Cold fever

Мне нравится твой запах...Он не возбуждает, не будоражит, он притягивает. И мне хочется вдыхать его снова и снова. Мне нравятся твои длинные волосы, я могу их накручивать на пальцы, гладить, вдыхать их аромат по тысяче раз на дню. Я люблю называть тебя Рапунцель и люблю смотреть, как ты обиженно надуваешь губы и морщишь нос. Мне нравится твоя кожа. Такая светлая-светлая и почти прозрачная и гладкая. Мне нравится ощущать её холод под своими руками - загорелыми, крепкими, не то что у тебя, но я люблю, когда ты меня обнимаешь, так сильно, как только можешь. Я люблю твой голос. Немного хриплый, густой, я люблю твой голос даже когда ты кричишь на меня во всё горло. Я хочу слышать эти бархатные, нежные нотки в твоём голосе - они появляются только тогда, когда ты говоришь со МНОЙ. Я чувствую себя избранным. Ты совсем не умеешь петь, но как же я люблю слушать тебя... Я люблю твои глаза - большие, невыразительные, тусклые. В обрамлении длинных ресниц они словно кукольные, по-кукольному неживые, но я люблю их. Я люблю твою замкнутость и неразговорчивость. Тебе не нужно слов, пафосных речей и красивых фраз. Ты можешь мне всё сказать молча. Как? Своими прикосновениями. Их я тоже люблю. Невесомые - ты не любишь грубости, нежные - тебе не нужна страсть, тёплые, но не жаркие, ведь ты не переносишь жару. Ты мой замёрзший цветок, ты мой прохладный ветер. Я люблю вечерами сидеть с тобой там, где нас никто не видит - я никому не нужен, а на тебя всем плевать. Ты спасаешь меня от одиночества, потому что ты знаешь, что это такое - быть частью чего-то большого, но до того ненужной частью...Ты знаешь, как бороться с одиночеством, но сам не борешься. Я не раз задавал тебе вопрос: "Почему?", ты лишь спрашивал в ответ: "А зачем?", и я не знал, что сказать. Ты вгоняешь меня в краску незамысловатыми фразами, ты можешь выставить меня полным дураком в своих собственных глазах... Я согласен быть даже дураком. Тебе никогда не было важно чьё-то мнение, ты не любишь общество, оно тебе не нужно. В этом я слаб перед тобой. Тебе плевать, что скажут другие, а меня беспокоит всеобщее осуждение моего выбора. Ты говорил, что никому не должно быть дела до нашей личной жизни... Я люблю тебя, и кто бы что ни говорил. Это мой выбор. У меня же есть право любить?

*****

Только мы вдвоём в тёмной комнате. Часы размеренно тикают, в тишине этот звук кажется слишком громким. Это отвлекает меня от противных мыслей. Я видел тебя любым: весёлым, грустным, главное – живым. Сейчас ты почти умираешь. Свернувшись калачиком, ты лежишь на кровати, из-под одеяла торчит лишь твоя макушка. От кого ты спрятался? Чего ты боишься? От чего защищаешься? Ты никогда не мог себя защитить, всегда приходил я и спасал тебя. Ты был благодарен, а для меня не было большего счастья видеть твою улыбку – мимолётную, скромную… Ты ёрзаешь во сне, переворачиваешься, волосы разлетаются по подушке, открывая твоё лицо. Ты всё такой же хрупкий, сколько бы лет не прошло. Ты не любишь грубую силу. Тебя самого легко сломать. Ты похож на игрушку, которую я хочу поставить на полку и сдувать пылинки. Ты не любишь излишней заботы, заявляя о своей самостоятельности, но какая, к чёрту, самостоятельность?... Ты морщишься, значит, тебе снится что-то плохое. Кривишь губы и тихо всхлипываешь. Я склоняюсь к тебе, подхватываю и прижимаю к себе. Ты утыкаешься мне в шею, дыхание щекочет кожу. Твои пальцы цепляются за мои волосы, тянут их, мне больно, но я всё равно прижимаю тебя ещё крепче. Я чувствую, что ты плачешь. Глажу по вихрастой голове, я знаю, что так не успокою тебя, но пока это всё, что я могу сделать. Ты должен справиться сам. Сколько бы я ни бился, ты сам запираешь себя в клетку. Клетку, которую сам построил. Ты затихаешь. Мои руки сами обнимают тебя за талию, мои губы сами находят твои, когда ты поднимаешь голову. Нет, это не я. И не ты. Это не я целую тебя так нежно, как только могу. И не ты с опаской отвечаешь мне. Чужая рука задирает футболку и прикасается к холодной коже. Чужое тело, не твоё, вздрагивает от прикосновений. Это не я и не ты. Мы не можем этого делать. Я не могу снять с тебя футболку и согревать твоё худощавое тело поцелуями. Ты не можешь выгибаться, прижимая мою голову к своей груди. Я не могу слышать отчаянный стук твоего сердца. Всё лживо. Ты ведь не такой, я знаю. Ты не терпишь фальши. Твои улыбки всегда искренни, а твои глаза никогда не врут. Ты предельно честен. Ты не врал, когда говорил мне о своём состоянии. Ты не изображал мученика, я знал, что тебе действительно было больно. Мне тоже было больно. Я помню, как царапал ногтями грудь, когда моё сердце разрывалось от дикой боли от осознания того, что ты, возможно, скоро меня покинешь. Я рвал на себе волосы, когда тебе снова было плохо. Слышишь? Я страдал вместе с тобой. Ты бы этого не хотел, но я не могу иначе.