под огнем.

— когда уже все это кончится?.. — кашель и рваные губы. жар и невозможность жить дальше. — скоро, милый, скоро… думаю, до полшестого еще протянем. скулит за окном разбитая машина, кое-где перебежки и люди. но здесь, где сейчас мы, никого нет. и не будет, кто сюда вернется, какой полоумный и тупой?.. все трусливо бежали. тебя оставили лишь, потому что ноги перебитые кровоточат третий час и лихорадит тебя, что есть мочи трясет такого невинного, такого глупого… оставили тебя в надежде на то, что умрешь тут, что перелопатит тебя вместе со зданиями, когда все будут к черту сносить твари-немцы. что никто не узнает. но я такого им не позволил — умрем вместе. сколько той жизни, казалось, можно уже и на почин. просто никто никогда не знает, как война на тебя действовать будет… так жить хочется. дрожащие уста и колени. пальцы танцуют с сигаретой неведомые танцы в темноте. красиво было бы, если б добровольно, а не принудительно. но что тут сделать? глоток отравленного воздуха. этот воздух уже вдыхали тысячи-тысяч врагов. пропускали через себя, через свои гнилые легкие, что так отвратительны на вид как они сами, они отравляли землю своей слюной и кровью, погибали, падая наземь и тут гнили… а нафига все это? нельзя, чтоб по-человечески, нельзя, чтоб без этого дерьма, господи?.. сидим и ждем воя сирены — последнего звонка о том, что нас совсем скоро не станет. не станет точно так же, как и тысяч наших однополчан, наших недавних соседей… глажу тебя по рукам и ногам. — костя. — что?.. — не спи. ты понял, не засыпай. — жесткий немного и неудобный вывих шеи, чтоб наконец открыл глаза. — скоро сирена. я хочу, чтоб ты слышал… горячий поцелуй. не такой даже горячий как на передовой — жар дает о себе знать. не бойся, костя. и главное не спи. я без тебя умирать не буду, не хочу даже… я все знаю, милый, — мы умрем ровно в 5 часов 39 минут и 6 секунд. вместе с запоздалой зарей. она опоздает, а мы догонимся. мне не страшно от этого такого грязного сознания и понимания. пусть оно будет, пусть буду я. и ты будь костя, не умри раньше… 3:24. смотри, как весело. обстрел начался еще раньше, чем я предполагал и даже без сирены. ее дадут, конечно… вот, вот же, послушай только! грязная, разрывающая все и вся нота. одна-единственная — страшная и такая ненужная. как похоронный колокол. на тысячу тональностей выше только, но суть ведь одна. смешно вот я шучу, да? я хочу жить, костя. не спи, подлец, не спи, иначе ударю. 3:44. слышишь, они уже подходят. мне даже дышать сложно — перехватывает дыхание, дымом сигаретным давлюсь. ладно, что ж я как какой-то идиот… «только не пиши, командир, домой, что погиб я как рядовой герой…» — просится на язык, вот сейчас просто сорвется, вылетит ошпаренная страхом смерти фраза. не могу больше. почему ж так долго? мучают, хотят, чтоб нам было страшно… тебя тошнит. скулишь, забиваешься лицом в мое плечо, пытаешься забыться. нет, костя, не здесь и не сейчас. только в 5:39, уверяю тебя… блюешь откровенно сильно, отвернувшись быстро-быстро, чтоб хоть не на меня. не страшно. я все равно не умру чистым. а ты вот умрешь именно таким. потому что ты… ты, костя… 4:05. слышу, что они уже близко. совсем-совсем. город большой, идти к нам долго, но идут, идут, паскуды, твари, педерасты… всё идут к нам. крадутся. пытаются напугать… ничего, я все и так уже понял. все эти уловки дешевые. первый взрыв. не атомная бомба, но граната точно была. мне нравится. это будет даже лучше, чем расстрел. пусть суки убивают не из винтовки, не голыми руками, а со взрывом… лучшее для меня. и для тебя, конечно. дует по ногам, а они у тебя и так в мясо. я бы зарезал к черту этого чмыря с автоматом в руках и грозным прицелом в тебя… разорвал бы на части, выпотрошил бы сейчас, господи, прости уж сука за дурное слово! но что я теперь могу? ничего. надо было в тот же миг действовать, а я почему-то засомневался… идиот и тварь. — иди сюда, милый… — и кусаю губы до крови твои запачканные не до конца переваренной пищей. пусть неприятно, пусть некомфортно и пахнет дурно. пусть. все уже равно почти. не спи. 4:36. совсем рядом. остался час с лишними тремя минутами. почему мне так тяжело думается? ты как, милый? плохо совсем, сам вижу, молчи, молчи лучше, не надо… не говори. 4:40. тебя еще раз стошнило. меня тоже мутить начало. но не из-за тебя, ты ведь незаразный вовсе, конечно… все хорошо, костя. не бойся. 4:45. чем дольше думаю, тем уже меньше хочется встретиться лицом к лицу со смертью. животный такой страх… прости меня за него. 4:52. сигарета в зубах. и тебе одну дал, прикурил. ты уже совершенно ничего не соображаешь, я же вижу. смотришь на меня, угасая с каждой секундой… не умирай пожалуйста. я тебя ведь так… — да знаю я, знаю… — смеешься, прижимаясь еще ближе. взрыв с новой силой. автоматная очередь. кого они так старательно хотят убить? нас? тебе уже не страшно. раньше было, а теперь нет. а чего бояться, когда все понятно и ясно? боятся неизвестности, а тут все просто как божий день — убьют. 4:59… а нет, уже 5. нам осталось от силы полчаса. за окном начинает светлеть небо. немцы взяли соседнее здание, прочистили его конкретно. отлично, все идет так, как я и говорил. только грустно мне на этот раз от правоты. лучше б я ошибся. 5:11. — я тебя очень люблю… — знаю я, знаю… — да потом уже никогда не скажу, ты же понимаешь… слушай поэтому и внимай каждому слову, давай, давай… 5:13. дикий удар в нескольких метрах. угораздило же нас с тобой прятаться в жилом доме, пусть и двухэтажном. сука. 5:16. 5:19. 5:25. — костя, костенька, костя, твою мать! очнись быстро, прошу тебя. не надо, не умирай, не убивай меня, не надо, не надо, сука!.. господи, милый… 5:28. я всех убью. всех сейчас расстреляю, порву на части… 5:29. и твое бездыханное тело. ты не спишь, как и обещал… 5:30. есть ли что-то плохое в некрофилии?.. подумаешь, да, подумаешь… чего я еще в жизни для удовлетворения не делал… а, костя, ты ведь не против? да я аккуратно, я ласково. 5:38. лежим вдвоем на полу. целую твои руки, целую твои губы. нежно. последние минуты… пять часов тридцать девять минут. одна секунда. две секунды, три секунды, четыре, пять, шесть… отдаленный взрыв где-то по ту сторону моего сознания, там, где сейчас ты. яркая вспышка огненно-желтого света. и резкая тьма. последняя секунда — лишняя — отмечается громким криком на немецком, дрянном этом языке: — ein Überlebender hier! — um zu töten. и смерть в один последний выстрел, отчеканившийся где-то далеко-далеко в моем мозгу. «пять часов тридцать девять минут. одна секунда. две секунды, три секунды, четыре, пять, шесть…» и седьмая лишняя.