Непристойный обман Грейнджер

      Гермиона уселась рядом с Гарри и Роном на бордовый мягкий пуфик и положила за ним сумку с вещами. Убедившись, что маховик времени на месте, она спрятала его за ворот мантии вместе с цепочкой и огляделась. Класс прорицаний, стилизованный под чайную, наполнялся учениками: одну половину занимали гриффиндорцы, а вторую — слизеринцы. Они вовсю общались и смеялись, баловались с волшебными шарами, подбрасывая их, как мяч.               — Гермиона! Как ты тут оказалась? Тебя же здесь не было! — удивлённо спросил Рон.               — Прекрати, Рон! Я с самого начала здесь, с вами пришла! — Гермиона деланно нахмурилась, чтобы друг ничего не заподозрил.              Как бы ей не хотелось рассказать друзьям, маховик времени оставался тайной, которую Гермиона обещала сохранить по просьбе профессора Макгонагалл. Хотя она особенно не скрывала своё странное расписание и очень надеялась, что друзья догадаются. Но время шло, а Гарри и Рон не понимали, как она оказывалась на двух занятиях одновременно.              «Прорицания кажутся таким бредом! Все предсказания профессора Трелони не подтверждаются никакой логикой, никакими фактами! Хотя, может, я излишне субъективна? И стоит посещать прорицания хотя бы для общего развития?»              Сивилла Трелони в массивных очках, за линзами которых глаза казались огромными, вошла в класс и оглядела учеников.               — Добро пожаловать в класс прорицаний! На моих занятиях мы будем предсказывать будущее! Есть много способов его прочитать: по чаинкам в чашке, кофейной гуще, при помощи хрустального шара, картам Таро…              Профессор Трелони говорила, неторопливо зажигая ароматические палочки, и взяла в руки прозрачный шар с ближайшего стола.              Тяжёлый и дурманящий запах благовоний заполнил душное помещение со спёртым воздухом. Гермиона почувствовала, что у неё начинала болеть голова, сознание быстро теряло остроту восприятия. Она вздрогнула и резко подняла голову, осознав, что начала засыпать.              — Отключите мозги! Отправьте интуицию в свободный полет! — донесся до Гермионы голос профессора словно сквозь вату.              «Такого со мной на занятиях не случалось!» — удивлённо подумала Гермиона и тряхнула головой, чтобы больше не засыпать и слушать профессора Трелони. Рядом с ней клевали носом Рон и Гарри, которых она толкнула локтями. Друзья мигом подскочили.              Вопреки всему, веки Гермионы тяжелели, а удушливый и плотный запах ароматических палочек переполнял сознание. Очертания класса растворились, эхом где-то очень далеко раздавался голос Сивиллы.              «Нет, стоп! Надо проснуться, я же на занятиях!»              Гермиона с силой открыла глаза, преодолевая соблазн погрузиться в сон, и пыталась вслушаться в слова профессора Трелони. Но её не было, как и класса прорицаний.              Она оказалась в подземельях, в гостиной Слизерина.              Гермиона удивленно осмотрелась и попыталась понять, как она сюда попала, но никак не могла это объяснить. Только повернулась, чтобы уйти, как ее остановил знакомый голос, манерно растягивающий слова:               — Гре-е-ейнджер.              В одном из кресел возле камина расслаблено сидел Малфой. Зелёный галстук небрежно висел поверх рубашки, расстегнутой почти до живота и открывающей бледную кожу груди. Широко расставив ноги, слизеринец рассматривал Гермиону снизу вверх, и таким властным, похотливым взглядом, что сразу было ясно, кто хозяин положения.               — Иди сюда.              Гермиона только собралась возмутиться, с чего это он ей командует, как поняла, что уже идет ему навстречу. Магнетические серые глаза приковали к себе всё внимание Гермионы, и все аргументы против мигом выскочили из головы.              Теперь их разделял всего шаг. Малфой сидел, высокомерно кривя губы и раздевая Гермиону взглядом.              Жестом он пригласил ее сесть на колени, что Гермиона послушно сделала, словно под гипнозом. Она ощутила горячие мужские руки на своей груди, которые безошибочно нашли соски сквозь ткань блузки и лифчика и потерли их. Неискушённое тело отозвалось на ласку, и Гермиона чуть прикрыла глаза, шумно выдохнув. В голове было пусто, она только таяла под руками Малфоя и наслаждалась умелыми прикосновениями.              Было нечто запретное и неправильное в их связи. Ласки слизеринца будоражили её тело, и это было в новинку. Она подняла затуманенные от возбуждения глаза к потолку и неожиданно для себя осознала, что ей хочется этих прикосновений.              А Малфой отбросил мантию в сторону и, так нетерпеливо расстегнув ее блузку, что пуговицы со стуком разлетелись по полу, опустил вниз чашки бюстгальтера. Сжимая пальцами один сосок, к другому припал губами. Обвёл кончиком языка быстро твердеющую розовую ягодку, а затем прикусил зубами, и услышал в ответ стон. Он водил языком по соскам, то медленно, то быстро играясь с ними и поддразнивая. Гермиона выдохнула и выгнулась навстречу ласке, погрузила пальцы в отросшие светлые волосы, прижимая голову Драко ближе к груди. Она поерзала на коленях, сжимая и разжимая бёдра, и почувствовала горячую выпуклость сквозь плотную ткань брюк. Она скорее почувствовала, чем увидела, как Малфой победно улыбнулся.               — Похотливая грязнокровка! Хочешь его? Раздевайся.              Гермиона встала с колен Малфоя и наблюдала, как тот сбросил с плеч белую рубашку и спустил брюки с бельём, потом перешагнул их. Гермиона увидела стоящий орган с красной набухшей головкой и залилась краской от смущения. Она отводила взгляд, но он то и дело возвращался к члену Драко. Ещё никогда Гермиона вживую не видела обнажённого мужчину — только в книгах читала.              Гермиона растворялась в жаре возбуждения, но хотелось большего, чем ласки. Стоило ей взглянуть в стальные глаза, радужки которых почти не было видно, дыхание учащалось. Вместе с растущим желанием внутри росло беспокойство, потому что она не знала, как себя вести. Если бы Малфой не говорил ей, что делать, она бы, скорее всего, стояла столбом перед ним и не могла пошевелиться.               Драко встал за её спиной, и Гермиона почувствовала ягодицами горячий член. Малфой прижал её к себе и откинул пушистые волосы со спины на плечо. Частое дыхание обожгло кожу шеи, а любопытный язык провёл дорожку вниз до ключицы. Руки переместились на грудь, пальцы оттянули твёрдые горошинки, сминая и растирая их. Возбуждение разлилось горячей волной по телу, сосредоточившись на груди и внизу живота. Гермиона охнула и откинула голову назад, прикрыв глаза. Она словно на волнах каталась на своём желании, и это было чертовски приятно. Существовали только горячие руки, что ласкали её, и сладкая истома внизу живота.              Одна из рук Малфоя медленно переместилась вниз, касаясь кожи живота и бёдер, и нашла островок пушистых волос. Пальцы погладили половые губы, а большой переместился на клитор. Чуть нажав на чувствительный бугорок, Малфой нежно погладил его круговыми движениями под сладкие стоны Гермионы, вместе с ним лаская соски. Она дёрнулась в руках Драко и подалась бёдрами навстречу его рукам. Она услышала, как он довольно усмехнулся и скомандовал с хрипотцой в голосе:               — Вставай коленями на кресло, Грейнджер!              Она с трудом кивнула в ответ и судорожно сглотнула, возбуждение странно смешивалось со страхом и пониманием того, что должно произойти дальше. Гермиона послушно устроилась в кресле, выгнув спину, и почувствовала, как Малфой поводил горячей головкой по налившимся половым губам, раздвинул блестящие от смазки складки. Нарастающее беспокойство мигом уменьшило наслаждение, и в ответ на прикосновение Гермиона сильно сжала бедра, препятствуя рукам и члену Драко. Она попыталась слезть с кресла, но он жёстко удержал её ноги и спустил ниже колготки.               — Стой на месте, грязнокровка! Раз уж ты здесь, пути назад нет.              Сзади раздался смешок. Малфой снова сделал попытку проникнуть в Гермиону, но она опустила голову и сильнее сжала бедра, отвела их в сторону.               — Ты не трахалась ни разу? — тут же понял Малфой.              Гермиона напряжённо молчала, думая, что сказать. Но Малфой по паузе всё понял.              «Что сказать? Что ему сказать, чтобы он понял и отстал?!»              Но вместе с тем в голове прозвучал другой голос: будто чужой, с завлекающими нотками, он переливался, словно вода, и заглушал пугающие мысли.              «Кто тебя ещё так трахнул бы, как Малфой?! Как долго ты будешь довольствоваться своими пальцами, Грейнджер? Раздвинь перед ним ноги и наслаждайся».              «Но… но это же не по любви? Мы даже не встречаемся, и он постоянно унижает меня».              «Забудь всё, что было за пределами подземелий. Дай ему отыметь твою щель».               — Великолепно. Не люблю подбирать использованное… А со мной ты узнаешь, что такое наслаждение, Грейнджер.              Гермиона застыла, на глаза набежали слёзы. Не так она представляла себе свой первый раз! В романтических грёзах это происходило с мужем или с парнем в роскошной постели…              Горячий член упёрся в половые губы и резко вошёл в неё. Он наполнял её, был непривычно большим. Боль отозвалась в её теле с криком, который из-за эха казался в подземельях громче. На внутренней стороне бедра виднелась кровь, но Малфой не обратил на это внимания. Он ритмично двигался, вколачивая её в кресло, и игнорировал робкие поскуливания, просьбы перестать.              — Терпи, грязнокровка. Скоро будет приятно. Со мной всегда приятно.              — Малфой… Остановись, пожалуйста. Дай мне уйти, — захныкала Гермиона и потянулась вперёд, чтобы член вышел из неё. Но Малфой с силой схватил её бедра и стал вколачиваться сильнее. Тот самый голос снова зашептал и словно заглушил её сомнения.              «Гермиона!»              Донеслось до затуманенного сознания Гермионы где-то очень далеко, но она не смогла сосредоточиться и понять, кто ещё её мог звать. Малфой оказался прав: боль вскоре притупилась, и волнами разрасталось возбуждение по телу. Теперь ей хотелось, чтобы он трахал её, вколачивался всё сильнее.              «Гермиона!»              — Да, Малфой! Да!              Толчки стали сильнее и чаще. Малфой шлепнул Гермиону по заднице, оставив красный след. Она опустила руку и потерла набухшую ягодку клитора, почувствовала, как возбуждение новой волной прокатилось по телу. Это чувство было не ново: она много раз сама себя ласкала в спальне за закрытым пологом и дома в постели. А вот чувствовать член внутри себя было необычно и приятно, до него там были только ее тонкие девичьи пальчики. Теперь же он так наполнял её внутри, что хотелось насаживаться на него бесконечно. Хотелось, чтобы он отымел её как шлюху во всех мыслимых и немыслимых позах, только бы Малфой не вынимал из Гермионы член.              Ощущения словно сошлись внизу живота в горячий ком. Он пульсировал и разрастался. Предчувствуя оргазм, Гермиона сильнее растирала клитор. Малфою не надо было говорить, что делать, он будто знал все её эрогенные зоны. Он прогнул её спину сильнее и пальцами ласкал твёрдые соски.               — Что, нравится, Грейнджер? Нравится, когда тебя трахают? Не знал, что ты такая узкая и горячая, — раздался властный и запыхавшийся, хриплый голос Малфоя.              Гермиона смогла только невнятно пролепетать что-то. Последние сильные толчки, и она чувствует, как её пронизывает оргазм, как волнами распространяется тепло по её телу. В голове ни одной мысли. Она кричит и стонет, но не слышит себя.              «Гермиона! Да очнись же!»              Грубо толкнули в плечо, Гермиону резко вырвали из сладостной пучины. Она открыла глаза, не понимая, где находится.              Однокурсники в классе прорицаний изумленно рассматривали Гермиону и перешёптывались. Она почувствовала, что лицо её стало пунцовым. И только одна пара серых глаз смотрела на неё так, будто они не покидали подземелья…