Хотел бы я быть тобой...

      Голый и прекрасный, как сам Аполлон, Назир стоял под струей воды, вытекающей из скалы. Черные мокрые волосы падали ему на сильные плечи, крупные капли воды сверкали на солнце, смуглое тело было полностью расслаблено. Подняв руки, он отбросил с лица налипшие темные пряди и, запрокинув голову, наслаждался тем, как вода смывала с его тела пот и грязь уходящего дня.       Агрон подошел и рукой, которая буквально несколько часов назад крепко держала меч и рубила врагов, нежно провел по мокрому телу юноши, от бедра до плеча. Назир вздрогнул и его губы тронула легкая ухмылка. Агрон, прижавшись всем телом к спине сирийца, откинул с нее черные, словно крыло ворона, волосы и прижался губами к его шее. Руки Агрона нежно гладили бугрящиеся мышцы Назира, пальцы ласкали твердные соски, и он с наслаждением вдыхал запах любимого тела, упиваясь близостью, пьянея, словно от крепкого вина. С губ сирийца срывались сладкие стоны, от которых у Агрона мутнел рассудок. Его касания делались все грубее и настойчивее. Восставшее естество нетерпеливо вздрагивало, желая как можно скорее войти во влажную, горячую плоть.       Каст, стоя в тени высоких деревьев, не сводил глаз с открывшегося ему зрелища. Сердце и душу терзали когти ревности. Так сильно, что ему хотелось выхватить нож и всадить его в грудь Агрона, тем самым вырвав жизнь из его тела. Невыносимо было видеть, как тот ласкал тело Назира.       Но ведь Назир никогда не давал ему повода. Или давал? А как же те, пойманные Кастом взгляды? Неужели, все это было лишь плодом его фантазии и Назир всегда смотрел на него лишь как на друга? Сколько раз в снах Каста Агрон погибал от руки какого-нибудь римлянина и Назир, ища утешения, сам шагал в его объятия? Лишь во снах красивый сириец был с ним, но с восходом солнца все вновь возвращалось на свое место. Каждый раз, открывая глаза, Каст проклинал все на свете. Какой смысл жить и бороться, если он все равно не нужен тому, в ком сам так отчаянно нуждался? Сердце снова болезненно заныло в груди.       Вот Назир повернулся лицом к Агрону и их губы столкнулись в яростном поцелуе. То, с какой страстью эти двое целовались, вызвало в душе Каста целую бурю эмоций. Сорвавшись с места он побежал, ломая ветки, спотыкаясь, падая, поднимаясь вновь в надежде убежать от чувств, которые сжирали его изнутри. Слезы, вырвавшиеся на свободу, душили, обжигали щеки и горло, но он не пытался их унять. Он бежал, не разбирая дороги, спотыкаясь и падая, желая унять боль в истерзанном сердце.       Боги! Как же он хотел быть сейчас там, с Назиром, и самому чувствовать вкус его манящих губ, тепло его сильных рук и обнаженного тела. Он готов был отдать свою жизнь Богам взамен на то, чтобы оказаться на месте Агрона, хотя бы на один день… Даже на одно мгновение. У Каста было много мужчин, но лишь этому мальчику удалось разжечь в нем доселе неизвестное чувство. Он хотел не только тело Назира, но и сердце, которое бы билось ради него. Проклятый германец! Пусть Юпитер пронзит твое поганое сердце!       Остановившись у подножья горы, киликиец вцепился руками в лицо и издал громкий протяжный крик, полный отчаяния и боли. Как же невыносимо! Рука потянулась туда, где громко билось сердце. Пальцы раздирали грудь, словно желая вырвать из нее сердце и никогда больше не испытывать этой невыносимой обжигающей боли. Даже мечи римлян ранили не так сильно, как осознание того, что Назир никогда не будет принадлежать ему.

***

      Битва была проиграна, Каст понимал это. Рядом с ним мелькало лицо возлюбленного, перепачканное грязью и кровью. Копье в руках Назира было словно живое. Оно вновь и вновь вонзалось в тела римлян и отнимало их поганые жизни.       Сейчас Кастом двигало лишь одно желание — защитить жизнь Назира. Судя по тому, с какой яростью Агрон вонзал свой меч в плоть римлян, при этом не отходя от парня ни на шаг, им двигало то же самое желание. «Что же, — подумал Каст, размозжив еще одну голову, — возможно, вдвоем мы сможем его спасти». — Ка-а-а-а-а-аст! — он услышал голос Назира раньше, чем почувствовал холодную сталь, вонзившуюся в его тело. Опустив глаза, он увидел на своей груди широкую рану. Перед глазами помутнело. Чьи-то руки подхватили его, не давая упасть на землю, усыпанную телами павших и насквозь пропитанную кровью. Ему было холодно, перед глазами все плыло. Проваливаясь в небытие, Каст увидел перед собой лицо своего любимого сирийца, который так и не отдал ему свое сердце. Над Назиром мелькнуло суровое лицо Агрона и, пристально глядя ему в глаза, Каст прошептал: — Хотел бы я быть тобой. Хотя бы день. Бросив последний взгляд на Назира, он навеки закрыл глаза.