она прикрывает глаза в знак согласия. 25 июня Ее зовут Маша, она довольно необычная. На меня она смотрела сначала безразлично, потом – с интересом, потом – откровенно изучала. Наверно потому что я говорил то, что она не ожидала услышать. Артем сиял, как начищенный чайник. Судя по его виду, он вообразил, что ему крупно повезло с этой Машей. Поэтому он часто смотрел на меня, и взгляд его говорил: «Видишь? Вот видишь?» Потом он ушел. Идиот. Я бы никогда не оставил мою девушку вдвоем с незнакомым парнем. Она не знала, о чем говорить. - Очень красиво в парке, - сказала она, потому что, видимо, ей тяжело было молчать со мной. - Не вижу ничего красивого, - усмехнулся я. Мы помолчали. Ей стало совсем неудобно. - А ты давно знаешь Артема? – наконец спросила она. - Давно, - я откровенно издевался. Она кивнула. Мы помолчали с минуту. Внезапно Маша повернулась ко мне: - Хочешь, я тебе почитаю? - Что? - Газету. - Какую? - Комсомольскую… правду, - она замялась, испугавшись моего взгляда. - Неожиданно, - я смеюсь, - давай. Она достает газету, старательно ее разворачивает и открывает на первой странице. - Отец ученика избил его учительницу, потому что она в агрессивной форме выразила свое недовольство поведением ребенка. - О, - я улыбаюсь. – Теперь бьют еще и за это. - В Удмуртии разбился пассажирский самолет. Погибло около восьмидесяти человек. - Опять. - На Челябинской АЭС произошла авария, погибло больше ста человек, ранения получили больше пятидесяти. Произошла утечка газа в одном из московских домов, есть жертвы. Во Владивостоке бушует эпидемия неизвестного гриппа. Его жертвами уже стали около… - Хватит! Она складывает газету. - Давай лучше поговорим. Это не так грустно. - Ох, такое чувство, что мы скоро все умрем, - у меня на самом деле такое чувство. Там наверху бог с дьяволом в бильярд играют. Рааз! И нет города – шарик укатился. Раааз! И атомную бомбу сбросили! И еще раз, и еще раз, и еще раз. - Это имеет какое-то значение? - Имеет. Я не хочу умирать. - Да? Это здорово, - она смотрит мне в глаза. – Значит, ты сделал что-то хорошее? Что за стандартизация? - А если нет? - А если нет, тогда зачем ты живешь? Вернулся домой мрачным. Почему я так невзлюбил эту девчонку? Потому что она сказала стандартную правду? Кому нужна эта правда? Никто ничего не делает, а шишки валятся на меня! Приходила Аня. Решился спросить у нее: - А что ты сделала хорошего? Она оживилась. Это был вопрос, на который она точно знала ответ. - Представляешь, я вчера проводила детей до школы! Они заблудились, представляешь?... А я их довела! (До самоубийства, блин!) - Они мне так улыбались! Это ведь хорошо, да? Ну, Андрюююша… И все-таки не каждая девчонка будет читать тебе газету. 26 июня Заявился отец. Вспомнил, что у него есть сын. Сразу начал командовать и лишил этой возможности меня. Сидел, ходил, говорил что-то совершенно бесформенное. Ушел в другую комнату и завыл. Ненавижу. Я чувствую, меня надолго не хватит. Время безудержно катится под гору, кому-то под ноги, его топчут и пинают, как ненужную вещь. Исчерпывающее обстоятельство. Все словно сужается, сужается, так бывает в газовой камере. Раз – и выключили свет. Два – вырубили подачу кислорода. А на три меня уже нет. Интересно, мир ведь не мог создаться на раз-два-три. И человека нельзя создать в три счета, почему же угаснуть так легко? Для кого эти ее добрые дела? Вон дядька в меховой шапке, а я вот возьму и заберу ее у него, и отдам бедному. Ну и что из этого? Где решение? Ну давайте в конце у всех будут меховые шапки, а у меня памятник с плесенью? А дальше-то что? Приходила Аня. Ей не надоело? Отец уже оправился и начал играть в семейность. Усадил ее за стол и достал конфеты для особого случая – у нее большая грудь. - А где ты учишься? – спрашивает ее отец. - Я буду модельером. - Хорошая профессия. Ответственная. На том и порешили. - А мечта у тебя есть? Очень неожиданно. Аня улыбается. Она такая красивая. Отец поясняет. - Просто вдруг у вас с Андреем одинаковые мечты. Аня продолжает улыбаться. Третий размер все компенсирует. - Одинаковые мечты? - вдруг говорит она. – Такое бывает? - Нуу богатство, например. Опять равняет всех людей под свою гребенку. - Я уже богата, - она махнула рукой в мою сторону. Хотя мне показалось, что она махнула рукой в сторону окна. – Тут все богаты. - Даа, квартира уже у вас есть. Да и кому все это надо? 1 июля Маша методично вытаскивала меня из пучины мрака. Бррр… Ну и пафос. Ведь тогда в моей голове крутились страшные мысли. Крутились, словно дети вокруг елки. И кричали: «Елочка, зажгись!» Зажгись, е-мое! Там, наверху! Освети, согрей! Ни черта. Электричество кончилось. Вот Маша и отстрелялась. Говорила метко. Как гвозди вбивала – хрен сдвинешься. И плевать, ведь она права. Идти, идти, идти. Упадешь – вставай. Не можешь – ползи. Наступят – убей нахрен! Вот и все. Я понял, что есть люди, которые думают. Все думают об одном и том же. А ответов не будет, потому что человек не вписывается в макраматическую природу со своими моральными исканиями. Нужно просто жить. Мы с Машей встречаемся. Она удивительная! Она говорит безоговорочные истины, но ее устами они звучат искреннее и представляются единственным решением. Аня меня не заботит, все равно она так глупа, что и не заметит, как сильно я изменился. Тем более, Аня, к счастью, стала редко приходить: готовит какую-то одежду. Меня наверно должна мучить совесть, что я увожу девушку у лучшего друга, но он ее недостоин. Да и смотреть, как она увядает под тяжестью его легких разговоров, мне невыносимо. Мы будем говорить, говорить, пока не найдем решение, пока не полюбим жизнь вдвоем. Простая вещица, ей не до нас. Жизнь начинается прямо сейчас. Чертов пафос. Совсем на меня не похоже. В сентябре Маша уехала. Просто уехала. Я не помню, как это произошло, как она пришла к такому решению. Теперь мне кажется, что тогда я упустил нечто, и это нечто было частью меня самого. Она позвонила мне, позвала с собой. - Знаешь, я уезжаю в Москву. Это окончательно. Там у меня будет больше шансов. Ты поедешь со мной? Поехали! Твоему отцу все равно плевать на тебя, а мать не станет возражать, она же амебная. Я промолчал. Идиот. - Поехали! Мы столько сделаем! Мы соберем людей, создадим свою партию. Мы заставим мир измениться. Какой плохой спектакль. Только приобретя опору, я снова теряю ее. - Почему ты молчишь?! Ты не поедешь?! Ты просто трус! - Подожди… Я сейчас приду к тебе. Я вернулся на кухню, встретился с глазами Ани – она была тогда у меня – и мне показалась, что она плакала. Тогда я не понял почему. - Знаю, ты считаешь меня глупой, - вдруг резко сказала она и так же резко вскочила. – Это…так. Но я люблю тебя. Разве этого мало? Какой же я был идиот. Я догнал Машу на остановке. Она спокойно стояла с вещами. Она пребывала в потрясающе тупой решительности. Как манекен. - Почему ты уезжаешь? – я почти кричал. - Да потому что хочу изменить мир, - она тоже кричала. Отвратительно. Она меня не слышала, а я ее не понимал. - Но почему в Москву? Какая разница, где менять мир? Люди везде одинаковые! Везде творится одно и то же! - Есть разница! Это ты просто трус, ты боишься что-нибудь изменить в своей поганой жизни! Ты все время говоришь, ничего не делая! Я буду делать! Я буду менять! Вот увидишь, мне даже поставят памятник! А ты так и останешься в этой луже. Скоро будешь из нее пить. Никто не был прав. - Я поеду с тобой, - сказал я так тихо, что пришлось повторить. – Скажу только матери, соберу вещи. Наверно, она не поверила. И не удивилась, что я не пришел ни через час, ни через три. Прошел месяц, а ничего так и не поменялось. Отец живет у его родителей, а я не устроился на работу. Правда Аня уже не приходит. Дело было не в окружающих людях, дело было во мне. Но, оглядываясь назад, я все же не могу понять, что я сделал не так?