Living' in a World without You

Когда дверь в цзинши открылась, Лань Сичэнь даже не обернулся. После событий в храме Гуаньинь он удалился для уединенной медитации и отстранился от дел клана, но в отдаленном домике, где он проводит дни, все же появлялись люди: приходил дядя со своими наставлениями и советами, Ванцзи с молчаливой поддержкой, адепты, приносящие еду и чай, наводящие порядок в его жилище. Сичэнь отмечал их появление отстраненно, и то, если не был погружен в глубокую медитацию. Человек, который сейчас остановился посередине комнаты за его спиной, не был никем из тех, кто приходил раньше. Сичэнь чувствовал его колючую духовную энергию, искрами пробежавшую вдоль позвоночника. - Глава ордена Лань, - голос Цзян Ваньиня звучал как обычно - отрывисто и с нотками раздражения, как будто сама необходимость прийти сюда уже выводила его из себя. Что ж, вероятно, так оно и было. Сичэнь открыл глаза. Он медитировал, сидя спиной к комнате и лицом ко вторым дверям - сейчас раскрытым настежь - выходящим на луг, заросший разнотравьем и цветами, океаном уходящими за границу зрения. Он мог бы сделать вид, что не заметил чужого присутствия, но знал, что Цзян Ваньиня этим не остановить, раз уж он здесь. Легко поднявшись на ноги, Лань Сичэнь закрыл двери, обернулся к гостю и поклонился. - Глава ордена Цзян. Чем обязан вашему визиту? - После недавних событий был созван внеочередной совет великих орденов. Главы кланов Ланлин Цзинь, Юньмэн Цзян, Цинхэ Не, а также Ханьгуан-цзюнь, исполняющий обязанности главы клана Гусу Лань, назначили вам наказание, как непосредственному участнику произошедшего. Сичэнь смежил веки и едва заметно кивнул. Конечно, он виноват в смерти двоих названных братьев, и многих других людей, которые пали жертвой интриг Цзинь Гуанъяо. Это эгоистично, но, услышав, что понесет наказание, он даже испытал определенное облегчение. Раньше все вокруг твердили ему, что он ни в чем не виноват - и это только усиливало груз на его душе. - И Вы пришли огласить приговор? - Я здесь, чтобы привести его в исполнение. Губы Сичэня дрогнули в намеке на улыбку. Конечно. Саньду Шеншоу прекрасно владеет кнутом. - Означает ли это?... - Каждый из глав присудил вам по десять ударов. Итого сорок ударов дисциплинарного кнута. Это серьезное наказание, соизмеримое его проступку. Если он выживет, напоминание об этом до конца жизни останется высеченным на его спине. - Я готов принять это наказание, - Цзян Чэн на это едва слышно фыркнул. - Когда? - Было решено привести приговор в исполнение немедленно. Мы и так достаточно тянули. Сичэнь удивленно приподнял брови. Сейчас? Но уже довольно поздно, вот-вот прозвучит сигнал к отбою, неужели глава Цзян имеет в виду?... - Верно. Наказание не будет публичным, - Цзян Чэн правильно истолковал выражение его лица. - Всё произойдет здесь. Когда Лань Ванцзи получал свое наказание, свидетелем этому стал весь орден - в назидание. Сичэнь не был уверен, что заслужил милость не стоять на коленях при всех. - Таково решение совета, - Цзян Чэн загодя отмёл возможные возражения. Сичэню осталось только принять всё, как есть. В следующую секунду в глазах Цзян Чэна что-то изменилось. Он перестал быть Главой клана, пришедшим к такому же Главе, а превратился в карателя для преступника. - Разденься до пояса, - даже голос изменился. Казалось, от каждого звука по телу пробегают короткие электрические разряды. Сичэнь потянулся к поясу, принялся неторопливо распутывать узлы. Руки чуть подрагивали, все же он нервничал. Цзян Чэн его не торопил, только следил за его движениями, полуприкрыв веки. Сичэнь снял накидку, верхнее и нижнее ханьфу, оставшись в одних нательных штанах. Помедлив, развязал налобную ленту и убрал её тоже. - Протяни руки, - это вызвало удивление, но Сичэнь повиновался без возражений. Цзян Чэн молча связал его запястья шелковой лентой, а потом ловко перебросил её концы через потолочную балку и, натянув так, что Сичэнь вынужден был стоять, приподнявшись на носки, обвязал концы ленты вокруг столбика, поддерживающего крышу. Такая поза для наказания дисциплинарным кнутом была… необычной, но возражать Лань Сичэнь не стал. - Я заблокирую твою духовную силу, - Цзян Чэн нажал на акупунктурные точки на теле Сичэня, и тот почувствовал, как ровные потоки ци в его теле перестали течь. По телу Сичэня прошла дрожь, когда Цзян Чэн собрал его распущенные волосы и зафиксировал в небрежный пучок на затылке, чтобы они не спадали на спину и плечи. Неожиданно Сичэнь понял, насколько он уязвим сейчас - практически обнаженный, связанный и лишенный духовных сил, в полной власти другого человека. Это осознание пробудило в нем очень странное чувство, далекое, впрочем, от страха. Возможно, дело было в том, что человек этот - именно Цзян Чэн. А возможно - в том, что в эту минуту он не был главой великого ордена, а всего лишь человеком, который готовится получить причитающееся наказание. Сейчас он ни за что не отвечал, не брал на себя ответственность - только вверял себя в руки другому человеку. - А теперь, ты получишь свои сорок ударов. Только теперь Сичэнь понял, что не видел, чтобы Цзян Чэн принес с собой дисциплинарный кнут, но услышав позади себя характерный треск, издаваемый Цзыдянем, вопрос отпал сам собой. Как и то, зачем Цзян Чэн его связал. Даже Сичэнь не смог бы сохранить неподвижную коленопреклонную позу после нескольких ударов духовным оружием. Вероятно, ему все же не суждено пережить это наказание. Наверно, он действительно это заслужил. Он прикрыл глаза. - Пока мы не начали, хочу поблагодарить главу Цзян, что он взял выполнение наказания в свои руки. Стоя позади него, Цзян Чэн, прищурившись, рассматривал идеально вылепленную спину, которую ему предстояло исполосовать десятками ударов. Заведенные над головой красивые руки, длинные ноги с напряженными мышцами, обрисованные тонкой белой тканью. Духовная энергия исходила из кончиков его пальцев, стекая вниз по Цзыдяню, напитывая его силой. - Поблагодаришь меня, когда всё закончится, - ответил он и замахнулся в первый раз. “Не так уж и больно”, - подумал Сичэнь, когда на его спину лег первый удар. Но прошло мгновение - и за ударом пришел язык пламени, который облизал всю спину, прошив тело болью. Сичэнь сжал зубы. Это всё же было ощутимо больно, тем более сейчас, когда его духовные силы были заблокированы. За первым ударом пришел второй, потом третий, четвертый… Цзян Чэн явно не намерен был его щадить, и Сичень закусил губу, чтобы не начать стонать. Тело содрогалось от ударов, спина горела и, кажется, ощутимо кровоточила. Сичэнь явственно чувствовал горячие капли, стекающие вниз по коже. Вместе с тем - было удивительно легко. Вместе с кровью и слезами, непроизвольно стекающими из уголков глаз, его отпускало напряжение. Скорбь и чувство вины по капле покидало его тело, истлевая. Сичэнь почти повис на руках и ушел в себя, отсчитывая время мерными ударами Цзыдяня. У Цзян Чэна от напряжения тоже выступили капли пота на висках. Происходящее требовало от него максимальной концентрации и сосредоточенности. Цзыдянь был оружием, способным разрывать плоть и дробить кости, и сейчас ему нужно было очень четко держать баланс между тем, чтобы Лань Хуань прочувствовал наказание, и тем, чтобы не искалечить его. Последнего ему совершенно не хотелось. У Цзян Чэна были совсем другие планы. - Двадцать ударов, глава Лань, - слова не сразу достигли сознания сквозь шум крови в ушах. Сичэнь с трудом поднял голову и посмотрел на стоящего перед ним Цзян Чэна. Тот рассматривал искусанные в кровь губы, такие яркие на бледном лице, тонкие пряди волос, прилипшие ко взмокшей от пота шее, расфокусированный поплывший взгляд. - Как Вы себя чувствуете? - Я… - Сичэнь повел плечами и чуть тверже встал на ноги. Когда поток ударов прекратился, он с удивлением понял, что все еще способен вполне уверенно стоять на ногах. Это было странно. Сичэнь постарался сосредоточиться и уже внимательнее посмотрел на стоящего перед ним человека. - На самом деле, вполне сносно. Цзян Чэн усмехнулся. - Это хорошо, - он поддел подбородок Сичэня рукоятью Цзыдяня и наклонился ближе. - Мы же не хотим, чтобы все закончилось слишком рано. От сверкнувших в чужих глазах фиолетовых молний Сичэня окатило волной жара. Совсем не такого, что разбередил его спину. Он все еще был связан и лишен сил - и это все еще вызывало весьма неоднозначные эмоции. Цзян Чэн снова зашел ему за спину, и Сичэнь подавил в себе желание проследить за ним взглядом. - Продолжим. Следующий удар последовал практически сразу за словом, Сичэнь даже не успел приготовиться, и потому не сдержал короткого болезненного стона. Цзян Чэн стиснул зубы и замахнулся снова. Теперь он даже не использовал духовную силу. Для растревоженной спины и обычных ударов было достаточно. Хоть он старался этого избегать, но кожа все же местами лопнула, выступили капли крови, которые смазывались от новых ударов, а раны, хоть и не были серьезными, наверняка ощущались болезненно из-за разъедающего их пота, стекающего вниз по спине. Но все же это были пустяки. Такие повреждения Сичэнь залечит в мгновение ока, стоит только разблокировать его меридианы. Остался десяток ударов, и Цзян Чэн снова прервался. В основном, чтобы избавиться от навязчивого желания провести по спине Сичэня языком, собирая пот и кровь. - Глава Цзян, что же вы? Если я не сбился со счета, экзекуция еще не закончена, - голос Сичэня звучал глухо и хрипло. - Вам так не терпится снова почувствовать кнут? - Оказывается, есть в этом что-то расслабляющее. Тем более, - Сичэнь повернул голову и глянул на Цзян Чэна, - настоящее наказание - если оно вообще было таким с самого начала - закончилось с двадцатым ударом. Буквально несколько минут назад он в самом деле был уверен, что Ванцзи, Цзян Чэн, Не Хуайсан и Цзинь Лин могли вынести ему настолько тяжелый приговор. О чем он только думал? Скорбь и обвинения самого себя и правда затуманили его разум. Цзян Чэн усмехнулся. - Глава Лань весьма проницателен. - Так чего ради Вы всё это затеяли? - Ради чего? - Сичэнь едва подавил желание прогнуться, когда Цзян Чэн медленно, почти не надавливая, повел рукоятью Цзыдяня вдоль его позвоночника - от шеи до пояса штанов, низко сидящих на бедрах. Прошившую его тело дрожь он, впрочем, скрыть был не в силах. - Можете предположить, что мне надоело слушать о том, что Вы изолировали себя от всего мира и варитесь в собственном чувстве вины - и будете правы. Говоря, Цзян Чэн медленно обходил Сичэня. Рукоять Цзыдяня все так же касалась кожи, и, послушная своему хозяину, вела линию вдоль пояса нательных штанов: по пояснице и, обогнув правый бок, остановилась ровно на дорожке волосков, стекающих от пупка вниз. - Так же можете предположить, что я не выношу трусов, которые вместо того, чтобы исправлять собственные ошибки, предпочитают сунуть голову в песок - и тут тоже не ошибетесь, - стоя прямо напротив, Цзян Чэн как бы невзначай поддел рукоятью пояс штанов, заставив их сползти еще на пару миллиметров ниже, и повел вверх по животу, по ложбинке напряженного пресса, до солнечного сплетения. - Последние события снова пошатнули заклинательский мир, а Вы, Глава, вместо того, чтобы поспособствовать наведению порядка, просто сбежали. Цзян Чэн сделал шаг вперед, и теперь стоял настолько близко, что Сичэнь мог чувствовать тепло его тела обнаженной кожей. Из-за выброса адреналина, близости другого человека и всей ситуации в целом внизу живота Сичэня начало скапливаться возбуждение, скрыть которое в его положении не было ни единой возможности. Да и, откровенно говоря, глядя в потемневшие глаза Цзян Ваньиня, необходимости в этом не было тоже. - Но главная причина того, что я здесь - это то, что даже после смерти своих названных братьев, вы все еще цепляетесь за них настолько, что почти готовы последовать за ними. Сичэнь закрыл глаза. В своей обычной прямолинейной манере Цзян Чэн высказал то, что неделями зудело на краю сознания, но Сичэнь был слишком малодушен, чтобы это признать. - Еще десять ударов, Глава Лань, - Сичэнь вздрогнул и запрокинул голову, когда на шею легла горячая ладонь, а большой палец огладил кадык, - и Ваша вина будет стерта. Последние удары Сичэнь встретил как старых приятелей. Он больше не пытался сдерживать себя, не сжимал зубы и не кусал губы, позволив стонам беспрепятственно звучать в комнате. И в сочетании со свистом рассекаемого воздуха и с тем звуком, как хлыст ложится на кожу, они создавали поистине возбуждающее сочетание. Сороковой удар оставил свой след на спине - и все затихло. Сичэнь стоял, опустив голову, и слышал как тяжело и прерывисто дышит стоящий позади Цзян Ваньинь. Собственное возбуждение пульсировало в паху, натянув ткань штанов, и Сичэнь почти готов был просить, чтобы Цзян Чэн подошел, чтобы увидел, чтобы сделал хоть что-то. Но просить не пришлось. Секунду спустя к спине прижалось сильное тело, Сичэнь застонал от боли, а потом его дыхание прервалось - Цзян Чэн одной рукой обвил его талию, прижимая теснее к себе, а второй забрался за пояс штанов, крепко сжимая истекающий смазкой член, провел по всей длине, огладил головку, и у Сичэня потемнело перед глазами. Перед тем, как потерять сознание, он успел почувствовать, как Цзян Чэн длинным слитным движением слизывает пот с его шеи и теснее прижимается своим напряженном членом к его ягодицам. *** Когда Сичэнь проснулся, за окном ярко светило солнце, явственно говоря, что уже далеко не раннее утро. Он лежал в своей постели на животе, обнаженный, до пояса укрытый одеялом. Ци циркулировала в его теле как обычно. Сичэнь приподнялся на руках и повел плечами. Спина немного побаливала, но он был уверен, что практически все повреждения, нанесенные накануне, уже стерлись. Вряд ли Цзян Ваньинь оставил на нем хотя бы один шрам. Встав с постели, Лань Сичэнь с удовольствием потянулся, разминая мышцы, нисколько не смущаясь собственной наготы. А после принялся одеваться. На лицо вернулась привычная улыбка, сейчас полностью отражающая его настроение. В последнюю очередь он тщательно расчесал волосы, собрал их заколкой и повязал лобную ленту. Разгладил несуществующие складки на верхнем ханьфу и вышел из домика. Как минимум в одном Цзян Ваньинь был прав наверняка - он принесет куда больше пользы своими действиями, чем трусливым бездействием. Так что пришло время возвращаться в мир.