Не она - он

      Мягкий, удобный диван и уютное, тёплое помещение — как раз кстати после осенней сырости за окном. Стаканчик эспрессо в руках, несколько камер и операторов вокруг, дождь мелко барабанит по подоконнику. Приятная девушка сидит напротив с небольшим блокнотом в руках, где собраны все вопросы для сегодняшнего интервью, так старательно подобранные и записанные, несомненно, идеальным почерком. Дилан даже мог чувствовать себя тут прекрасно, если бы не очередная бессонная ночь накануне. Всевозможные таблетки в какой-то момент попросту перестали помогать: организм привык, что ли? Казалось бы, всё постепенно забывается, но сердце продолжает кровоточить, а на грудь постоянно давит что-то тяжёлое, мешая полноценно дышать. Оттуда и кошмары. Стабильно, не реже двух раз в неделю Дилану снится, как его беспощадно душат руки одного и того же человека.       Томас. Одно имя заставляет нервно передёрнуться и стиснуть зубы. Этот человек — язва, которая не заживает. Зажила бы, оставь Дилан её в покое, но такая ситуация напоминает высохшие губы, которые так и хочется обкусать: знаешь, что потом будет больно, и ведь всё равно это делаешь. Дилан уже относительно реже вспоминает те улыбку и голос, без которых когда-то — в прошлой жизни, похоже — не представлял ни единого своего дня, но порой он ещё заходит в инстаграм девушки Томаса, сам не понимая, зачем. Привычка без смысла и цели, машинальные действия, совершаемые скорее на уровне подсознания, чем по собственному желанию. Дилан старательно вымывает из памяти всё, что может быть связано с грёбаным Сангстером, но абсолютно любой предмет в его окружении так или иначе напоминает о нём. Абсолютно каждый день хочется увидеть как минимум фото или видео с его участием — ломает до жути, как какого-то наркомана, чёрт возьми. И, будто бы всего этого мало, абсолютно каждая мысль в какой-то момент приводит к воспоминаниям о нём.       Казалось бы, столько времени прошло. Вот только Дилан всё ещё помнит, помнит каждую мелочь. Такую, например, как сладкий вкус латте на губах Томаса по утрам. Или, скажем, это неприметное для других изменение в его взгляде, по какой-либо причине задержавшемся на Дилане, пусть и всего лишь на пару секунд. Да даже то, как Томас прикрывал глаза, когда Дилан, не удержавшись, запускал руку в его мягкие и постоянно растрёпанные волосы. И Дилан никогда не забудет взгляд Томаса в момент, когда он говорил те чёртовы оправдательные речи и когда произносил эту гнусную фразу «между нами всё кончено», будь она проклята. Не будь Томас таким трусом, не бойся он осуждения со стороны общества — этого гнилого, вонючего общества — всё могло быть совершенно иначе. Однако он предпочёл свою репутацию, карьеру и «нормальную жизнь» любимому человеку. Что же, да будет так.       Каждый ведь имеет право выбора, а Дилан уже давно не ребёнок, который будет плакать из-за того, что что-то идёт не так. Он справится. Когда-нибудь. Обязательно справится.       Надеется на это, по крайней мере.       Тяжело вздохнув, он медленно вернулся в реальность, силой вытянув себя из пасмурных мыслей, и по ожидающему взгляду интервьюера сразу понял, что прослушал вопрос.       — Прошу прощения, повторите, пожалуйста, — прогоняя сонливость, в замешательстве пробормотал он и отпил кофе. Девушка тут же оживлённо защебетала:       — Говорю, почему у тебя нет девушки, Дилан? Я уверена, что такому, как ты, совсем не сложно найти себе вторую половинку! — интервьюер с лучезарной улыбкой сгорала от ожидания ответа.       А что он мог сказать? У меня её нет, потому что меня влечёт к человеку, который сейчас в отношениях? У меня её нет, потому что меня не интересуют девушки в целом? Нет, потому что я, мать его, гей? Честно говоря, настроение было как раз для подобных сенсационных фраз, но Дилан лишь уныло улыбнулся и с неохотой пролепетал:       — Ну нет и нет, с кем не бывает.       Могло бы прокатить, но девушку этот ответ совсем не устроил, ведь такова её работа — выуживать из знаменитостей побольше такой информации, которая будет интересна толпе фанатов, яростно требующих своё.       — Давай подробнее. Сам-то как считаешь, что тому причина? — сдаваться она не собиралась. Дилана это не особо обрадовало, но он быстро смирился с тем, что не отвертится.       — Знаете, — Дилан помедлил какое-то время, — бывает, в жизни попадается человек, с которым забываешь, как дышать. С ним весь мир начинает казаться чертовски правильным и всё непонятное ранее становится на свои места. С ним ты обретаешь себя и понимаешь, что твой кислород не имеет формулу «О2», как у остальных людей, а… — Дилан запнулся на полуслове, и из груди вырвался глубокий выдох. «Не имеет вообще никакой формулы, ведь дышишь ты человеком», — закончил он про себя, вдруг поняв, что сильно увлёкся. С чего это его вообще потянуло на откровенность? — А потом этот человек уходит из твоей жизни, забыв вернуть тебе твоё сердце, — сокрушённо добавил он. — И становится нечем кого-то любить. Да и не особо хочется.       — Оу… — слегка поражённая девушка захлопала длинными ресницами: не ожидала она услышать, что сам Дилан О’Брайен может быть человеком с такой ношей на сердце. Нам ведь всегда кажется, что жизнь знаменитостей идеальна и подобна сказке, но на деле всё совсем наоборот. Проблемы не смотрят на то, богат ты или беден, знаменит или нет, какой у тебя марки машина и в какой части света ты живешь — они обрушиваются на каждого человека с одинаковым успехом, не оставляя и шанса увернуться.       — Кажется, вы ждали не такого ответа, — с сухой иронией заметил Дилан, немного закусив губу, — прошу прощения.       — Нет-нет, не извиняйся! — встрепенулась девушка и сама вздрогнула от своего внезапного возгласа. Забавно. Она вдруг случайно добавила шёпотом, скорее просто произнося мысли вслуг, чем обращаясь к Дилану:       — Кем бы она ни была, она явно разбила тебе сердце…       Дилан тут же машинально, на выдохе, одними губами исправил этот непонятно зачем произнесённый факт. Случайно прошептал всего одно слово, на рефлексе, тут же прикусил предательский язык и отпил кофе, надеясь скрыть свое замешательство, или, желательно, утопить его в этом стаканчике. В горле застрял огромных размеров ком. Появилось желание оказаться где-нибудь в пустом поле, далёком от людей, и закричать во весь голос, разрывая к чертям голосовые связки. Дилан был уверен, что никто не услышит на записи это неосторожное слово, не разберёт, не заметит. Не придаст никакого значения этому лёгкому движению губ. Иначе ведь не может быть.       Никто не заметит?       Совсем никто?       А ты уверен?       Всего за несколько дней по различным журналам разлетелись отрывки из этого интервью, а через какое-то время оно появилось и на YouTube. Лёжа как-то ночью в кровати и приобняв свою спящую девушку, Томас смотрел то самое видео. Почему он продолжает следить за происходящим в жизни человека, которого давно и железно решил оставить в прошлом? И почему делает это только тогда, когда его девушки либо нет рядом, либо же когда она хотя бы спит? Томас редко задавал себе эти вопросы, попросту не хотел задавать. Не хотел задумываться на эту тему и просто на автомате делал одно и то же, постоянно. Привычка ли это? Потребность? А может, зависимость? Увы, ответа мы никогда не узнаем.       Томас нервно сглотнул и напрягся, когда речь в видео зашла про личную жизнь О’Брайена. Пристальный взгляд всё время был прикован к Дилану, и, слушая разговор, Томас с силой сжал зубы. Неужели вдруг проснулась давно забытая ревность? Ревность к той, о ком говорил в своём интервью Дилан, кем бы она ни была. А Томас был уверен, что речь о девушке, о какой-нибудь из тех, с кем втайне встречался Дилан уже после… после них с Томасом. Ведь оба решили, что чувства те были ложью, что это не правильно, и они далеко не такие. Оба договорились забыть обо всём, что чувствовали друг к другу, завести свои семьи и жить нормальной жизнью. А может, Томас просто убедил себя в этом и сам же поверил в свою выдумку?       Он вдруг уловил нечто такое, чего, по его мнению, быть никак не могло, просто невозможно. Поставил момент на повтор, чтобы убедиться, что ему не мерещится. Вина острой костью застряла где-то в глубине горла, и что-то неприятно пошевелилось в груди. Томас с трудом подавил тяжёлый вздох. Может, показалось? Может, он просто подсознательно видит то, чего на самом деле нет и быть не может? Прошло ведь так много времени, у Дилана по-любому уже были отношения после него, а возможно и не одни. Или?.. Неужели он до сих пор ранен, неужели всё ещё не может смириться? Неужели соврал, когда согласился с Томасом, что их любовь была ошибкой? Неужели всё ещё страдает из-за него, идиота, что побоялся своих настоящих чувств просто потому, что посчитал их неправильными? Безумие. Полное непонимание и неразбериха, и на языке теперь вертится только одно слово — безысходность.       Томас снова и снова прокручивал один и тот же кусочек видео, снова и снова вглядываясь в него и не веря своим глазам.       «— Кем бы она ни была, она явно разбила тебе сердце…» — повторяла уже в двадцатый раз интервьюер. И Томас в который раз смотрел на то, что было после. Уже утром он убедит себя, что ему всё, несомненно, показалось, и что он просто себя накрутил, но сейчас… сейчас он готов был поклясться, что в этот самый момент Дилан произнёс одно короткое, но пробирающее до мурашек слово, исправляя им фразу девушки.       — Он.       Томас даже не заметил, как повторил это вслух. «Не она, он» — имел в виду Дилан, и, как бы Томасу не хотелось ошибаться, он знал, что всё так. Девушка под его боком проснулась и пробормотала что-то неразборчивое, видимо жалуясь на то, что Томас ей мешает.       — Спи, родная, спи, — прошептал он в ответ и поцеловал её в макушку, отложив в сторону телефон. Интервью не выходило из головы, а на душе остался осадок. Томас и не предполагал, что для Дилана это настолько важно, что он будет так тяжело переживать расставание. — Прости меня, — одними губами добавил он, однако обращаясь уже далеко не к спящей рядом.       В этот момент где-то за сотни километров отсюда Дилан проснулся от очередного кошмара.