Право на жизнь

      Который час Тсунаде нервно мерила шагами свой кабинет. Руки хокаге были плотно сложены на груди, между бровей залегла глубокая складка, женщина то и дело покусывала ноготь на большом пальце, даже не замечая этого. Стол главы Конохи ломился от горы бумаг: отчеты миссий, личные дела шиноби, донесения о нарушениях, заказы, требующие сортировки и утверждения списка их исполнителей… Хокаге было не до того. Перед Тсунаде стоял один важный вопрос – что делать с Учихой Итачи? А вернее даже два: подозрительная «болезнь» последнего и недовольство совета по поводу нахождения нукенина не под стражей и даже без постоянного наблюдения, хотя последний пункт можно оспорить. Хатаке Какаши лично предложил Тсунаде свою кандидатуру для «присмотра» за старшим из братьев Учиха, неофициально, конечно… но миссию можно было бы и оформить, снять лишний вопрос у совета.       Поймав себя на этой светлой мысли, женщина спешно вернулась к столу, слишком резко сдвинув ненужную сейчас «макулатуру» на край, уронив при этом половину на пол. Отыскав, наконец, в недрах завала чистый бланк миссии, хокаге погрузилась в составление важного бюрократического документа. До встречи с советом оставалось еще полчаса.       Без четверти два миссия для Хатаке была составлена, осталось только поставить подпись исполнителя. Встреча совета назначена на полвторого, но старики никогда не приходят вовремя, еще есть время. Тсунаде спешно собрала в папку все необходимые бумажки. Вот только где же отчет Учиха об устранении клана?       - Шизуне!       - Да, Тсунаде-сама? - девушка как из воздуха появилась за спиной своей наставницы, бросив беглый взгляд на кавардак в кабинете: «Опять она ничего не сделала за утро, шиноби уже неделю ждут оплату за выполненные миссии».       - Где отчет? Не смотри на меня так, я подпишу все бумаги после совета.       - Информация по клану Учиха находится у меня, Вы сами не хотели оставлять столь важные документы без присмотра.       - Да? Хорошо, передай мне свиток. Я просила связаться с Хатаке, чтобы он зашел. Его все еще нет.       - Какаши-сан сопровождает Хомуро-сама и Кохару-сама в зал совета, будет ожидать вас там.       - Черт, старики уже здесь! – досадливо поморщилась легендарная целительница.       - Есть одна проблема, - Шизуне чуть заметно нахмурилась, вынужденная принести куда более плохие новости. - Данзо-сама тоже прибыл на совет.       В кабинете воцарилось напряженное молчание, настенные часы мерно отбили два часа пополудни.       - Кто ему сообщил? - голос хокаге стал неузнаваемо тих, с легким хрипом. – Черт, нет времени. Шизуне, те слова Итачи, что он передавал сообщения о действиях Акацуки третьему, подтвердились?       - Боюсь, что письменных подтверждений нет, личный состав Анбу третьего тоже не был посвящен, свидетели отсутствуют.       - Час от часу не легче. Идем, не стоит заставлять совет ждать, мы и так уже безбожно опоздали.       - О, Тсунаде, что-то ты неважно выглядишь, тебе нужно больше следить за своим здоровьем в твои-то годы, - скрипучий голос Кохару Утатане, действующего члена совета, был пропитан ложной любезностью и заботой. Вид этой пожилой женщины обманчиво напоминал образ доброй бабушки, но хокаге слишком хорошо знала её стервозный, расчетливый характер. - Совсем замаялась, девочка, столько всего на тебя навалилось, еще и Итачи Учиха в деревне. Закрутилась и забыла оповестить о времени совета Шимуру, но ничего страшного, мы с Митокадо взяли эту обязанность на себя.       - Кохару-сама, Хомура-сама, благодарю за вашу заботу, - Тсунаде стоило больших усилий сохранить самообладание и приветливо улыбнуться старейшинам, но все же последнее слово было произнесено с заметным нажимом. - Данзо-сама, - легкий кивок головы в сторону последнего.       - Не утруждай себя извинениями, Тсунаде, - Данзо Шимура с комфортом устроился в отдельном кресле сбоку от стола переговоров. Руки мужчины были сложены под накидкой, глаз, не спрятанный повязкой, выражал полное равнодушие и даже легкое пренебрежение к хокаге, что не удивительно, если знать о нелегких взаимоотношениях главы Корня с представителями заветного и недоступного для него поста.       - Что ж, раз все наконец-то в сборе, давайте начинать, - подвел черту приветственной части Хомура.       - Так вы были в курсе! – узнав об осведомленности старших членов совета о миссии «Устранение клана Учиха», хокаге все же не смогла сдержать своего темперамента, ударив ладонью по столу. Чай из ее чашки выплеснулся на уже неактуальные бумаги.       - Тсунаде, держи себя в руках, - голос Утатане отдал строгой сталью. – Возможно, не со всеми деталями миссии мы были согласны, но в целом мы поддерживали решение Шимуры касательно Учих. Это было необходимо во благо деревни.       - Но это же бесчеловечно! Поставить тринадцатилетнего ребенка в безвыходную ситуацию и шантажировать жизнью младшего брата! А что после? Изгнание? Обвинение в измене?!       - Тсунаде-сан, я бы мог задать вопрос, откуда вообще у Вас эти сведения, - в голосе Данзо прозвучала явная угроза по отношению к незаконной шпионской деятельности хокаге, направленной против члена совета, - но СЕЙЧАС я опущу эти детали. Факт данных минувших дней не оправдывает дальнейших действий Итачи Учихи, направленных против Конохи и страны Огня. И наблюдение одного Хатаке Какаши, сколько бы раз он ни был гениальным джонином, явно недостаточная мера для того, чтобы обезопасить жителей Конохи от нукенина S-ранга, даже если тот в тяжелом физическом состоянии. Его необходимо заключить под стражу как минимум.       «Сукин сын!» - Тсунаде стоило больших усилий сдержать это высказывание. Пальцы рук так сжались в кулак, что боль от впившихся в ладони ногтей слегка отрезвила горячую голову. «Надо будет отблагодарить Шизуне, что успела выдернуть подпись Какаши» - хокаге до сих пор помнила, как екнуло сердце, когда в середине совещания она осознала, что не дала подписать джонину распоряжение о миссии, и так составленное задним числом. И каково же было облегчение, когда на бланке, взятом из папки старейшиной Хорумой для ознакомления, красовалась небрежная размашистая подпись Хатаке в графе «принято к исполнению». Эти мысли помогли Тсунаде окончательно взять себя в руки и продолжить полемику касательно будущего статуса старшего Учихи.       - О каких же это действиях против Конохи Вы говорите, Данзо-сама? – взгляд женщины был решительный, не сдающийся.       - Разве преступной деятельности в Акацуки недостаточно? Или данная группировка у нас уже считается волонтерским движением во имя добра и справедливости? Тогда следует напомнить о покушении на девятихвостого.       - Данзо прав, - подвела свой вердикт Утатане, - Итачи Учиха международный преступник. Не в наших политических интересах сохранять ему свободу и жизнь, это может навредить дипломатическим отношениям с другими странами.       - Мы уже говорим о казни?! – Тсунаде почувствовала, что снова начинает терять самообладание, но пара глубоких вдохов и усиленный контроль течения чакры в организме помогли сохранить трезвость ума. - Я бы не советовала принимать столь поспешные решения. А вопрос в отношении действий против Конохи даже оспорю. Насколько вы помните, Коноха ВСЕГДА знала о готовившихся покушениях и основных передвижениях членов Акацуки. Как вы думаете, откуда были эти сведения?       - У нас хорошая разведка, Тсунаде, - заметил Митокадо.       - Это так, - продолжила хокаге, - но почему тогда в архивах нет ни одного отчета о получении этой информации, только описание стратегических действий на их основе. Личный состав Анбу третьего тоже не осведомлен об источнике информации. Данзо-сан, я знаю, что Корень продолжает подпольную деятельность, даже несмотря на официальный роспуск, могу предположить, что документально некоторые миссии не фиксируются. Будьте честны, Вы давали разведоперации своим людям?       - Корень наблюдает за Акацуки… но данные сведения Коноха получала не от нас, - Шимура был вынужден признать этот факт. Ему самому всегда было интересно, откуда у третьего была информация о готовящемся нападении на Коноху или девятихвостого, когда тот давал свои распоряжения. Данзо всегда думал на личный отряд Анбу хокаге и был недоволен тем, что они в разведмиссиях продвигались дальше его людей, тем самым поднимая статус Хирузена в глазах совета.       - Тсунаде, к чему Вы клоните? - после недолгого воцарившегося молчания спросила Кохару.       - До инцидента с кланом Учиха Итачи входил в состав Анбу третьего хокаге, - пока совет вновь впал в молчаливые раздумья, Тсунаде сделала глоток своего остывшего чая, отмечая то, как едва заметно трясутся ее руки.       - С чего Вы решили, что Учиха был информатором Хирузена? Вы же сами говорили, что сведений об источнике нет? – подал голос Митокадо.       - Я знаю это от самого Итачи, разумеется. Благо, он жив, как Вы уже заметили, находится в Конохе под медицинским наблюдением и полностью расположен к сотрудничеству.       - И почему мы должны ему верить? – в голосе Данзо проскользнуло едва заметное беспокойство и напряжение, мужчина впервые за все время совещания поменял позу, подавшись вперед в кресле и облокотившись руками о колени. - Итачи нельзя доверять! Не хотел об этом говорить, данный факт является компрометирующим для меня, но после дезертирства Учиха подослал ко мне своего клона. Он подобрался слишком близко, настолько чтобы я воспринял угрозу этого мальчишки всерьез, - Данзо выдержал драматическую паузу.       - Что за угроза, Шимура? – не смогла сдержаться Утатане.       - Что он выдаст все секреты Конохи другим странам, если его брату будет угрожать опасность. В свете последней ситуации с Саске Учихой, насколько вы уверены, что Итачи не исполнил свою угрозу?       - Тсунаде? – разбил тишину вновь затянувшегося молчания голос советницы.       - Но у нас нет подтверждения и того, что он это сделал, - хокаге чувствовала, как холодеют ее руки. Понимала, что от ее последнего аргумента будет зависеть жизнь старшего Учихи, и эта ответственность до ужаса пугала ее. Куда спокойнее спасать человека на операционном столе, когда его жизнь может вот-вот оборваться. Но чтобы вот так, решать, кому жить, а кому - нет… Это все-таки было для неё слишком… Слишком неэтично для медика. «Он мой пациент, конечно, я за него беспокоюсь» - успокаивала себя пятая, боясь себе признаться в более глубокой привязанности к этому отстраненному от мирской жизни молодому человеку и к его младшему брату, который не переживет потери единственного вновь обретенного члена семьи. И когда она успела прикипеть душой и сердцем к этому маленькому, но гордому клану?       - Предлагаю процедуру считывания памяти. Иноичи Яманака должен справиться с объемом информации в восемь лет. Мы узнаем все интересующие нас вопросы касательно статуса Учихи и даже более, - Тсунаде позволила себе выдохнуть, увидев заинтересованный взгляд старших советников. - Итачи на данный момент обладает бесценными сведениями не только о внутренней организации Акацуки, но и о военном положении дел в других странах. Эта процедура в любом случае будет полезна Конохе.       - Что ж, в этом есть смысл, - задумчиво выразил свое мнение Хомура. - Пусть это и займет не один день и выведет нам Яманака из строя на длительный период… Но, Тсунаде, Вы уверены, что Учиха согласится на считывание памяти?       - Он согласится! – голос хокаге был тверд. Уж что-что, а заставить какого-то мальчишку двадцати одного года отроду пойти на процедуру во спасение своей жизни и дальнейшего мирного существования с младшим братом она сможет. Даже если придется применить силу.       - Тогда оповестите Яманака, пусть начинает приготовления. Если информация о внедрении Итачи Учихи в Акацуки подтвердится, мы рассмотрим вопрос о его амнистии и восстановлении в статусе шиноби.       По возвращении в свой кабинет Тсунаде просто упала в кресло. Совет выжал ее до капли и убил немало нервных клеток, но она справилась… Кажется, справилась. Пока пятая пребывала в прострации, Шизуне отдала распоряжения для Иноичи и заперла кабинет на ключ. Куноичи была восхищена тем, как ее наставница держалась перед старейшинами. Да, не все прошло гладко, были совершенно нежелательные моменты, такие как присутствие Данзо, например. Но хокаге показала себя, на ее взгляд, великолепно, пусть и не всегда сдержанно. Однако, глядя на свою наставницу сейчас, на то, как пятая в прострации созерцает потолок, Шизуне чувствовала неладное. И неспроста!       - Думай, что хочешь, Шизуне, но сегодня я намереваюсь пить! Много! Отдай мне мое саке.       «Так и знала!» - куноичи сделала глубокий вдох. И почему она не удивлена? Взгляд Шизуне упал на беспорядок на рабочем столе хокаге и на гору документов на полу рядом, и на лице молодой женщины появилась недобрая улыбка:       - Я достану Вам столько саке, сколько захотите, Тсунаде-сама, но сначала Вам следует разобраться с бумагами.       Из кресла раздался вымученный, полный страдания стон. ***       Итачи сидел на подоконнике открытого окна палаты, придерживая одной рукой не очень устойчивую капельницу с каким-то питательным физраствором. Конечно, он уже не мог рассмотреть пейзаж родной деревни, лишь смазанные цветные пятна домов и деревьев и слабые движущиеся очертания жителей, но ему очень не хватало свежего воздуха. Почти две недели в больнице без возможности свободного перемещения даже по палате - запрет лечащего врача, будь он неладен - сильно утомляли нукенина. Еще больше утомлял бесконечный сбор различных анализов в поисках «болезни», что так истощила его организм вплоть до почти полного отказа почек (одна точно по последним данным приказала долго жить), расстройства дыхательной системы и состояния печени, близкого к циррозу. Учиха прекрасно знал, что никакие анализы не помогут найти причину его ахового физического состояния. Ведь она кроется не в болезни, а в особенностях его генома, секретных техниках клана Учиха. Только те, кто смог пробудить в себе мангекё шаринган, могут использовать «Аматерасу», обозначающее «свет материального мира», негасимый черный огонь, сжигающий все на своем пути, и «Цукиеме», символизирующее «тьму мира духов», одно из сильнейших известных гендзюцу. Обе эти техники оказывают пагубное воздействие на зрительную систему носителя, лишая его возможности видеть. Эта напасть излечивалась лишь одним способом, пересадкой глаз другого члена клана. Но самая большая опасность для жизни кроется для тех, кто, познав обе эти техники, смог применить силу древнего божества «Сусаноо». Покров в виде бога войны защищает своего носителя от любых внешних атак, делая его неуязвимым, а сила и мощь «Сусаноо» сравнима с силой хвостатого. Однако, цена слишком высока: помимо колоссальных затрат чакры, техника питается жизненной энергией использующего ее шиноби… Итачи владел всеми техниками, а его «Сусаноо» с помощью меча «Тоцука» обладала свойствами печати, что помогло добыть Акацуки немало хвостатых зверей.       Вопреки ворчливым замечаниям Тсунаде о его состоянии, Итачи следил за своим здоровьем. Он пил дорогие и качественные пилюли чакры, снижая тем самым нагрузку на организм от использования техник, принимал поддерживающие жизненные силы препараты и не раз проходил курс восстановительных сеансов у подпольных ниндзя-медиков. Но в свете последних событий внутри Акацуки - приоритет миссий на поимку биджу и уход того же Дейдары, будь он неладен, что усилил нагрузку на остальных членов организации - этих предосторожностей оказалось недостаточно. Техники использовались слишком часто, пилюль и таблеток становилось недостаточно, дозы их все повышались, что скорее вредило, вызывая привыкание организма, а сил подпольных медиков уже не хватало, чтобы устранять полученные внутренние повреждения.       Итачи повезло оказаться в Конохе именно сейчас, местный медблок обладал всеми необходимыми ресурсами для его полного выздоровления. Еще бы одно применение Сусаноо, которое Учиха планировал, но не успел активировать в бою с младшим братом, чтобы избавить его от проклятой печати Орочимару, вытянув и запечатав чакру последнего, и даже Тсунаде со всеми своими подопечными не смогла бы его спасти. Однако медики деревни Листа не спешили проводить необходимые восстановительные процедуры, опасаясь агрессивной на них реакции таинственной «болезни» Итачи, что довела его организм до такого состояния. Пытались сначала ее выявить и устранить, а старший из братьев не спешил посвящать их в истинные причины.       Причина молчания Итачи была проста – он тянул время. Несомненно, Учиха был рад воссоединиться с братом, он даже в мечтах не смел на это надеяться, готовый наказывать себя за совершенные грехи до конца. Но он прекрасно осознавал всю шаткость своего положения сейчас: официальный преступник, у которого нет никаких подтверждений его связи с третьим хокаге, и от заключения под стражу его спасало только тяжелое состояние здоровья и необходимость пребывания под постоянным медицинским наблюдением. Пятая хокаге, конечно, обещала сделать все возможное, чтобы восстановить его статус шиноби, но даже она не всесильна. И все, чем Итачи ей мог помочь, это информацией, которую невозможно доказать, и временем. Поэтому Учиха молчал.       - Не знал, что тебе разрешили вставать с кровати, - прервал задумчивость нукенина голос Какаши за спиной. И когда только успел появиться? Итачи готов был поклясться, что не слышал, как открывалась дверь палаты, а окно здесь одно, и он сидит прямо на нем.       - Не разрешили, но я устал лежать, - Учиха даже не повернулся в сторону Хатаке, продолжая наблюдать за размытыми движениями пятен во дворе медицинского корпуса. - Давно ты здесь?       - Достаточно, чтоб тобой налюбоваться, - копирующий ниндзя не без удовольствия смотрел на то, как вспыхивает в ярости и смущении лицо старшего из братьев Учиха. Какие бы слухи ни ходили насчет вымороженной натуры Итачи, Какаши не понаслышке знал, насколько тот может быть эмоциональным, и насколько они с Саске в этом похожи. - У тебя капельница почти закончилась, вернись в постель, а я позову кого-нибудь из дежурных сменить тебе лекарство.       Итачи вздохнул и недовольно повел плечом, зная, что спорить с этим джонином себе дороже, все равно все будет так, как хочет Хатаке. Учиха резко встал с подоконника, слишком резко. Босая ступня попала на треногу капельницы, соскользнула с нее и подвернулась, и вот уже гений Листа и нукенин S-ранга летел лицом вперед, но встречу носа с полом сумели предотвратить сильные руки джонина, вовремя его подхватившие. Одно легкое движение вверх, и Учиха уже как невеста находится в руках Какаши.       - Что ты творишь?! Немедленно поставь меня на пол! – голос Итачи, полный возмущения, прерывался от нехватки воздуха из-за сильных эмоций, которые всегда как цунами захлестывали его при тесной близости с этим мужчиной.       - Чтобы ты убился, с твоей-то грациозностью в «домашней» обстановке? – Это был совершенно необъяснимый факт об Учихе Итачи – какими бы ловкостью и изяществом он ни поражал в бою, стоило ему почувствовать себя защищенным, как Итачи превращался в бытовое стихийное бедствие, набивающее себе синяки в самых неожиданных местах. - Ну уж нет. Я вообще удивляюсь, как ты из окна не выпал за то время, пока меня не было. Бери свою капельницу и не возмущайся.       Учиха засопел сильнее, старательно отворачивая краснеющее лицо, но стойку капельницы все же взял, а после его понесли к кровати.       - А ты похудел с нашей последней встречи, совсем пушинка.       - Какаши, еще слово - и клянусь, мой катетер окажется в твоей сонной артерии.       - Молчу-молчу, - в голосе джонина, несмотря на угрозу Учихи, слышались довольные нотки.       Хатаке бережно опустил нукенина на кровать, подложив под его спину подушку, чтобы тот принял полусидячее положение.       - Сейчас позову кого-нибудь из медиков, - джонин отошел к двери палаты и уже оттуда добавил: - А все-таки приятно, что ты ощущаешь себя рядом со мной настолько в безопасности, что проявляется твоя природная неуклюжесть.       С рыком брошенная в сторону Какаши подушка ударилась о вовремя закрытую дверь.       Итачи сидел в кровати, спину поддерживала целая стопка подушек, а скучающий взор был направлен в потолок. Рядом уже третий час тихо жужжал подключенный к нему аппарат диализа. Вечерело… Палата была залита теплым оранжево-красным светом, из открытого окна доносились радостные детские голоса. «Академия же рядом, наверное, уроки кончились,» - думал Учиха. Это была первая связная мысль за весь вечер, после того как Какаши своими словами и ношением на руках разбудил внутри молодого человека бурю эмоций. Совсем бессовестный! И ведь он все так же был здесь. Сидел в кресле в углу палаты и что-то читал, Итачи слышал шелест страниц. Судя по вырывающимся с чувством междометиям, таким как «Оооо», или «Ммммм», или «Ах! Мммм…», и периодическому «Гы-гы-гы», скорее всего, это очередной «Приди-приди, рай!».       - Какаши, а тебе не пора домой? Или сходи хоть команду свою потренируй.       Голос старшего Учихи казался почти равнодушным, но на самом деле Итачи было невыносимо скучно, и хотелось, чтоб Хатаке хоть как-то обратил на него внимание. А тот, зараза этакая, сидел со своими эрокнижками с момента начала долгой процедуры и в ус не дул.       - Я не могу прервать миссию, - раздался после секундной заминки протяжный голос из кресла.       «Даже от чтения не открывается, скотина!»       - И с каких пор протирание штанов в моей палате стало твоей миссией? – обманчиво спокойным голосом поинтересовался Итачи.       - Примерно... часов шесть назад, - ответ сопровождал звук ещё одной переворачивающейся страницы и тихий комментарий «О даааа!»       - А две недели до этого ты чем, прости пожалуйста, занимался?! – почти прорычал Учиха, закусывая губу. Всё-таки невозможно было находиться рядом с этим мужчиной в спокойном состоянии!       У Итачи этого никогда не получалось с самой их первой встречи ещё при поступлении в отряд Анбу под руководством Хатаке. Именно с ним нукенин познал в себе такие чувства, как гнев, обиду, стыд, влюбленность, влечение и даже ревность. А Какаши, глядя на переживания юного подростка, прекрасно замечая все, что с тем происходит, не раз подливал масла в огонь то ярости, то рано пробужденной сексуальности, нередко замечая: «Всегда знал, что вы, Учихи, одинаковые». Как же это бесило и сводило с ума, как же Итачи хотелось доказать этому жесткому молодому мужчине обратное. Он же лучший из клана, гений, черт возьми! Он заслуженно получил это место в команде, почему с ним так небрежно обращаются, как с ребенком, и совсем не ценят?       «Как-то раз в конце миссии, уже по возвращении в Коноху, Учиха сорвался на очередной колкий выпад Хатаке и швырнул в него кунай… Кунай, конечно, отбили. После была долгая напряженная пауза, когда капитан пристально и холодно смотрел в злые алые глаза самого юного из его подчиненных. Вся команда застыла: Учиха атаковал своего командира – это предательство? Им следует донести? «Идите вперёд, это приказ», - голос Какаши тогда был холоден, но спокоен. А как отряд скрылся на достаточное расстояние, Хатаке без предупреждения напал. Бой был коротким. Никому еще Итачи в своей жизни не проигрывал. Разве что только Шисуи, когда они тренировались вместе. Но разница в силе у них была невелика, и они с названным старшим братом одерживали победу с переменным успехом. Какаши же раскатал своего зарвавшегося подчиненного как котенка: отбивал все его атаки тайдзютсу, легко уворачивался от огненных техник, и, что самое невероятное, не поддавался действиям иллюзий. Джонин использовал ниндзюцу за весь бой лишь раз, в самом конце, да и то это была не столько техника, сколько издёвка над юным гением: его просто ударили чакрой молнии. Всего мгновение дезориентации, и вот Итачи уже лежит спиной на земле, обе руки прижаты над головой за тонкие мальчишеские запястья одной крупной ладонью капитана, а сам Хатаке сидит на его бедрах и, кажется, даже не напрягается. Учиха вырывался и кричал, чтобы тот его отпустил, ругался матом (откуда нахватался только?) и обещал страшные кары и смерть в мучениях. Но яростный поток слов оборвался, когда он заметил, как из-под поднятой с левого глаза повязки на него смотрит шаринган. Итачи был ошарашен, он не знал… Слышал, конечно, в клане, что кто-то из отряда погибшего Обито получил его глаз, но никогда не интересовался подробностями. Да и зачем расспрашивать о том, кто умер, когда ты ещё свободно под стол ходил. А Какаши тем временем стянул с лица вниз маску, и взору открылся красивый изгиб усмехающихся губ. Лунный свет очень удачно падал на лицо джонина, подчёркивая маленькую родинку на подбородке, которая притягивает взгляд сильнее, чем шаринган. Хатаке был явно доволен произведенным эффектом. Мальчишка под ним притих и с широко распахнутыми глазами, этими невозможными, бесстыжими, но такими невинными глазами с длинными и пушистыми девчачьими ресницами, не моргая, на него смотрел. Какаши не раз клялся и обещал себе, что даже пальцем не тронет этого ребенка, по крайне мере, пока тот не вырастет, но сейчас он был не в силах удержаться. Хатаке наклонился и накрыл его рот легким поверхностным поцелуем-укусом. Это бы сошло за семейное выражение привязанности, если бы не короткий чувственный выдох мужчины. Всего мгновение, и джонин уже был на ногах, стоял в паре шагов, поправляя на лице маску и повязку на глазу: «Приводи себя в порядок и догоняй отряд. Я не буду докладывать об инциденте, но впредь неподчинения не потерплю». Итачи смог отойти от шока и встать далеко не сразу. В голове была какофония мыслей и парадоксально полнейшая тишина. Тонкие пальцы коснулись губ, пульсирующего места укуса. Как только Учиха вернётся в Коноху, то пойдет в архив, чтобы узнать, что он не один такой юный гений, что был и есть ещё Хатаке Какаши.»       - Скажем так, эти две недели я предавался альтруистических порывам и продвигал волонтёрское движение.       Итачи промолчал и обреченно прикрыл глаза. О чем вообще можно разговаривать с этим невыносимым субъектом?! Сбоку снова вернулись шелест страниц и неприличные голосовые восклицания.       От аппарата Учиху пришла отключать Сакура. Девушка немного нервничала, она первый раз была в палате нукенина, за все время его здесь пребывания. Харуно видела Итачи лишь раз, в свой первый год в статусе генина после академии. Тот день она запомнила как кошмар: яростные и напуганные крики Саске, которого она никогда раньше таким не видела, бесполезные потуги Наруто справиться с противником в разы сильнее, чем он, пойманный в мангекё сенсей, и она, не смевшая даже пошевелиться и молящаяся, чтобы ее не заметили. Эта встреча осталась давно позади. Сакура уже далеко не слабая бесполезная девочка, всегда становившаяся в серьезном бою лишним балластом, да и счастливый вид Саске, как бы он его ни скрывал, явно говорил, что не стоит ждать опасности от его брата. Но Харуно все равно была настороже, даже не смотря на присутствие в палате Какаши-сенсея.       По распоряжению пятой к ниндзя-отступнику был позволен доступ только старшему медперсоналу и Саске, как члену семьи. Говорили, к Учихе заходил еще Неджи, но Сакура не могла утверждать этого. Сегодня, так совпало, что на дежурстве за старшую осталась только Харуно. Тсунаде хотела сама вечером навестить Итачи и расставить уже все точки над «и» по его диагностическим показаниям, но… Она была несколько не в состоянии после встречи с советом.       Девушка отцепила трубки аппарата, прочистила и закрыла специальный установленный в предплечье катетер для процедуры, и стала списывать показания по составу и количеству выведенных из крови токсинов. Показания не радовали, одна почка Учихи точно не работала.       - Итачи-сан, дисфункция почек подтвердилась, завтра придется повторить процедуру. Утром придет Тсунаде-сама, я доложу ей о необходимости операции по удалению мертвого органа, - Харуно говорила все это, не поднимая на нукенина глаз и не отрываясь от записи показаний в блокнот.       - Ясно. Мне сообщали, что Тсунаде-сан должна была прийти сегодня, - голос старшего Учихи был совершенно спокоен, казалось, его ничуть не волнует его состояние.       Сакура прекратила записывать и с недоумением посмотрела на старшего Учиху: «Да что с ним, блин, не так? Он же помирает, а ему будто бы все равно. О Саске бы хоть подумал».       - Пятой сегодня не будет, она… занята. Я, пожалуй, пойду. Если почувствуете себя плохо, зовите. ***       - Вижу, ночка у вас выдалась знатная, хокаге-сама.       - Хатаке, хоть ты не начинай, а, - вид у легендарной целительницы был тот еще, отражал все признаки похмелья: припухшие веки, круги под глазами и слегка оплывшие черты лица. Женщина морщилась, в висках стучало набатом. Тсунаде оглядела палату, в которой не наблюдалось пациента. - Где больной?       - Отнес его в уборную, уж очень он ругался и отказывался использовать утку, - за небольшой дверью палаты, что вела в отдельный санузел, раздался грохот чего-то падающего и звучные ругательства упомянутого больного. - Наверное, надо принести обратно, пока он там не убился.       - Разберись с этим, - Тсунаде хмурилась, изучая последние медицинские показания, оставленные вчера Сакурой, - у меня не так много времени.       - По решению совета, твоя память будет считана за последние восемь лет, после будет рассмотрен вопрос амнистии, если информация о внедрении в Акацуки подтвердится.       - Яманака сможет справиться с поставленной задачей?       - У Иноичи подобрался сильный штат помощников, они смогут распределить силы. Но процедура займет несколько дней и будет проходить в два или три этапа. Перед ее началом, после операции тебе придется провести несколько сеансов восстановления организма на страх и риск. Мы все еще не знаем, как поведет себя болезнь на вливание жизненной чакры, но иначе ты точно не продержишься.       «Кажется, пришло время ей рассказать».       - УЧИХА ИТАЧИ, ТЫ ИДИОТ?!       Итачи в своей жизни слышал много эпитетов относительно себя, но данный факт ему приходилось осознавать впервые. Тсунаде не останавливалась, расписывая умственные способности старшего из братьев в таких эпитетах и крепких выражениях, что Учиха начал сомневаться в своем решении повременить с информацией о здоровье. А когда пятая в чувствах ударила по стене кулаком, нукенину захотелось спрятаться с головой под покрывало кровати, слыша, как по стене от удара ползут трещины. Какаши где-то сбоку слился с окном и старался не отсвечивать.       - Я тебя лично сейчас прооперирую и восстановлю! И никаких перерывов в считывании тебе выбивать не буду! И почку тебе новую не вставлю! Будешь у меня безвылазно в Конохе сидеть, бумажки перебирать! ШИЗУНЕ, готовь операционную! Позже Тсунаде оценит стратегическое решение Итачи, еще раз убедившись в нужности гения для Конохи, но говорить об этом Учихе, конечно же, не будет. ***       В кабинете хокаге в кои-то веки царила рабочая атмосфера. Тсунаде была полностью погружена в изучение отчетов и подпись срочных документов, которые ей под руку периодически подсовывала помощница. Продуктивную идиллию прервал стук в дверь, и, не дожидаясь позволения, в кабинет вошел Хатаке.       - У тебя что-то срочное, Какаши? Я, как видишь, немного занята.       Джонин неторопливо подошел к столу и остановился в паре шагов, держа руки в карманах:       - Принес первые показания Иноичи, внедрение Итачи в Акацуки подтвердилось. Следует ли продолжать считывание?       - Боюсь, что да, - хокаге вздохнула, отрываясь от бумаг и потирая глаза. - Данзо подозревает, что Итачи мог выдать секреты Конохи другим странам. Дай мне посмотреть сводки Яманака.       Копирующий положил на край стола свиток от службы дознания, а после невзначай добавил рядом еще один без подписей.       - Что это? – Тсунаде мельком бросила взгляд на невзрачный свиток, начиная вчитываться в первый.       - Мои дополнения к отчетам о пересечении со старшим Учихой, - видя вопросительный взгляд хокаге, Какаши добавил, - личного характера. Раз уж Иноичи смотрит всю память Итачи, я решил снять ряд закономерных вопросов, которые могут возникнуть.       - Какаши, честное слово, когда-нибудь твое безалаберное отношение к отчетности тебя погубит. Что за дополнения личного характера, и почему ты о них сразу не доложил? Если это какой-то серьезный просчет и утаивание важной информации, я тебя выгораживать не стану, получишь по всем фронтам, что причитается.       Про себя Тсунаде продолжала ворчать. Ох уж этот джонин, сколько он ей отчетностей не сдал, а те, что сдал, по почерку подозрительно напоминают руку Ируки. Отложив сведения от Яманака, пятая развернула «дополнения личного характера».       Из «дополнения 2»       ……       …Увидев, что с командой №7 сражается теневой клон Учихи, я создал и отправил туда своего, подставив его под действие «мангекё» (дополнение к отчету № n от n числа «О нападении на девятихвостого»). Настоящий Итачи скрывался южнее зоны действий, в густом кустарнике. Времени у нас было немного, поэтому я не стал его тратить на получение информации…       …Учиха не проявлял сопротивления, я зажимал ему рот, чтобы стоны не были слышны команде №7. Довожу до сведения, что все возможные повреждения, полученные Итачи, полностью заслуга последнего. Невозможно быть аккуратным и сдерживать себя, когда внутри так горячо, а тебя сжимают, обхватывают ногами, что не оторваться, и нетерпеливо подаются навстречу…       …В конце «мангекё» я вновь заменил своего теневого клона, развеяв его и получив все повреждения от техники, вследствие чего был госпитализирован. Конец дополнения.       Тсунаде с такой силой сжала край листа, что тот не выдерживает напора и рвется. «Я его сейчас убью!» Будто бы прочитав мысли пятой, Какаши бросил небрежное: «Ну, я пошел», - и растворился в облаке дыма. Кабинет хокаге сотрясали ему вслед поистине громогласные крики и обещания разжалования и увольнения.       - Ну, зато теперь понятно, почему Какаши-сан до сих пор не женат. А наследников в клане Учиха ждать, похоже, не стоит, - Шизуне, все это время стоявшая за спиной хокаге, конечно же не могла отказать себе в удовольствии ознакомиться с этим документом, который однозначно войдет в историю архива. ***       Сай сидел на широкой ветке дерева, прислонившись спиной к стволу, и рисовал в блокноте наброски, наблюдая за двумя юными шиноби на поляне. Точка обзора отсюда была прекрасная, и, что особенно важно, с земли совершенно не просматривалась. Саске и Неджи, которые только что закончили свои эксперименты с клановыми техниками, лежали в разные стороны голова к голове и о чем-то тихо переговаривались. Вот Учиха улыбнулся и с нежностью отвел с уха Хьюги длинную прядь, почти прижимаясь к нему губами и что-то нашептывая. Слов было не разобрать, но красиво очерченные скулы Неджи слегка порозовели. Шиноби Корня про себя отметил, что надо было все же взять с собой цветную пастель, карандаш явно не мог передать всю чувственную гамму момента: залитая солнечным светом поляна, легкое дрожание горячего воздуха и два влюбленных молодых человека, выражающие глубокую нежность друг другу одним только взглядом и легким касанием рук. Сай еще раз остановил пробуждающийся в нем поток чакры, и продолжил запечатление незнакомых ему эмоций на лицах в блокноте. Он мог бы и не прибегать к подобным предосторожностям: за четыре года наблюдения за Саске и Неджи по приказу Данзо Сай давно приучил сенсора к своей чакре. Сначала он подавлял ее и дозированно через раз выдавал только при наблюдении за парнями Анбу хокаге, создавая этим впечатление одного из них, а после и когда наблюдал один. Периодически Сай «светил» для Неджи свою чакру и в самой деревне. Его миссия не ограничивалась наблюдением за тренировками тогда еще генинов, она была почти круглосуточной с редкими перерывами на более важные распоряжения, и было необходимо, чтобы гений бьякугана привык ощущать его практически в любое время. На данный момент шиноби Корня мог находиться рядом с Хьюгой в уместной ситуации, совершенно не вызывая у того опасения, но ощущая чужое присутствие, Неджи не позволял ни себе, ни Саске подобных проявлений чувств и откровенных моментов.       Со временем наблюдение за двумя парнями стало для Сая своеобразным хобби. Сначала он не понимал, что между ними происходит, не мог разобрать многие эмоции, реакции и оттенки настроения. Не находя логического объяснения происходящему, шиноби старался запечатлеть в рисунках каждую деталь, чтобы найти ответ позже. За четыре года у него накопилось много изрисованных блокнотов. В них были наброски боя, моменты скучающего ожидания и романтической нежности, а со временем стали появляться и более откровенные сцены. Несмотря на внешнюю холодность и сдержанность, Учиха и Хьюга были кладезями информации о психологических реакциях на разные раздражители. Сай уже начал было понимать некие закономерности состояний, но недавно все изменилось с возвращением в деревню Итачи, и он снова не мог предсказать, как себя поведут парни, особенно Саске.       Хьюга внизу резко встает, принимая сдержанный неинформативный вид, что-то говорит Саске, и тот нехотя с ворчанием поднимается тоже. Похоже, к поляне приближается кто-то незнакомый сенсору, раз тот так напряжен. Если это не член Анбу, наверняка он из Корня. Сай убирает блокнот и карандаш в рюкзак за спиной и одним движением растворяется в лесу, направляясь навстречу приближающемуся шиноби. Не стоит светить Неджи свое сегодняшнее пребывание здесь. Он был прав, это посыльный от Данзо. Жестом показывая следовать за собой, Сай отходит подальше в сторону от поляны, уводя траекторию движения незнакомой для Хьюги чакры.       - Данзо-сама ожидает вас, сейчас.       - Я понял.       Кабинет главы Корня располагался в бункере глубоко под Конохой. Здесь не было окон и царил вечный полумрак - Данзо не любил яркого света. В данный момент Шимура неподвижно сидел в кресле, взгляд его был прикован к распоряжению совета об амнистии Итачи Учихи, лежащему на столе перед мужчиной. Этот факт ломал все его планы.       Сай бесшумно появился за спиной своего начальника, опускаясь на одно колено и склоняя голову.       - Докладывай, - Шимура, не поворачиваясь, продолжал перебывать в своих мыслях, спина мужчины напряжена, а в голосе слышалось недовольство и нетерпение.       - Саске Учиха и Неджи Хьюга тренируют новую технику. Пока не могу сказать, каково ее назначение и сфера применения, ясно только то, что это связано с обменом геномных особенностей, завязанных на зрении. Признаков «мангекё» у младшего Учихи не наблюдается.       - С чего бы им наблюдаться! – Данзо резко оборвал своего подчиненного. - Его брат жив и оправдан! И если бы ты лучше выполнял свои обязанности, у меня бы были сведения об их встрече в убежище Учих. Я бы знал, какое воздействие на Саске было применено Итачи, и насколько тот близок к пробуждению своего потенциала.       Сай не стал напоминать начальнику, что в тот день был на миссии по устранению нежелательного объекта на границе со страной молний, им же данной. Подобное поведение не допускалось. Подчиненные Данзо никогда не смели перечить ему, у них не должно было быть желаний, им полностью выжигали любые чувства, у них даже не было собственных имен, только данные позывные. Шиноби Корня внушали, что цель их существования – выполнить миссию. Если кто-то проявлял собственную волю, от него избавлялись.       Шимуре был нужен шаринган Саске с полным потенциалом. Он как никогда был близок к улучшению техники «Изанаги», обмана смерти, которое бы позволило не терять столь ценный ресурс как глаза Учих, но для этого ему нужны еще одни раскрытые и неповрежденные. Но планы Данзо полетели к чертям, когда младший из братьев вместо того, чтобы убить старшего, притащил его в Коноху. Теперь Итачи еще и оправдан и восстановлен в статусе шиноби, а младший начал искажать свой геном глаз чакрой Хьюги. Медлить было нельзя. Нужно было вызвать сильный негативный эмоциональный всплеск у младшего Учихи.       - Для тебя новое задание, - Шимура встал с кресла и повернулся к шиноби за его спиной, все так же перед ним преклоненному. - Убей Итачи Учиху. Сегодня его возвращают в госпиталь, задача – проникновение и устранение.       - Есть, - с легким кивком Сай растворился во тьме кабинета. ***       Любой нормальный человек, узревший движение людей вблизи оправданного нукенина, подумал бы: «Не палата, а проходной двор какой-то», но не Сай. Ему было не понять столь сложных социальных взаимодействий. Шиноби Корня затаился вблизи окна во дворе больницы, наблюдал и ждал подходящего момента для проникновения, просчитывая наиболее удачные варианты выполнения миссии. С утра бывшего Акацуки до палаты почти донесли двое чунинов, Учиха явно был не в состоянии перемещаться в пространстве самостоятельно после нескольких дней процедуры считывания памяти. Потом приходил Какаши, что-то шептал на ухо Итачи, из-за чего тот нервничал и краснел. После – шествие врачей с разными таблетками, уколами, капельницами, и опять Какаши. Ближе к обеду появилась сама хокаге в сопровождении совета (естественно, без Данзо), озвучили вердикт амнистии и просили подписать приказ решения. Как только Тсунаде покинула палату, Итачи оперативно повезли на какие-то процедуры, судя по лицу «больного», он уже был не рад, что остался жить на белом свете. Вернули Учиху бледного, ошалелого и с повязкой на глазах часа через два, где его в палате ждал Саске. Младший было переполошился, увидев брата, полностью лишенного зрения, но тот успокоил его, сказав, что Тсунаде постаралась хоть немного восстановить и зрение гения гендзюцу, но ему пока нельзя напрягать глаза светом. «А это шанс», - подумал Сай. Лучшего момента устранить Учиху, чем когда он не может пользоваться шаринганом, явно не будет. Повязку старшему оставят на всю ночь, а это значит, нужно только дождаться вечернего обхода врачей и можно действовать. Проиграв в голове будущий план, шиноби удобнее расположился в ветках дерева - ему еще не один час тут сидеть - и продолжил наблюдать за братьями в окно.       Саске задержался надолго, или Саю так показалось из-за странного тянущего чувства, подкатившего из глубины живота к самому горлу. Такого чувства, что хотелось выть, глядя на то, как младший Учиха увлеченно рассказывает Итачи об их успехах с Неджи в покорении новой техники, как тот слушает и улыбается, как Саске забывается и начинает жестикулировать, а после осознает это и тушуется. Как старший подзывает его к себе, а после вместо привычного щелчка по лбу притягивает настороженного брата ближе за шею и касается лбом его лба и шепчет что-то явно личное и нежное, отчего младший краснеет, закусывает губу, зажмуривается, скрывая влагу в глазах, а после порывисто обнимает Итачи, почти повалив его на кровать… Сай еще никогда не чувствовал себя таким одиноким как сейчас. А тоска сжимает горло сильнее, когда старший Учиха двигается в кровати, давая возможность младшему вытянуться рядом, уютно устроив затылок на плече у брата. Итачи рассказывает Саске нюансы гендзюцу, как их результативнее можно применить в новой технике, и ласково перебирает волосы младшего от виска к макушке, а тот почти мурлыкает, закрыв глаза и уточняя детали…       А ведь когда-то у Сая тоже был брат - Шин. Почти семь лет прошло, и все это время Сай не помнил брата, его заставили забыть самого близкого человека. Пусть не кровный, но он заменил ему погибшую семью. Мальчики с самого первого дня в Корне были вместе, их забрали сиротами из сожженной в войне небольшой деревушки с границы страны огня. Они поддерживали друг друга в моменты суровых тренировок, вместе радовались успехам и разделяли горе, помогали оставаться друг другу человечными, не терять себя. В Корне подобные узы были недопустимы, всех детей под конец обучения заставляли драться насмерть, и в пары ставили самых связанных, чтоб в живых остался только один. Эти меры должны были избавить будущих шиноби тайного подразделения от самого уязвимого места, что может сорвать выполнение миссий, от чувств. Сай убил брата. Шин, конечно, убеждал его перед боем, что он серьезно болен и долго не проживет, и поэтому Сай должен победить во что бы то ни стало, но… «Это ведь была не правда, ведь так, Шин?» - Сай слизывает соленую каплю, стекшую из глаза в уголок губ, а после с растерянностью стирает дорожку слез с щеки. Что это? Он плачет?       Солнце почти скрылось за скалой с ликами хокаге. Небо особенно насыщенно алое, воздух стоит, выматывая своим жаром и духотой – будет буря. Саске в палате поднимается с кровати, поправляет одежду и, кажется, собирается уходить. Обещает брату заскочить к нему завтра вечером, когда старшему снимут повязку с глаз. Сай планировал выждать еще немного времени, но заметил, как через двор больницы неторопливо шагает Хатаке со спальником под мышкой, насвистывая себе под нос незамысловатый мотив. Кажется, выполнить миссию сегодня не удастся. Однако, Какаши очень удачно у входа перехватила Сакура, девушка явно пыталась поймать сенсея не первый день, если начинает у него что-то выспрашивать с таким напором. Итачи же в это время по стенке дошел до отдельного санузла палаты, по пути запнувшись о столик и все с него сшибая. «Сейчас!», - момент идеальный, максимально расслабленный Учиха, Какаши задержан минут на 10 – 15, наблюдения нет. Сай достает танто, одним движением перепрыгивает с дерева на подоконник, а после проникает в палату, скрываясь в тени шторы, хотя это явно излишняя предосторожность. Учиха выходит из уборной, и, повернувшись к шиноби спиной, осторожно идет обратно к кровати, прослеживая поверхность стены кончиками пальцев.       Идеальный момент для колющего удара между лопаток прямо в сердце. Шиноби Корня делает молниеносный бесшумный выпад, но танто не достигает цели, а замирает в паре сантиметров от открытой спины бывшего нукенина. Всего на миг Саю показалось, что перед ним не Итачи Учиха, а Шин. Он снова чуть не убил его. Нет, он не может. Так не должно быть. Это неправильно. Сая захлестнула волна ужаса, отчаяния и надежды, барьер эмоций и воспоминаний прорван. Он смотрел на то, как старший Учиха, даже не заметив опасности, продолжал продвигаться через палату, огибая-таки коварный столик. Танто с тихим звоном выпал из бессильно опустившейся руки несостоявшегося убийцы. Учиха резко развернулся и плавно ушел в сторону на более свободное от посторонних предметов пространство, от фатальной неуклюжести не остается ни следа.       - Кто ты? – Итачи был спокоен, но собран, он не собирался нападать, чувствуя растерянное состояние незнакомца.       Сай сделал вдох на несколько счетов, чтобы привести растревоженное памятью сознание в привычный вымеренный отстраненный фон, и медленно наклонился, поднимая свое оружие, а после плавным движением загоняя его в ножны за спиной до тихого щелчка.       - У Вас много недоброжелателей, Итачи-сан, Вам бы не стоило так расслабляться, - он уже все решил: миссия не будет выполнена, только не им.       - Недоброжелатели? Данзо? Ты из Корня? – Учиха нахмурился, хоть этого и не видно под повязкой, и сделал шаг к незнакомцу, но тут же остановился, почувствовав, что остался в палате один. В лицо ударил первый порыв сильного холодного ветра из окна, и донесся гул еще далекого громового раската. ***       - Итачи, что ты делаешь? – Какаши зашел в палату и медленно закрыл дверь, не отрывая глаз от бывшего нукенина, который стоял к нему спиной, опершись на подоконник и низко склонив голову. Учиха молчал, не торопясь поворачиваться к Хатаке. Непогода нарастала быстро, тучи уже плотно затянули небо, создавая непроглядные сумерки раньше времени. В помещении было темно, свет тонкой полосой падал только из-за приоткрытой двери уборной.       Какаши прошел в палату, подмечая уроненный столик и рассыпанные с него по полу фрукты, и кинул на кресло свой спальник.       - Пожалуйста, отойди от окна, а лучше закрой, пока тебя не продуло. Что случилось? С Саске поругались?       - Нет, все нормально, - Учиха со вздохом закрыл окно. После Какаши наблюдал, как его любимый с повязкой на глазах проходит через все помещение до входной двери, огибая и перешагивая все коварные препятствия на полу, включает свет и возвращается в соседнее кресло, забираясь в него с ногами плавным кошачьим движением, подгибая одну под себя.       «Тааааак», - Какаши сделал шумный глубокий вдох, подбирая слова. Неспроста его зазноба вошла в «боевой режим».       - Кто?       - Что «кто»?       - Итачи, я не слепой. Кто здесь был и что ему было надо от тебя?       - Говоришь как ревнивая жена, - усмехнулся Учиха, подпирая голову ладонью, облокачиваясь на подлокотник. - Не беспокойся, Акацуки сюда не сунутся. Ну, точно не в ближайшее время.       Какаши скрестил на груди руки, выразительным молчанием требуя продолжения.       - Я не знаю, кто это был, какой-то мальчишка из Корня, - сдался гений. – Я, конечно, догадывался, что не вызываю нежных чувств у Данзо, но не знал, что настолько. Мне не следовало расслабляться.       Лицо Итачи обхватили знакомые руки, притягивая немного вперед и вверх, вынуждая бывшего нукенина сесть прямо и поднять голову. Мозолистые пальцы ласково прошлись по вискам, поглаживая и успокаивая.       - Он не доберется до тебя. Я за этим прослежу.       - Какаши, - Учиха не сдержал судорожный выдох, а после чуть повернул голову и поцеловал ладонь джонина, - тебе лучше уйти сейчас, ты слишком близко.       - О, не беспокойся, у нас не будет с этим проблем, - в голосе Хатаке слышна усмешка.       - Что ты имеешь в виду?       - Я подстраховался перед твоей амнистией и сдал Тсунаде отчеты с некоторыми дополнениями своих миссий, где мы с тобой виделись.       Итачи сперва не отреагировал. А после, когда он сопоставил, что же из их встреч Какаши мог бы скрыть от руководства, резко покраснел и отпихнул от себя джонина:       - ТЫ СОВСЕМ БОЛЬНОЙ?!       - А что тебя смущает? – копирующий рассмеялся, поймав руки разбушевавшегося Учихи и резко потянув на себя, вытягивая того из кресла, приподнимая и разворачиваясь с ним, а после падая обратно, усаживая строптиво брыкающегося любимого к себе на колени и крепко обнимая. - Иноичи бы все равно доложил все нюансы. Но ты, конечно же, об этом не подумал. Ведь я не столь для тебя важен, как Саске и возможность снова быть с ним рядом. А ведь без моих «дополнений» у совета было бы много вопросов и ко мне, и к тебе. А так считай все по протоколу: я «вовремя» докладывал, ты угрозы не проявлял, а что между нами происходит – это уже наше личное дело.       - Неправда, ты мне нужен, - Итачи почувствовал, как пыл ярости перерастает в другое, не менее горячее чувство, и уткнулся лбом в плечо джонина, напряженно замирая в крепких объятиях.       - Что-что я тебе? – стянув маску, Какаши шумно вдохнул запах волос любимого, склонившись ниже и слегка прихватывая губами верхний кончик его уха.       - Не заставляй меня повторять, - судорожно выдохнул Учиха от возбуждающей волны, как током прокатившейся от уха вниз по спине до самого копчика, и подался вперед, накрывая рот копирующего нетерпеливым поцелуем, доказывая свои ранее прозвучавшие слова действием.       Гроза бушевала всю ночь. ***       - Ты провалился! Мало того, что не выполнил миссию, так теперь этот Учиха еще и под круглосуточным наблюдением отряда Анбу и Хатаке! - Данзо был взбешен.       Таким его видели только доверенные приближенные Корня, но, как правило, после подобных вспышек они менялись на новых. Куда же пропадали прошлые, никто не знал, да и не старался узнать, предпочитая быть в неведении, но живым. Сай впервые видел своего господина в столь сильных эмоциях и, возможно, предвидел не самый приятный для себя исход сегодняшней встречи. Одна только его поза - стоя с прямой спиной и прямым взглядом на начальника, - явно кричала: «Саботажу место быть!». Но опуститься как раньше на колено и склонить голову Сай уже не мог себя заставить, только не перед этим человеком, уничтожавшим его личность и отнявшим жизнь единственного близкого человека.       - Придется найти замену Итачи, думаю, Хьюга может подойти, - Шимура почти вплотную приблизился к подчиненному, цепко и неотрывно смотря в бездонные черные глаза. - Я не позволю тебе еще раз сорвать мой план.       Молниеносные движения сложенных печатей левой рукой, и большой палец Данзо надавливает Саю под челюстью в корень языка, заставляя последнего запрокинуть голову и активируя печать «молчания и подчинения».       - Сейчас ты отправишься наблюдать за Учихой Саске и Хьюгой Неджи, дождешься момента, когда они будут одни, выманишь их к «Долине завершения» и задержишь там, а после дашь мне знать. Я закончу все сам. И оставь побольше своих следов в долине, кто-то же должен понести наказание за то, что произойдет.       Данзо не скрывал торжествующей улыбки, смотря на то, как сорвавшийся с поводка мальчишка разворачивается и идет выполнять его приказ, не в силах противостоять действию связывающей его печати. Скоро у него будет совершенная техника, с помощью которой он добьется всего, чего так давно желал.       Время в Конохе сейчас было мирное, миссий выше D-ранга практически не поступало, а те немногие, что поступали, фигурировали с пометкой «SS», так что для чунинов процветала пора бездействия. Хьюга, хоть и успел к этому моменту получить ранг джонина, но тоже в кои-то веки не был обременен заданиями. Все свое свободное время Саске и Неджи посвящали тренировкам по освоению новой техники или друг другу. Вот и сейчас Саю не пришлось ждать долго, пока эта пара уединится на своей поляне, а поскольку за Итачи усилили охранное наблюдение, Анбу поблизости так кстати не было.       Шиноби Корня некоторое время смотрел на момент единения техник шарингана и бьякугана из своего привычного укрытия, максимально гася свое присутствие, а после начал подсылать под их измененное восприятие разных рисованных мелких зверюшек, которые на грани видимости проскальзывали то в глубине леса, то практически под ногами.       - Да что за?! – Учиха выругался, когда из-под его ступни в разные стороны разбежалась стайка угольно черных и каких-то ненатуральных ящериц. - Неджи, ты тоже видишь эту ересь?       - Вижу, - нахмурился Неджи, оглядывая пространство вокруг поляны. - Их здесь тучи кружат, они какие-то ненатуральные.       Неджи также не нравился тот факт, что он не мог найти источник наваждения. Это однозначно была какая-то техника, и шиноби, использующий ее, наверняка прятал свою чакру, но физическая форма не может быть скрыта от бьякугана.       - Это не гендзюцу точ… - Саске не успел договорить, когда ему в лицо влетела чернильная птица, залепляя глаза и рот и заставляя парня отплевываться. - ДА КТО ЭТО МАТЬ ЕГО ТВОРИТ! УБЬЮ ГАДА!       - Саске, на три часа в ветках! – Неджи наконец-то нашел источник, но только после того, как незнакомый шиноби пришел в движение. В его сторону полетело сразу несколько сюрикенов и один кунай, которые со звоном были отбиты.       Сай перестал скрывать свою чакру, спрыгивая с ветки и неторопливо с фальшивой улыбкой и аплодисментами приближаясь к напряженным парням. Рука Неджи слегка сжала плечо Учихи, помогая последнему удерживать остатки самообладания.       - Признаться, я ожидал большего от двух гениев самых великих кланов Конохи, - Сай остановился в паре метров от парней, продолжая улыбаться. - Но вы разочаровываете. Ты, должно быть, Неджи. Если твой бьякуган считается самым зорким, то я соболезную твоему клану, вы явно вырождаетесь в геноме. Сколько вы тренируете эту свою странную технику, неделю, две? За вами было весьма занимательно наблюдать.       Теперь уже Саске перехватил под локоть дернувшего было вперед Хьюгу. Даже всегда сдержанный, рассудительный Неджи этого стерпеть не мог. А незнакомый им шиноби уже в самых красочных словах проходился по достижениям Учихи, подмечая, что тому явно не сравниться со своим братом, а его клановый геном, в отличие от Хьюговского, точно обречен на полное исчезновение, раз один почти ослеп, а второй бесполезно изменяет собственные глаза посторонней чакрой. Теперь останавливать Саске и Неджи было некому, и они не стали отказывать себе в желании догнать, прибить и закопать напрашивающегося парня где-нибудь подальше от Конохи.       Все это время разум Сая не был затуманен, но из-за действия связывающей печати он не мог ничего предпринять и ощущал себя в собственном теле как в клетке. Он будто бы со стороны наблюдал, как кто-то другой его губами выводит Учиху и Хьюгу из себя, как отбивает их первые выпады и начинает отступать в лес, как заманивает разгоряченных яростью парней вслед за собой к «Долине завершения», подогревая их желание покарать обидчика верно вымеренными атаками рисованных зверей и как посылает своему господину одну маленькую птичку-послание: «Цель захвачена».       На протяжении всего пути до «Долины завершения» Сай пытался пересилить действие печати и вернуть контроль над собственным телом. Он чувствовал, как с каждой неудачной попыткой, его сознание начинает тонуть в потоках ужаса и отчаянья. Шиноби Корня не особенно волновала собственная судьба, после всего, что произойдет, он отчаянно не хотел, чтобы путь этих двоих, таких ярких, настоящих и живых, прервался навсегда.       Когда Сай вывел преследующую его пару к долине, Данзо их уже ждал. Шансы что-либо изменить стремительно приближались к нулю, точнее окончательно и безвозвратно уже перевалили в глубокий минус, но Сай с иррациональной надеждой цеплялся скованным сознанием за каждую деталь происходящего, в ожидании хотя бы секундной возможности спасти жизни Учихи и Хьюги.       Шимура встретил парней, уже не скрывая всех своих модификаций – время дорого. Саске, увидев ряд шаринганов по правой руке главы Корня и вместо одного глаза, сначала было растерялся, впал в ступор от шока. Неджи заметно волновался, и бегло переводил взгляд с активированным бьякуганом с одного на другого. Он не был удивлен самим фактом ловушки, как, он уверен, и Саске, но такого они не ожидали. Про Сая никто и не вспомнил.       - Откуда они у тебя? Кто ты вообще такой? – Учиха подался вперед, как для атаки, но замер, инстинктивно чувствуя, что с этим противником нельзя действовать опрометчиво. В идеале бы следовало бежать без оглядки, но… Но откуда у этого мужчины глаза его клана?       - Разве это так важно? – голос Данзо был холоден и скрипуч, от него стыла кровь в жилах, а прямой взгляд пронзал словно насквозь, как игла пойманного мотылька. - Взял у тех, кому они более не понадобятся.       - Ты не имел права! – глаза Саске полыхнули гневом, его проклятая печать, пробужденная сильными негативными эмоциями, расползлась по шее и лицу, постепенно покрывая кожу.       - Саске, - оклик Неджи, требовательный, почти жесткий, возвращает юношу к реальности, заставляя прислушиваться. - Это Данзо – глава Корня Анбу. Не знаю, что ему нужно, но его чакра… Нам надо уходить, мы не победим сейчас.       Учиха недовольно нахмурился, не шевелясь, выражая молчаливое несогласие. Он и сам ощущал опасность, исходящую от мужчины, необъяснимую, но от нее волоски на загривке вставали дыбом. И все же… они вдвоем могли справиться с чем угодно. Они были одними из сильнейших шиноби Конохи, когда сражались вместе – и плевать на ранги и звания. Они умели совершенно невероятные вещи, справились с Сасори, Орочимару, даже, можно сказать, с Итачи… И за все это время Неджи ни разу не заставлял Саске отступать. Перестраиваться, продумывать тактику, придумывать новый план – было, но бежать – никогда. Потому что они всегда, всегда справлялись. И единственное, почему Учиха в открытую не спорил сейчас, так это потому, что Неджи тоже все это знал. И если он говорил, что победить нельзя…       - Мы выясним, откуда у него глаза твоего клана позже, сейчас надо вернуться в деревню, - твердо и уверенно продолжил обладатель бьякугана, убеждая возлюбленного. Неджи видел чакру многих невероятно сильных шиноби. После Орочимару он думал, что не увидит ничего более отвратительного. Глядя сейчас на Данзо своим особым зрением, Хьюга понимал, что ошибся. И то, какой сильной была подобная чакра, только добавляло картине какой-то… жуткой неправильности.       Саске, все же прислушиваясь к голосу разума Неджи и собственным кричащим инстинктам, сделал шаг назад. В то же мгновение прямо за их спинами с шумом поднялась стена земли. Она не столько отрезала путь к отступлению, сколько являлась очевидным намеком, что уйти им не дадут.       - Невежливо уходить, когда с вами говорит старший, - Данзо медленно поднял левую руку, указывая на младшего Учиху. - У тебя есть то, что мне необходимо, и я планирую это взять. Да, ты правильно мыслишь – твои глаза. Но они не совершенны, а следовательно, - указующий перст переместился на Хьюгу, - Неджи, ты умрешь.       Все. Максимально здравомыслящий план, естественно, провален. Значит, действовать придется по обстоятельствам, со всем присущим им талантом.       - Черта с два мы тебе это позволим! – Саске вмиг развернул печать в финальную стадию, раскрывая и ощетинивая руки-крылья, а Неджи отточенным движением переместился чуть вперед, вставая в защитную стойку вихря, готовый к любой боевой связке.       - Вы зря оттягиваете неизбежное.       Вопреки своим намерениям, быстро победить Учиху и Хьюгу у Данзо не получалось. Парни были очень слаженной командой, пусть они только и защищались, но не подпускали к себе мужчину на опасно близкое расстояние.       - Он не дает ни уйти, ни ударить, - выдохнул Неджи, улучив момент между атаками. – Его техники слишком сильны.       - Но мы ведь можем их разрушить, - уловил его мысль Саске. Они и правда понимали друг друга с полуслова, с полудвижения.       - Ты-то точно. В какие бы точки для этого ни понадобилось достать, - Саске очень метко управлялся с чидори. Это давало ему в разрушении техник неоспоримое преимущество – он мог достать несколько слабых точек одновременно, где бы в пространстве они ни находились.       Не так они хотели впервые испытать технику. Но выбора не оставалось. Если они прорвут защиту Данзо, хватит нескольких секунд, чтобы Хьюга перекрыл поток его чакры.       Сай наблюдал со стороны, как Данзо, будто с мышками, играет с молодыми шиноби. Вот Саске и Неджи поменяли боевые стойки, похоже, они запустили процесс слияния геномов. Его господин почему-то не торопился атаковать парней, может быть, вошел во вкус, хочет поиграть подольше и с долей любопытства ожидает, что еще могут предпринять эти двое. То, что случилось далее, произошло слишком быстро. Атака Учихи и Хьюги прошла успешно, Данзо потерял ориентацию ровно на то время, чтобы Неджи смог провести восемь триграмм, но техника своего результата не возымела. Хьюга готов был поклясться, что поток чакры главы Корня был остановлен, возможно, даже атака прошла чересчур резко, заставив сердце пожилого мужчины замереть. Но когда шестьдесят четыре касания были нанесены, Неджи получил удар в спину, который откинул его к ногам встревоженного Учихи, а Данзо стоял перед ними без каких-либо повреждений. Единственное, что в нем изменилось – закрылся один глаз на руке.       В тот короткий миг, пока Данзо был мертв, Сай почувствовал, как спало действие печати подчинения. Не теряя ни секунды, шиноби Корня отточенным движением достал свиток и кисть, размашисто рисуя цепь картинок всего происходящего в «Долине завершения». Уже на последнем штрихе Сай ощутил, как сковываются его движения - печать возвращала свой контроль. Последним волевым усилием парень смог преобразовать рисунки в чернильную птицу и послать ей образ Итачи как адресата отправления. «Пожалуйста, только успей!»       Данзо больше не сдерживал свои атаки. Хуже того, Саске и Неджи не удержали контроль над техникой, давшей им преимущество, и уж теперь Данзо наверняка не даст им сложить для нее печати. ***       За прошедшую ночь Итачи сделал для себя вывод: если они когда-нибудь будут жить с Какаши вместе, кровати у них будут разные. Секс был определённо незабываемо восхитителен, но спать с этим мужчиной на одной узкой больничной койке было чудовищно нереально. Хатаке постоянно придавливал и толкал его то рукой, то ногой, отбирал одеяло и пару раз чуть не скинул с кровати вовсе. Зачем только спальник с собой брал? Учиха смог заснуть лишь под утро, когда Какаши еще до рассвета, поцеловав его в висок, пошел будить хокаге и требовать себе отряд Анбу для круглосуточной охраны своего ненаглядного. Разбудили его уже к обеду, один из медиков пришел снять повязку с глаз и проверить, как восстановилось зрение.       - Итачи-сан, прикройте пока глаза, открывать будете только по моей команде и очень медленно, - Учиха лишь кивнул словам медика, пока тот разматывал бинты с головы. - Готовы? Открывайте.       Итачи очень осторожно приподнял свои длинные ресницы, физически ощущая, как свет больно колет чувствительные глаза. Немного попривыкнув, бывший нукенин оглядел свою палату. Ну, на сильный эффект он и не надеялся. Очертания предметов все еще были сильно смазаны, но он хотя бы видел эти предметы, а не абстрактные цветовые пятна.       - Посмотрите сюда, Итачи-сан, Вы видите, что я показываю?       Учиха сначала пристально вгляделся в немного размытое лицо врача, что находился в метре от него. «Мальчишка совсем, наверное, лет двадцать, не больше». О том, что ему самому двадцать один, Итачи как-то не задумывался, он никогда не воспринимал себя как младшего, ребенка или того, кого могут опекать и оберегать. Лишь через несколько секунд старший Учиха заметил в руках медика табличку с рядом иероглифов разной величины. Видел он на таком близком расстоянии только первую строчку с двумя крупными знаками, строчкой ниже силуэты уже лишь смутно угадывались.       - Вижу первую строку, дальше все сливается.       - Динамика положительная, это уже хорошо! Зрение можно будет скорректировать очками. Как насчет угла обзора? В периферии не затемняется свет?       Итачи сосредоточил внимание на окружении, стараясь не переводить взгляд:       - Все нормально, смутно, конечно, но свет не пропадает, - тут его периферийное зрение зацепилось за скромно стоящий навытяжку силуэт в форме Анбу у боковой стены. - Так!       Учиха встал, медленно разворачиваясь в сторону неизвестного шиноби, и подошел к нему, вглядываясь в бесстрастное лицо с какими-то рыбьими что ли глазами. Кажется, он его раньше видел, пока был в отряде.       - Кто ты и что здесь делаешь?       - Приказ хокаге: охранять Учиху Итачи, пока поблизости нет Какаши-семпая.       - Семпая, значит… и когда Хатаке вернется?       - У меня нет этой информации.       - Ладно, - Итачи вздохнул и потер переносицу. Ей-богу, не стоило говорить вчера Какаши про нападение, мог бы и соврать что-то, например, запнулся, больно упал и решил напрячь свои боевые инстинкты. А теперь… Хуже, чем под арестом. - Как мне к тебе обращаться?       Шиноби молчал. По кодексу Анбу не могут распространять свои личные даны.       - Я не прошу называть мне свое имя, любое удобное для тебя обращение.       - Ямато, - спустя несколько секунд выдал шиноби.       - Хорошо, Ямато, раз уж мы с тобой связаны длительным совместным времяпрепровождением, будь добр, не изображай столб. Можешь ходить, читать, заниматься своими делами, только не действуй мне на нервы этим пристальны жутким надзором, - а про себя Учиха добавил: «Глаза у него и правда жуткие».       Итачи стоял у окна и меланхолично разглядывал больничный двор. Сначала он планировал страшные кары, которые бы наслал на Хатаке за его находчивость в выборе наблюдателя, но постепенно яростный пыл сошел на нет. И правда, ну что такого страшного в том, что Ямато честно исполнял свои обязанности… Может быть, чересчур старательно… Веточка с листочком с глазом, наблюдающая за его думами в уединенной комнате, явно была лишней. Хорошо хоть, в непосредственной близости рядом с ним находится только один Анбу, хотя Итачи не сомневался, там, во дворе и по периметру больницы, их целый отряд, если не два: Какаши всегда основательно подходил ко всему, что касалось его зазнобы, особенно если это вопрос безопасности.       Взгляд Итачи зацепился за росчерк черной птицы, которая стремительно, не сбавляя скорости, летела прямо на его окно. «Сейчас же разобьется», - успело пронестись в голове Учихи за секунду до столкновения, но вместо ожидаемого удара, птица беззвучно растеклась по окну чернильной кляксой, а в следующий миг перед глазами бывшего нукенина пятно сложилось в напуганное лицо его младшего брата, а еще через секунду картинка вновь поменялась и замелькала кадрами: «Долина завершения», Данзо, Саске и Неджи в боевой стойке, несколько кадров боя и одно финальное слово: «Поторопись». С последним «кадром» чернильное пятно стекло вниз, бесследно исчезая, а за спиной Итачи раздался бодрый голос вернувшегося Хатаке:       - А вот и я. Скучал, котеночек? Ямато, можешь быть свободен.       Не разворачиваясь, Итачи резко распахнул окно и вскочил на подоконник, лишь кратко бросая через плечо: «Долина завершения, бери с собой медиков, Саске в беде!», и отточенным движением скрываясь в указанном направлении как был, босиком и в больничной пижаме. «Котеночка» он «блохастой псине» потом припомнит. ***       Чем ближе была цель, тем ярче Итачи ощущал всплески чакры, а вскоре уловил и звуки сражения. Чакра Саске и Неджи ощущалась четко, а вот в потоке энергии Данзо было что-то не так, что-то смутно знакомое с детства. До долины оставалось немного, казалось, она откроется сразу вон за тем лиственным массивом, он уже рядом. Но продвинуться дальше Учихе не дала внезапная атака стаи рисованных зверей и летящих сюрикенов, от которых он увернулся в самый последний момент, слишком был настроен на стремление добраться до Саске. А после старший из братьев уже отбивал голыми руками выпад танто вчерашнего вечернего гостя и, судя по всему, автора послания. Встретившись взглядом с Саем, Итачи понял, что тот явно находится под печатью контроля и не осознает себя - такие глаза могут быть лишь у кукол-марионеток. Насторожила мысль: «Как, будучи в таком состоянии, он смог передать информацию?» Но сейчас не до этого, надо торопиться.       Активировав свой шаринган, Итачи захватил шиноби Корня в гендзюцу, наслав на него иллюзию сна, а после поймал и аккуратно положил под ближайший куст мгновенно отключившееся тело Сая. Так будет лучше, мальчику после помогут, а сейчас он не будет никому мешать и не навредит ни им, ни себе.       Первое, что увидел Итачи – Саске в последней стадии проклятой печати и Неджи защищаются от выверенных точных атак главы Корня, который целится в основном в Хьюгу. Еще раз оценив ситуацию, Итачи понял, что его настораживало в Данзо – во всю его правую руку были вживлены глаза их клана. Какие-то еще светились энергией, а другие были закрыты и мертвы. Это неспроста, зачем они Корню? Данзо явно завязал глаза на какой-то технике, технике, присущей лишь клану Учиха, но какой? Это точно не «мангекё» и не «аматерасу», слишком низкий уровень контроля. Часть глаз закрыта – техника их выжигает. Сай. В Корне Данзо на всех накладывает печать подчинения, ее нельзя снять, но Сай как-то нарушил запрет на передачу информации. Печать спадает только со смертью шиноби, ее наложившего – Данзо был мертв? Сейчас он жив, часть глаз навсегда закрыты – «изанаги», обман смерти. «Вот черт!». Старший Учиха понял, что дело плохо. Им либо придется убить Данзо еще семь раз - столько у него осталось глаз… Но силы Саске и Неджи на исходе, сам Итачи не в лучшей форме, помощь где-то в пути, но она может не успеть… Либо придется использовать то, что может противостоять данной технике, что было создано для борьбы с ней – «изанами» - техника временной петли.       У Итачи не было возможности подготовиться и зафиксировать в сознании моменты ощущений для применения техники петли, которые Данзо будет чувствовать и проживать снова и снова. Словно в замедленной съемке он видел, как глава Корня увернулся от прямой атаки Саске, оказался за спиной не успевающего уйти от удара Хьюги и уже занес танто для решающего выпада в спину последнему. Даже не задумавшись, бывший нукенин кинулся наперехват, но все, что он успел сделать, это закрыть собой парня и принять удар на себя.       Появление старшего Учихи было для Данзо сюрпризом. Итачи принял атаку в живот, но отстраниться мужчине не дал, он цепко и с силой схватив его за руку, что нанесла удар, и активировал аматерасу. Черный огонь вспыхнул с неистовой силой, вмиг поглощая мужчину целиком, вырывая из его горла дикие крики боли. Пусть это было всего мгновение, всего пару секунд до активации «обмана смерти» у Данзо, но Итачи успел сохранить в памяти техники «изанами» ощущения сгорания заживо. Старший из братьев пристально смотрел на то, как глава Корня развоплощается, чтобы вновь воссоздать себя живым и невредимым. Он стремился поймать тот миг, когда Данзо только-только появится, и его сознание будет максимально уязвимо для техники временной петли. Боль от торчащего из живота танто и от кровоточащего после аматерасу левого глаза в тот момент не ощущалась вовсе, только ноги сами по себе подкосились, заставив Учиху упасть на колени. Вот тело Данзо исчезло вместе с огнем, вот через доли секунды пошли колебания иллюзорного плана в нескольких метрах в стороне и начали проступать очертания мужчины – сейчас!       - Итачи! – с испуганным криком Саске упал на колени рядом с братом, поддерживая того под спину и за плечи.       - Не шевелись, я перекрою потоки чакры у раны, это сдержит кровотечение, - Неджи выверенными нажатиями передавил несколько точек на животе вокруг ранения и опустился с другой стороны, бросая взгляд на странно застывшего Данзо в нескольких метрах от них.       - Саске, Неджи, - голос старшего Учихи был хриплый и немного дрожал, Итачи слепо вцепился руками в парней, один глаз его после «изанами» ослеп навсегда, второй был застлан кровяной пленкой и видел очень относительно. - Вы в порядке?       - Это мы-то в порядке?! У ТЕБЯ ИЗ ЖИВОТА ТАНТО ТОРЧИТ И КРОВЬ ИЗ ГЛАЗ! – выдержка изменила младшему брату, голос давал хорошего подросткового петуха на нервной почве. - ТОЛЬКО ПОПРОБУЙ СЕЙЧАС ПОДОХНУТЬ, Я САМ ТЕБЯ УБЬЮ!       Итачи улыбнулся, крепко сжимая ладонь разволновавшегося брата.       - Все со мной будет хорошо, сюда идет Какаши с медиками.       - Что ты сделал с Данзо? – Неджи с помощью бьякугана уже увидел, что глава Корня под какой-то сильной техникой гендзюцу, но она очень странно не зависела от чакры, а значит, ее было не снять посторонним вмешательством.       - Он во временной петле, вечно горит в огне аматерасу.       - Как ты это сделал? – волнение Саске очень быстро перетекло в ужаснейшее любопытство и негодование от того, что его брат опять выдает что-то невероятно сильное и крутое, то, чего Саске не знает и не умеет, в очередной раз показывая разницу в их уровнях мастерства.       - Я тебе потом расскажу, хорошо? – медленно выдохнул старший брат. Разговаривать в его состоянии становилось все больнее, но показывать это Саске он не хотел.       - Он не вырвется из нее? – Хьюга с опаской косился на Данзо. Уточнял вопросы, коротко и по делу. Не мог не спросить, хотя понимал, что Итачи сейчас не до ответов.       - Нет. Эту технику может разорвать только смерть… Или кардинальные перестройки в мировоззрении и полное раскаяние во всех своих прегрешениях.       - Раскаяние во всех своих прегрешениях - это явно не про Данзо! – громкий голос Тсунаде за спиной заставил всех троих вздрогнуть, а Итачи – еще и болезненно застонать, сдав себя с головой, когда короткий клинок чуть сместился в животе от этого короткого движения.       - Если я сейчас подойду и увижу то, что мне не понравится… А я уже чувствую, что мне не понравится… Всех отправлю в санаторий на длительное принудительное оздоровление!       Тсунаде медленно с чувством собственного достоинства обошла замершую троицу, отмечая все их повреждения. Младшего Учиху и Хьюгу достаточно напичкать отвратительными на вкус пилюлями чакры. Хватило бы и касания целительной длани ко лбу, но уж очень пятой хотелось устроить профилактический эффект для этих двоих, чтоб помнили и не лезли, куда не надо. А вот старший, похоже, опять пытался уползти на кладбище. «Наивный! Кто ж тебе позволит так увильнуть от работы, у меня на тебя большие планы». Никто, конечно, и не догадывался, о чем думает Тсунаде, но улыбка у нее была уж очень угрожающая, будто бы говорящая: «Санаторию место быть!»