***
В этот период у нас с Тияной прошёл консилиум о керамике. Проблема в том, что нынешние горшки водонепроницаемы только в бытовом смысле. Но, как и обычный красный кирпич, постепенно промокают. То есть, воздухопроницаемы и имеют пористые стенки. Чего бы то ни было сходного не то, что с фарфором или фаянсом, но даже с глазированной посудой нам не встречалось. А в небольших количествах добротная непроницаемая керамика нужна. Хранение дёгтя без этого превращается в постоянные мучения по поиску новых мест для вонючего горшка, где его запах никого не потревожит. Да тот же обувной крем хранится не слишком долго, постепенно теряя скипидар. У нас однажды из-за этого неприятность случилась - оттого, что горшок с растворителем постоял рядом с мешком семенного материала, зерно пропахло этим самым скипидаром. В пищу оно не пошло - его, как и собрались, высеяли, а потом удивлялись уродствам, которые наблюдали после прорастания. То есть скипидар оказался мутагеном. Вероятно, знание этого даст нам возможность в будущем заняться селекционной работой, отбирая среди мутантов растения с полезными свойствами. Но подобные действия могут дать результат лишь после многолетних кропотливых трудов. А прямо сейчас нужно произвести непроницаемую керамику. Самый старый из известных мне способов - глазирование. Это когда готовый горшок смачивают болтушкой-сметанкой из песка и соды, после чего обжигают. В результате на поверхности образуется стекловидная корка. Такую посуду я встречал в продаже ещё в двадцатом веке. В школе мне весьма повезло с учительницей химии - она в этом вопросе секла и довольно подробно объясняла всё по первому же запросу. И в нашем классе "почемучек", как ни странно, хватало. Но сода далеко - в озере Ван. - А про костяной фарфор ты ничего не помнишь? - спохватилась Тияна, едва я припомнил про глазурь. - Его что? С молотыми костями замешивали, - не понял я. - Не помню. Только название в памяти сохранилось, - пожала плечами девушка. - Предположим, что при обжиге кости сгорят, - зацепился за тему я. - Из них получится зола. Та самая, из которой мы получаем щёлок, когда заливаем золу водой и даём постоять. Щёлок - щёлочь, и сода - щёлочь. Можно предположить, что при высокой температуре они стекленеют. - Если выпаривать щёлок, то остаётся сухой остаток без всяких признаков остекленения, - возразила Тияна. - Да и про остекленевшую соду я ни разу не слышала. Зато в каком-то фильме видела, что молния ударила в песок, а потом в этом месте нашёлся комок стекла. Он тектитом называется. Так что стекленеть должна не щёлочь, а песок, который окись кремния точь в точь как и кварц, который прозрачный кристалл совершенно стеклянного вида. - Получается, что стекло образуется из щёлочи и кварца, - сообразил я. - Надо поискать белый речной песочек и хорошенько отмыть его от ила. Ну и поташа сколько-то выпарить. - Поташа? - вскинулась Тияна. - Сухого остатка от щёлока. - Ну да. То-то слово показалось знакомым, а откуда - уже не помню. Вот так задом наперёд мы пытались восстанавливать древние технологии и рецептуры. Это не очень просто, когда в памяти сохранились готовые изделия или материалы. Во всяком случае требует изрядных трудов - и поиски песка с его отмывкой, и подбор рецептуры с длительными просушками и бесчисленными обжигами - все требует и времени, и сил. Но керамику, пригодную для изготовления непротекающей посуды, мы получили. Не фарфор и не фаянс - нечто тёмно-серое, но звонкое и непроницаемое. Чистое стекло у нас тоже получилось, но изготавливать из него что-либо путёвое мы не умели. Поэтому тёмно-коричневый комок с признаками прозрачности так и остался невостребованным. Зато керамическая посуда отлично формовалась на гончарном круге, просыхала и обжигалась без особых сложностей. В составе замеса присутствовали песок и поташ, которые исправно стекленели прямо внутри глины, заполняя поры и превращая материал в монолит. Обжиг мы проводили у городских гончаров в их печи вместе с ихними же горшками. За это с нас драли плату, как будто мы покупаем посуду их выделки. Староста покряхтывал, но зерно выдавал исправно - это здесь одна из основных "валют". Понимал, видать, что не ради себя, а ради благополучия общины стараемся.***
Так, про плавание. До города Ур мы добрались быстро, потому что всю дорогу плыли по течению. Доставили троих торговцев и кучу корзин, тюков и мешков, после чего вернулись в Евфрат и вскоре нас вынесло в Персидский залив. В этот раз влево не принимали и к островкам не прижимались. Двигались, держа в видимости берег справа. Ветра толком не было, волнение ходу не мешало. Экипаж работал на вёслах, поочерёдно сменяясь. Тияна тоже гребла. В принципе, мы с этим делом сильно не упирались - скорость держали, как у человека, бегущего трусцой. Без труда обогнали кильватерную колонну из трёх тростниковых кораблей. Сблизились, выяснили, что они из города Киш - едут хоронить своего верховного жреца. Выразили им свои соболезнования и ушли вперёд. Как раз дело к вечеру: потянул ветерок и наполнил парус. Ночь выдалась лунная и мы продолжали двигаться. А уже к вечеру следующего дня впереди замаячила суша, не смыкающаяся с береговой чертой справа: низменный остров, который мы принялись огибать, снова перейдя на вёсла и зорко всматриваясь в воду - место здесь яркое, приветливое, отчего в душу закрадываются подозрения насчёт коралловых рифов. К счастью, вынесенная рекой муть исчезла и кое-что стало видно сквозь воду. Кроме того, мы постоянно забрасывали камушек на верёвке, снабжённой узелками - промеряли глубины. Случалось - сдавали назад упираясь в коралловые массивы своими неразлучными шестами. Ночь провели, стоя на якоре в виде деревянной крестовины, загруженной большим камнем. А утром продолжили внешний осмотр острова. Здесь много песка - сплошной пляж, изредка прерываемый выходами скалистых образований. В отдалении от берега виднеются густые заросли, похожие на джунгли. Наблюдаются группы пальм, напоминающих пустынные оазисы. Видели и человеческое жильё - всего несколько хижин. Материковый берег - Аравия - с мачты виден отчётливо. Но оценивать расстояние до него на глазок я не решаюсь. Весь пролив между сушей и островом мы прошли уже к вечеру. И двинулись обратно на север с противоположной стороны. Углядели рыбаков и ещё каких-то ныряльщиков, а также нескольких коз, пасущихся без охраны. Думаю, пора уже высаживаться и знакомиться с местными. Завершая осмотр, приблизились к северному концу острова, где обнаружился глубокий залив вычурной формы - здесь мы и причалили, зайдя со стороны, противоположной материковой. Оживлённое оказалось место - тут стояли сразу два деревянных корабля. На одном шли ремонтные работы, а второй загружался пресной водой и провизией. Оба собраны из досок внахлёст и сшиты просмоленными шнурами. То есть, это шитики*. Но какие-то чересчур длинные: оба метров по двадцать. Меня в них заинтересовали паруса: я ведь ещё не яхтсмен, а только учусь. Так вот, паруса у них прямые, мачты низкие, а рей длинный. И, да, парус на каждом всего один. Мест для гребцов у одного шесть, у второго - десять. На корме расположены будочки рядом с веслом для управления судном. Палуба у одного имеется, а у второго отсутствует. Шкиперы наш кораблик тоже осмотрели, но на парус внимания не обратили - он был свёрнут и убран в трюм. Так что обстановка здесь мирная, а люди заняты своими делами. Сразу отмечу, что на острове жарко. И воздух влажный. Для нас - жителей шумерских болот - это привычно и даже приятно, потому что насекомых тут немного. Вода в море очень тёплая - входишь в неё, не испытывая ни малейшего дискомфорта. Единственное неудобство - приливы и отливы. Они здесь бывают и по три метра, и по полтора, но заранее неизвестно какие и когда в точности. Моё намерение колонизировать этот остров всё крепло и крепло - в этих местах пока не укрепилась власть жрецов. Нет здесь сложившейся теократии, как в материковом Шумере. Зато воды острова очень богаты на съедобности: креветки и устрицы, морские черепахи и рыба на любой вкус. А ещё здесь добывают жемчуг. Зато зерна не выращивают. То есть неподалеку от родников с пресной водой, которые местами встречаются, выращивают овощи, а вот пшеницы или ячменя не сеют. За ведро зерна мне удалось выменять красивую жемчужину. Так уж случилось, что Тияна, как всегда, не смогла усидеть на месте и стала искать на свою пятую точку приключений. Нашла: приняла роды у жены главаря одной из здешних общин, за что получила в награду ещё две жемчужины. Вот, непоседа! Теоретически, здесь должна быть нефть. Да её в этих местах вообще очень много повсюду. Дело лишь в том, как до неё добраться? На рынке в Уруке её продают горшками, но откуда черпают, мне до сих пор неизвестно. Возможно, где-то она сама выходит на поверхность. Надо бы и на Дильмуне поискать - вдруг отыщется? Вообще, сама по себе нефть известна достаточно давно: места, где она просачивалась на поверхность, люди примечали и начинали использовать это истекаемое ископаемое. Насколько помню - часто для факелов. В качестве горючего материала для освещения. Ещё вшей керосином выводили. Лично меня она интересует в качестве топлива, потому что с дровами дела вокруг обстоят кисло. В Шумере это тростник и тополя, а здесь, на Дильмуне, финиковые пальмы и ещё какие-то пальмы, растущие отнюдь не в изобилии. То есть, флора здесь пышная, но на дровянистые растения не обильная. Обидно.