Стэнли Урис роет себе могилу

Ты спишь, и ждёшь меня, и ждёшь огня, и я несу его тебе, сражённый красотой твоей. Сражённый. "Патерсон" У. К. Уильямс.

      Стэн немного запутался. Потерял смысл пустых разговоров и брошенных в мусорку взглядов, таких полных любви и обожания, преданных, отвергнутых.       Схематично повторяющие сами себя действия, отработанные за годы до механических. Потерянный взгляд, дрожащие губы растянутые в несмелой улыбке, потные ладошки и тихое «люблю», которое, конечно же, не будет услышано. Привычка. Билл для Стэна — привычка. Отработанный за годы, стереотип поведения, въевшийся глубже чем под кожу — в сознание. Билл у Стэна — в мыслях, а рядом нет.       Но если честно, Большой Билл для всех неудачников привычка. Не только для Стэна.       Но что может быть глубже чем сознание?       Стэн не знает, и пытается не искать ответы путём истязания своего разума, копая яму глубже. Ниже трёх метров — что-то больше, чем могила.       Страшно.       Страшно думать о человеке больше чем вмещает вселенная. Страшно просыпаться с мыслями о могиле. Быть трусом — страшно, даже после всего пережитого. Продолжать думать парадоксально снова страшно. Но Билл наверное не боится. Как всегда.       Билл — бесстрашный лидер, ведущий за собой всех неудачников, а Стэн затерялся где-то позади всех. А Стэн не успевает за Заикой. Ему хочется кричать, просить, давиться слезами, но уговорить Билла остановиться, не надеяться в слепую, что Сильвер окажется быстрее поезда, гонющегося за ними. Он хочет хотя бы попытаться убедить Билла не пытаться обгонять дьявола.       Стэн хочет, чтобы Билл наконец отдохнул. Отдохнул от постоянных вскриков «Хай-йо, Сильвер. Вперёд!». Ну просто Стэн тоже не вечен и его сердце тоже болит каждый раз, когда Заика совершает необдуманный поступок или забывает позавтракать.       Но Билл не был бы Заикой Биллом, почти не неудачником среди них, если бы услышал его безмолвный шёпот и… согласился бы.       Но Билл был идеалом, вылезшим из книжек для девочек подростков (для Стэна вообще-то). Смелый, храбрый, добрый, готовый на всё ради своих друзей — первое впечатление.       Уставший, — думает Стэн, наблюдая за Заикой в клубном доме.       Темнота искажает чужие черты лица, но Стэн может нарисовать чужое лицо по памяти. Он просто не может оторвать от него взгляд.       «Любовь» — сказала бы Беверли.       «Могила» — сказал бы Стэн.       «Моя мама говорит, что при слишком близком контакте можно подхватить какую-нибудь опасную инфекцию» – переплюнул бы их Эдди, сидя на коленках Ричи.       Стэн согласился бы с ним. В могилах много червей и микробов, а чужие сердца, поселяющиеся в наших — самая страшная болезнь.       Но Беверли молчит, тоже смотря на Билла, улыбаясь Заике. Заика улыбается ей.       Бен давно смерился, что не сможет коснуться чужих жарких углей. Стэн усмехается, он понимает этого мальчика. Билл ведь тоже рыжий, подстать Беверли, но вот только Урис не умеет писать стихи.       «Идиллия» — неожиданно говорит Ричи, прижимая к себе своё, которое усердно пытается вырваться и скандалит о том, что за несколько лет доски, из которых состоит их потолок, должны были сгнить, а Бен доказывает ему обратное, Беверли смотрит на Билла, Билл смотрит на Беверли, Стэн просто Стэн, Майк, к сожалению, снова помогает отцу на ферме.       «Идиллия» — соглашается Стэна. Всё на своих местах. Его разбитое сердце всё ещё трещит в груди. Он всё ещё жив, его яма вырыта почти на все три метра, а черви вот вот и вопьются в его тело.       Смеркается.       Стэн всё ещё смотрит на Билла, но уже не на его лицо, ниже, на шею, руки, плоскую грудь, поджатые ноги и…       — Стэнли, всё в порядке? — неожиданно спрашивает Билл.       Урис от неожиданности вскидывает голову. Засмотрелся.       — Да, а что?       — Ну ты просто с-смотрел на меня как-то долго.       Какой же понимающий и внимательный. Мечта просто.       Бен, самый проницательный из всех, хмыкает в немой знак понимания и поддержки.        — Муд по жизни: задумался, — шутит балабол.       — Бип-бип, Ричи, — сразу же затыкает его Стэн и все начинают смеяться. Ничего необычного, работает всегда.       И пусть смех сливается в какофонию звуков, Стэн выделяет для себя один единственный. Тихий, будоражащий кровь, не осознано заставляющий представить, как Урис утыкается носом чужую, трясущуюся от смеха шею и вбирает в лёгкие такой же чужой запах, может даже легко касается губами, поднимаясь им выше по линии подбородка, задевая уголок губ. И всё. Дальше нельзя, не трожь, не твоё.       Но Стэн не дурак, понимает, что у него нет шансов по сравнению с такой красивой, очаровательной, привлекательной и множество других прилагательных, Беверли.       Беверли настоящая красотка, заметно похорошевшая за прошедшие несколько лет. Но Стэн убеждённый гей, и любит он совсем другого рыжего человека. «Прости, Беверли, — отчаянно думает Стэн. — Но думаю, Бен был бы очень рад.»       И Билл наверное тоже будет рад.       И Стэн будет рад за них.       Стэн выкапывает себе могилу, представляя, как Билл предложит Беверли встречаться, как она согласиться, как красиво они будут выглядеть, ну, а ещё лучше, какое Беверли выберет платье на их свадьбу, и дети у них будут рыжими.       Смеркается. Стэну пора домой.       Бесконечно долгий день подходит к концу. Победителей ещё нет, но Стэн заметно проигрывает.       Урис, как-то странно, единственный кто должен идти домой так рано, да даже Эдди гуляет сегодня дольше чем обычно.       Денбро вызывается проводить Стэна. Произошедшее несколько лет даёт о себе знать.       И снова Билл думает о ком угодно, но только не о себе, а Стэн снова чувствует себя никчемно.       Они идут по заросшей пустоши молча, каждый думая о своём. Билл наверное думает о чём-то высшем, прекрасном или о Беверли, что впринципе одно и тоже, ну, а Стэн думает, что настало время прощаться.       — Я б-бы мог от-твезти тебя на Сильвере, — предлагает Заика Билл, но Стэн отказывается, неожиданно широко улыбаясь.       Урис поддается мгновенному порыву прижать к себе самого важного человека в жизни и делает это, обхватывая Билла своими тонкими ручками, притягивая его к себе за плечи.       И в этот момент нет больше Заики или большого Билла, есть просто Билл Денбро, заключённый в объятия самого простого Стэнли Уриса, который не такой уж и красивый как Беверли. Но зато открытый, открытый только сейчас.       — С-стэн?       Стэну нравится как он заикается на его имени, обнимая друга в ответ. Билл не совсем понимает причину таких неожиданных объятий, но он не против. Каждый из неудачников, что-то значит для него.       — Я люблю тебя, — тихо шепчет Стэн в самое ухо, прикрывая глаза.       Каждый из неудачников что-то значит для него.        — Я тоже люблю тебя, Стэн, — не задумываясь, просто и легко, правда, но не то, по-другому, но это он не озвучивает. Не считает нужным.       Стэн отстраняется, напоследок похлопывая ладонью по плечу ничего не понимающего Билла.       — Нет, не так. Я люблю тебя так же, как Ричи любит Эдди, понимаешь?       Глаза светлеют от понимания.       Билл пытается что-то сказать, но не может связаться буквы, заикаясь.       Стэн капнул глубже трёх метров, становясь обреченными на продолжение рытья. Билл уже слишком далеко, настолько, что достать его не сможет лучший хирург мира, Стэн тем более.       Урис устал, у него ещё есть важные дела на вечер, да и нужно не забыть помыться.       Стэн прощается с Биллом и уходит, не оборачиваясь. Слишком самодостаточно.