Сказ о бедной девушке и чудище лесном

      Тиха американская ночь, но кебаб нужно перепрятать. Так подумала Нарин, когда сидела на кухне дома господина Ягыза в предместье Нью-Йорка. Господин доктор не выходил довольно долго, и все томились в ожидании. Господин Ягыз сидел на кресле около спальни и держался руками за голову. Нарин периодически приносила ему кофе и даже салеп, чтобы хозяина перестало трясти то ли от холода, то ли от неизвестности. Роды длились несколько часов, Нино меняла полотенца, воду, но ничего не рассказывала, лишь качала головой, когда Рыза смотрел на неё, неся вахту у двери спальни вместе с хозяином.       Крепкий кареглазый мальчуган появился на рассвете, забирая последние силы у своей матери. Хазан откинулась на подушки, не в силах даже убрать прилипшие ко лбу волосы. Нино и Нарин ухаживали за ней и за малышом. Ягыза пустили в спальню, чтобы он помог, держал Хазан, пока меняли простыни, выносили все подручные инструменты. Он положил жену на свежие простыни, укрыл одеялом, гладя по голове.       - Где он? Где наш мальчик? – спрашивала Хазан, устало смотря на мужа. Сил почти не осталось. Нужно было немного подождать, пока принесут сына.       - Он скоро будет. Нарин моет его, - Ягыз гладил жену по голове, целовал в лоб, крепко держа за руку. Она была вымученной, но живой, счастливой.       - Вот и наш малыш, - Нарин принесла укутанного в одеяло ребёнка и положила на грудь матери. Хазан прижала его к себе, распахивая рубашку. Молока ещё не было, но малыш должен был почувствовать её.       - Хочешь? – посмотрела на мужа, и Ягыз кивнул, осторожно взял сына на руки. Тот посмотрел на него полусонными глазами, точь-в-точь как у матери, как он и загадывал.       - Он похож на тебя, - негромко проговорил, вглядываясь в сморщенное личико сына. Малыш зевнул, сжал крохотные кулачки, и Ягыза затопило неведомое раньше чувство безграничной любви. Оно отличалось от того, что он испытывал к жене. Любовь к Хазан была сумасшедшей, чувственной, всепоглощающей, без которой он не мыслил своей жизни, но это было чем-то во много раз большим, если такое вообще было возможно. Ягыз смотрел на своего сына и осознавал. Его часть, его дитя, его продолжение, в котором соединились черты его и любимой жены. Сев рядом с женой на кровать, Ягыз смахнул накатившие слёзы, покачал засыпающего малыша. Хазан положила руку на его запястье, смотря на двух самых любимых людей в её жизни. Всё было хорошо. Жизнь продолжалась.

Конец