LiveWorx

Хочется, чтобы не мешали ни комментарии перед частью, ни непонятные моменты в тексте. Поэтому что-то потенциально неясное я отметила звёздочками и расписала после текста. Хотя я думаю, для фанатов эти пояснения излишни. Если что-то ещё вызывает вопрос, смело задавайте. И ПБ крайне приветствуется! *** Ричард Мэдден достал бумажник, когда мексиканец-таксист остановил машину на Баллок-стрит, совсем не рядом с площадкой, где проходил LiveWorx Mix @ 6. — Улица закрыть, не ехать! — круглолицый водитель посмотрел на Альфи, обернулся к Ричарду, замахал руками перед лицом. Понятно. Дальше пешком — движение перекрыто в связи с собственно техно-вечеринкой LiveWorx. Альфи Аллен встретил Ричарда час назад в аэропорту Бостона, они только успели заехать в отель и бросить вещи Ричарда, и на этом же такси приехали на техно-фест. В этом году организаторы заморочились на теме Игры Престолов, так что оба они были соведущими: ещё один выход на сцену, ещё один набор одинаковых вопросов, ответы на которые, кажется, уже рождаются автоматически, экспресс-фотосессия и гонорар. Всё настолько тривиально, что даже их администраторы с ними не поехали. Ричард заглянул через плечо в телефон Альфи. Там было селфи в такси: Ричард в солнечных очках тянется вперёд с заднего сидения, и сам Альфи, улыбающийся, довольный. — Ты что, выкладываешь в инстаграм? — Угу. Мэдден легонько щёлкнул Альфи по уху. — Аллен, зачем?! Альфи потянулся в кресле, разминая суставы и повернул вихрастую голову: — Ты же сам говорил, что радовать публику — это часть нашей работы. И назвал непрофессиональным поведение Кары Делевинь… Альфи подмигнул и уже выскочил из машины, когда Ричард опомнился: — Ты что, о твиттер-скандале 2015 года**?.. — Что вы сказать, сеньор? — отозвался таксист. — Нет, ничего… Сдачи не надо. — Грасиас, грасиас! — растроганно донеслось ему вслед, когда он догнал на тротуаре Альфи. *** — …Может будешь пропускать хотя бы через один, — Альфи Аллен сделал «злое лицо» и покачал головой в сторону официанта с подносом шампанского, который как раз устремился к ним на взмах руки Ричарда. Техно-мероприятие предусматривало банкет для организаторов и причастных лиц до утра, на столиках под тентами стояли закуски. Официант нерешительно остановился — нести или не нести? Один хочет, другой запрещает… — А то что? — не совсем твёрдо проговорил Ричард, отводя руку с бокалом, чтобы Альфи не забрал хотя бы этот, раз отогнал официанта. — А то будет как на завершении третьего сезона. Кто-то напился, а кто-то его в номер тащил. И кто-то этого совсем не помнит. — А, ты опять решил тыкать в меня этой выдуманной историей? — Выдуманной?! — Ну да. Раз я не помню, значит, не было. Тдыщь! — Ричард Мэдден «застрелил» Альфи Аллена в живот указательным пальцем, запрокинул голову и залпом допил оставшееся в бокале шампанское. *** …Альфи прислонил почти бесчувственную тушку Мэддена к стене на очередной площадке лестницы для персонала, чтобы отдышаться. Осталось два этажа, семь уже пройдено. О том, чтобы поехать на лифте, речи быть не могло — папарацци, которые дежурили в холле, тут же разнесли бы по свету свою добычу: «пьяный вхлам Ричард Мэдден не в состоянии идти…», «Теон Грейджой на этот раз не предавал Робба Старка…» — вот только самые невинные варианты возможных заголовков. Особенно учитывая… — Эй, эй, Мэдден, стой… Вот учитывая именно это — Ричард отклонился от стенки и привалился всем телом к Альфи, положил голову ему на плечо, облапил, удовлетворённо заурчал и ткнулся горячими губами в шею. От него разило спиртным кислым духом так, словно он искупался в ванне с шампанским… И ещё другим — терпким, мужским запахом тела, едва пробивающимся сквозь винные пары. — Идём домой, Грейджой! Я тебя защи… Защищу… Губы Ричарда с каждым словом касались места, где шея переходит в плечо, и от уха до самой щиколотки разбегались мурашки. — Ох, Мэдден… — Альфи повернулся, закинул руку Ричарда на своё плечо и двинулся штурмовать следующий пролёт, — «защищу»… Это если я тебя дотащу… В номере было тепло, и Ричард совсем расклеился — сам не мог сделать ни шагу, цеплялся за плечи Альфи, хватал за руки, шарил ладонью по груди… Вздыхал, шептал что-то несуразное в ухо, прихватывая иногда мочку губами. Альфи вытряхнул Мэддена из студийной куртки, сгрузил тело на диван, но Ричард потянул его на себя, распахнув глаза и сказав совершенно не пьяным голосом: — Посиди со мной. Альфи тоже упал на диван, вытер пот со лба и пытался отдышаться. Он сделал всё что мог. Нужно отставить его и идти. Внезапно накатила хмельная усталость. Он и сам выпил достаточно. Ещё немного, и это его бы пришлось доставлять в номер. Он был в хорошем настроении целый вечер, танцевал, пил и общался, он «не умер» — его персонаж, и это значит, что он «в деле» на следующий сезон, в отличие от… Вот, например, Мэддена… Рука Ричарда так и осталась обнимать его за плечи, вторая бессознательно двигалась по груди Альфи, словно что-то искала… Горячее пьяное дыхание касалось щеки, всем телом Альфи ощущал, как Ричард дрожит. Стало его жалко. Наверняка он расстроен. Накидался с горя. — Слушай, Ричард. — М-м-м? — завибрировал в шею мэдденский голос, отозвавшись где-то внутри. — У тебя же есть работа? Нашёл что-то? — М-м-м… — не разлепляя губ, только прижавшись плотнее, вновь мурлыкнул Ричард. — Ну ты не переживай… — Альфи погладил его по спине. Рубашка взмокла от пота, крепкие мускулы перекатывались, когда Ричард ещё крепче прижался, обнял Альфи, боднул головой в скулу. Затем откинулся и уставился прямо в глаза. — Что, Ричард? Альфи всё ещё пытался понять, «что Ричард», ловил в его взгляде вопросы, ответы, сожаления, надежды, и не сразу заметил, что рука, которая шарила по груди, устремилась ниже и уже осторожно вытолкнула пуговицу его джинсов из петли и тянула молнию, а все эмоции, которые до этого он мог видеть в глазах Мэддена, затопило тяжёлое, непреодолимое желание. *** — …Эй, и кто из нас напился? Альфи вынырнул из воспоминаний шестилетней давности — его стакан с пивом опасно стоял на краю стола, а Ричард Мэдден насмешливо смотрел на него, сидя рядом и раскачиваясь на складном стуле. Над огромной открытой площадкой зажглись высокие бело-голубые фонари, но их света было недостаточно, и коричневая куртка Мэддена казалась почти фиолетовой, а глаза — тёмными, как глубокие колодцы. — Кто, я? Нифига подобного, — Альфи моргнул, приходя в себя окончательно. — Я сейчас вернусь — никуда не уходи. Альфи встал и направился в уборную. Всё так некстати. Мы смотрим на чужую жизнь со стороны, и нам кажется, что у других все обстоятельства — константа, события в их биографиях распределены равномерно, и время течёт с постоянной скоростью. Это причёсанная жизнь «на публику». Интересно, вон тот толстяк в наушниках с ноут-буком, который ржёт и жуёт бургер, тоже сталкивается со своими скелетами в шкафу из прошлого? И внезапно останавливается, а от его привычной жизни отваливаются огромные куски, и ему кажется, будто он завис, а вокруг всё продолжает лететь? Какая-то девушка помахала рукой из-за ограждения — похожа на Элли. Вот и Элли Тейлз уже в прошлом. Вся эта история, подсказанная администратором и агентом — сценарий причёсанной жизни: вот, смотрите, звезда Игры Престолов не мается, как неприкаянный, по холостяцким тусовкам, у него девушка есть, американка, ди-джей, всё прилично. Элли смотрела на историю по-своему и вносила в сценарий дополнения: ей непременно нужен был ребёнок. Альфи в какой-то момент просто устал сопротивляться. Пусть — пусть будет ребёнок. С рождением дочери Элли перестала быть собой. Или наоборот — стала собой. Она словно поставила большой жирный плюсик в графе онлайн-формы: «сделано», ребёнок от звезды получен, и успокоилась, отдалилась. Прекратились совместные выходы, на лицах не было радости при виде друг друга, и администраторы посчитали, что будет верным объявить о расставании — пусть фанаты теперь сочувствуют. Такое кино. И как же далеко это «кино» от того, чему реально следовало бы посочувствовать… В помещении уборной было светло, тихо и пахло морским освежителем воздуха. Альфи посмотрел на своё лицо в зеркале, подержал руки под струёй холодной воды и прижал ладони к пылающим щекам. Чёртов Мэдден. Альфи закрыл глаза. Прошло шесть лет с той ночи, Альфи казалось, что он всё давно забыл. И отпустил. Последний раз он видел сон «про Мэддена» очень давно — почти год назад. …Прикосновения рук Ричарда, ласковые, умелые, завораживали, лишали воли к сопротивлению. Его губы, казалось, были везде, касались, впивались, втягивали, целовали. Альфи не помнил, как Ричард выключил свет, как они переместились на кровать, но в памяти навсегда отпечаталось, как они дрожали оба, жарко и жадно стиснув друг друга, судорожно вздыхая и выстанывая имена… Альфи стукнул кулаком по мраморной столешнице раковины, рванул бумажное полотенце из аппарата и прижал к лицу, стирая воду. Когда он открыл глаза, то невольно закрыл их снова: за плечом в зеркале возник Ричард Мэдден. — Привет. Альфи сжал губы, повернулся и молча направился к выходу. «Он же меня не преследует? Это я сам себя преследую…» Ричард метнулся за ним, втолкнул в кабинку и захлопнул дверь. Альфи не успел опомниться, как был прижат спиной к перегородке. Все изгибы и выпуклости тела Ричарда влепились, вплавились, вдавились в грудь, живот, бёдра Альфи, и особенно одна определённая выпуклость… Ричард дышал ему в лицо, обездвижив в захвате. «Телохранитель хренов», — сквозь бурю эмоций и импульсов черкнула забавная мысль. — Я тебе не министр внутренних дел***, Мэдден, — ослабевшие колени и стук крови в висках вовсе не указ чистому упрямству. Охватила досада: мало того, что в снах и мыслях эта сволочь живёт и делает с ним что хочет. Так ещё и в туалете будет его зажимать?! Альфи оттолкнулся от перегородки и отбросил Мэддена к противоположной стене кабинки, стукнув затылком. Яростно уставился на него поверх своей руки, которой зафиксировал его под подбородком. — Отвали, понял! Ричард был почти на голову выше, и для того, чтобы давить локтем, удерживая его прижатым к стене, Альфи пришлось встать на носочки и вытянуться в струнку. При этом он оказался распластан на теле удерживаемого Мэддена, так что горячая твёрдость снова недвусмысленно упиралась в… его собственный стояк… — Чёрт… Альфи отпрянул и отпустил горло Мэддена. Ричард ухмыльнулся, словно довольный кот, поправил рубашку, не сводя глаз с растёпанного и злого Альфи, толкнул дверцу и вышел из кабинки. — Писай спокойно. Не отвлекаю. До официального закрытия афте-пати оба сидели по разным углам площадки и ни один не пил. *** Когда это началось? Наверное, со сцены в кладовке Старков, когда Томми «прихорашивал» мальчиков к приезду короля. Они все трое были юные, подкачанные — это входило в условия контракта, — и страшно боялись облажаться. Ричард казался самым взрослым из них, и кубики на прессе у него были лучше всех. Хотелось потрогать. А ещё он так тепло смотрел. А ещё так противно сжималось внутри, когда у Робба были диалоги с Джоном Сноу, а не с Теоном. Ричард казался светлым, сильным, всё знающим и прекрасным. Так что нечестно обвинять только пьяного Мэддена в том, что случилось тогда, после вечеринки в честь завершения третьего сезона... *** — Ты не смотришь. Альфи вздрогнул, поставил на стол банку с пивом. — Смотрю. «Странно. Это же футбол. Не смотрю…» — Слушай, это, в общем… Не хорошо получилось. Выяснять отношения не хотелось, тем более, что один из них помнил явно не всё. Альфи улыбнулся своей фирменной однобокой улыбочкой и посмотрел искоса на Мэддена. — Зато ты не напился в этот раз. …Около полуночи к нему подошёл один из стажёров павильона Microsoft и просил сфотографироваться с ним. И с Ричардом. Бегал от одного к другому и собрал их вместе возле большого чёрного стенда фотозоны, жал руки и бурно желал успехов в работе и личной жизни. Когда он ушёл, Альфи посмотрел на Ричарда и первый заговорил. — Ладно, хватит. Поехали, я заберу у тебя свой ноут — кажется, мы уже закончили веселиться. Мэдден не стал спорить. Веселья и вправду не осталось. В такси они молчали, Альфи снова сидел впереди, а Ричард на заднем сидении. Словно старший брат, который уступает младшему лучшее место, чтобы побаловать. В холле отеля у лифта Альфи сказал: — Я не буду подниматься. Вынесешь мне сумку с ноутом? Ричард внимательно окинул взглядом его фигуру. Руки в карманах, серая майка натянута на груди… На этой ноте они расстанутся, и вместо дружбы и тепла воспоминанием будет лишь неловкость? Он вздохнул. — Аллен, прекращай. Давай ты зайдёшь, и мы поговорим. Или не поговорим. Выпьем пива. Посмотрим футбол — через пять минут футбол! Остынем и всё-таки поговорим. Прости, я не знаю, что на меня нашло. Я думал, может, мне что-то в шампанское подмешали. Взгляд Ричарда был чистым, открытым и честным. Альфи отвёл глаза и молча шагнул в раскрывшиеся двери лифта... *** Арсенал забил гол. Какая-то часть его хотела вскочить, прыгать по дивану, расплескать пиво, кричать. Но в то же время Альфи ощущал нежелание двигаться и блаженную расслабленность. Было ещё кое-что. Как получилось, что он сидит, привалившись затылком к плечу этого чёртова Ричарда Мэддена, он не понимал. Не нужно было подниматься в номер! Да, он бы не успел на футбол, но блин… Что здесь сейчас осталось от футбола?! Альфи осторожно пошевелился. Надо отодвинуться. Нехотя, через силу. Приятная тяжесть распластывала тело по дивану. Он не видел лица Ричарда. Наверное, он смотрит в экран. И тут словно в ответ на эту мысль, Ричард сказал, прижав губы к его макушке: — Я потом понял, что у нас всё равно бы не получилось, маленький Теон. Почему-то на глаза навернулись слёзы и защекотало в носу. Маленький Теон! Так его называли некоторые персонажи в Престолах, и всегда это должно было звучать с пренебрежением. Так у них и звучало. Но Ричард произносил это так мягко, так тепло, его язык касался зубов легко, быстро, без нажима, в этом было столько ласки и успокоения. Ричард повернулся боком на диване и обнял Альфи обеими руками, прижав спиной к своей груди и снова касаясь губами волос. Альфи не шевелился. Пусть. Пусть он делает, что хочет. Только заглушит гром тех слов, которые были абсолютной истиной. У них всё равно бы не получилось! Отношений, встреч. Частого общения. Поездок друг к другу. Мир к этому не готов. Мир готов любить их безумно, одаривать фанатской страстью, придумывать истории про них, но никогда не примет, если что-то подобное случится в реальности. Они заложники своих ролей. Своей известности. И должны играть так, чтобы самый взыскательный, капризный и требовательный режиссёр, холодный социум, остался удовлетворён. Холодный социум. Против горячего, живого и лихорадочно стучащего куда-то между лопаток сердца Ричарда. Альфи откинул голову и примостил затылок у Ричарда на плече. Тот повернул лицо, притёрся щекой к щеке, и замер. Так они сидели, погрузившись в тепло друг друга и свои мысли — не факт, что разные. «Потом? Он сказал потом понял? — это он о чём?!» Ричард пошевелился, коснулся его уха губами, поцеловал, прикусил, тронул языком, вызвав тучу мурашек и волну тепла в животе, отпустил и выдохнул: — А я в тот раз и не пил. — Что?! — Вылил на себя бокал шампанского и всё. Остальное было… — Враньём?! — Актёрским мастерством, вообще-то… — Ах ты… ты же мне… кхм... всё, что ты делал - было актёрским мастерством? Альфи подавился словами, резко поднялся, вырвавшись из объятий, повернулся на диване и ошеломлённо смотрел на Мэддена. Тот покачал головой: — Нет, нет, это всё было по-настоящему. Просто ты бы не согласился, если бы я предложил… Он всё решил за него! Столько времени он думал о той ночи, задавливал в себе эти мысли, а этот мудак, оказывается, всё делал сознательно! И всё помнил! Хотелось вцепиться в эту невинно-виноватую рожу, вырвать эти безупречные кудри. Заехать со всего размаху кулаком, чтобы эта бесстыжая, пухлая нижняя губа разбилась о зубы в кровь, а в глазах вскипели слёзы. Но Альфи лишь тяжело и громко дышал, сжимая кулаки, и чувствовал, что бессильная злоба скорее вышибет слёзы у него самого. — И давно ты хотел — «предложить»? — Давно. С первого сезона Престолов. С кладовки Старков… — Что?! «Неужели прямо тогда?» …В той сцене у Ричарда была одна реплика, которая не получалась. «Обкорнай его как следует, Томми! А то он свои волосы любит больше, чем девок!» Но режиссёр без конца твердил «Ещё раз!» будто что-то в этой дурацкой фразе было постоянно не так. В конце концов был объявлен перерыв. Ричард схватил куртку и вылетел с площадки, готовый разрыдаться. Альфи вышел следом. Он нашёл его в дальнем углу студии, между сваленных как попало искусственных трупов и пирамиды из стульев. — Вот ты где… Он сел рядом на пол и не знал, что сказать — зачем он вообще пошёл за ним? — Теон Грейджой — пленник твоих родителей. Ричард изумлённо повернулся. Альфи сделал над собой усилие, чтобы не отвести взгляд, и продолжал: — То, что его стригут вместе с сыновьями Неда Старка, ничего для него не значит. Он ранен — но привык прятать свою обиду маленького мальчика за видимостью лёгкого нрава. Он смеётся над Джоном Сноу. Джон Сноу ему не брат. И тебе Джон Сноу не брат. — И что? — Робб единственный, кто без проблем и комплексов в этой сцене. И он знает это. Он знает, что он крут. И никому не завидует. Ну разве что из-за волос — Джону Сноу. И то не сильно. И то их сейчас укоротят. Ему легко — и ему плевать. Вот так он и говорит… Ричард повернулся так резко, будто поймал неожиданный инсайт в метро в час пик. Куртка съехала, обнажив округлые мышцы плеч. В полутёмном углу его зрачки расширились, заполнив почти всю радужку. Он смотрел на Альфи, не дыша, вслушиваясь как будто внутрь себя и бессознательно поглаживая локоть какого-то трупа… — Я понял, — прошептал он. Его лицо было так близко, что Альфи мог разглядеть частички пены на подбородке, оставшиеся со сцены бритья, и каждую линию его красивых, точно лазером вычерченных губ… Альфи показалось, что он его сейчас поцелует… В луче света под потолком кружили потревоженные пылинки. Издалека раздался голос режиссёра в мегафон. Пора было возвращаться. Ричард поднялся и подал руку. — Пошли? Ричард сказал это своё «Обкорнай…» с наглым смехом в голосе и глядя не на Томми, а на Теона Грейджоя. Или на Альфи Аллена. Режиссёр сказал «Стоп, снято!» с первого дубля… — Я тогда изумился, подумал, как тонко ты чувствуешь, — глаза Ричарда сияли, будто он вернулся из путешествия в далёкие дни счастливой и трепетной юности. — Ха-х, — невесело усмехнулся Альфи, — ты единственный, кто так думает. А что ж не сказал? — Ну… Молодой был. Глупый. А когда увидел твоё «оборудование», совсем слетел с катушек. — Оборудование? — Да хрен по колено, блин. В сцене с Рос****. Только и облизнуться… — Ах ты скотина! — Альфи толкнул Ричарда обеими руками в грудь. — Что?! — А я с первого сезона об этих кубиках… — Ричард поймал кулак Альфи, которым тот намеревался ткнуть его под дых, разогнул его пальцы, положил ладонь себе на грудь, прямо туда, где стучало быстро и заполошно. Альфи как-то сразу стих: хотелось и смеяться, и плакать, драться или положить ему на грудь вторую ладонь. — Что о кубиках? - переспросил Мэдден. — Не важно… Продолжай. Зачем ему было нужно, чтобы Ричард продолжал, Альфи уже не понимал, но всё, что тот говорил… Все слова, ошеломительные открытия — он тоже, тоже! — сам звук его голоса держали крепко, пьянили голову, или он уже был пьян, и заполняли чёрную дыру в душе, которую он каждый раз раздирал воспоминаниями о той ночи. И это было так устрашающе прекрасно… Альфи сглотнул ком в горле, ошеломлённо и неотрывно глядя в синие глаза напротив, блестящие, идеальные, испытующие, и внутри под рёбрами что-то разрывалось, тяжело ворочалось и падало вниз. Шесть лет! Шесть лет «непревзойдённый» Мэдден думал о нём и ничего не предпринимал. Шесть лет он и сам жил со своим драгоценным воспоминанием и считал произошедшее результатом ошибки, воздействием алкогольных паров. За эти шесть лет было ещё много совместных мероприятий, попоек, дней рождения и просто встреч с коллегами, «селебрити выходов», фотографиями с которых забит телефон. Потом он должен пересмотреть их снова и вспомнить, вспомнить всё… Альфи бросило в жар, он вскочил и огляделся вокруг, будто впервые попал в этот номер. Беззвучно сменялись на экране телевизора кадры, конденсат стекал с холодных пивных банок на стеклянный низкий столик у дивана. Торшер в углу испускал рассеянный желтоватый свет, будто медленно оседал вокруг мелкий песок времени. Ричард поднялся и подошёл сзади, замер в паре сантиметров. Альфи вздрогнул. Казалось, они ехали на такси из аэропорта не сегодня днём, а миллион лет назад, и не было ничего больше — только та ночь и вот это мгновение. Страх и тревожность осыпались к босым ногам, гнев ушёл, голова стала пустая и лёгкая. Это больше никогда не повторится. — О чём ты думаешь? — спросил Ричард. — Я не хочу никуда тебя отпускать. — Так не отпускай, — Ричард положил ладони ему на округлые бицепсы. Руки его мелко подрагивали. Альфи качнулся назад, на мгновенье прижался спиной, выдохнул, повернулся, ткнулся лбом в плечо. — Поцелуй меня, — сказал почти неслышно. Ричарда не пришлось просить дважды — опрокинул Альфи на диван, навис, выдохнул в губы. Альфи упёрся ладонью ему в грудь, заглянул в глаза. Прикоснулся кончиками пальцев к виску, скользнул по щеке, по линии челюсти к губам. Ричард потянулся поймать палец — Альфи только ахнул, когда вокруг подушечки сомкнулись горячие губы. Отдёрнул руку, снова погладил по щеке, запустил пальцы в волосы на затылке. Ричард замер, будто перестал дышать. Неужели это произойдёт по-настоящему, сознательно — прямо сейчас?.. Опираясь на локти, Ричард тронул пальцем светлую бровь, заправил за ухо волнистую русую прядь. — Альфи… Он закрыл глаза, опустил голову и коснулся губами наугад, в уголок губ, сдвинулся, прижался, поцеловал крепко, заглушая непроизвольный стон — не разобрать, чей из них. Ричард прошёлся короткими поцелуями-стаккато по нижней челюсти, облизал мочку уха, прикусил её зубами — Альфи зашипел, сдержал стон, прислушиваясь, впитывая каждый поцелуй вниз по шее, и горячий язык, и пальцы, нежно и внезапно сжавшие сосок. Ричард сполз вниз, к животу, укусил, зализал, поднял голову и посмотрел с бесовскими искрами в глазах. — Стой! Альфи перекатил Ричарда на спину, оседлал его бёдра. Облизал губы, нерешительно провёл всеми пальцами по шее, царапнул щетину на подбородке. Оттянул ворот футболки, потрогал ключицы. Склонился, лизнул тёплую загорелую кожу, потёрся пахом. Ричард застонал, тихо выругался. — Т-твою мать… Я так долго не продержусь… Альфи бросил взгляд из-под ресниц, будто оценивая, сколько тот продержится на самом деле. Качнулся, поцеловал в губы. Ричард тихо стонал — напряжённый, жаркий. Альфи шарил по его телу ладонями, целовал, куда придётся — в губы, в колючий подбородок, в плечо, в ухо. — Подожди. — Что? — Не хочу тебя всего исцарапать… Ричард тернулся щетиной по губам, уколол, поцеловал, выбрался из-под Альфи. Достал из так и не распакованной сумки станок, скрылся в ванной. Альфи поднялся с дивана и нетвёрдой походкой направился в спальню. Остановился на пороге, щёлкнул выключателем. В зеркале во всю стену увидел свои взъерошенные волосы и встопорщенные спереди брюки. Нервно усмехнулся, прислушался — в ванной шумела вода, в голове тоже шумело, сердце колотилось как свихнувшийся мотор, а колени подгибались. Кровать занимала почти всю комнату — большая, квадратная; Мэдден ругался, что одноместных номеров уже не было, когда он регистрировался… Альфи вдохнул, будто перед прыжком в воду, выключил свет и переступил порог. Он сдёрнул с кровати поблёскивающее в полутьме покрывало. Свет просачивался из комнаты — достаточный, чтобы не натыкаться на мебель. Альфи снял футболку, брюки — быстро, по-деловому, будто боясь передумать и повернуть назад. От прикосновения прохладного воздуха бёдра и живот покрылись мурашками. Подумал, снимать ли трусы — стало неловко — «как можно!» — нервно хихикнул сам над собой. Остался в трусах и забрался в кровать, растянулся, укрылся простынёй до подбородка. Ричард вышел, спешно вытирая щёки полотенцем, будто боялся, что если он ещё хоть пару секунд пробудет в ванной, случится непоправимое. Заскочил в спальню, включил свет. Тревожная складка между бровей разгладилась, он тихо засмеялся, отбросил полотенце. — Ты здесь… — Думал, я убегу? — Альфи накрылся простынёй с головой, пробурчал оттуда глухо, — есть такая вероятность… — Эй, а ну-ка глаза сюда! Альфи откинул уголок простыни, открыв один удивлённый глаз. Ричард ухватил футболку за бока и медленно потянул вверх. Выпустил, провёл ладонями по груди, по животу, зацепился большими пальцами за пояс брюк — расстёгнутых! — снова потянул вверх футболку, обнажая загорелую кожу, обтягивающую те самые аппетитные кубики. Альфи поднялся на локтях и уставился на зрелище мэдденского стриптиза, облизав губы. Глаза его заблестели. Ричард стянул футболку, встряхнул головой, отбрасывая со лба растрепавшиеся волосы, пошло завертел футболкой над головой и отпустил. Она улетела в сторону окна, отскочила от шторы и повисла на причудливо изогнутом напольном светильнике. Альфи сглотнул, дыхание стало тяжёлым и прерывистым, рука потянулась вниз, где было горячо, твёрдо и отчаянно требовалось прикосновение. — Не трогать! Рука замерла на полпути, Альфи втянул воздух сквозь сжатые зубы и выдохнул стон. Дразнится! Чёртов Мэдден! Ричард одобрительно заурчал и погладил свои бёдра, медленно, растопырив пальцы, задевая раскрытую застёжку, из которой бесстыдно и призывно выглядывали печатные буквы polo ralph lauren на чёрной резинке неприлично голубых трусов. Альфи со стоном упал на спину и закрыл глаза руками. — Не могу больше… Гаси свет и иди сюда… Зашуршали и мягко шлёпнулись на пол брюки, и Ричард нырнул к нему под простыню. Они столкнулись кожа к коже горячими обнажёнными телами и замерли оба, будто испугались. Через мгновенье они исступлённо целовались, сталкиваясь языками, носами — торопливо, будто опаздывали на последний поезд… Всё случилось быстро, словно крышу унесла волна цунами. Потом дышали тяжело, безумно улыбаясь друг другу и не желая думать, что с каждым вдохом-выдохом приближается к концу их невероятный закадровый эпизод… Потом снова и снова падали в бездну, не считая, кто первый, кто за ним, пока не отключились, обессиленные и абсолютно и счастливо опустошённые. *** Альфи проснулся и лежал, открыв глаза и не шевелясь. Неизбежность расставания сдавила, словно похмелье, только без головной боли и тошноты. Как будто внутрь закачали тяжёлый, вязкий свинец. Сердце замедляло свои трепыхания, сдавалось и готовилось остановиться. «У нас бы всё равно ничего не получилось…» В окно пробирался чужой бостонский туман, совсем не такой, как в Лондоне. На фоне серого прямоугольника окна выделялся изогнутый ствол светильника. С его абажура свисала чёрная футболка Ричарда. В номере стоял запах пива и секса, влажных простыней и тот особый аромат хороших отелей, который ничем не истребить — аромат трав, опилок и фруктов. Так пахнет новая мебель и гостиничное мыло. Альфи повернул голову и посмотрел на спящего Ричарда. Смотрел, не мигая, и старался впитать, вжиться, запомнить всё, что видят его глаза и что чувствует каждая клеточка его тела. Завибрировал телефон. Пять утра, Элизабет, его администратор. Альфи передвинулся ближе к изголовью и опёрся спиной о стену. — Да. — Добрый день, Альфи. В Лондоне на пять часов больше — это день? — Добрый. — Альфи, ты где? Тебя ждёт стилист — мы собирались обсуждать концепцию смены имиджа. Чёрт. Он совсем забыл, что должен был лететь в Лондон сразу после мероприятия! Альфи сжал рукой лоб. Он подвёл людей, от этого стало ещё паршивее. И даже сейчас ему нужно разговаривать о костюмах — «Альфи, ты должен перестать носить эти растянутые футболки» — должен, должен, постоянное должен, вместо того, чтобы делать то что хочет… — А может, вы там справитесь без меня? — проговорил он упавшим голосом. — Ты в этом лучше понимаешь. — Почему без тебя, Альфи? Что-то случилось? Ты где? Что-то выдумывать бессмысленно. «Она на моей стороне» — напомнил себе Альфи. Действительно — администратор актёра словно настоящий адвокат босса мафии: всегда вынужден находить выходы из ситуаций, в которые может завести творческая сущность его работодателя. — Я в Бостоне. Повисла пауза, Альфи казалось, что он слышит шелест мыслей у Элизабет в голове. Соображала она молниеносно: — В Бостоне?.. Альфи, я надеюсь, ты не делаешь ничего… Такого… В голосе Элизабет прозвучало не осуждение, а беспокойство. Она хорошо знала своего «подопечного», он не был примерным мальчиком, но никогда не переходил черту, за которой могла пострадать репутация. И всё же она беспокоилась сейчас. Потому что её опыт и её чутьё, без которого она не стала бы так успешна в своей работе, говорили, что сейчас происходит что-то другое — не такое, как всегда. — Альфи? Ты… с кем-то? Альфи протянул руку и запустил пальцы в спутанные волосы Ричарда, тёплые, мягкие. Ричард прикусил нижнюю губу, припухшую, зацелованную, и глубоко вдохнул во сне. — Нет. Я один. Голос дрогнул, и чувствительная техника передала все оттенки его тоски и боли на другой берег Атлантического океана. Элизабет ответила: — Альфи… Возвращайся, дорогой. Заканчивай всё там и возвращайся. Лучше бы она накричала. Что из-за него нарушаются планы, что он своим легкомыслием срывает договорённости, и что с ним никто не захочет работать… Тогда он мог бы вспылить и ответить дерзко, агрессивно. Но Элизабет говорила так, что казалось, она всё понимает. И Альфи подумал, хорошо, что она сейчас за океаном. Потому что иначе он мог бы просто разрыдаться у неё на груди и всё выложить только затем, чтобы она обнимала его и гладила по голове. — Я закончил, — проговорил он уже шёпотом и нажал отбой. *** Двенадцатого сентября он был в Вегасе. Когда вернулся в Лондон, Элизабет протянула ему извещение о том, что на его имя доставлена бандероль, и что отдадут её только лично в руки. — А от кого? — Не указано. Штамп города Эндерсли. Ричард! Что он делает? Зачем эти поздравления с днём рожденья? Ведь всё друг другу сказали… Альфи подавил желание сглотнуть и поспешно опустил глаза, будто опасался, что в них прямым текстом всё написано. Он чувствовал, что Элизабет и так всё поняла ещё летом — сложила два и два. Приняла какие-то меры, чтобы убедиться, что ничего не всплывёт, что никто в отеле в Бостоне не делал снимков. Заставила его подать свою кандидатуру на Эмми, чтобы отвлечь людей фактом «самовыдвижения» звезды Игры Престолов, дать пищу для размышлений в другой стороне… И никогда ни о чём не спрашивала. *** Альфи сжал пальцами тёмно-коричневый картон, пытаясь определить, что внутри — что-то плоское, прямоугольное. Затем осторожно развязал пеньковую верёвку, чтобы она не запуталась и чтобы не разрезать, положил на стол, разровнял. Волнительный момент первой встречи с подарком — в детстве всегда стремился продлить чувство предвкушения. Подарок от Ричарда, наоборот, хотелось и было страшно развернуть как можно быстрее... Это была фотография со стажёром — только без стажёра. Ричард его отрезал, оставил их двоих — напряжённых, взъерошенных, но старающихся «держать лицо». Альфи перевернул рамку, почему-то ожидая, что сзади написано «Север помнит». Но сзади не было ни слова. «У нас бы всё равно ничего не получилось. Мир к этому не готов…»