***
Коул прекрасно понимает, как много нехороших вещей он делает, стыднее становится от того, что все кругом воспринимают его как невинного мальчика. Но дух с ними не спорит. На мгновение он представляет, как всем сознается во всех своих грехах, не упуская ни единой детали. В воображении духа суд идет посреди главного холла, леди Инквизитор, разумеется, сидит на троне, а он на коленях и связанный сидит перед ней, ожидая приговора, советник Жозефина зачитывает преступления Коула. А друзья стоят и… как там сказал Железный Бык? Охуевают. Коул почти уверен, что правда когда-нибудь всплывет — не может быть такого, чтобы никто ни о чем не узнал! Ведь даже судьба настоящего Коула... Нет, дух почти жаждет разоблачения. Наверное, поэтому он снова крадется в комнату Вестницы — по пути до боли знакомому. Он наизусть знает график дежурства часовых, хоть он и довольно мудреный — Лелиана постаралась, — даже знает имена дежурных и их тайные желания и надежды. Коул точно знает где и какая лесенка скрипит и сколько их, этих лесенок, знает, что на балках еще не восстановленной части башенки, с помощью которого попадаешь в спальню инквизитора, часто ночуют птицы, коих зашугать чрезвычайно легко. От животных Коулу прятаться сложнее, но он и их острое восприятие научился обманывать. И, наконец, нижние петли входной двери в обители Вестницы поскрипывают. Наверное, знать все эти детали не очень хорошо. Наверное, даже Эллана не знает всех нюансов пути к своей спальне. Да, точно нехорошо. И все же подсматривать за спящей девушкой точно хуже. Коул подходит к кровати — Эллана лежит на боку лицом к выходу на балкон. Большие витражные окна пропускают много лунного света, и в свете луны белое лицо Элланы, обрамленное валласлином, словно сияет. Зрелище завораживает Коула, и дух подходит ближе, подносит руку к ее лицу, будто желая коснуться, но замирает, когда тень от его руки закрывает ее лицо. Он хочет судорожно выдохнуть, но боится, что выйдет слишком шумно, а потому, задержав дыхание, считает удары сердца. А потом Эллана открывает глаза. Сначала Коул не верит — он так часто к ней приходил, и она ни разу за все время не просыпалась, что слишком привык к тому, что Эллана никогда не просыпается. Но Эллана продолжает лежать, а лицо оставаться спокойным, и ему в голову приходит мысль, что она его не видит. Но она, продолжая смотреть ему прямо в глаза, нежно берет его за руку, которая так и повисла в нескольких сантиметрах от ее лица. Коул резко одергивает руку, отшатывается и смотрит на Вестницу изумленно, словно бы это она в данной ситуации проникла в его спальню и следила за ним спящим. Тогда, опираясь на руки, эльфийка приподнимается, одеяло соскальзывает, и Коул видит хрупкое белое тело, пышную по эльфийским меркам грудь, мягкость которой он ощущает даже зрительно, видит плохо прикрываемые распущенными темными длинными волосами большие светлые соски — у Евангелины были маленькие и темно-коричневые, какие бывают обычно у парней. Взгляд опускается — там все прикрыто тенью одеяла, но Коул понимает — девушка совершенно голая. Когда дух ошеломленно делает шаг назад, эльфийка внезапно восклицает: — Пожалуйста! Не уходи! — вместе с ее голосом звучат мольба и страх. Когда Эллана видит, что Коул остановился, она, заикаясь, суетливо начинает объясняться: — С-солас говорил мне, что ты приходишь ко мне по ночам, но я думала, что тебе просто любопытно или ты хочешь меня защитить… но сегодня — она косит глаза и заливается краской — я пришла к тебе утром на чердак… и ты… я видела, как ты… — она замолкает и смотрит на Коула, который понял о чем она и тоже заливается краской, — а потом ты прошептал мое имя… я думала тебя такие вещи не интересуют. Ты… мне очень нравишься — выдыхает свое признание Эллана. — Я не могу перестать думать о тебе. Она продолжает смотреть ему в глаза, ожидая. А Коул не знает, что и думать, он в ступоре стоит истуканом. Молчание затягивается. — Наверное, мне не стоило вот так сразу раздеваться, — прерывает тишину Эллана и горько усмехается. — Кажется, для первого в жизни признания чересчур, да? — когда эльфийка вновь получает в ответ молчание, она отчаянно просит: — Ну скажи же хоть что-нибудь! — Да, — лишь произносит Коул, не задумываясь ни о чем, не понимая, что он только что сказал, на какой вопрос ответил, позабыв, где он и кто он. И вдруг, по непонятным причинам, оба кристально ясно осознают: его «да» — ответ на все вопросы. Да, ты мне тоже безумно нравишься. Да, признаваться голой — чересчур. Да, между нами сейчас что-то будет (не надо было раздеваться). И оба понимают, что каждый из них осознал данную истину, которая зародилась между ними только здесь и сейчас. Эллана молча и смущенно отодвигается и кладет руку на освободившееся пространство кровати, приглашая. Коул все еще в ступоре медленно приближается, кровать прогибается и тихо скрипит, когда он садится на ее краешек. — Сапоги, — шепчет Эллана, и Коул не сразу понимает о чем она вообще. Он стаскивает обувь и с ногами залезает на кровать. Коул пододвигается к Эллане, она к нему, а потом они ложатся и долго смотрят друг другу в глаза, слушая дыхание друг друга. Эльфийка тянется к его лицу и целует — мягкость сталкивается с мягкостью, влажность с влажностью. Эллана отстраняется, Коул сглатывает, и каждый звук — его глоток, влажное причмокивание, соприкоснувшихся губ, шуршание простыней, легкий скрип постели — громогласно отдается в абсолютной тишине. Немного раскрыв губы, она целует еще, и Коул повторяет за ней — второй в их жизни поцелуй получается совсем слюнявым. Эллана снова отстраняется и смотрит на Коула стыдливо и смущенно. — Ты знаешь, я не очень-то умею целоваться, — говорит она, вытирая губы. — Я тоже, — честно признается Коул и тут же тянется к ней, целуя первым. Она обнимает его, и Коул вдруг понимает, что она млеет от того, что он проявил инициативу. Он целует, целует, целует и в какой-то момент осознает, что уже подмял ее всю под себя, всем весом прижимает к кровати, устроившись между ее ног, а она умирает от смущения, возбуждения, от его внезапной напористости и от своих похабно раздвинутых ног. Но даже осознавая, Коул не останавливается и чувствует, как она шарит руками по его телу, а потом, найдя ремень рубахи, развязывает его, и что-то тяжелое глухо стукается об кровать. Его кинжал. Коула словно окатывает ледяной водой. В голове тут же всплывают воображаемые сцены ее убийства. Разве он имеет право целовать ее, касаться, быть рядом, после всего, что он о ней думал, делал? Эльфийка не замечает, что дух остановился, и стягивает с него рубаху и только потом видит, что он присел, глядя куда-то в пустоту. — Что с тобой? — она тоже садится, только ему на колени, обхватывая его поясницу и приблизившись, почти прижимаясь к телу юноши. Дух смотрит на нее, на ее обеспокоенный взгляд и понимает, что ему нельзя молчать и все утаивать. И он во всем признается. Беспокойство в глазах Элланы неожиданно сменяется спокойствием, а после она вдруг улыбается. И Коул совсем не понимает, что вообще происходит в ее голове, заметив его замешательство, она произносит: — Так значит ты возбуждался, когда представлял как убиваешь меня? — шипит она ему в ухо, ее ногти впиваются ему в плечи. — Ты думаешь, я не знаю какой ты? Я сама тебя убью, — ее голос внезапно меняется и звучит злобно, почти утробно, — если ты меня сегодня ночью не трахнешь. С этими словами она откидывается спиной на кровать и призывно смотрит на Коула. Взгляд вызывающий, обрамленный валласлином, который кажется сейчас зловещим, пронзает его не хуже меча. Ее слова каким-то непостижимым образом создают в нем от макушки до кончиков пальцев ног вибрирующую волну… радости? Он молча развязывает шнуровки штанин, стаскивает с себя все, накрывает своим телом ее тело, прижимается пахом к паху и, направляя рукой, вводит в ее лоно член, стоявший колом неприлично долго. Коул резко дергает бедрами — в этот момент Эллана вскрикивает, — и ощущает шелковистую горячую мокрую тесноту. В какой-то момент юноша обращает внимание на ее лицо, и Вестница выглядит так как-будто вот-вот зарыдает в голос: лицо красное, полуприкрытые глаза заплаканные, рот скривился от боли. Коул покрывает поцелуями ее лицо, шею и грудь. Когда он чувствует приближение конца, то прижимается к основанию ее шеи и шепчет: — Эллана…***
Свет уже заполнил обитель Вестницы до краев, когда дух, наконец, просыпается. Коул чувствует себя очень странно в области паха, а в области поясницы все почему-то ноет. Он кое-как разлепляет глаза и видит, что Эллана лежит, уже проснулась и неотрывно смотрит на него, а после с серьезным видом произносит: — Ты кто такой? И что ты делаешь в моей постели? Коул вскакивает, все внутри ухает вниз, отрезает, он мгновенно весь покрывается испариной, а потом… … Эллана звонко и безудержно смеется.