Распахнутое настежь окно

— Снова не отвечает? — Хек сочувственно смотрел в спину хена, задумчиво покручивая в руках стакан с водой, за которым пришел на кухню.       Хакен пропустил мимо ушей вопрос, был слишком занят, в очередной раз, набирая заученный наизусть номер телефона. Пустые и короткие гудки были ему ответом. Как всегда. Хек молча подошел к лидеру, и прежде чем выйти из комнаты, легонько похлопал его по плечу.       За окном, как тяжелый занавес, опустилась ночь, но парень так и продолжал сидеть за столом, бесцельно перемещая взгляд от одной тарелки к другой. Рука опять потянулась к телефону, вот только теперь он не собирался звонить, просто посмотрел на время, вернув телефон на стол, в исходное положение, экраном вниз. Больше никаких соблазнов. Входная дверь открылась, после чего послышался глухой стук, дверной замок издал характерный писк, который прокатился эхом по, погруженной в тишину, квартире. Хонбин стянул кеды, повесил пальто на вешалку, собираясь отправиться прямиком в свою комнату, но внимание его моментально привлекла полоска света, просачивающаяся в коридор из кухни. Младший устало вздохнул, прекрасно понимая, что его все еще ждут, сделал глубокий вздох и изменил курс. Открытое настежь окно впускало холодный осенний ветер в комнату. Ужин, включающий в себя два блюда и множество закусок и Хакен, в одиночестве сидящий за столом, подтянув ноги к груди и сжимая в руках кружку с давно остывшим кофе. Сама атмосфера угнетала, подталкивала к краю, очередная ссора зрела как персик под палящим солнцем, пока он неотделим от ветки — он прекрасен, но стоит ему сорваться и удариться о землю — он превратится в неприятное месиво. Хонбина пронзило неприятное чувство, захотелось сплести себе кокон и скрыться в нем на несколько лет, в полном одиночестве, но он продолжал стоять, опершись плечом о дверной косяк. Плечи Хакена слегка подрагивали, теплый серый свитер, кажется, совсем не спасал его от пронизывающего холода, в который погрузилась вся комната. Видимо старший все это время так просидел, вот и застыл словно ледяная статуя. Хакен продолжал смотреть в одну точку и молчать. Ожидание угнетало. «Пусть все это просто поскорее закончится!». Эта мысль заставила Хонбина, в конечном счете, нетерпеливо и преувеличенно вздохнуть. — Вернулся? — Да. Прочитаешь мне очередную нотацию? Вот только, может, не стоит сегодня? Наслушался уже. Все равно каждый раз одна и та же песня. Или может ты придумал что-то другое на этот раз? — Где ты был? — голос Хакена по-прежнему был спокоен, но надолго ли? — С кем? Почему мне не отвечал? — На съемках, тебе ли не знать. — Я звонил менеджеру. Он сказал, что съемки закончились четыре часа назад. — Ты теперь следишь за мной через третьих лиц? — усмехнулся Хонбин, скрещивая руки на груди. Холод действовал на него раздражающе. Он все время косился на открытое окно. — Это не слежка. Проявление беспокойства, — Хакен зажмурил глаза, но с места не сдвинулся. — Почему ты такой? Как же ты мне надоел… «но почему я продолжаю цепляться за тебя?», — но вслух он предпочел этого не говорить.       Младший фыркнул, уставившись в потолок, злость клокотала где-то в груди, порываясь подняться выше, преобразуясь в обидные слова, но парень сдержался, сконцентрировав и перенаправив это чувство не на Хакена, а на распахнутое окно. — Ну извини, что не соответствую твоим ожиданиям, — парень безразлично пожал плечами как раз в тот момент, когда Хакен впервые за этот вечер посмотрел на него. И что-то в его взгляде, заставило Хонбина раздраженно поежиться. «К черту этот холод!» — промелькнула мимолетная мысль в голове парня. Сорвавшись с места, Хонбин быстро преодолел расстояние, с силой захлопнув окно. Старший выпустил из рук кружку и вскочил на ноги, уставившись на стоящего теперь к нему спиной Бина. — Какие ожидания? — вспылил старший. Точка невозврата достигнута и чеку сорвало окончательно, как будто открытое окно — это единственное, что его сдерживало все это время. — Неужели тебе так сложно понять? Я просто хочу ужинать вместе с тобой каждый вечер. Я многого прошу? Я приготовил его для нас. Почему ты так относишься ко мне? — Хакен сжался, обхватив себя руками за плечи, его голос то и дело срывался. Он стал настоящим воплощением нервного комка.       Хонбин повернулся к нему лицом, устало потирая переносицу. — Это всего лишь ужин, — Хонбин лениво указал на стол. — Мы можем поесть вместе в любое другое время. Не усложняй. Давай не ссориться хотя бы сегодня. Я устал. Просто прекрати. Остановимся на этом.       Хакен обиженно закусил нижнюю губу, сдерживать подступившие слезы становилось все сложнее. Обида распирала его изнутри, навалившись всем весом. — Ты обещал мне! Зачем? — Хакен долго не осмеливался поднять глаза, не желая показывать, застывшие в глазах, слезы Хонбину, но сейчас все же посмотрел ему прямо в глаза. — Если ты не собираешься выполнять обещания — зачем их даешь?       Лицо Хонбина исказилось всего на секунду, но он сразу же взял над собой контроль, продолжая стоять. Он понимал, что сейчас просто необходимо избавиться от этого расстояния между ними, наполненного только искрами боли и обиды, и обнять, прижать к себе покрепче, чтобы моментально развеять все возможные сомнения и подозрения. Но он этого не делал, медлил. Сам не понимая почему. — Разве я сказал бы тебе слово против? Но нет, ты каждый раз…одно и то же. Думаешь мне самому приятно? — голос Хакена совсем сошел на нет. — Я знаю, что все вокруг считают меня истеричным дураком. — Ну так не соответствуй. Не устраивай сцен, ты здесь не один живешь, — грубые слова сорвались с губ Хонбина. Сорвались и теперь их не вернуть.       Слова младшего больно впились в мозг, словно острые шипы. Хакен зажмурился, обхватывая голову руками, чтобы заглушить возникшую головную боль. Руки задрожали сильнее, злость застила глаза, он больше не мог смотреть ему в глаза. — К черту тебя! Мне надоело! — Вспышка гнева, отчаянный крик души.       Хакен отвернулся, собираясь поскорее покинуть эту ненавистную холодную комнату. Но прежде чем его нога успела переступить порог, он почувствовал легкое, но настойчивое прикосновение. Прикосновение, которое, несмотря на весь гнев и обиду, не могло не вызвать мурашки по коже. Хонбин подошел вплотную, крепко обвив талию хена руками. Хакен застыл, желание сопротивляться или же уйти испарилось само собой. Щека младшего прижималась к плечу лидера, а объятия становились все крепче. Они так и продолжали стоять в дверном проеме, какое-то время, согревая друг друга своим теплом, успокаивая без слов, будто не было никаких ссор и недомолвок, никаких вспышек и отчаяния. Остались только они и их чувства друг к другу. — Не злись на меня, пожалуйста, — послышался тихий голос Хонбина. — Я не хотел обижать тебя. Не скрываю, — младший потерся щекой о спину старшего, — мне действительно нравится тебя подначивать, — Хонбин еле заметно улыбнулся, после чего прижал Хакен к себе еще сильнее. — Иногда, я правда перехожу черту, сам того не замечая. Наверное потому что я черствый сухарь.       Хакен не смог не улыбнуться, мысленно опровергая последнее суждение. — Я идиот, потому что подумал, что твоя ревность может быть забавной, — продолжил Хонбин после минутной паузы. — Я ошибся. Признаю, совершенно определенно поздно. Давай поедим вместе, если ты, конечно, все еще хочешь поужинать со мной. А потом мы сядем и спокойно все обсудим, если ты того пожелаешь. И пусть на это и уйдет целая ночь. Я готов быть услышанным. Готов слушать.