***
В аудитории царила полная тишина, несмотря на то, что практически пять десятков студентов находилось внутри. Никакого шума или гула. Даже не было слышно шелеста страниц тетрадей. В аудитории у Хо всегда было просто эталонно тихо. И профессору это нравилось, тишина так успокаивала нервы. В такие моменты хотелось всему курсу поставить отлично, даже двоечникам. И единственное, что мешало Сохо это сделать — студенты начнут шуметь, как только получат свою зачетку назад, и уже никакими методами их не заткнешь. А пока прям благодать. Все сидят, пишут свои билеты, и никакие Хвануны не выебываются. Кстати о Хвануне. (Сохо не помнит, с какого момента, его мысли так часто начал посещать данный студент) В последние месяцы поведение младшего существенно изменилось. Колких высказываний в адрес Ли стало все меньше, процент флирта и его эффективность возрастали в геометрической прогрессии, а подставы, которые регулярно парень устраивал преподавателю, исчезли вовсе. Одумался? Или окончательно чокнулся? Сохо все равно. Главное, проблем злополучный коротышка стал доставлять сравнительно меньше. И, казалось бы, выдохни, Ли Сохо, от тебя наконец-то отъебались и признали твой авторитет. Да вот, не тут-то было. На сердце у профессора неспокойно. Словно, это затишье перед бурей, и кажется, в скором времени старшего ждет какое-то невероятное потрясение… Сохо никогда не верил в предчувствие, однако… Когда речь касается Ё Хвануна, тут нужно быть ко всему готовым. Даже, быть может, к магии вне Хогвартса. — Время вышло. Сдавайте ваши работы. На второй половине пары я проведу небольшой опрос по предыдущей теме. — Как всегда безразличный и строгий голос профессора раздается громом в ушах третьекурсников. Тишина нарушена. Тут же поднимается такой ненавистный шум, давящий Ли на черепную коробку. Один за другим пятьдесят листов с вопросами оказывается на учительском столе. Гонмин зевает, отвернувшись. Прошлая ночь выдалась бессонной, парень чудовищно устал, разбираясь с отчетами, и единственное, чего ему сейчас хотелось, это прилечь и уснуть часиков эдак на пятнадцать, но уж никак не созерцать осточертевшие рожи таких же полусонных студентов. А тем более — рожу Хвануна. Младший, надо сказать, выглядел бодрым, что являлось еще одной причиной для раздражения Ли. — Доброе утро, профессор! Погодка чудесная, правда? — Ун ярко улыбается, протягивая работу старшему и хлопая большими глазками в своей обычной манере. — Ага, чудесная… «Чтобы повеситься, разве что.» — Как ваши выходные прошли? Соскучились по нам? — Продолжает студент. — Тебе честно сказать? Век бы ваших рож отвратных не видел. — Сохо поправляет очки и опускает взгляд в листок, лениво пробегаясь глазами по работе Хвануна. -… Это что, мать вашу, такое? — Декоративный элемент. Вам нравится? Я старался~ Хванун лыбится в наглую, а преподаватель слегка давится воздухом, рассматривая листок с ответами, усыпанный по краям разнообразными сердечками и тошнотворно-милыми надписями. — Вам не кажется, что это уже слишком? — Сохо поднимает негодующий взгляд на младшего. — Вас никогда не учили, как нужно себя вести? Или, быть может, у вас лишняя хромосома имеется? Я знаю, что вы меня не уважаете, но не до такой же степени, в конце-то концов! Имейте совесть, или, может быть, мне стоит внутривенно её вам вводить?! — Возмущению преподавателя не было предела. — Ну профессор, это ведь просто сердечки! От души, между прочим! Хотел лишь показать как сильно мы вас любим! Вы вроде молодо выглядите. Сколько вам? Около двадцати семи? А ведете себя как старик ворчливый, это же не весело! Ли еле сдержался, чтобы не врезать по наглой мордашке так удачно оказавшимся под рукой справочником физико-химических величин, но вовремя опомнился, устало выдохнул и попытался вернуть холодность разума. — Маленький засранец, ты понимаешь, с кем ты вообще говоришь? Знай, черт подери, свое место! Старший кипит внутри, настолько, что совершенно забывает фильтровать речь на наличие бескультурщины, а Ё хоть бы хны, он обходит стол, подходя почти в плотную к Сохо, и ласково так, игриво улыбается, ища что-то в кармане штанов, при этом не разрывая зрительного контакта. — Конечно знаю, профессор. Моё место под солнцем. В буквальном смысле. — Кокетливо подмигивает Ун, и клеит на галстук ошарашенного преподавателя стикер с улыбающимся солнышком, после чего посылает старшему воздушный поцелуй… Ну ахуеть. Намек был более чем толстым, а потому Ли рассеянно хлопает глазами и на какое-то время выпадает из реальности, не зная, какое чувство в нем сейчас сильнее — гнев или шок. Стоит ли говорить, что обещанный опрос так и не состоялся, а оставшуюся часть пары преподаватель просто пытался прийти в себя? Думаю, не стоит…***
Сохо откровенно заебался. Отчеты, пары, докторская, усталость, недомогание, желание уснуть и не проснуться, да еще и гребаная весна выдалась ужасно холодной, а отопление в его аудитории так и не наладили. Плюс, долбанная аккредитация на носу, вечным собраниям и совещаниям конца нет, и ты просто сидишь и думаешь, нахера в этот универ чертов работать поперся, сидеть бы сейчас у кассы в маке, клиентам улыбаться, соусы предлагать, вот это счастье. А с маленькой зарплатой и смириться как-нибудь можно. И какой черт его дернул связать свою жизнь с образовательной сферой? Ну, сделанного не воротишь. Ли вздыхает, отрываясь от документов и смотрит в окно. Дождь. На улице так же тоскливо, как и на сердце. Брюнет зевает, складывая руки на столе и опуская на них голову. Глаза сами собой закрываются, ритмичное постукивание тяжелых капель о стекло действует как колыбельная, погружая парня в сладкую дымку иллюзий собственного разума. Даже легкий стук ботинок и скрип аудиторной двери не тревожат сон преподавателя. — Профес… сор… — Звонкий голосок затухает к концу фразы, пытливый взгляд замирает на спящем преподе, тонкие бледно-розовые губы трогает хитрая, но какая-то даже нежная (хванун не знает, как это выглядит со стороны) улыбка. Тонкий силуэт парня снова скрывается за дверью. Ун почти бегом спускается на первый этаж, и одевается, вылетая на улицу, направляясь в кафешку, тут недалеко. В голове созревает шикарный план, по завоеванию сердца ледяного и неприступного Ли Сохо. А дождь тем временем усиливается. Руки немного затекли, но брюнет этого не чувствует, окончательно погрузившись в мир своих фантазий. Во сне все прекрасно, там нет никаких отчетов и тупых студентов, там есть только теплый дом, камин, блеск разноцветных огней гирлянд на пушистой ели, теплый плед, легкий аромат кофе и чья-то нежная ладонь на плече… А стоп, ладонь, кажется, настоящая. — Профессор Ли, ау, проснитесь. — Шепчет знакомый голос, Сохо нехотя разлепляет глаза. — …Хванун? — Старший мгновенно подскакивает, жмурясь, и пытаясь сообразить, где он находится. — Что ты здесь делаешь? — Я пришел за нашим журналом, мы забыли его в вашей аудитории. Но увидел что вы спите… Вот и решил разбудить. — На губах студента сияет улыбочка, привычная, до боли знакомая, но от чего-то, больше не такая бесячая, как раньше. — Спасибо… — Скомкано благодарит старший, чуть дергая плечами, кожа покрывается мурашками от холода. — Вот, возьмите. — Ун протягивает Сохо бумажный стаканчик с дымящимся кофе (его аромат, судя по всему, тоже был не сном), чем удивляет преподавателя еще сильнее. — Это мне? — Непонимание вперемешку с удивлением четко отражаются на лице парня. — Да, согреетесь хоть, и в сон, может быть перестанет клонить. Так и простыть можно, если спать в таком холодном помещении. — В словах Уна слышится забота, но Сохо ей не верит. Уж слишком неправдоподобно она звучит из уст этого хитрожопого щенка. — …спасибо. — Вздыхает Ли, принимая чашку из рук младшего и отпивая немного. — Это карамельный латте? — Да. Я не знал, что вы любите, поэтому взял то же, что и себе. Прогадал, да? Стоило взять обычный американо? — Любопытствует Ун, делая обеспокоенное лицо. — … Да нет, как раз угадал, что странно. — Ли приподнимает одну бровь, вновь присасываясь к стаканчику. — Признавайся, жук, откуда узнал что мне нравится? У Гонхака допытывался? — Нет, серьезно взял то, что пью сам. — Совершенно честно отвечает младший. Сохо решает поверить. — Ясно. — Старший обхватывает стаканчик обеими руками, пытаясь согреть заледеневшие ладошки. — Это значит, мы с вами похожи сильнее, чем кажется. — Ё усмехается, чуть подпрыгивая, усаживается на преподавательский стол, болтая ножками. Если не знать, что он за человек, то можно было бы подумать, что Ё Хванун, просто очаровательный наивный ребенок, любящий чудить. Об этом и размышляет Сохо, наблюдая боковым зрением за парнем. Ему бы отругать младшего, за сидение на столе, но, почему-то не хочется портить мирную атмосферу, повисшую в аудитории, пока что… Кофе действительно согревает и успокаивает. Ли даже на мгновение думается, что с Хвануном, быть может, возможно найти общий язык, и даже наладить контакт, но вспоминая о том, сколько головной боли студент доставляет, брюнет отметает эти мысли мгновенно. Сохо знает: Ё Хванун — искусный манипулятор и актер, не смотря на его безобидную внешность маленького очаровашки. С этим студентом приходится считаться и быть осторожным. Он гораздо амбициознее, чем кажется. Но, пожалуй, Хо единственный, кто видит это в парне, тогда как остальные преподаватели и студенты предпочитают быть обманутыми нежным и милым внешним обликом. — Эй, если ты продолжишь проминать своим задом мой стол и мять мои документы, я сделаю так, что ты на своей драгоценной жопе больше сидеть не сможешь. — Спокойно намекает Сохо, допивая свой остывающий напиток. Ун улыбается. — И как же вы это сделаете, профессор, отшлепаете? — Играет бровями младший, кокетливо закидывая ногу на ногу. Давайте будем честными, каждый, кто видел эти шикарные ножки, захотел бы узнать насколько сильно их можно развести в стороны. И Сохо, чего греха таить, не исключение. — Может быть. — Не теряя своей холодности отвечает старший, чуть дергая уголком губ вверх и кидая на парня многозначительный лисий взгляд, из-под опущенных ресниц. У Хвануна внутри что-то приятно сжимается. И дело даже не в радости, от того, что флирт и подкаты, наконец, дают свои плоды, нет, просто, так на младшего еще никто не смотрел. Слишком властно, от этого по телу проходит мелкая дрожь, а кончики пальцев начинает покалывать, в голове проносятся не самые приличные картины, но Ё, кажется, хотелось бы воплотить их в реальность… — А вас не смущает тот факт, что я ваш студент, не? — Тебя, гляжу, не смущает. Почему меня должно? — Парирует Ли, и Уну совершенно нечего сказать. — Действительно. — Секундное замешательство на прелестном личике сменяется загадочной ухмылкой. — Уж не знаю, какого лешего творится в твоей голове, но хочу уведомить о том, что твоя пятая точка, безжалостно мнет журнал вашей группы. — Мне как-то похуй, профессор, это проблемы старосты, что она его тут забыла. Согласитесь? — Допустим, но я все же настоятельно рекомендую тебе слезть с моего стола. Иначе я приведу в исполнение ранее озвученную угрозу. — Довольно-таки убедительно заявляет преподаватель. Надеясь на остатки здравого смысла в хвануновой головушке. Напрасно. — Давайте. Я только этого и жду. — Тонкие руки студента обвивают шею Ли, Хванун почти касается своим носиком лба брюнета. — Хорошо. Сохо резко поднимается, подхватывая парня под бедра, но вместо ожидаемого процесса «отшлепывания», младшего почему-то несут к двери, ставят на пороге, лицом на выход и ощутимо бьют ладонью по пятой точке, выталкивая наружу. Ё шипит, потирая мягкое местечко и дуя губки. — Профессор! — До свидания. — Дверь захлопывается перед самым носом студента, раздается щелчок замка. Сохо облегченно вздыхает, трясет головой, пытаясь выбросить из мыслей нежные губки, приятно пахнущие кофе и карамелью. Ун с обратной стороны раздосадованно вздыхает, сползая по двери и прикрывая глаза ладошкой. «Что я творю… Это сейчас было совсем не представление. Неужели мне серьезно хотелось, чтобы он меня…» — …мать твою, надеюсь я просто слишком сильно вжился в роль. — Одними губами произносит младший, а после начинает чуть смеяться. Понимая, что его преподаватель крепкий орешек, которого будет нелегко расколоть. Но Хванун сможет. Да. Обязательно. Он победит в этой игре, потому что должен. Обязан. Так говорит ему сердце. А сердце не может ошибаться.***
-…на этом все. Лекция окончена, в следующий раз мы встретимся уже на экзамене. — По аудитории прокатился единый разочарованный стон. Все студенты не раз испытали, каково это, сдавать экзамен Ли Сохо. Дерет реально много, но оценивает по достоинству (ну он разве виноват, что реально достойных по пальцам пересчитать?), почти всех. За исключением одной наглой задницы, которая стабильно знает на пять, но так же стабильно, получает три. Хотя, кто знает, быть может, послезавтра, на экзамене все изменится? Сохо собирает вещи и последним покидает аудиторию, переживая, как бы за дверью его не ждал Хванун, потому что Ли прекрасно видел, что младший выходил медленно и самым последним, как бы он чего не задумал. Брюнет вздохнул и наконец толкнул дверь вперед, но та во что-то уперлась. Ли удивился, и осторожно выглянул, дабы узнать, что мешает двери открыться полностью. Увиденное заставляет преподавателя слегка запаниковать. Путь двери преграждает лежащее на полу мешком картошки тело. Тело студента. Тело Ё Хвануна. Сохо протискивается в щель, и опускается на колени рядом с парнем. — Эй! — Ли чуть хлопает прохладной ладошкой по бледным щекам студента. — Эй, Хванун, слышишь меня? Ресницы парня мелко дрожат, и спустя пару секунд взмывают вверх, Ё чуть кашляет. — Из…извините. — Шепчет студент, даже не успевая разглядеть, кто перед ним, и снова закрывая глаза. И тут до Ли доходит, почему парень так медленно шел, почему выходил самым последним, и что руку у лица держал не потому, что старался скрыть ехидную улыбочку. Хванун просто заболел, а Сохо уже себе надумал всякого. Преподавателю становится слегка стыдно, за свои мысли. Ли кидает время на часы, понимая, что медпункт уже закрыт, мысленно матерится, обшаривая карманы студента, выуживая мобильник, слава богам, оказавшийся не запароленным. Однако, в списке контактов у младшего нет номеров родителей или других родственников, только контакты друзей, которым Ли особо не доверяет. Ли еще ни разу не сталкивался с подобной ситуацией, и, возможно, есть какой-то специальный алгоритм действий, под кодовым названием «куда девать студента, которого нашел еле в сознании под своей дверью», но Сохо этот алгоритм был неизвестен. Делать нечего, придется тащить тушку парня к себе, вызвать врача на дом и отпаивать лекарствами. Другого выхода старший не видел. Дорога до дома заняла около пятнадцати минут, Ли ехал не очень быстро, время от времени поглядывая на спящего на задних сидениях парня. Хванун такая кроха, что с легкостью там поместился, и чувствовал себя относительно комфортно, укрытый плащом преподавателя, которым, наверное, мог бы, при желании, полностью завернуться дважды. Квартира приятно встретила теплым воздухом в лицо и легким ароматом лайма. Сохо занес студента, укутанного в плащ, в квартиру и опустил на диван. Хванун выглядел как подобранный на улице котёнок, такой же маленький и милый. Ли чуть усмехнулся, вызвал врача и притащил аптечку, выуживая градусник. — Хванун, эй… Проснись. — Старший слегка потряс парня за плечо, на что Ё отозвался невнятным, жалобным мычанием и нехотя приоткрыл глаза. — Подними руку, нужно смерить температуру. — …профессор…вы откуда здесь? — Ё еле понимает, что происходит, голова гудит, а тело бьет дрожь. — Это сейчас не имеет значения, делай, пожалуйста, что тебе говорят. — Ли хмурится и сам поднимает обессиленную лапку младшего, просовывая под кофту ладонь и впихивая градусник под мышку. — Ну почему вы всегда такой… Даже когда снитесь, такой же злобный. — Ё дует губы и вновь закрывает глаза. «И с каких же это пор я тебе снюсь?» — Хочет спросить Сохо, но лишь вздыхает. — Потому что это реальность, бацилла. Сейчас доктор придет, а пока, я тебя очень прошу, слушайся меня, хоть разок в жизни. — Ё подумав кивает. У него все равно нет сил уже ни на что, только лежать и страдать. — У вас ладошки холодные. — Выдает младший, пока брюнет меняет свой плащ на более теплое и мягкое покрывало. — Есть такое. — Соглашается Хо. — Я могу их согреть… — Лепечет парень. — Ты их скорее сожжешь, — по-доброму усмехается старший, — у тебя температура тридцать восемь и шесть. — А по ощущениям все сто… — Жалуется младший, Сохо понимающе вздыхает, кладет холодную ладонь на горячий лобик. — Лучше? Ун жмурится, тычется в ладошку лбом сильнее и облегченно выдыхает. — Да-а… — Как-то хрипло, вымученно и низко звучит его обычно высокий, звенящий голосок. Оно и понятно, парню настолько плохо. — Вторую… — Что? — До Сохо немного не доходит. — Руку. Дайте вторую… Пожалуйста. — Ли не смеет отказать. Почему-то… Ун обхватывает руку старшего своими маленькими ладошками, заставляя Сохо вспомнить момент, когда точно так же за руку его держала семилетняя племянница. Алые губы преподавателя трогает нежная улыбка. Невольно возникает желание прижать этот комок увушности к себе. Но Ли сдерживается, вспоминая, о дьявольской натуре парня. Хванун кладет холодную ладонь старшего себе на грудь, и старший, кажется, перестает дышать, замирая. Он чувствует все: гладкую ткань тонкой рубашки, жар тела, мягкость кожи, поднятие грудной клетки в момент вдоха и слабые толчки колотящегося сердца. — Надо же, бьется. А я думал, ты бессердечная сволочь. — Смеется Хо. — Взаимно, профессор. — Улыбается Ун, — Вот только в наличии у вас сердца мне не подвернулось случая убедиться. — Остановимся на том, что у меня его нет. — Сохо вздыхает. — Скоро доктор придет, а пока поспи. — Хорошо. — Хванун впервые даже не думает возразить, а просто прикрывает глаза, наслаждаясь холодненькими компрессами из ладошек преподавателя, и тихонько засыпает.***
Наутро Хванун сразу же уехал, как только проснулся. Сохо не стал парня останавливать, потому что считал — дома о нем позаботятся лучше. А у самого Ли немало работы, которая не позволит обеспечить Уна достаточным количеством заботы и внимания. Ох, если б Хо только знал, что дома Ё ждет только старый ленивый кот и полуживая рыбка в аквариуме… Благо, Ё, все же, не одинок. Все выходные за ним присматривает лучший друг в лице Гонхи, так что младший довольно быстро идет на поправку. Однако, экзамен, таки пропускает, отлеживаясь на больничном почти неделю. Хванун не расстраивается. Незачем. Наоборот, так даже лучше. В гениальной головушке уже зреет шикарный план. Сохо не то, чтобы сильно волнуется, но черт побери, какого хера Хвануна нет уже неделю? На душе кошки скребут, и узнать о состоянии парня не у кого. Ли без понятия, что думать, а интересоваться у всех подряд, в надежде, что кто-нибудь в курсе, как-то стремно и странно. Вот и приходится локти кусать, жалеть, что вовремя не остановил младшего, не оставил у себя и сам не занялся его здоровьем. Почему Сохо вообще это ебет? Сохо не в курсе. Осознание ситуации что-то запаздывает. Здравый смысл пока не завезли. А вот переживаний в избытке. Черт его знает почему. Ли не знает, и знать, если честно не хочет. Догадывается, конечно, но предпочитает пока о подобном не думать. Не думать не получается. Хванун не хочет покидать голову преподавателя и последнего это крайне не устраивает. Как не устраивает и то, что младший теперь, до кучи, ему еще и снится. Впрочем, страдания Сохо обрываются, когда неделю и три дня спустя знакомая белобрысая макушка появляется в дверях. В аудитории темно, из-за дождливой погоды, Сохо даже не трудится включить свет, ему нравится полумрак, что царит внутри. — Профессор, здравствуйте. — Мягко звучит голос парня, отвлекая Ли от каких-то бумаг. — Ну, здравствуй. — Ли даже секунду не задерживается на парне, вновь возвращаясь к отчетам. Уна это слегка задевает. Младший проходит, садясь напротив. — Я пропустил ваш экзамен. — Я в курсе. — Все так же хладнокровно и невозмутимо отвечает Ли, хотя внутри парень чувствует значительное облегчение. — И… я хотел бы сдать его сейчас, можно? — Робко интересуется Ё, теребя пальцами ручку, очевидно, прихваченную для письменных вопросов. — Можно. — Сохо отодвигает первый ящик, и, достав первый попавшийся билет, протягивает его Уну. Младший принимается за работу, расправляясь с заданием буквально за десять минут, возвращая билет и ответы старшему. Тот придирчиво осматривает исписанный ровным почерком лист бумаги, проверяя. — Хорошо. Пять. Давайте зачетку. Можете быть свободны. — Что…? — Уна будто током прошибает насквозь. — Говорю, можешь идти. — Повторяет старший, а у Ё внутри словно взрываются маленькие бомбы, сжигая внутренности дотла, и начиная с сердца. — Профессор, вы шутите? — Напуганные глаза бегают по спокойному лицу брюнета. — Все время валили меня нещадно и несправедливо, а тут вдруг «пять, можешь идти»?! Хванун не может поверить, не хочет верить. То, что Ли больше не пытается терроризировать его, может значить только одно — Сохо стало плевать. Хванун больше не является для преподавателя особенным, пусть даже и в плохом смысле. — Я не понимаю, что тебя теперь не устраивает? — Ли приподнимает одну бровь. — Тройка плохо, пятерка тоже плохо, чего тебе нужно? Хванун сглатывает, уже не понимая, играет он, или нет. Похуй. — В-вы. — А? — Переспрашивает Сохо. — Вы! — Повторяет младший более уверенно. — Мне нужны вы. — В каком смысле? — Старший слегка подвисает, не до конца понимая, как ему реагировать. — Да в прямом, черт побери! — Аккуратные пальчики тянутся к галстуку старшего, смыкаясь на нем, и дергая на себя. Тонкие губы мажут по чужим, соприкасаясь плотно, но лишь на мгновение. Сохо отодвигает парня от себя, обхватив хрупкие плечи руками. — Вы все прекрасно понимаете, давно понимаете, профессор. — Продолжает Хванун, наклоняясь и оставляя пару поцелуев на шее Сохо, последний не сопротивляется. — Понимаете, только принять не хотите. — Мелкий чертенок ведет влажным горячим языком к ушку старшего, заставляя преподавателя вздрогнуть. — Остановись. Ли ничего не предпринимает. Его самообладание даже не пошатнулось. Он понимает, что происходит, он знает что Хванун всего лишь играет, он не доверяет ни единому словечку студента. — Не хочу. — Ун оставляет алеющий засос чуть правее от кадыка. — И вы не хотите. — Ты совершаешь ошибку. Будешь жалеть потом. — Последняя попытка вразумить глупого юнца. — Я более чем уверен в своем решении, профессор. Пожалуйста… Я так устал намекать. Устал ждать. — Ё прижимается к старшему всем телом, затаив дыхание, волнуясь, от чего-то, но расслабляется, когда чувствует ответные объятия. «Видит бог, я не хотел этого. Будь по твоему, маленький дьяволёнок». Ли зарывается ладонью в светлые локоны сжимая и оттягивая, заставляя Уна запрокинуть голову, и тут же вгрызается в нежную шейку губами, грубо целуя. Яркими бордовыми пятнами покрывается бархатная кожа. Хвануна кроет. Сохо кроет не меньше, он сжимает крохотное тельце в объятиях, Ё, даже, кажется что еще немного и он начнет задыхаться. От старшего приятно пахнет мятой и цитрусом, Хвануну хочется зарыться носом в рубашку парня, погружаясь полностью в этот сногсшибательный аромат, но крепкие руки не дают даже двинуться. Когда с прелюдиями закончено, Ли, наконец начинает расстегивать рубашку младшего, она поддается быстро, и так же быстро отправляется на пол. Перед старшим открывается целое поле для воплощения своего художественного таланта. Бордовые росписи появляются то тут, то там, обозначая надолго те места, в которых теплые губы касались нежной кожи. Без одежды Хванун казался еще более хрупким, Сохо даже иногда боялся к нему прикасаться, словно красивое тельце целиком состоит из печенья. Младший активно отзывался на любые ласки, подавался вперед, жался ближе, касался в ответ, когда позволяли. Ли не торопился, спокойно покрывал поцелуями грудь, а после и низ живота, не оставив без внимание ни одно выпирающее ребрышко. Хванун был действительно до одури привлекателен, так что старшему не хотелось пропустить ни миллиметра его кожи. — П-профессор… не тяните… — Тихонько выдыхает Ун, когда Сохо целует практически у линии джинс и снова поднимается вверх. — Терпи, если действительно хочешь этого. — Тон старшего все такой же властный и холодный, все такой же безразличный ко всему. Это ранит. Слегка. На удивление горячие ладони ложатся на спину Ё, где-то в районе лопаток, гладят, скользят ниже, замирают на упругих ягодицах, мнут, сжимают, горячий язык исследует помеченную шейку, поднимается вверх, кончиком обводит ушную раковину. У Хвануна даже ушки такие же крохотные, как и он сам. Данный факт почему-то вызывает у старшего глуповатую полуулыбку и смешок. — П-профессор… — Ун жмурится, отзываясь на ласки и прикосновения. — Вы меня так всего засосами покроете. — Нельзя? — Нет, просто я тоже хочу… — Мямлит младший. — Раздевайтесь. Хванун честно старался сделать приказной тон, но фраза получилась больше похожая на мольбу. Сохо усмехнулся. В любой другой ситуации он бы не позволил малолетке собой командовать, но не сейчас. Не сейчас когда доверчивые шоколадные глаза так жалостливо (хванун, опять же, не подозревает, как выглядит его взгляд со стороны), по-собачьи смотрят на него. Младший не склонен просить или подчиняться, но его глаза с головой выдают все его желания, он не скажет словами, нет, ни за что, чтобы понять Хвануна, нужно читать Хвануна, и Сохо этой техникой неплохо овладел. Старший стягивает через голову колючий свитер и быстро расправляется с пуговицами на рубашке, Ун смотрит на это словно загипнотизированный, не моргает даже, аккуратно ладошками плеч широких касается, гладит, чувствуя жар чужого тела, и просто умирает несколько раз от того, как эстетично собственные миниатюрные ладони смотрятся на теле преподавателя. — Я не знал, что вы занимаетесь спортом. Думал, вы обычный зубрила и живете как книжный червь. — Не суди о книге по обложке. — Выдыхает старший, обхватывая пальцами тонкое запястье и поднося его к губам, проходясь по внутренней стороне предплечья от края ладони до локтевого сгиба, словами не передать, как Хвануна с этого ведет. Слишком нежный жест для подобной ситуации, но сердце почему-то бешено колотится, словно бьется в истерике, в панике мечется по грудной клетке. Младший рвано выдыхает, вздрагивая, привлекая к себе внимание старшего, Ун кивает, мол, ничего, продолжай, и сглатывает, пытаясь понять, что же с ним происходит. Сохо, тем временем, решает больше не медлить, подхватывая парня под бедра и усаживая на свой стол, и чуть толкает, дабы блондин полностью улегся. Ё вздрагивает и шипит. — Что такое? — Стол холодный. — Улыбается студент, выгибаясь и елозя, чтобы отстраниться от ледяной поверхности. Ли чуть смеется, поднимает студента на руки, заставляя обхватить собственную шею и держа под попу одной рукой, другой расстилает на столе свой плащ. Ё пользуется случаем и оставляет парочку неярких засосов на красивой шейке преподавателя, надеясь, что они останутся приятным воспоминанием для старшего. Сохо не хочется пока отрывать Ё от себя и он ждет несколько секунд, пока младший наиграется. Горячая рука на спине не дает пареньку замерзнуть, а теплое дыхание согревает плечо и часть шеи, как слепой котёнок Ун отчаянно жмется к единственному источнику тепла в комнате и целует все, что попадается на пути: шею, плечи, ключицы, подбородок… Длится это недолго. Вскоре парня снова опускают на стол, шелковистая внутренняя поверхность плаща по началу неприятно холодит кожу, но это как минимум лучше, чем ледяной стол, Сохо наконец расстегивает ремень и пуговицу джинс младшего, с характерным звуком вжикает молния ширинки. Старший хочет присвистнуть. — А ты не охерел ли, часом? — Преподаватель поднимает нечитаемый взгляд, дабы посмотреть в глаза этому малолетнему бесстыднику. — Что такое, профессор? — Ехидная улыбочка вновь сияет на бледных губах. — И который раз экзамен без белья сдавать приходишь? — Хм… проще сказать, сколько раз я приходил в белье. — Негодник. Это глупо и бессмысленно. Но больше глупо. Ты же знаешь, эта аудитория почти не отапливается. — Знаю, но в этой аудитории ведет слишком горячий преподаватель. Он как большой и мощный обогреватель. С ним тепло. — Вот вроде и комплимент, а вроде ты меня только что электрической печкой назвал… Хванун смеется негромко, своим особенным, дьявольским смехом. Именно так звучали бы переливы колокольчиков в аду. И Сохо к этому смеху уже настолько привык, что поставил бы на будильник и только под него бы и просыпался. — Профессор, мне холодно… — Ун тянет руки к старшему, но тот игнорирует этот жест, возвращаясь к своему увлекательному занятию. Ли стаскивает с парня джинсы, оголяя чудесные ножки. Тонкие, не слишком рельефные, но и не совсем женские, подкачанные. Сохо их руками гладит, чувствуя нежность гладкой кожи, ведет вверх, чуть сжимает в районе бедер, отслеживая изменения на лице студента. Хванун закусывает губу, чуть краснеет, колени сводит. Неловко. — Надо же, стыд все-таки ты не совсем потерял. Приятный момент. — Сохо наклоняется, целует коленки, заставляя младшего снова пережить микроинфаркт и покраснеть пуще прежнего. — Ты девственник? — Нет. — Ожидаемо. — Хмыкает Сохо. — Много раз было? — Пытаешься выяснить, как много у меня опыта? — Кривится младший. — Не только. Пытаюсь выяснить, как много ты способен будешь выдержать. Ун мнется, некоторое время раздумывая, Сохо терпеливо ждет, гладит бедра и ждет. — Д-два… — Наконец выдыхает младший. — Всего-то? Серьезно? По любви? — … думал, что по любви. — Хмыкает Ё, от воспоминаний его слегка передергивает. — Ошибался. — А я то думал, ты у нас районная шлюха. — Хмыкает преподаватель. — Не суди о книге по обложке, так вы, кажется, сказали? — Парирует студент. Сохо улыбается только, наклоняется и совсем неожиданно целует в лоб. — Мы слишком много болтаем, тебе не кажется? Хванун кивает и тут же жмурится и резко выдыхает, чувствуя горячую ладонь в области паха. — На-адо же, да ты уже течешь. — На губах старшего расцветает такая улыбочка, от которой спрятаться хочется. Слишком ярко, Ли Сохо, не сияй, прекрати. — З-заткнись… — На выдохе бормочет студент, дергая бедрами вверх. Старший более чем доволен подобной реакцией. Он чуть давит на колени, заставляя парня развести ноги в стороны. Вид открывается шикарный: молочная кожа, чуть покрасневшая в тех местах где ее касались руки Ли, стройные согнутые ножки, выпирающие тазовые косточки, плоский живот с каплями предъэякулята на нём. Сохо облизывает пухлые губы, в лисьих глазах пляшут бесенята, возбуждение туманит сознание. — Развернись. — Холодный приказ. Хванун не смеет не повиноваться, он поворачивается к преподавателю спиной, вставая на столе на четвереньки, по-блядски оттопыривая задницу. Кто ты черт побери, Ё Хванун? Наивный мальчик, не пропускающий пар без веской причины и проводящий за учебниками большую часть жизни, или дорогущая блядь из шикарного борделя, доступная по цене только вип-клиентам, и то не всем? Сохо пока в этом не разобрался. Не сейчас. По аудитории раздается смачный шлепок, на правой ягодице тут же вырисовывается краснеющий след от ладони. Хванун этого не видит, но старший улыбается… дико. — Помнишь, я обещал отшлепать тебя? — Шепчет старший в самое ушко, и студент вздрагивает, слыша, как звенит пряжка ремня. Этот звон отдается в ушах, давит на мозг, будит чувство самосохранения, кожа покрывается мурашками, младший шумно сглатывает. — Н-не надо… — Ё пытается развернуться, но Сохо давит на спину в области лопаток, заставляя опустить грудную клетку на стол, руки насильно заводят за спину и связывают галстуком, тем самым, на котором до сих пор висит этот чертов стикер с солнышком. Если так подумать, то именно этот дурацкий стикер и стал отправной точкой всей этой вакханалии. Реликвия, не иначе. — Кажется, в тот раз ты был не против. Неужели, отказываешься от своих слов? — Ремень проезжается первый раз по пятой точке младшего вырывая из его груди короткий вскрик. — Н-не отказываюсь… — Шипит Ё и дергает носом, за что получает во второй раз, чуть сильнее. Кожа на заднице горит и покалывает, и нет никакой возможности облегчить эту боль, потереть больное место или хотя бы прикрыть. Ун чувствует себя странно. Поза слишком открытая и смущающая, как-то даже неловко перед преподавателем становится, правда, лишь на мгновение. Удары ремня ощутимые, но терпеть можно. Ли точно рассчитывает их силу, не переступая болевой порог младшего. После четвертого удара становится как-то даже прикольно. Но сладкая пытка ограничивается на семи ударах, что, возможно, капельку расстраивает младшего. Ремень летит куда-то на пол, на раскаленную кожу ягодиц контрастом ложатся ледяные руки брюнета, это заставляет Ё дернуться, и тихонько простонать. — Неужели понравилось? — В голосе слышится самодовольная усмешка. — Весьма… — Честно отвечает студент. — Развяжи… прошу. — А что такое? «Хочу прикоснуться к тебе…» — Сопливо ноет внутренний голос младшего, но гордость не позволяет произнести этого вслух. — Пожалуйста… — Все что способен выдавить из себя Ун, но этого достаточно, чтобы убедить Сохо. Когда руки парня оказываются свободными, преподаватель вновь заставляет его встать на четвереньки, Хванун подчиняется, млеет, прогибается грациозно, когда брюнет снова массажными движениями гладит спинку и поясницу. — Пока это не зашло слишком далеко, я последний раз даю тебе шанс собрать вещи, одеться и унести отсюда ноги. — Я знал на что иду, профессор. Я уверен в своем решении. Я хочу этого. — Твердо и уверенно произносит младший. Сохо вздыхает, трет переносицу, не решается. — Я все еще не понимаю, зачем тебе это. — И не поймете, профессор, просто приступайте уже. Сколько бы раз вы ни спросили, уверен ли я, мой ответ будет неизменным. — Хванун смотрит твердо через плечо, и игриво подмигивает старшему. Старший думает, что этот мальчишка неисправим, и решает отбросить ненадолго свои принципы, склоняется над дрожащим телом, расписывая узорами засосов лопатки и поясницу. Воздух в комнате как-то резко становится тяжелым и густым, студент чувствует как длинные пальцы скользят по промежности, давят и слишком легко проникают внутрь. Сохо почти не удивлен. — Не хочешь объясниться, маленький развратник? — Старший прикусывает мочку аккуратного ушка, ласкает ее языком, гладит свободной рукой живот и слегка двигает пальцами внутри парня. — По ночам бывает одиноко. По утрам тоже. А после ваших лекций вообще пиздец. — Ни капельки не стыдясь рассказывает младший. Вот и гадай теперь, есть ли у этого змеёныша хоть капля совести… Сохо раздосадованно цокает, переворачивая младшего обратно на спину, окидывая таким взглядом, что у Хвануна кровь стынет в жилах и внутренний ад со всеми чертями стремительно начинает замерзать. — Ох, пожалел я тебя, когда ремнем хлестал. Сильно пожалел. Ну, ничего, отыграюсь по-другому. — Угроза звучит действительно устрашающе, заставляет студента сжаться, съёжиться, почувствовать себя добычей у свирепого хищника в зубах. Ли снимает очки, откладывая их подальше, и наклоняется, смотря младшему прямо в глаза, опаляя губы горячим дыханием и наблюдая за подрагивающими ресничками студента. Ё прикрывает глаза, подаваясь вперед, но губы мажут по воздуху. Ли уворачивается от поцелуя, спускаясь ниже и накрывая влажным языком бусину соска, выбивая из груди студента дрожащий всхлип, на грани со стоном. Тонкие пальцы путаются в черных волосах, сжимают, оттягивают, с губ один за другим срываются легкие, пока еще даже не стоны, а скорее мычания и вздохи. Хванун выгибается навстречу старшему, позволяет горячим губам вытворять с его телом черти что, покрывать россыпями алых пятен и дразнить чувствительные места. Старший входит резко и неожиданно, на всю длину, ни капельки не сжалившись над студентом, Уна чуть подбрасывает вверх, он раскрывает губы в немом стоне, и словно рыбка пытается схватить ими воздух, так не кстати покинувший легкие. Сохо наслаждается картиной, несильно сжимает бока младшего, и начинает двигаться. — Ст-стой… те… — Хванун давится первым полноценным стоном, теряется в ощущениях и отчаянно хватается руками за плечи преподавателя, что-то мычит неразборчиво, дышит тяжело и жмется, жмется так сильно и тесно, что Сохо может чувствовать как в панике колотится внутри хвануново сердце. Брюнету до одури нравится это ощущение, нравится, что Хванун так близко, нравится как он извивается и почти кричит моментами, нравится, что сейчас проблемный студент полностью в его власти… Ё чувствует себя невероятно, слишком потрясающе, приятно ощущать старшего, приятно когда он двигается внутри, у Хвануна давно не было нормального партнёра (можно сказать никогда), всё игрушки, да игрушки, так что сейчас студент просто млеет от горячей плоти в себе и ощущения наполненности. Стройные ноги смыкаются за поясницей Сохо, притягивая того ближе, ладони было тянутся вперед, дабы сомкнуться в последствии у преподавателя на загривке, но последний останавливает чужие руки, грубо прижимая за запястья к столешнице. Ли доказывает в очередной раз, кто тут хозяин положения, и Хванун впервые чувствует острую необходимость подчиниться, быть раздавленным чужими амбициями и желаниями, и только лишь мелкая часть студента, именуемая гордостью, что-то невнятно пищит где-то там под коркой, заставляя думать. А думать, это последнее, чем бы сейчас хотелось заниматься младшему. Приходится пренебречь гордостью, делая выбор в пользу наслаждения. Этот раунд за Сохо. Определенно. Прерывистое дыхание, отрывистые стоны прямо на ушко, время от времени проскальзывающие всхлипы, невыносимый жар тел и критический уровень наслаждения. Ё уже плохо соображает, что происходит, он лишь старается привнести в процесс свою лепту. Надо сказать, выходит очень даже… Стройное молодое тело очень элегантно. Надо заметить, Ё Хванун просто находка в плане эстетики и чистой человеческой красоты, он то по-кошачьи грациозно, то, наоборот, очень резко, дёрганно, извивается на столе, при этом не стесняясь сопровождать сие действо ласкающими слух стонами. Ох уж эти чертовы стоны… Нет, они не были роскошно-блядскими, не несли в себе какой-то корыстной цели, типо раззадорить партнера, нет. Они просто были шикарными. Не очень громкие, всхлипывающие, то отрывистые, то протяжные, умоляющие, легкие и какие-то даже… ласковые. Сохо потряхивало каждый раз, когда удавалось выбить из груди младшего хоть какой-то звук. И это уже плюсик в копилочку студента. Знает, засранец, как свести препода с ума. Вот только пока не догадывается, чем это чревато. Брюнет ускоряется, вжимая парня сильнее в стол, дышит тяжело, возбужденно, но в глазах лисьих по прежнему холодок, и это больно колет обидой куда-то под ребра. — Про…профессор… прошу, медленнее. — Еле выговаривает парниша, чувствуя, что оргазм уже где-то не за горами. Он не хочет, чтобы вот-так все быстро закончилось. Светловолосый не хочет себе в этом признаться, но «ночи» с профессором он дождаться не мог еще с тех пор, как Гонхи предложил ему этот идиотско-безумный план. Дождался, наконец, и теперь не хочется ограничиваться лишь парой десятков минут, тем более, едва ли такая возможность представится еще хоть раз. — Размечтался. — Усмешка почти змеиная, у младшего даже холодок по коже бежит, а старший лишь ускоряется, как бы назло, доводя младшего до предоргазменного состояния. Сохо чувствует как потряхивает хрупкого студента в его руках, слышит нечто похожее на свое имя, среди вороха смазанных звуков, издаваемых Хвануном. Ли без понятия, как он еще жив после такого. Младшего кроет конкретно, его руки, на которых завтра расцветут бордовые пятна от крепкой преподавательской хватки, отчаянно тянутся к Ли, обхватывая, все же, крепкую шею. Хванун дрожа, накрывает чужие губы своими, желая оставить воспоминание, навечно сохранить на подкорке, ему кажется, что секс, это просто секс, но поцелуй, искренний и настоящий, способен превратить его в нечто важное и особенное… Ё целует нежно, но уверенно, покусывая, лаская чужие губы, ловя приходы от каждого соприкосновения. Губы у Сохо мягкие, теплые и сладкие, что объясняется любовью преподавателя к карамельному латте, что добавляет изюминки в поцелуй и заставляет Уна еще больше распалиться… Но ему не отвечают. Вот тогда-то парень и осознает одну очень важную вещь. Катастрофическую, можно сказать. Ё приходится скрепя сердце признать — он проиграл. Проиграл в собственной же игре. Его же метод соблазнения сыграл с ним злую шутку. Ли Сохо все еще к студенту безразличен, он до сих при своей власти, все еще не подчиняется никому. Своевольный и амбициозный. Что уже нельзя сказать про Уна. Подумать только. Как глупо. Проиграть, играя по собственным же правилам, быть очарованным тем, кого планировал очаровать. Младший отстраняется, отчаявшись получить хоть какой-то ответ на поцелуй, прижимается крепче, глотая обиду, которая одним точным ударом бьет по сердцу, заставляя гадать, в какой момент, все пошло не по плану, и как получилось, что в конечном итоге влюбленным остался лишь он сам…? У судьбы странное чувство юмора. Мысли в головах путаются, все чувства и ощущения обострены до предела, мышцы порядком устали и затекли, так что последние толчки выходят очень резкими и несдержанными, выбивая из груди младшего почти что вскрики, тут же сходящие на нет. Перед глазами все темнеет в какой-то момент, Хвануна ощутимо дергает, подбрасывает в руках у Ли, словно скручивая все внутренности в бараний рог и тут же отпуская, растекаясь по телу приятными волнами тепла, разбегаясь тысячами мурашек. Хванун дышит загнанно, тычется носом в шею чужую, руки с плеч старшего не убирает, боится. Ли, напротив, быстро выравнивает дыхание, отстранятся от младшего, однако же, не спешит, к себе прижимая. И от чего-то так горячо и сладко у последнего на сердце становится, что пищать охота. — … П-профессор… Я хочу… — Тшш… — обрывает на полуслове брюнет, накрывая губами острую ключицу. — Ты такая сволочь, Хванун, ты знал? Студент поднимает на парня вопросительный взгляд. — Добился своего? Понравилось? Надеюсь, теперь ты оставишь меня в покое… — Произносит старший, покрывая легкими поцелуями чужие плечи, он намеренно давил на больное, догадывался, сукин сын, что чувствует Хванун, и всё равно решил немного потрепать парню нервы. Нет, разумеется, никуда Уна он от себя уже не отпустит, но определённо заставит помучиться, поразмыслить над своим поведением. Задрожали худые плечи, Ё шумно вздохнул, сжимая руками шею Ли крепче. Сохо буквально на секунду отстранился, дабы проследить за меняющимися эмоциями на лице партнера. Захотелось улыбнуться. Младший сейчас растерял всю свою напускную уверенность, отчаянно утопая во взгляде лисьих глаз, Ун был таким открытым, настоящим, Сохо даже на мгновение пожалел о том, что сказал. Было видно, Ё слегка напуган. Хвануна теперь хотелось обнять, да покрепче, и прошептать на ушко что-то приторно-милое. — Н-нет… Не оставлю. Не дождетесь… — Робко звучит охрипший голосок, парень изо всех сил пытается казаться уверенным, а Ли в ответ лишь рассмеяться хочется. Так что же такое Ё Хванун? На этот вопрос Сохо, все же, нашел ответ. Хвануна нельзя однозначно охарактеризовать. Он умный, достойный и уверенный в себе парень, ловко научившийся выгодно использовать свой внешний облик и некоторый актерский талант. Мягкий и наивный снаружи, но холодный и расчётливый внутри. И все же… Какая-то часть Уна полностью соответствует его внешности. Моментами он такой нежный, наивный ребенок, нуждающийся в ласке и заботе, улыбающийся ярче тысячи звезд… Все это Ё Хванун. Большая загадка, разгадать которую практически невозможно. Но Ли попробует. Ему это по силам. Преподаватель хмыкает, разминая затёкшую шею. — Значит, продолжишь и дальше выносить мне мозг своими дурацкими выходками? — Именно. До самого выпуска, нет, дольше. Всегда. — Они все так же обнимают друг друга, не думая отстраняться, головы у обоих уже не особо соображают, да им и не нужно соображать сейчас. Нужно лишь чувствовать. — Хорошо. — Просто соглашается старший, вздыхая. — Надо бы одеться. Ё чувствует, как тепло чужих рук исчезает, наблюдает за старшим, пока тот собирает разбросанные вещи с пола. Спустя некоторое количество времени Уну радостно вручают его черные узкие джинсы и серую широкую рубашку. Студент одевается в полной тишине, Сохо натягивает обратно свой свитер, присаживаясь на стул, как ни в чем не бывало продолжая копаться в документах, словно это не он только что выебал своего студента на собственном, мать его, столе. — И что дальше, профессор? — Наконец подаёт голос Хванун. — А что дальше? Только не говори мне, что тебе не хватило. — Брюнет поднимает одну бровь и исподлобья смотрит на Уна. — Я не об этом. Я… — Ё, очевидно, не знает как именно выразить свою мысль, даже не знает, что именно это за мысль, просто на душе от чего-то кошки скребут, и вывернуться на изнанку хочется. Студент ощущает себя как-то слишком разбито, для человека пару минут назад пережившего сногсшибательный оргазм. — Ты.? — Переспрашивает Ли, в темных блестит глазах что-то странное, и Ё не знает, как истолковать этот блеск… Загадочный? Хитрый? Злобный?.. Не то! Чертов Ли Сохо с его долбанными эмоциями, которые нереально прочесть! Кстати говоря, именно эти качества так привлекали Хвануна в преподавателе. Загадочность, харизматичность, умение разглядеть то, что кроется за маской, он мог копаться в чужих душах, при этом не позволяя даже глазком заглянуть в собственную. Ли был единственным человеком, который не велся на очаровательный внешний облик, который не считал Хвануна миловидным наивным мальчишкой. Сохо изначально проявил какую-то недоверчивость, не велся на флирт или, по крайней мере, не демонстрировал этого. И тогда студент просто загорелся, стал одержим навязчивой идеей во что бы то ни стало залезть в душу препода и узнать, что скрывается внутри. Изнутри все мы слабы. План младшего был до невозможности прост: заставить Сохо открыться ему, и нанести удар по самому слабому месту. Гипотеза была такова: за твердой внешней оболочкой сурового преподавателя должно скрываться что-то хрупкое и нежное, что можно будет с легкостью уничтожить. Гипотеза не подтвердилась, кстати говоря. Сохо действительно открылся парню, вот только Ё совершенно не ожидал, что внутри у старшего окажется настоящая черная дыра, что поглотит бедного студента с головой, руша все его планы к чертям собачьим. Хотел завладеть чужим сердцем, а в итоге отдал на растерзание собственное. Теперь, почему-то становилось страшно, волнительно и внутри поселилось навязчивое чувство безысходности. А нелепое молчание тем временем затянулось. — Если тебе более ничего не надо, можешь идти, Хванун. До встречи в следующем семестре. — Вздыхает Сохо, делая абсолютно безразличный вид. — Надо. — Студент шумно сглатывает. — Мне все еще нужен ты. — И зачем же? — Ли чуть приподнимает уголки губ, ему нравится это «ты», ему вообще нравится, когда Ун пытается казаться грозным и сильным, не догадываясь, что в глазах Хо он лишь маленький, пушистый,***
— Как же он меня заебал! — Гонхи тяжело плюхается на свое место, закидывая по привычке ноги на парту, ей богу, рано или поздно кто-нибудь его за это отпиздит. Был уже случай, когда этими ногами он случайно испортил прическу сидящей на ряд ниже одногруппнице. Ну и крику тогда было… — Он пока еще никого здесь не ебал. — Невозмутимо подмечает сидящий рядом Хванун, добавляя мысленно очень значимое «кроме меня» к ранее сказанному. — Я образно. — Фыркает старший, цокая и отряхивая рукав от мела. Где только вляпаться успел? — Весь мозг мне вынес со своими идиотскими вопросами, на которые, небось, сам не ебет как ответить! — Спокойно, хён. У тебя будет шанс пересдать. — заверяет его младший. — Тебе легко говорить! И как только ты умудряешься всегда получать зачёт с первого раза, мать твою? Ё лишь усмехается, пробегаясь мысленно по всем аспектам сдачи экзамена профессору Ли, которая лишь в 10% случаев обходится без 18+ контента. Нет, надо сказать знания Сохо оценивает все так же строго, но в основном дома, за чашечкой ромашкового чая, на экзамене же ни профессору, ни студенту о вопросах и задачках говорить некогда, впрочем, им в принципе в такие моменты говорить некогда и не нужно. Ун невольно скашивает взгляд вниз, где очень сосредоточенный Хо внимательно читает каракули какой-то тощей студенточки. Младший наслаждается серьезной физиономией своего бойфренда, прикидывая мысленно, как долго ему еще ждать, прежде чем пара закончится, и он сможет оставить несколько влажных поцелуев на любимых губах. — Так, стоп. — Гонхи внезапно словно опомнился, наклонился чуть в сторону, подозрительно глядя на блондинистого коротышку рядом. — Тебе же раньше даже три с горем пополам ставили! С чего вдруг ты стал отличником? Делись секретом, задница мелкая. Поверь, Гонхи, ты не хочешь этого знать. — Ну-у… Я занимаю особое место… — Хванун дает все-таки размытый ответ на вопрос друга, загадочно улыбаясь. — И какое же? — Место под солнцем.