Понимание

Они летят молча. Сорен рассерженно щёлкает клювом, полностью погрузившись в свои мысли. Бубо же не знает как подступиться, чтобы не получить долю несдержанного гнева сипухи. Ему и самому не нравилось то, что на Древе находятся совы из Сант Эголиуса, но ему легче было это принимать, ведь его же не крали и не заставляли подвергаться лунному ослеплению. — Знаешь, Сорен… Я знаю, что ты чувствуешь, — начал филин, а тот уставился на него своими бездонными глазами. Он вновь замолчал на какое-то время, чтобы потом продолжить: — Мне они тоже не нравятся. Всё же, красть птенцов, а после поражения искать защиту у тех, кто пострадал от них, это низко… Но обучать… Вот это я совсем не могу понять. — Не утруждай себя ненужными словами, Бубо. Они считают меня больным. Даже Гильфи, но ведь мы вместе выбрались из Сант Эголиуса, вместе всё прошли… Виргинский филин глубоко вздохнул. — Давай-ка лучше присядем, я уже не так молод, так что подустал немного, — произнёс он, но в его словах не было ни капли правды. Он лишь хотел спокойно поговорить с любимой сипухой, что сейчас переживает огромное потрясение. Бубо подвинулся ближе и приобнял его крылом, как тогда, когда они вместе пришли слушать Плонк. Именно тогда они окончательно поняли, что их чувства взаимны, но всё-таки потом долгое время они не решались открыто показывать свою особую связь. Проведённая филином параллель не укрылась от Сорена, и он расслабился, уткнувшись клювом в перья кузнеца. Подобное всегда его успокаивало, и Бубо хорошо это запомнил. Особенно это помогало, когда Сорен приходил при свете дня в его кузницу и пытался спрятаться под его крыло, бормоча что-то про кошмары, а Бубо и не был против. Даже наоборот: филин всегда был рад чем-нибудь помочь тому. Но кошмары Сорена ему не нравились, хоть и частые заходы в кузницу его радовали. Бедный Сорен мучался из-за брата и ужасов Сант Эголиуса и ничего не мог с этим поделать. Сипуха понимал, что должен будет убить своего родного брата, но ему было страшно, до ужаса страшно и стыдно. Пусть Клудд был таким, он всё ещё оставался их с Эглантиной братом. Даже после того, что он сделал… — Успокоился? — тихо спросил Бубо, поворачивая голову, тем самым заглядывая в глаза сипухе, что, как он заметил, очень любил делать. Сорен кивнул. И правда, былой гнев ушёл, хотя недовольство ситуацией и осталось, но он уже не был таким жгучим. Жгучей была лишь любовь к Бубо. И этот жар он собирался поддерживать до самой смерти, как кузнецы бережно поддерживают жар углей. Они взлетели и продолжили свою миссию, благодаря которой они должны будут разгромить армию Чистых. И Сорен будет готов к этому событию, пусть и не участвуя в деятельности своей стаи. Но он будет ждать. А Бубо не даст Хагсмиру наполнить сердце и желудок Сорена отрицательными чувствами.