One last look - at my friends.

Мерный гул двигателей «Сокола» обычно успокаивал. Обычно — да, но не сегодня. — Всего лишь дроид! Губы предательски пересохли, а отвертка в руках почему-то не хотела слушаться и ходила ходуном. — Набор команд, протоколов. Даже L3 не ворчала на очередное вмешательство в систему обработки коаксиума. — Программа характера, базовые настройки и… и… Глаза нещадно щипало от непрошеных слез, и разъедающая душу скорбь была настоящей, а логика, что должна была успокоить, облегчить боль — в этот раз лишь подводила. Логика предикатов. Бинарное дерево решений. Сеть с пороговым коэффициентом саморегуляции степени вершин. — Всего лишь… — Рей рвано выдохнула, прикрывая глаза, — протокольный дроид. Рядом послышалось произнесенное сквозь зубы ругательство, и кожу шеи обожгло от боли знакомого придыхания. Рен отстранился на полшага, то ли приличия ради, то ли для того, что окинуть взглядом ее всю. — Что? — требовательно пробасил он. От низких словно громовых раскатов его голоса Рей стало хуже в сотни раз. Как, как ей заставить себя прямо сейчас обернуться и посмотреть ему в глаза? Но сейчас, когда Узы вот так — нараспашку, соврать ей не удастся. — Рей, — угроза звенела в голосе Кайло, — что вы сделали с 3РО? Она качнула головой и попыталась украдкой смахнуть с щеки слезинку. — Не сейчас, Бен. Я занята, — она прочистила горло, но голос все равно звучал сипловато, — мне надо наладить систему расхода топлива, регулятор полетел к чертям. Джаккуанка намеренно подалась вперед всем корпусом, едва не прислоняясь грудью к разобранной конструкции, рискуя безвозвратно испачкать свои светлые одежды. — Он мертв. Рен не спрашивал. Да и зачем ему ее ответы вслух? — Будь добра, — неожиданно мягко позвал Кайло, — посмотри на меня. Выдыхая через нос, Рей медленно обернулась. В техническом отсеке места и так было мало, а массивная фигура Верховного Лидера загораживала, казалось, весь скудный свет. Красные и зеленые огоньки светодиодов с ближайшей управляющей панели причудливо отражались в его черных глазах. — Он читал мне сказки. Рей ожидала чего угодно, но не этого. Кайло не злился, не просил рассказать и не пытался забраться в ее мысли глубже, чем прямо сейчас она готова была позволить. Он просто — стоял непозволительно близко. Дышал одним с ней воздухом и, похоже, разделял одну и ту же печаль. — И рассказывал о битве при Эндоре. Снова и снова. Отец не признавался, но иногда тоже любил послушать золотистого ворчуна. Нет. Рей ошиблась. Его печаль была куда глубже. Кайло скорбел — по-настоящему, сильно, так сильно, что воздух вокруг слегка дрожал от его глубоко подавляемой ярости и печали. — Хан… — Рей сглотнула, безотчетно протягивая руку и прижимая ладонь в груди Рена. — Твой папа предложил С-3РО выдать себя за божество, а тот ответил, что не запрограммирован изображать бога. И тогда Люк, когда их хотели поджарить… — Телекинезом поднял стул с сидящим на нем 3РО. Губы Кайло нервно дрогнули, и он чуть наклонился, заглядывая Рей в глаза. — Штурмовики? Бандиты? Он спрашивал отнюдь не из праздного любопытства. Он должен был узнать. И он, как никто другой, имел на это право. — Нет, — Рей ответила и глаз не отвела, — это было его решение. Чтобы мы могли извлечь его чип. Кайло повел плечом и гулко сглотнул. — А R2?.. — Был рядом. И Чуи тоже. Рен кивнул с благодарностью, и больше не спрашивал ни о чем. Он притянул Рей к себе, требовательно, почти по-хозяйски, и она даже не пыталась разорвать эти объятия. — Спасибо, — едва слышно выдохнул он, прижимаясь губами к ее макушке. В коридоре раздались шаги, звон задетого ящика с инструментами и вопль Финна. Должно быть, Рей лишь показалось, как Рен нежно провел раскрытой ладонью по колонне ее шеи и мимолетно коснулся губами губ. Узы гудели от тепла, грусти и чего-то сладко-горького, отдающего приятным электрическим покалыванием на кончиках пальцев. — Почему на этом корабле вечный бардак? — громким шепотом сокрушался Финн. Рей вернулась к работе: крутанула в руках отвертку и бросила беглый взгляд на разводной ключ. — Не дроид, — повторила она вслух слова, плескавшиеся на переднем краю создания Рена, те, что прорвались сквозь его ментальные щиты, — друг.