«Я забираю твой грех»

      «Мир соулмейтов слишком жесток».       — Первая встреча. Первое сражение насмерть. Он пришёл, чтобы целенаправленно убить государственного алхимика.       Выбившаяся золотая прядь колыхалась от легкого ветерка, но замечала это только маленькая жительница Ксинга. Она завороженно смотрела за игрой ветра с такими яркими волосами, будто зрелые колосья пшеницы радовались весёлым порывам игривого ветра. Девочка не понимала обладательницу этих ярких волос и глаз цвета жидкого золота, того золота, о котором мечтал любой обладатель слабой алхимии с философским камнем.       — Но он не по своей воле стал таким! — воскликнула девочка, подскочив со своего места, упрямо смотря в золотые глаза. — Ты можешь его спасти!       — Переспав? — горькая усмешка, исказившая гладкие черты лица, заставила девочку внутренне содрогнуться. — Ты хоть знаешь о последствиях этого «ритуала»?       — Его крылья снова станут белыми и прекрасными… — опустила черноволосую голову Мэй из клана Чан. Взгляд её черных глаз упал на обувь, невольно сравнивая тонкие тканевые балетки, не мешавшие изящно передвигаться, с массивными ботинками Эды, в которых обычно ходили мужчины. — Эда-сан, позвольте узнать, почему вы ходите в мужской обуви?       — Мэй-чан, видишь ли… — металлический скрежет доспехов и приятный мальчишечий голос был остановлен взмахом руки девушки, доспех стушевался перед старшей сестрой и рассеянно пробормотал: — Извини, анее-сан.       Мэй Чан завороженно смотрела на то, как девушка красиво поднималась со своего стула в маленькой библиотеке, в которой группа расположилась на время поисков информации о гомункулах и философском камне, как одним движением изящно поправила красный и слишком толстый для жаркого лета плащ и как выбившаяся золотистая прядь всколыхнулась при движении головы. Эда Элрик смотрела взглядом умудренной не по годам женщины, которая обрела свою мудрость лишениями и трудными решениями, стоившими ей слишком дорого.       Девушка улыбнулась завороженной девочке и мягко спросила:       — Где Шрам?       — Анее-сан! — привстал доспех со своего места, голос дрожал от дикой догадки, — Ты же не решила сделать это?!       — Ал, — спокойно ответила девушка, твердо смотря в глаза доспеха, — я сделаю это.       — Но ты же!..       — Хватит! — рявкнула Эда, заставляя замолчать брата. — Я не меньше тебя знаю об этом «ритуале», вот только я восстановлю справедливость. Они не должны быть такими… после совершенного…       Стук мягко закрытой двери приглушил завывания младшего брата, душа которого прикреплена к стальным доспехам. Звук ломающегося стула раздался с криком полный боли и злобы, искаженный металлическим лязгом. Девушка поправила золотую косу, перебросив её с плеча на спину, и отправилась по адресу на бумажке.       «Малышка Мэй не знала об истинной сути ритуала очищения души. Это не её вина, ведь Элрик знала».       К счастью, по приказу полковника Эда участвовала в миссиях по захвату целей, но для этого ей приходилось соблазнять и подкупать людей, ведь не все знали о том, что стальной алхимик, Эда Элрик, — девушка. Быть изящной с автопротезами, знать как соблазнять мужчин взмахом светлых ресниц и завлекать золотыми локонами, как кота пушистой кисточкой на верёвочке, — этому всему Эда училась у лучших обольстительниц столицы по приказу того же полковника.       Девушке повезло остаться невинной к своим семнадцати годам для того, чтобы её нареченного не обвинили в растлении несовершеннолетних в дополнении к убийствам солдат и государственных алхимиков.       »…Он парил в воздухе, наслаждаясь свободой. Ему хотелось подняться выше, ещё выше. В каком-то радостном порыве взметнулся он навстречу Солнцу — и в туже минуту, опалённый его горячими лучами, упал вниз, в тёмные воды бурного моря…*» — тихо процитировала себе часть знаменитой легенды девушка, подходя вплотную к нужной двери. Она не ожидала узнать то, что Шрам находился в одном с ней городе и обитал всего в тридцати минутах ходьбы от гостиницы. Решив, что медлить не было смысла, Эда открыла дверь ключом Мэй, проходя в тёмное тихое здание.       Дом был простой планировки, как и все здания бедняков в округе. Недолго бродя по зданию, Элрик нашла спальню Шрама. Мужчина спал на матрасе, постеленном прямо на полу, прикрываясь худой простынёй. Лунный свет придавал его белым волосам вид нежнейшие серебристых шелков дальних стран, видимую мягкость которых так хотелось опробовать прикосновением пальцев настоящей, левой руки. Девушка не отрывала глаз от открывшейся красоты врага. Грубые мужские черты лица и большой шрам в виде креста, на удивление, не делали его безобразным, наоборот, придавали ему шарм зрелости и какой-то загадочности.       Она стояла на пороге, размышляя о его крыльях, ведь за все причинённые им смерти, они давно очернились, хотя её при не менее тяжком грехе всё так же оставались белоснежными. Тихо выдохнув, Эда на цыпочках прошла в комнату, прикрыв за собой дверь. Вопрос был не нужен, ведь ответ являлся ясным с самого начала для маленькой Элрик.       «Невинная душа способна забрать все грехи предначертанного судьбой. Лунной ночью полностью принимая того, с кем будет связана её жизнь. Даже если её судьба погибнет, и спасённая душа вернётся к Богу, то очернённая будет нести свою ношу до самой погибели, чтобы после упасть на самые глубины пропасти забвения».       — Мэй, — тихо позвал Альфонс подругу. Время истерики прошло, настало время апатии. Всегда происходило так, когда касалось старшей сестры с её упрямыми решениями, которые могли стоить слишком дорого: сначала жизни, теперь души. — Ты видела её спину?       — Да, Альфонс-сама, — вынырнула из-за угла девочка и осторожно приблизилась к большому живому доспеху. — Ни у кого не видела таких красивых белоснежных крыльев.       — Они стали расти, когда Шрам прикоснулся к живой руке Эды. Случайно прикоснулся во время первой битвы. Глупо вышло, но секундную заминку решил полковник, появившись из ниоткуда с отрядом, — голос младшего Элрика был совершенно убитым — единственное, что было способно описать настроение доспеха. Но Эда понимала его всегда, даже когда брат молчал. — Это было больно для неё, но их красота того стоила. Анее-сан радовалась и любовалась ими, пока не вспоминала о нём.       — Альфонс-сама?       — «Ритуал» заключается в том, что невинное создание забирает всё черноту души нареченного Богом… Чёрт! — неожиданно воскликнул доспех, резко ударив перед собой, ломая деревянный пол библиотеки, заставляя жительницу Ксинга отскочить. — Теперь они никогда не станут такими же прекрасными. Нет! Анее-сан, за то ты так со мной?!.. Мэй, она обелит его…       Мэй Чан не была глупой. Клановое воспитание Чан заставило девочку отправиться в путешествие ради спасения страны и клана, что сделало её не по годам взрослой и умной, несмотря на юные года. Страшное осознание правды, которую эти двое знали и пытались скрыть от неё, чтобы не ранить и не разочаровать в красивой сказке для детей.       — Что я наделала?.. — прошептала побледневшая девочка, опустившись на колени, сжимая в объятиях свою панду. — Эда-сан…       Ботинки и сброшенный плащ находились у самой дальней стены, мягкие штаны с поясом и прикрепленными к нему серебряными часами государственного алхимика были оставлены у края матраса. В топике и нижнем белье девушка подошла к матрасу и легко опустилась у бока мужчины. Наклонившись над ним, Эда почувствовала то, как резко её спина коснулась жесткой перины, а её саму, оседлав бёдра, стал держать смуглый мужчина, готовый в любое мгновение разнести её внутренности на части, убив мгновенно своей алхимией.       Шрам, взглянув в лицо девушке, остановил своё преобразование и неотрывно смотрел в золотые глаза, которые в тени лунного освещения были тёмными, как глубины бездны. Их темнота манила, а прерывистое дыхание заставляло кровь двигаться быстрее. Он чувствовал возбуждение от вида полуобнаженной девушки, образ которой преследовал его по ночам.       — Зачем ты здесь?.. — вопрос остался недосказанным, ведь его щеки коснулись тонкие пальцы её левой руки и тихий голос произнес то, о чего так желал мужчина:       — Ты. Я пришла к тебе.       Первый поцелуй — пробное прикосновение к медовым губам девушки. Запахи пота, корицы и механического масла дополнили сокровенные мечты и острое желание присвоить такую невероятную девушку себе одному. Рубиновые глаза впитывали образ тяжелодышащей Эды, которая с удобством устроилась под ним. Полуприкрытые золотые глаза, открытые губы, блестящие от слюны в лунном свете и бьющаяся жилка сонной артерии. Невинная, хрупкая и доступная, как запретное яство перед слабой духом душой, которая не способна сберечь себя от соблазна грешной плоти.       Лёгкий топик одним рывком исчез с груди девушки, открывая маленькую, твёрдую грудь с набухшими от возбуждения сосками. Сглотнув набежавшую слюну, Шрам осторожно прикоснулся языком к одному из них. Эда чувствовала, как через неё пробежал электрический ток, заставив всем телом содрогнуться и застонать. Мужчина, видя положительную реакцию, взял весь ореол в рот, плотно прижимая губами, облизывая смело кончиком языка сильнее набухший сосок, легко засасывая ореол, трогая рукой, придавливая, оттягивая и зажимая, второй сосок.       Элрик с подобной лаской своего тела сталкивалась впервые, из-за чего сильно стонала, перебирая серебряные волосы пальцами. Волосы оказались жёсткими и густыми, делая этот момент более реалистичным. Пока Шрам ублажал вторую грудь, девушка додумалась снять с него рубашку. Неловкие пальцы больше мешали, чем помогали. Ишварит рыкнул в плечо Эды, и одним движением разорвал рубашку, скидывая лохмотья куда-то на пол. Туда же полетело их нижнее бельё.       Шрам понимал, что девушка не готова принять его, и, чтобы немного расслабить, поцеловал со всей страстью. Она отвечала не слишком умело, но немного практики улучшили движения маленького наглого язычка, заставляя сердце учащенно биться, а кровь приливать к члену, делая его твёрдым.       Устроив девушку удобнее для себя, Шрам почувствовал, как член стал упираться между ягодиц девушки, которая в моменты нахождения в цивилизации умудрялась за собой ухаживать, подбриваясь в нежных местах. Он чувствовал гладковыбритую промежность, по которой с кисловатым запахом текла природная смазка Эды, постанывавшей от его грубых действий с грудью и неаккуратных поглаживаний.       — Шра-ам, — простонала Эда, дёргаясь от накрывающей волнами похоти, заставляющей раздвигать ноги и бесстыдно предлагать себя, — бы-быстрее!       — Тс-с, — улыбнулся мужчина на попытки Элрик руководить процессом, — я должен тебя подготовить для себя.       Пальцы коснулись половых губ, отчего девушка прогнулась и болезненно застонала. Мужчина прикусил губу, лишь бы не сорваться и не наброситься голодным зверем на такую привлекательную дичь, готовую доверить себя ему. Грубые руки гладили тонкую кожу, ласкали нежные места, доводя Эду почти до крика. Позже. Позже он собирался показать всю прелесть оральных ласк. А сейчас маленькая тёплая рука уверенно обхватила твёрдый член, заставив ишварита резко выдохнуть и прикрыть глаза от наслаждения. Он не стал мучить девушку, положил свою руку на её и легко нажал на ладошку, заставляя немного сжать член. Дыхание Шрама участилось, стало тяжелее, отчего на душе Элрик потеплело.       Он желал именно её — Эду Элрик.       Аккуратно и медленно она водила рукой по налитому горячей кровью органу, вынудив Шрама отпустить её руку и навалиться сверху, держась на локте возле раскинутых золотых волос и утыкаясь влажным лбом в её висок, тихо постанывая от удовольствия. Татуированная рука продолжала готовить девушку к проникновению, к двум пальцам добавился третий, из-за чего Эда обеими руками обняла шею ишварита, морщась от боли.       — Больно? — спросил мужчина, находясь на пределе сил для того, чтобы не набросится диким зверем на хрупкую Элрик. Та покачала головой, улыбнувшись, и тихо ответила:       — По сравнению с первым присоединением автоброни к нервам — это пустяк, — она опустила голову Шрама на уровень своих губ и прошептала. — Не сдерживайся.       Кровавые глаза заполонил туман страсти. Последние остатки самоконтроля позволили мужчине сесть на колени между раздвинутых ног девушки, смочить обильно слюной давно стоящий член, болезненно пульсирующий, и аккуратно толкнуться в её лоно. Ждать, когда девушка привыкнет к члену и расслабится, не было сил. Им обоим было больно. От резкого толчка во всю длину Эда тяжело и резко вдохнула. Ощущение разрыва пленки были не очень приятны, но терпимы. У неё бывали боли от травм и похуже.       Она старалась расслабиться, не сильно сжиматься внутри. Поцелуй стал неожиданным, но приятным, возбуждающим. Эда снова затрепетала от сцепления языков, ласковых и в то же время грубых рук на груди. Внутреннее напряжение сошло на «нет», позволив расслабить мышцы влагалища. Легкий толчок вызвал много смешанных чувств у девушки, заставляя выгнуться и невольно застонать:       — С-стран-но… — одними губами произнесла Элрик, заставив мужчину напрячься, — мне… нравится… А-ах!       Шрам не мог больше сдерживаться. Сжав в объятиях девушку, стал резко и размашисто толкаться в неё. Эда стонала, прижимаясь сильнее своим горячим телом и холодной автобронёй, делая этот момент реальным — не плодом воспалённого очередным сном воображения. Девушка чувствовала увеличившийся в размерах член, давление на стенки матки стало сильнее, но резкая вспышка в сознании заставила моментально забыть обо всём и выгибаться в оргазменных конвульсиях в сильных руках. Она почувствовала, как ишварит сжал её в объятиях и, толкнувшись в последний раз, кончил в неё. Лёгкая улыбка озарила лицо довольной Эды, а тихий сорванный голос прошептал:       — Теперь ты свободен. Я забираю твой грех.       Зудящая боль оповестила о сработавшей старой «магии соулмейтов», которая старее алхимии и рентаджицу Ксинга и ведется с основания рода человеческого.       Шрам вышел из своей женщины и завалился рядом на бок, обнимая маленькое тело. Нос щекотал запах секса, пота, корицы и механического масла. Перед глазами наяву стал старинный текст летописцев и хриплый голос сам произнёс, не успев сформировать мысль в голове:       «Ты не можешь забрать мой грех, ибо я разделяю его тяжесть с тобой. И будут наши крылья серы, как пасмурные небеса, и войдём вместе на Суд Господний, как ведомые одними грехами и разделимые ношу их поровну. Как части одного целого, как истинные муж и жена».