Где-то в чаще лесной

Ночь укрыла землю покрывалом, утихомирила буйство красок, оставив только два цвета — чёрную для теней, белую для звёзд. Она сковала солнце, увела его за линию горизонта и приказала дожидаться утра. Вместо дарящего тепло светила с неба смотрело белёсое око исполинского чудовища, нацелившего взор единственного глаза на Землю. Леонардо оторвал взгляд от луны, прикрыл глаза и вдохнул полной грудью запах леса. Древесные нотки переплелись с ароматом влажной от ночного тумана травы, вобрали в себя затхлость болота от опоясывающего поваленные деревья мха, и ударили в ноздри прохладой. Ветер потревожил стебли травы, заставил их трепетать под натиском необузданной силы, склониться в поклоне к босым ногам. Незримая стихия блуждала меж деревьев, завывала в утробе леса, призывала двинуться навстречу. Шаг в темноте. Хруст тонкой ветки под стопой. Глаза закрыты, взирают на тьму под опущенными веками — не на чернеющую бесконечность впереди. Внезапно, в идеальный в своей гармонии мир ночного леса вторгся посторонний элемент. Женский плач, вначале едва различимый, обрёл форму, ворвался на передний фон, заглушил остальные звуки. Леонардо распахнул глаза и рванул с места вглубь чащи. Чёрными провалами в полотне реальности мелькали деревья, растопырив пальцы тянулись завлечь в свои объятия ветви, вынув столетние руки-коряги стремились вцепиться за босые ноги корни. Взгляд распознавал в темноте препятствия, тренированное тело пружинило от устилающей землю листвы, позволяя, не отвлекаясь, мчаться на зов. Быстрее. Быстрее. Успеть прийти вовремя. Успеть спасти. Деревья расступились, пропуская званого гостя вперёд. Ворон повернул голову, немигающим взглядом проследил за приближением вторгшегося на его территорию существа, сверкнул в свете луны иссиня-чёрным оперением и перелетел с торчащей из земли искривленной ветви на карниз хижины. За ним, неприветливо каркнув, последовали остальные. Плачущая женщина рыданиями умоляла не медлить. Уводящие в сторону приоткрытой входной двери ступени жалобно скрипели под весом Леонардо. Глаза неотрывно вглядываясь в чернеющий проём. Трехпалая рука потянулась вперед, толкнула дверь. Из стен угрожающе торчали оленьи рога. Из окна свет выхватывал отблески расположившейся на столе бензопилы. Темнота обступила девушку в ободранном платье, сидящую на полу спиной ко входу. Шаг вперёд. Два. Плач не стихал. Голые плечи дёргались в такт рыданиям, сгорбленная спина дрожала, тонкие лодыжки торчали из-под края подвёрнутого под колени платья. Порыв ветра скользнул в разбитое окно и взметнул длинные тёмные волосы. Имя, старательно запрятанное в глубинах подсознания, сорвалось с губ. Её имя. Пять шагов. Его широкая нечеловеческая ладонь на её оголённом плече. Плач стих. Поворот головы. Во взгляде мёртвого существа нет знакомых черт. Это не она. Тонкие женские пальцы вцепились в предплечье, ногти зарылись под кожу, добрались до мяса. Резкая боль развеяла дурманящий разум туман, заставила дёрнуть руку в попытке освободиться. Существо истошно завопило, окончательно растворяя иллюзию человечности и, прыжком вскочив с пола, бросилось на Леонардо. Вскинутая в защитном жесте рука едва успела спасти лицо от участи быть исполосованным. Длинные ногти острыми ножами прошлись по предплечью, вспороли кожу, оставили после себя глубокие, сочившиеся багряной жидкостью, полосы. Не сумев нанести с первого раза смертельно опасного увечья, существо тут же замахнулось для нового удара. Леонардо уклонился в последний момент, и, невзирая на то, что своим действием разодрал раны от ногтей шире, выдернул из цепких пальцев руку. Прыжок назад. Теперь их разделяла полоса лунного света, струившегося из окна и расползающегося по деревянному полу. Скрежет металла. Катаны вышли из сковывающих их убийственное предназначение ножен. Рассекающий воздух свист. Заострённая сталь нацелилась в оскалившееся лицо мертвеца, но не спешила действовать. Из горла, ещё недавно рождающего горестные всхлипы, вырвался нечеловеческий рёв. Чудовище в женском обличии призывало помочь забрать жизнь у не захотевшего стать её жертвой существа. Оно замерло в ожидании, пожирая Леонардо белёсыми глазами. Из приоткрытой двери и через разбитое окно раздался ответный вой. Сливающиеся в монотонный гул стоны нарастали, за бревенчатыми стенами хижины копошились пришедшие на зов мертвецы. Под натиском тела, желавшего забраться внутрь дома, сломалась оконная рама. Осколки стекла впились существу в брюхо, вспороли живот, но не послужили значимым препятствием. Мертвец втиснулся в узкий проём, размазывая по подоконнику обильно сочившуюся из открытой раны кровь. Резким хлопком распахнулась настежь дверь. Сквозь образовавшийся проход внутрь повалили источающие смерть создания. Леонардо ринулся им навстречу. Катана рассекла плоть первого попавшегося под её острую грань существа. Рёв превратился во всхлип. Следующий удар разрезал гортань, отобрав у мертвеца возможность издавать хоть какие-то звуки. На смену крику пришло бульканье, а затем в общем хоре голосов стало на одно меньше. Держась за горло, мертвец упал на спину. Через его дергающееся в конвульсиях тело перешагнули двое. Через секунду у первого не стало руки, у второго из крестообразной раны на груди обильно полилась чёрная, густая кровь. Рухнув на колени, мертвец пополз вперёд, но был придавлен рассечённым от шеи до живота недвижимым телом. Леонардо скользил от одного воющего и клацающего зубами существа до другого. Катаны послушно выполняли его волю, отбирали у давно умерших созданий возможность двигаться, заливали багряной жидкостью пол, омывали кровью дышащее жаждой жизни его разгоряченное тело. Пропитавшаяся потом маска не смогла защитить глаза от стекающих по лицу алых подтёков. Мутная пелена мешала следить за движениями источающих смертельную опасность существ. Чья-то костлявая рука вцепилась в лодыжку, но тут же была отрублена и откинута взмахом ноги в окружающую со всех сторон толпу. Рядом с ухом раздалось угрожающее шипение. Мертвец хотел наброситься, впиться зубами в незащищенную шею, но тонкое лезвие вошло глубоко в отрытый рот, пробило череп, и показалась с другой стороны. Толчок ноги отбросил продолжающее хватать открытой пастью воздух существо в дальний угол комнаты. Лезвие легко выскользнуло из нанизанной на острие головы и направилось к следующей цели. Пол устилали дёргающиеся в конвульсиях существа. Ноги едва находили место, чтобы не наступить на чью-либо конечность. Затхлый запах душил начавшие глубоко и часто вбирать в себя воздух лёгкие. Катаны уже не с первого раза отсекали у окружавших Леонардо плотным кольцом существ головы. Когда сзади, забравшись по карапаксу, мертвец сумел дотянуться руками до шеи, сил едва хватило, чтобы резким разворотом корпуса суметь его сбросить. Пальцы подступившего сбоку ходячего трупа вцепились в предплечье, плоские зубы попытались прокусить толстую кожу. Удар рукоятью пробил висок, челюсть разомкнулась, мертвец откинулся на спину, и тут же лезвие пригвоздило его голову к полу. Тишина. Этот был последним. Хижина окунулась в долгожданное молчание, прерываемое лишь тяжелым дыханием запыхавшегося воина. Леонардо отпустил рукоять оружия, вошедшего лезвием глубоко в деревянный настил. Ладонью попытался стереть застилающую глаза кровь, вернуть зрению прежнюю ясность. Движение позади. Разворот. Взмах продолжающей сжимать одну из катан руки. Лунный свет пробивался из проёма распахнутой настежь двери, играл в угольно-чёрных волосах, обрамлял мягким свечением тонкий девичий силуэт. На бледном, фарфорово-гладком лице расположились налитые красным губы. Из-под неровно обрезанной чёлки выглядывали украшенные алыми мазками глаза. Это была она. Это была... Светлое платье в районе груди начало стремительно чернеть. Из разреза потекла багряная жидкость, окрашивая ткань. Колени подогнулись, хрупкое создание зашаталось и рухнуло на пол. Кровавое пятно расползалось, будто жаждало утопить в своих водах неподвижно лежащее тело. Стук выпавшей из руки катаны не заставил Леонардо отвести взгляд. На нетвёрдых ногах он подошёл ближе, опустился на колени. Дрожащая ладонь коснулась её виска, отвела взлохмаченные волосы в сторону. Большие миндалевидные глаза, крупный, слегка вздёрнутый нос, вытянутый овал лица с ярко очерченными скулами. Кровавые мазки хаотично расположились на некогда миловидном лице девушки европейской наружности. Не она. Из груди вырвался облегчённый выдох. За ним последовал всхлип, который тут же был приглушен метнувшейся прикрыть рот ладонью. Уж лучше бы это была она. Тогда можно было бы успокоиться. Не искать. Не надеяться. Не вспоминать. Леонардо смотрел-смотрел-смотрел на не её лицо, пока солнце не начало прогонять темноту хижины предрассветным свечением. Лишь тогда он поднялся, засунул катаны с начавшей высыхать кровью в ножны, и двинулся наружу. Взгляд зацепился за валяющуюся у порога бензопилу. Вероятно, упала со стола в пылу сражения. Он поднял инструмент и вышел из хижины. Донателло пригодится. Тот как раз искал подобную. Солнце нагревало успевшее промёрзнуть от долгого нахождения в одном положении тело, скользило по измазанной чужой кровью зелёной коже, блестело в скопившейся на кончиках травы росе, приминаемой его неспешными шагами. День расколол ночь, заставил растаять сумрачное видение, разметал воспоминание о навеки застывшем девичьем лике. Но он не сумел развеять продолжающий биться в голове, тревожащий душу вопрос: Караи, где же ты?