Полечка с выходом

Чёрный Nissan Patrol, припарковавшийся у девятиэтажки в одном из спальников столицы, потушил фары и из салона выбрались двое парней. Оба одетые под стать друг другу — кожаные куртки, чёрные джинсы, вязаные шапочки, получившие в народе нелепое прозвище «пидарки». Гости спальника косили под пролетариат, но одежда была дорогой и ладно сидела на спортивных фигурах. С места пассажира на асфальт сошёл шатен с тонкими чертами лица, дерзкими зелёными глазами, и густой шевелюрой с прядями разной длины. С места водителя — коротко стриженный брюнет с квадратной челюстью, чувственным крупным ртом и карими глазами. Обойдя машину, темноволосый остановился у багажника, открыл его и вытянул наружу большую спортивную сумку. — Ну что, готов? — спросил он у своего задравшего голову к крыше многоэтажки спутника. — Да как пионер, — заверил тот и тут же поёжился, кутая подбородок в поднятый ворот куртки, — вот только холодно, Вась. — Если и внутри так будет — повернём обратно. — Не боись, я всё проверил, подъезд отапливается, — Василий ухмыльнулся и звучно шлёпнул друга по филейной части. — Я тебя согрею, Тасенька, — добавил с нежностью. Шатен с деланным гневом зашипел: — Перестань меня так называть! — А «Стасик» лучше? — Не лучше, — проворчал Стас, утихая. — Чёрт, и кому из моих предков пришло в голову так меня назвать? Ненавижу своё имя! Все школьные годы «Стасиком-пидорасиком» обзывали. — Ну так на воре ж шапка… — Лучше не продолжай, — посоветовал Таська, ткнув в него пальцем. Василий усмехнулся, пугаться не собираясь. Школу оба заканчивали одну и ту же. И хоть он и был старше на три года, но помнил, как его ненаглядный щеголял по коридорам с пирсингом в пупке, в джинсах в обтяжку и с выкрашенными во все цвета радуги лохмами, красноречиво сообщавшими всему миру о нетрадиционной ориентации Стасика. Тогда и втрескался в него по самые уши — без надежды на выздоровление. — А мне твоё имя нравится, — утешил миролюбиво и потянул бойфренда к подъезду. Дверь открывалась электронным ключом, однако к этому Василий был готов. Приложив к панели раздобытый за мзду у местного дворника «кругляшок», он распахнул дверь и отступил в сторону. — Прошу пожаловать, — огласил торжественно, первым пропуская внутрь Таську. Шатен вплыл в подъезд с видом звезды мирового масштаба, ступившей на красную дорожку. Васька, облизав жадным взглядом гордый разворот плеч и соблазнительные округлости Таськиной задницы, вошёл следом. В подъезде пахло жареным луком и мышами. Вызвав лифт, парни вошли в кабинку. Василий нажал кнопку верхнего этажа и лифт плавно отправился к месту назначения. Приметив зеркало на стене, Таська, шагнув к своему отражению, оттянул нижнее веко правого глаза. — Что-то я бледный, — сказал задумчиво, рассматривая свою симпатичную мордашку, — надо бы в солярий сходить, позолотить шкурку. — Ты мне и такой нравишься, — проворчал Василий, инспектируя содержимое сумки. — Блядство… подзарядку не захватил. Тась насмешливо фыркнул: — Значит отбой даём. Ну его нах… Зарядки всё равно не хватит. — Всего нам хватит, — Василий пресёк попытку его побега на корню. — Я дома камеру зарядил на полную. Главное, чтоб тебя хватило до конца заряда. — Какие мы хвастливые, — протянул Стасик, опуская руку и поворачиваясь к любовнику. — Кое-кто вчера ночью прямо с членом в моей жопе уснул, оставив меня крепко разочарованным. — Я тебе всё возмещу, — вкрадчиво пообещал Василий, придвигаясь ближе. — С процентами. — Эй-эй, — он отодвинулся, заметив в глазах брюнета знакомый блеск, — руки по швам держи, пока на место не прибудем. Не ломай шоу. Василий смиренно отступил назад, признавая его правоту. Лифт наконец дополз до последнего этажа и оба вышли на лестничную площадку. Деловито оглядевшись, Василий указал пальцем на клетку, перекрывавшую доступ к техническому этажу. — Нам туда. Ключи от замка я достал. Таська не шелохнулся, критически осматривая покрытую строительным мусором лестницу, ведущую на крышу. Чистая площадка с весёленьким накатом из цветочков на стенах и старой кухонной тумбочкой посередине, накрытой клеёнкой, привлекала куда больше. — А почему не здесь? — Да ты у меня настоящим экстремалом становишься! — восхитился Василий. — Так я тебя в следующий раз и на метро уговорю. — Ну уж нет, — нахохлился Стасик, — этому не бывать. — А я подожду, пока ты передумаешь. — Как только рак на горе свистнет. — Заведу одного и научу свистеть, — Василий, вытянув из сумки сложенный напольный штатив, принялся устанавливать его на площадке. — Лучше собаку заведи, давно прошу. — Тась, ну какая собака? — Василий вздохнул, разговор этот заводили не в первый раз. — Ты — учишься, я — работаю. Кто её выгуливать будет? Она у нас с тоски помрёт, — закончил, установив на штативе видеокамеру, подсоединив планшет и «точку» осветительной камеры. — Не помрёт, мы её веселить будем. — Чем? — он, разгибаясь, фыркнул. — А, ну да, глядя на то, как ты по утрам, проспав пару, с голым задом бегаешь и мордой в пене, действительно со смеху лопнуть можно. Но, боюсь, собака этого не оценит. С перепугу за жопу цапнуть может. — Ты ж цапаешь и ничего. — Так я любя. — Любя, — согласился Тася, расстёгивая куртку, — а синяки — неделю сходят. Твою зубную карту по моей заднице составить можно. Кстати, у тебя правый клык скололся. — Откуда знаешь? — Вот и догадайся сам — откуда. Не прекращая болтовни, Стасик стянул куртку, свитер, и аккуратно сложил одёжку на кухонной тумбочке. С узкими джинсами пришлось повозиться. Напротив него прыгал на одной ноге Василий, под тихий мат избавляясь от ботинок. Оставив лишь белые боксёрки и рыжие замшевые ботинки от Timberland, Таська, напялив на себя выуженную из сумки карнавальную маску коломбины, украшенную стразами, с хрустом потянулся, демонстрируя в меру мускулистое тело. Василий так и залип, стоя на одной ноге, оценивая белокожего, гибкого, с трогательными сосками-пупырышками и татушкой морского конька на левом плече любимого. Конька Стасик набил в прошлом году в честь него — Василия. Так его Таська, учившийся на биолога и звал, как только Васёк пива выпьет и живот надует. Ни дать, ни взять — беременный Hippocampus guttulatus*. Подвид двуногий. — Таська-а… — протянул Василий со стоном. Каждый раз, когда он смотрел на своё чудо, что-то внутри него мучительно-сладко обрывалось и хотелось прижать Стасика к себе, зарыться губами в мягкие волосы на макушке и велеть времени остановиться. — Я тебя так люблю. — Я тебя тоже, — серьёзно отозвался тот, разглядывая тюбик со смазкой. — Клубничный, — изрёк он же с укором, — задолбал ты своей любовью к клубничке. — Других не было, — соврал Василий. А что делать? Клубничку и впрямь любил, особенно, когда ею любимый шатенчик пахнет. В стратегически важных местах. Откинув трусы на тумбочку и натянув на лицо чёрную бархатную маску, как у заправского Зорро, Василий со стоном пропустил в кулак стоявший колом член и прижался к спине друга. — Как же я тебя трахнуть хочу, — выдохнул с голодом, выворачивая его голову к плечу и жадно слюнявя уголок губ. Стасик вызывал в нём какую-то ненормальную гормональную бурю, толкавшую обнимать, тискать, валить куда попало, лишь бы прилипнуть плотнее, войти в горячее-влажное-тесное и зарядить кроликом в ритме наступательно-отступательного, балансируя на грани потери сознания от восторга обладания. Обладания им — Тасенькой. — Да потерпи ты, секс-террорист, — взбрыкнул Стасик, и сам уже в жаре, собственный член сквозь трусы поглаживая, — дай тыл смазать. — Я тебя сам смажу, — Васька сполз по его спине, попутно целуя — лопатки-крылышки, позвонки-бусины, спустился к крестцу, по-хозяйски помял ягодицы, развёл неторопливо, куснув за правое, особо любимое полупопие, и потянул язык к дырочке. Таськин «глазок» с благосклонностью принял вторженца, сорвав с губ шатена вздох-стон. — Ох, хорошо-то как, — Стасик, развернувшись вполоборота, погладил его по волосам: — Какой же ты у меня классный, Вась. Василий в ответ заурчал котом, соглашаясь. И классный, и любимый. Уже четыре года без малого, как единственный и постоянный. Оба были под стать друг другу, на всю голову шебанутые. Адреналиновые наркоманы: и альпинизмом занимались, и мотогонками, и кайтвингом. С даггерами дружбу водили и с зацеперами, по крышам с паркурщиками носились. Но с умом — об образовании, карьере не забывая. Оба трезвенники, не курящие, спортзал три раза в неделю, плюс плавание. А великий триггер безумств — интернет, подарил им новую страсть к экстремальному сексу, на грани отлова и группового побития. «Сеансы», прозванные Василием «Полечкой с выходом» снимали на видео. Часть — платя дань Всемирной сети, выкладывали в интернет, самое лучшее оставляли для себя, любимых. Инициатором был Василий, но и Таська темпераментом любовнику не уступал. Ко всему был подчёркнуто независимым, умным, до умопомрачения строптивым и желанным. На предложенный секс-экстрим согласился лишь после недели раздумий, и на их первый «танец» отправился с демонстративной неохотой. Чтобы уже через час охать, стонать и скулить, вертясь на Васькином немаленьком агрегате под крышей популярного развлекательного центра. Допустил их туда сам хозяин, по совместительству школьный друг Василия. Секс вышел крышесносным. Внизу, в тридцати метрах свободного полёта, по ледовой арене ползал народ, играла музыка, а под потолком, только голову задери, Таська с остервенением трахал себя его членом, держась за железные опоры, подставляясь под ладони, скользившие по груди, и сжимал его внутри себя так, что у Василия круги плыли перед глазами. После первого похода за удовольствиями в стиле «овер до фига», Стасик хоть и ломался для виду, но соглашался на каждый предложенный им объект. Семиминутный видеоролик из центра, выложенный ими в интернете, собрал за неделю на гей-сайтах больше пяти тысяч просмотров и ребята «подсели». Обзавелись дорогой техникой для высококачественной видеосъемки, оптимизированной для трансляций в прямой эфир, раскошелившись на Webcaster X2, и вечерами просиживали у компьютера, выискивая места для следующего «эдвенчера». Перебрав и опробовав множество мест, в своей последней вылазке в городской сквер они едва не нарвались на задержание нарядом полиции, и удирать пришлось со спущенными штанами под шумовое сопровождение мигалок и аплодисменты бомжей. Ноги унесли лишь чудом и Стасик решительно потребовал от Василия «умерить энтузиазм». Василий согласился. Вот только после двух недель благоразумного секса в родной постели, шатенчик первым же и взвыл от тоски, ощутив не хилый приступ адреналиновой ломки. Мозг жаждал брызг шампанского, а жопа острых ощущений. Можно и просто распирающих, и глубоких, но под звуки фанфар и овации. Второй сезон решили начать скромно и воплотить подростковую мечту Василия заняться сексом на этажах. С прямой трансляцией «хлам романтики». Таська, обдумав предложение, согласился. Василий выбрал многоэтажку с умом: подальше от дома, с возможностью отступления через крышу в соседний подъезд и мощным дармовым вайфаем. Запасся ключами, зарядил камеру и усадил любимого в машину… Язык сменило настойчивое касание. Таська закрыл глаза, выгибаясь в спине. Член вошёл одним осторожным движением и широкая ладонь обхватила его за горло, поднимая голову и разворачивая к камере. Снимали, сразу выпуская действо в прямой эфир. Не жалко: кайфом делились, соблюдая разумную анонимность. Стасик застонал, принимая первую оттяжку и новый толчок в тело, страусовые перья на маске встряхнуло опахалом. Василий трахал его сперва бережно, размеренно, а затем всё убыстряясь. Стасик ловил встречное движение задницей, влипал в него крепкими ягодицами и, закатывая глаза, гонял в объятии пальцев выпущенный из трусов член. Сладко-о-о… Внизу хлопнула дверь, забубнил спускаемый вниз лифт. Василий умерил амплитуду, глуша шлепки. Зазвучали голоса, пара — мужчина и женщина, переругивались между собой. Стасик задышал чаще, получив мощнейший прилив возбуждения: страх быть обнаруженным на месте преступления подстегивал удовольствие. Створки лифта растворились, пара зашла в кабинку. Василий ускорился, Таська, облизав губы, заработал кулаком активнее. Нагнувшись к его взмокшей спине, Василий налёг сверху, просунул руку под живот, и сам принялся наяривать Таськин «стебелёк», покусывая шатенчика за ухо. Цифры в сегментированном оконце экрана планшета всё росли. Народ подтягивался на шоу. Стасик тёк, закатив глаза. Нежность зашкаливала, сосредоточившись на парне, что сейчас трахал его, обшаривая губами макушку. — Вася-я, — проскулил протяжно, — ты самый лучший… — А то, — с довольством выдохнул Василий, возвращаясь к его уху. — Я такой. Вбившись ещё несколько раз, он под разочарованный стон Таськи вытянул себя наружу и, подсадив шатенчика на тумбочку, опустился на корточки, чтобы тут же накрыть его стояк ртом. Стасик сполз ниже, давая доступ к своим поджавшимся яйцам чутким пальцам. Василий насаживался на его достоинство расслабленным горлом, причмокивал, пропускал за щеку, обжимал умело губами под головкой, теребя уздечку. Стасик запустил руку в короткие волосы на его макушке и задвигал рукой, задавая темп. В заднице настойчиво скользили пальцы, прохладные от смазки, тревожа чувствительную простату и заставляя ёрзать по клеёнке. Когда терпеть стало совсем невмоготу, Таська решительно освободил член от плена глотки, стянул стреножившее его бельё и улёгся спиной на тумбочку, ухватив себя под коленки. Васька ждать себя не заставил, вошёл сходу, и Стасик, пройдясь ладонью по широкой груди любимого, потянул и чуть скрутил серьгу-штангу на его правом соске. Знал, что эта ласка срывала любимого с резьбы, но не выдержал первым — волна оргазма прошлась жаром от головы до ступней и обратно, выбросив на живот тёплые капли спермы. Василий последовал за ним, содрогаясь мускулами паха и ягодиц. И именно в этот кульминационный момент дверь с правой стороны скрипнула, выпуская на площадку бабульку-божий одуванчик с мохеровым платком на голове и мусорным ведром в руках. Парни вытаращились на бабульку. «Божий одуванчик», моргнув, издала булькающий звук и уронила ведро. По лестнице запрыгали мячиками обчекрыженные головки капусты и цветастый мусор. Следом, закатив глаза, собралась упасть и пенсионерка, но Василий оказался быстрее: подхватил старушку у самого бетона, не дав приложиться головой. Таська, стянув маску, испуганно застыл тощим сусликом, прижав ладонь ко рту. — Убили… — прошептал, икнув. — Да жива она, — Василий со знанием дела прослушал пульс, осмотрел блеклый голубой глаз, — это поколение знаешь, какое живучее. Знал не на словах, а на деле, недаром медбратом работал: — Сердце прихватило, скорую вызывай. — А как же… — Только трусы сперва надень, — перебил Василий, — и камеру выключи. Фэйсы палим конкретно. Таська, спохватившись, рванул к камере, засуетился у треноги. Скорую вызвали оперативно, в том же темпе оделись и передали бабульку прибывшей медбригаде. Дедок пенсионерки вылез из квартиры уже в процессе осмотра, обеспокоившись долгим отсутствием супруги. Набежали дети, внуки, и добрые самаритяне, «проходившие мимо», под шумок сбежали. По дороге домой оба, переваривая конфуз, молчали. Из колонок внедорожника тихо лился шансон. Василий подкрутил громкость. — А знаешь, как бабку зовут? — сказал он, первым прерывая молчание. — Ну? — Полина Александровна. Услышал, когда её данные записывали. Они снова замолчали. Брюнет вдруг прыснул смешком. Сперва одним коротким, потом вторым — долгим. Таська смотрел на него с подозрением. — Ты чего? — спросил настороженно. — Полечка… — выдавил Василий через истерическую слезу, хлопая себя в избытке чувств по колену ладонью. — Полечка с выходом. Стасик понял не сразу, а когда дошло… *** Через два дня Стасик с Василием вернулись на знакомый этаж с большой корзиной. Поставили её под дверью квартиры, выжали звонок и рванули в лифт, будто подростки. Смелости лично встретиться с Полиной Александровной не наскребли. В корзине старики супруги обнаружили бельгийский шоколад, большой ананас, икру красную и чёрную, а к ним бутылку дорогого французского вина, о котором им ранее только слышать приходилось. На дне лежала карточка с одним единственным словом: «Извините». С экстремальным сексом парни с тех пор завязали. Надолго ли? Кто знает. Hippocampus guttulatus* — морской конек вынашивает потомство вместо самки, малышей носит в себе и потом исправно охраняет.