Палящий зной жесток, Безжизненный цветок О влаге дождевой Мечтает давно. И так же я сама Смотрю на небеса, Где тучи на легке Плывут в далеке*
— Может это все же ты?~ Каблуки лакированных синих туфелек звонко стучали, когда Мечта спрыгивала со ступеньки на ступеньку, весело напевая новую для нее песенку. Ее слушатель же идет куда медленнее, иногда останавливаясь, чтобы поправит выбившиеся из общего букета цветки в высоких вазах, что стоят по всей лестнице у перил. — Все проверим мы!~ В Ковчеге, как и большую часть времени, светило солнце, которое приятно грело кожу, но не заставляло задыхаться от жары. Изредка гулял мягкий прохладный ветерок, что заставлял развиваться шторы. Слышно тихое щебетание белых птиц, живущих только в Белом Кубе и не имеющих названия. Замечательный летний день, если говорить просто. — Если сердце у тебя - скоро жди меня~ — Жди... Она остановилась и развернулась на каблуках, когда лестница закончилась. На лице была привычная хитрая ухмылочка, а взгляд приторно сине-кобальтовых глаз сверлил Музыканта, который снова остановился, чтобы расположить еще нераскрывшиеся бутоны в нужном порядке. Мечта кашлянула, немного нахмурившись: — Ниа! — Исполнитель лишь мыкнул, давая понять, что слушает. — Мне понравилась песенка. — Значит мы в расчете, — заключил Неа, с хрустом отрывая один увядший бутон и выкидывая его в вазу. — Верно, но ты мне ничего не рассказал, — она невзначай стукнула каблуком по белому мрамору. — Как успехи со сном? Собеседник же молчал, пока под его ногами не кончились ступеньки, и он не прошел мимо Девятой. Последняя же наигранно нахмурилась, начиная его преследовать, поравнявшись в шаге. Ее глаза ярко святились искорками интереса. Явно ждала ответа и теперь не отстанет, а если и повезет - припомнит об этом позже: — Думаю, что лучше. — А на деле? — вмиг начала тянуть Роад. — Не знаю, — безразлично пожал плечами Неа. На это девчонка несильно треснула его по локтю. — Но я хотя бы начал спать... последние дня три... Что?! — Я спросила про сновидение! — противно пропищала Апостол, уже начиная откровенно раздражать Исполнителя, у которого и без нее настроение сегодня было ниже плинтуса. Вроде и выспался, вроде и в Ковчеге тихо, но где-то в районе солнечного сплетения клубится противный сгусток. — Ну? — С этим пока ничего, — тяжело вздохнув, наконец ответил он. Черноволосая разочарованно вздохнула. — Но ты же мне расскажешь, когда узнаешь что-нибудь? Каблуки громко стукнули по мраморной поверхности, стоило Четырнадцатому остановиться и начать сверлить свою собеседницу взглядом кислотно-оливковых глаз. И почему эта маленькая ведьма решила доставать с самого утра именно его? Неужели не может пристать к своему названному папаше, к хулиганам Узам или на крайняк к Мане? Однако та в свою очередь даже не шелохнулась, продолжая невинно хлопать ресницами. Исполнитель шумно вздыхает, напоминая себе, что его плохое настроение не должно травить людей его окружающих, а уж тем более любознательных и порой наглых детей, как Роад и Вайзли, с которым ему еще предстоит встретиться сегодня. От этой мысли хотелось только сильнее психовать, может даже сломать что-нибудь, (или кому-нибудь), как бы это не было ожидаемо. Он через силу ухмыляется: — Конечно. — Отлично! — в своей манере протянула слова маленькая ведьма и, припрыгивая между узорами на мраморе, ускакала прочь. Из очередной вазы была взята одна из роз: красивая, цветущая и благоухающая. Четырнадцатый начал задумчиво крутить ее стебель, рассматривая, пока все с того же стебля и колючих листов падали холодные капельки воды, ударяясь о пол. Однако зеленый ствол ломается, как спичка, пополам. А затем и вовсе оказывается выброшен подальше в распахнутое окно. Четырнадцатый вздохнул и оперся руками на гладкий и холодный подоконник. Он будто устало склонил голову к плечу и прикрыл глаза, вслушиваясь в успокаивающую тишину. Ее нарушал тихий шум ветра и то, как он шуршал листвой деревьев внизу. Можно смело сказать, что прислушаться к миру вокруг бывает полезно. Да и успокаивает это лучше, чем причинение какого-либо вреда кому бы то ни было.***
Мудрость кружился вокруг своей оси, осматривая высокую лепнину на белом своде крыши, возвышающиеся колонны, консоли, потолочные розетты и купола, украшающие просторный светлый зал. Плиты из мрамора были выложены в определенном порядке, создавая особый рисунок, линии которого хотелось старательно переступать, наступая на плитки одного цвета. Незамысловатая игра, что приходит большинству людей на ум. — Столько лет прошло, а Ковчег почти и не изменился, — протянул мальчишка, наконец резко останавливаясь и чуть покачнувшись. — Но, кажется, он стал больше? — Верно. Комнат на сто больше, — участливо ответил Четырнадцатый, начиная подниматься по очередной на их пути лестнице. — Идем, нам еще далеко. — Вы специально выбрали себе место подальше от остальной семьи? — резонно задал вопрос Пятый, который уже семенил рядом, пытливо щурясь. — Да, — не стал в свою очередь отрицать Неа. На вопросительный взгляд своего нового подопечного он ответил почти сразу. — Они слишком шумные и раздражают похлеще расстроенного пианино. Мальчишка кратко усмехнулся, кажется, припоминая образы своих родственников из прошлой жизни. Своих же "современников" он еще встречал не всех . Лишь тех немногих, кто посещал поместье Дизайса. Но скоро и это маленькое упущение пропадет, ведь Семья впервые соберется в своем полном составе. Это будет очень любопытное зрелище даже для самого Четырнадцатого. Особый интерес вызывает контраст, который возникает, если поставить кого-то из членов "семейства" рядом. — Соглашусь, голова от них болит часто, — с небольшой досадой проворчал Мудрость. Но Пятый вдруг остановился, вскинув брови и глядя куда-то в сторону. Неа остановился тоже, правда успел сделать несколько шагов. Он посмотрел на то, что так заинтересовало Вайзли. Однако этим не было ничего особенного, просто круглая арка, которая вела в сад с белыми розами, где игрался солнечный свет на каплях росы, и пахло свежими фруктами. — Что не так? — наконец поинтересовался Четырнадцатый, когда светловолосый уже стоял на пороге в той арке. Он обернулся: — Это тоже кое-что новенькое. Кусты белоснежных цветов были высокими, куда выше головы самого Вайзли. Листья, что словно яркие изумруды, тянулись вверх, мягко расправившись в разные стороны. Приятно пахнущие бутоны буквально светились, окруженные свежим воздухом. Общий ухоженный вид растений давал понять, что о них хорошо заботятся, а не оставляют зарастать сорняками. — Раньше здесь не было сада. — Мне нечем было заняться, — пояснил Исполнитель, пока юноша с любопытством рассматривал игру капелек на стволах роз. — Когда только перебрался в Ковчег. — Такое возможно? Разве Майтра не загружал вас разными проверками? — удивился Вайзли. — Просто изначально он не знал, что со мной делать, — пожал плечами Четырнадцатый, хотя в голосе явно проскользнула издевка. — Трудно представить подобно- Аа! Мудрость резко дернулся от кустов, которые рассматривал во время из разговора, будто от огня. Чуть не упав на каменную дорожку, он остановился и выпрямился, с непониманием глядя на огромные зубищи перед собой. Небольшое круглое существо, висело в воздухе, медленно махая перьевыми крыльями, цвета чистого золота. От него исходило теплое свечение, отражение солнечных лучей, и тихое урчание, что заставляло едва дрожать волнистые рожки. — Тимканпи, — осуждающе окликнул голема Неа. Шар с твердым хвостом кисточкой сразу подлетел к хозяину, начиная клацать зубами рядом с его щекой в знак приветствия. — Ваш голем? — с интересом рассматривая летающую диковину, уточнил Пятый. — Да, — Четырнадцатый отмахнулся от голема, и тот описав круг в воздухе, вернулся пялиться на Вайзли почти вплотную. Если у него вообще есть глаза, чтобы пялиться. — Можешь звать его Тимом, хотя он почти на любое имя откликается. — Правда? — Реагирует на тембр голоса. — Это ли... Удобно? — Для меня да, а для остальных и не должно, — ухмыльнулся Апостол. — Разве нет? — ...Справедливо, — согласился младший, немного нахмурив брови. Голем уже через несколько минут спокойно сидел в руках Вайзли. Тот надавливал на мягкие желтые щеки, тщетно пытаясь понять, как может металл так странно деформироваться, становиться тягучим, словно теплая резина. Новые догадки разжигали и все больший интерес к необычному существу, которое на самом деле являлось машиной, созданной истинным мастером. — Кто сделал его? Майтра? — озвучил вопрос мальчишка, растягивая мордашку Тима за розовеющие щеки. — Кто сделал его? — вторил Неа, собираясь было ответить. Но он осекся, сразу растерянно выгнув бровь. Кто создал Тимканпи? И когда. Кажется, простой вопрос. Однако из памяти эти воспоминания выжжены, будто бы окурком от сигары, и на краях все еще иногда вспыхивают искорки, в тумане дурно-пахнущего дыма. Голем просто всегда был рядом с ним, сколько он себя помнит... помнит Ноем. А что только было до его пробуждения?.. Но разве это сейчас вообще важно? Что было, то прошло, незачем об этом вспоминать, если почему-то забыл. Значит все, что было до - неважно для тебя. — Скорее всего Майтра, — наконец выдал Четырнадцатый, пытаясь и себя убедить в сказанном. — Кто еще способен на такое. — Верно. Мальчишка же, кажется, даже и не заметил этой минутной паузы и растерянность старшего. Был слишком увлечен изучением Тима и его мягких перьев на крыльях, что без какого либо труда поднимали этого много-килограммовый шар в воздух. Исполнитель отстранено закивал то ли своим мыслям, то ли тихому ворчанию младшего.***
— Как прошел день? — в своей английской манере поинтересовался Мерсим. Молодой британец с кудрявыми черными волосами до плеч сидел за столом. Перед ним был небольшой расписанный гжелью чайник, несколько кружек с аналогичным узором, одна из которых была у него в руках наполненная теплым чаем. Было удивительным встретить его в Ковчеге, учитывая то, что сюда он приходил только на собрания. Но Четырнадцатый осекся, вспомнив, что у них завтра Семейный ужин в честь пробуждения Мудрости. Пока Четырнадцатый, промолчав садился за стол, Жалость почти незаметно дернул бровью. В голове Неа сразу проскочила мысль, что брат сейчас начнет говорить о погоде. Попробует снова заговорить, видно решив, что Исполнитель просто нагло его игнорирует. На самом же деле последний просто ненадолго ушел в себя, отвлекся на мысли так сказать. Долго ждать не пришлось: — Что за странная погода у нас, — снова попытался завязать диалог юноша. Он уточнил свою мысль. — Льет как из ведра. Действительно, за закрытым окном почти сплошным потоком лил дождь. Тяжелые капли ударялись в стекла с тяжелым стуком. Обычно замечательная погода Ковчега сменилась на просто отвратительную, по мнению большинства, за какие-то десять минут. Причина могла быть только одна - Лабораторию нужно было срочно охладить. Во всем замешан Одаренность, (как и всегда касательно Куба). — По крайней мере, мои розы будут довольны, — безразлично ответил Четырнадцатый, наливая ароматный чай в кружку. Часы на стене между тем оповестили о восьми вечера. — И то верно! — довольно закивал Мерсим, глянув на небольшой букет, что стоял в вазе на столе. Он бы сказал что-нибудь о том, как хорошо цветы украшают интерьер, но его перебили: — Где Расра? — поинтересовался Исполнитель, как бы невзначай обернувшись через плечо. — Расра? Расра, — собеседник отвел взгляд, пытаясь вспомнить. — Я не видел его сегодня, если говорить честно. Возможно решил выпить с Удовольствием за встречу. Четырнадцатый вздохнул, потерев переносицу. Жалость в свою очередь согласно грустно покачал головой. Осталось только надеяться, что потом запах вина быстро выветриться с пола. Против алкоголя Неа, конечно, ничего не имел, но перспектива, что прекрасные комнаты Ковчега станут помойкой ему явно не нравилась. Мерсим тактично кашлянул в кулак, привлекая внимание: — Так, — Исполнитель снова посмотрел на него. — Как прошел день? (Все-таки)... — Терпимо, — лицо собеседника удивленно вытянулось. Ну вот и снова ответ, который в его английское мышление не вкладывается. — Слишком много пришлось бегать сегодня, — пояснил он брату. — Поручения? — Что-то вроде, — он пригубил чашку. — Показывал Вайзли Ковчег. Мм, Эрл Грей? — Привез из Уэльса, — улыбнувшись гордо поведал Желание. Теперь он начал свой небольшой рассказ об истории Эрл Грея, который Неа даже был и не против послушать. Пусть и не из-за интереса, а просто потому, что у Мерсима приятный голос и манеры речи. Такое уж было у Седьмого хобби: коллекционировать различные виды трав и чая. Он таскал их из разных стран, городов. Пару раз даже заставил Семью попробовать отвар какого-то африканского племени с труднопроизносимым названием. Родственники, естественно, такой экзотики не оценили, и рыжеватая жижа осталась стоять в графине в серванте, как сувенир-украшение. Стоял он среди все таких же бутылок и графинов с различным содержимым. Полкой ниже были шкатулки с сушеными травами. Каждая была по своему красива: росписью, резьбой или стилем исполнения, маленькие и большие, круглые и угловатые. Такую коллекцию Четырнадцатый находил более приятной, чем коллекционирование огнестрельного оружия, которым занимался в своем особняке Желание. Он всех этих стрелковых: пистолетов, ружей, револьверов, арбалетов и пищалей - становилось не по себе. Хотя признаться, аркебуза с колесцовым замком привлекла даже его внимание, а вот Узы, являясь истинными поклонниками арбалетов, так и вовсе могли рассматривать железяки часами. Однако своя коллекция музыкальных инструментов все равно казалась ближе и понятней. В отличии от других собираемых предметов, они не стояли без дела, просто собирая пыль. Музыкант частенько играл то на одном, то на другом. Для этого не было никакого повода, и делал он это просто по желанию. В один день хотелось сыграть концерт на скрипке, другой на арфе. Ведь от вечного созерцания перед собой клавиш пианино или рояля становилось тошно. Душа требует разнообразия. А порой и тишины. — Нравится? — Он явно неплох. — Привезу в следующий раз побольше, — заметил с некой грустью Седьмой. — А то за те три дня, что я тут, уже ничего и не осталось.***
Время текло непозволительно медленно, когда острый край пера царапал шершавую бумагу с характерным звуком. Замысловатые символы, что выводит Исполнитель чернилами, складываются в длинные строки шифра. Вокруг лежит еще с десяток точно таких же, но с резко перечеркнутыми, с ленивыми кляксами или просто брошенные на половине. Дремлющий с широкой улыбкой голем, словно кучка золотистой и податливой глины, расплылся на страницах открытой книги по акустике. — And once the night comes, the boy will lie down and fell asleep... Огоньки от трех свечей в подсвечнике мерно подрагивали, играя ниточками теней, что разошлись по всей комнате. В комнате царит уютный полумрак, и светится бледный отблеск лунного света на обоях. На них были простые двухцветные узоры из различных оттенков серого. Полоски плавно сплетались в косички, распутывались снова, закручивались в спираль, пока не скрывались за плинтусом. Где-то за спиной играло пламя в камине, освещая остальную часть комнаты. Четырнадцатый бормотал себе под нос текст, выводя штрихи и точки: — Flame to ashes turn, and won't burn... — Господинчик Неа бормочет, леро, — тихо шепнул зонт, висевший рядом с Маной. Сам Апостол же сидел в кресле у камина, где потрескивали бревна. — Леро, это называется рабочий процесс, — усмехнулся Первый. — Я вообще-то вас слышу, — раздраженным голосом прервал их беседу Неа не поворачиваясь. — И? Ты в моей комнате, спешу напомнить, — довольно муркнул старший Д. Кэмпбелл. Младший же шумно вздохнул и откинувшись на спинку стула все-таки повернулся к брату и этому надоедливому зонтику: — Я прошу лишь пару минут тишины... — он махнул рукой, разворачиваясь обратно к столу со своими записями. — Я снова сбился из-за вас! — Кхм, прости, — понизив голос до едва слышного шепота, извинился Мана, хотя и тихо хихикнул в кулак. Как только финальный вариант, который показался идеальным по сравнению со всеми предыдущими, был закончен, Исполнитель взял новый лист, начиная не торопясь чертить несколько кругов, один меньше другого. Своеобразный нотный стан начал заполняться выдуманными значками, чье создание заняло большую часть ночи. К счастью, все это было не напрасно. Можно со спокойной душой сказать, что поручение Четырнадцатый наконец-то выполнил. — There was one, now there's two of us... — Закончил? — будто бы из ниоткуда появившись рядом, спросил Мана. — Да, — наконец довольно улыбнувшись, ответил Неа. Он задрал голову, откинувшись на спинку стула и посмотрел на брата, который уже успел и в ночную одежду переодеться. И правда не соврал, сделал все тихо. Или Исполнитель просто был очень увлечен завершением нот. — Но думаю, что завтра все равно перепишу их еще пару раз. Для запоминания и просто красоты, — он посмотрел на листы задумчивым взглядом. Взгляд на проделанную работу уже затупился, но если приглядеться, то были видны мелкие недочеты. Их то и стоит оставить на утро. — Уже почти двенадцать, — будто прочитав его мысли, поведал старший из близнецов, немного потрепав младшего по волосам. — Пора спать. — Да, но... — Неа зевнул, прикрыв рот рукой, кажется, только сейчас вспомнив о током понятии как усталость за день. — Но?~ — Но сначала я все это соберу в общую стопку...Дней летних череда, Заветная мечта Сверкнула лишь на миг, Меня ослепив. И вспомнила тогда Я лепестки цветка, Что смерти вопреки Решил зацвести.