***
Раз в двести пятьдесят лет дракон без имени выходил собирать свою кровавую жатву. Он уничтожал всех, кто встречался у него на пути, ведь сила у него была настолько велика, что никто не мог остановить его, — лишь задержать на время, пожертвовав своей жизнью. Он не прислушивался к чужому голосу разума, не искал договоров. А потом состоялась Великая Битва. Тот, кто назвал Великую Битву «великой», сильно преувеличил масштаб, потому что дракона просто замуровали в своей пещере, обрушив мощную магию на вход. Алый дракон не имел имени. Возможно, именно это его и озлобило, лишило его разума. Люди говорили, что виной тому его внутренний огонь: страшная, сложная стихия, с которой он не смог справиться, и который выжрал его изнутри, оставив только ненависть. Еще говорили, что алый дракон когда-то был хранителем, таким же древним, как все прародители, мудрым, размеренным и величественным. Ходили слухи, что к нему в логовище, замурованное магией, умудрялся проскальзывать юнец, а потом выходил живым и невредимым. Много говорили о побежденном хитростью алом драконе, раз в двести пятьдесят лет приходившим в ярость, но мало что из этого было абсолютной правдой так же, как и было абсолютной ложью.***
— Мои имена тебе не помогали? — Чужой встревает в его рассказ тоном алхимика, ученого, в глазах у него блестит нездоровая заинтересованность. Дракон изгибает шею, чтобы посмотреть в лицо человеку. «Помогали. На двести пятьдесят лет. Неужели ты не понял?» — Просто хотел удостовериться в своей теории. Прости, я перебил тебя, продолжай.***
Внутри горы, запертый наедине с собой, алый дракон должен был сгореть окончательно, огонь внутри должен был добить его, заставить самому захотеть собственной смерти. Но, перегорев вновь, он начал учиться жить с огнем, единственным, что еще у него осталось. Пламя стало им самым. Ему снова пришлось отринуть имена, данные ему странным мальчишкой-магом, снова стать никем, но на этот раз целостным. И это было куда лучше. Даже придя к соглашению с собой, дракон не простил своих пленителей. Он жил и думал о мести. Он планировал ее изощренно и беспощадно, не теряя надежды выбраться. Однажды ему эту возможность предоставили. Алый дракон размыкает глаза, ощущая, как каждая клеточка его тела жаждет мщения и чужой боли. Его кто-то тревожит. И это не Чужой, их больше, они шумные и совсем не боятся его. «Неразумные человечки», — думает он меланхолично-печально. Они не будут его первыми жертвами, как бы ему ни хотелось стряхнуть с себя оцепенение веков. Сейчас алому дракону нужна информация. В обмен на нее он дарует этим людям жизнь. Вот только получается почему-то наоборот. Человечки, — дракон нюхает воздух, — маги, суетятся вокруг. Наконец, один из них выходит в середину. — Доброго пробуждения тебе, дракон! Прости мне грубость мою, да выслушай же покорного раба твоего. Мы, верные слуги твои, хотим освободить тебя из долгого плена, ведь ни одно живое существо не должно подвергаться столь жестокому наказанию за невольные грехи свои. Дракон не был глупцом. Он понимал, что каждая услуга требует чего-то взамен. И он был готов на это. В конце концов, его срок жизни не идет ни в какое сравнение со сроком жизни людей. «Чего же ты хочешь, маг?» — Несколько ответных услуг, дракон! И имя. Я хочу дать тебе имя. Это было смешно. Дракон знал силу имен. И в прежние времена никогда бы не доверил кому-то честь дать себе новое имя. Из приоткрытой магической завесы тянет свежим воздухом. Дракон принюхивается и его прошивает током от затылка до кончика хвоста. Тогда он понимает, что у него нет выхода. Секариус. Так теперь его звал его хозяин перед тем, как отдать приказ. Наемный убийца, принадлежавший группе магов, руководивших Империей. И дракон, совершивший ошибку, принял свое бремя со смирением. Его боялись. Его имя стало нарицательным, его тень — предвестником скорой кровавой расплаты. Ничего не изменилось, он — кровавя тень на полях сражений. Так было. Так будет. У дракона собственная башня. Огромное, монументальное, древнее строение, на вершине которого можно разместиться даже ему. Теперь дракон не любит пещеры, он предпочитает наслаждаться выкупленной свободой сполна. Сейчас он не нужен в столице, но должен быть неподалеку, чтобы услышать зов, поэтому он просто дремлет, растворившись в звуках и запахах. Это успокаивает. Это приводит его в равновесие. Вокруг него вьются маленькие дракончики, невзрачно-серые юркие виверночки, подарок Чужого, древний и почти изживший себя. Дракон был уверен, что никто в яйцах не выжил после века, проведенного в темноте, но снова был не прав. Они вылупились недавно и приняли дракона другого вида за своего отца. Теперь они не отставали, если не зарычать достаточно грозно, чтобы прогнать их внутрь башни. Но день свеж и солнечен, а птенцам полезно тренировать крылья. Дракон вряд ли годится на роль хорошего родителя, но вполне может приглядывать за ними. Человека он слышит задолго до того, как тот появляется из-за деревьев. От человека пахнет очень знакомым желанием мести, ненавистью, злобой, а еще отчаянием и смертью. И чем ближе подходит к нему этот отчаявшийся сумасшедший, тем заинтересованнее смотрит на него дракон. Они похожи. Настолько, что дракона накрывает странное чувство волнения и предвкушения чего-то. У человека в руках занятная игрушка, которая может убить его, но дракона это совсем не интересует. Он подбирается, хотя никакой физической активности ему сейчас не понадобится. У него есть один шанс сделать это легко и безболезненно, пусть привязывая к себе человека, пусть буквально соглашаясь на еще одну цепь, но зато получая нечто большее. Он не знал что, но инстинктивно понимал, это сделать необходимо.***
— Ты можешь описать, как это ощущалось? Через столько веков встретить кого-то, кто назовет твое имя! Почему ты был уверен, что это именно тот человек? Дракон шевелится, устраиваясь удобнее, задумывается, уходит в себя. «Это было похоже на тот первый ветер, донесшийся до меня во время моего освобождения. Вы, люди называете это "родным", я называю Связью. Сложно передать, не поймешь.» Чужой жмет плечами. Он соглашается удивительно легко. — Итак, как же звали этого человека? «Корво Аттано.» Чужой усмехается. — Надо же, как тесен мир. Я встречал его. «Я знаю. И чей у него в руках был меч, я тоже знаю.» — И даже не скажешь «спасибо» за помощь? «Ты показал ему единственно верный способ убийства дракона. Ты предложил ему меня убить. Ты нуждаешься в благодарности?» Чужой фыркает. — А дальше ты связал человека обязательством, ничего не объяснив, не узнав причины его попытки убийства? Дракон щелкает когтем по камню. «У меня не было выхода. У него не было выхода. Мы дрались, а потом говорили. Долго и о разном. Я признал свою вину в убийстве его женщины; он не согласился, с тем, что у меня не было выхода, но он мне поверил.» — Ты, как всегда, прямолинеен.***
— И что дальше? — вид у человека уставший. Дракон снял с него печать смерти, облегчил душу, и теперь они просто сидели друг напротив друга, обдумывая услышанное. «Мне нужно имя.» — Имя? Я слышал, тебя называли… «Не произноси!» — дракон рычит оглушающе, вскакивает на четыре мощные лапы, возбужденный так впервые за очень долгий срок. «Мне нужно новое имя, назови его.» Он не может унять нервный хвост, метущий по земле. Имя определяет судьбу. И дракон уверен, что этот виток судьбы у него последний. Человек смотрит на него. — Дауд. Тебя будут звать Дауд. Дракон застывает. Прислушивается к себе. «Что это значит?» — Ничего, я сам только что придумал. Дракона разбирает клокочущая внутри дрожь. Люди называют это смехом. Ничего. Могучий алый дракон теперь не значит ничего в этом мире, и это лучшее, что мог придумать человек. Успокоившись, дракон аккуратно касается носом лба человека. «Благодарю тебя, Корво Аттано.»***
— И после всего он решил остаться у тебя? Люди странные. Дракон фыркает, выпуская облачко дыма. «Он упал без сил. Имя забрало у него последние силы, и я присматривал за ним в Башне, пока он полностью не оправился. Мы многое поняли друг о друге за то время. И он остался.» Буря затихает. Дракон поднимает голову, смотрит на затянутое тучами светлеющее небо. «Мне пора возвращаться к нему.» Чужой легко вскакивает на ноги. — Ну лети, Дауд. Попутного ветра тебе! Как-нибудь зайду на огонек! Дракон рычит. «Даже не думай.»***
— Выходи на бой, чудище! Я, Виман, пришел, чтобы вызвать тебя на честный бой, дракон! Я побед… выиграю и получу руку прекрасной принцессы Эмили! Дауд свешивает голову вниз, рассматривая нарушителя спокойствия. «Ответить, что твоей дочери нет дома? Мы остались здесь не для того, чтобы я гонял всяких жаждущих твоей дочери.» — Он пришел, чтобы требовать ее руки? — Корво шевелится, выползает из-под теплого драконьего бока. Дракон кивает, оборачивается к своему человеку. Корво нехорошо улыбается. — Окажи мне услугу. Сожри его. Дауд вздыхает. Эта шутка уже перестает быть смешной.