Иначе быть не могло

      «Это должно было случиться, - Александра тяжело вздыхает, устало прикрывая глаза. – Это обязательно должно было случиться, иначе и быть не могло». Она ещё раз вздыхает и поднимает голову, бесцельно глядя перед собой.       Холодные лучи солнца скользят по небольшой комнате, выхватывая на деревянному полу яркие, ещё красные капли, тянущиеся неровной дорожкой от небольшой смазанной лужи крови. Сквозь так и не закрытое окно в комнату проникает промозглый ветер, сдувая забытые чеки, бумажки, буклетики, и достигает угла комнаты, уже едва касаясь светло-русой чёлки парня. Только ему уже всё равно – он несколько минут как мёртв, и его безжизненное тело непозволительной тяжестью лежит на коленях девушки. Ему было всё равно, но она, будто ничего не понимая, пытается убрать прядь с полуприкрытых глаз, пачкая кровью лоб. «Это так глупо, он же ничего не чувствует…»       Конечно, Саша прекрасно знает, что Жени здесь больше нет, есть только труп с колотой раной в груди, в котором начались необратимые процессы разложения. Знает, что скоро на спине, там, где они с ним соприкасаются, появятся первые трупные пятна, а мягкая, чуть темноватая кожа станет бледной и холодной. Представляет, как она будет раздуваться и лопаться из-за гнилостных газов, как вывалятся глаза и язык, и почему-то думает о том, что хорошо, что у Жени нет животных, которые могли бы обглодать его лицо от голода. Она размышляет обо всём этом, будто собирается просидеть здесь, не вставая, несколько суток, будто никто не будет искать его, будто они совсем одни.       Задумчиво пропуская между пальцами тонкие пряди чужих волос, Александра с недоумением смотрит на тёмные разводы на ноже, брошенном рядом, словно видя его впервые, и бездумно отмечает, что теперь резная деревянная ручка безнадежна испорчена. Саша не помнит, как он оказался у неё: купила ли она его когда шла сюда или выхватила с какой-то полки с безделушками и подарками. Она не помнит практически ничего – но хочет вспомнить. В голове лишь обрывки, ещё не спрятанные заботливым защитным механизмом, - вот она бесцельно бродит по городу, терзаемая не то ненавистью, не то безнадежностью, вот оказывается в этой квартире, где мягкие зелёные глаза смотрят холодно, а острые слова больно ранят, вот накатывает злое отчаянье, и она бьет изо всех сил прямо в грудь, а вот он падает, и в комнате становится тихо. Но и это притупляется, теряет цвет и смысл в её мыслях.       - Эй, Женя, почему у тебя открыта дверь? Женя, ты чего молчишь? Женеч…ка, – Саша поворачивает голову на звук и видит Владислава, застывшего в дверном проёме и удивленно глядящего на тело на её руках. Проходит несколько тягостных секунд, но парень всё ещё безмолвно стоит, словно не понимая, что произошло.       - Владислав, вызывай ментов, – но парень лишь осоловело хлопает ресницами, и её усталый приглушённый голос срывается крик, дрожащий от горечи, - Я убила его, Влад, ну что же ты стоишь, беги! – и он срывается с места, собирая по пути косяки и судорожно тыкая пальцами в сенсорный экран телефона.       «Ну вот и всё, пора». Оставаться смысла нет – на ноже и в комнате остались её отпечатки, соседи точно слышали шум, да и Влад подтвердит её признание. Саша тянется было к ножу, но останавливает руку на полпути, оценивая свои возможности. Нет, она не сможет нанести себя достаточно сильный удар, как и глубокий порез, у неё просто не хватит сил. «Да и не оставлять же ребёнка одного в квартире с двумя трупами. Значит, вариант всего один…»       Александра позволяет себе последнюю радость – обречённую и малодушную – и целует Женю в висок. Затем встаёт, позволяя телу грузно удариться о пол, и перешагивает через него. Стремительно, не оборачиваясь и не задумываясь, она подходит к окну, распахивая его шире. Поток ветра бьёт прямо по лицу и вздувающиеся шторы начинают бить по спине, но это уже неважно. Сидя на широком подоконнике и глядя вниз, Саша явственно представляет, что будет уже с ней, точнее с её трупом, но это уже ничего не изменит. И она, глубоко вздохнув напоследок осени, соскальзывает вниз. «Это должно было случиться. Это обязательно должно было случиться, иначе и быть не могло».