Метель

Ледяные пластины сомкнулись над головой, вдавили в воду; мутный озерный пласт проглотил Леви с тихим всплеском. Успел задержать дыхание, падая; легкие свело холодом. Это все чертов снег — льется колючей белой пеной со свинцового неба; да так, что ничего не видно. Леви ничего и не увидел. И провалился вниз, в жгучую бездну, не заметив корки льда под слоем щедро размазанных сверху хлопьев. Замерзшее тело совсем не хотело двигаться, намокший плащ с драной эмблемой разведки тянул вниз; глаза щипало. Клинки выпали из рук, а затем сверкнули под ногами где-то в глухой темноте. Леви задыхался; тянулся вверх, путался в приводе, обмороженными пальцами отстегивал боксы с запасными лезвиями. Они поддались не сразу, однако без них стало немного легче. Леви колотит в лед; пробить — не хватает сил, только кажется, что это с едва слышным мягким звуком смещаются собственные кости, но никак не серые кристальные плиты. Пальцы скользили по серой поверхности льда, находя край разлома; Леви снова рванул вверх, чувствуя, что последний кислород на исходе. И вдруг кто-то сильно потянул его на себя, крепко держа за плащ и рукав форменной куртки, и вытащил к воздуху и небу. Леви надрывно кашлял на чьих-то руках, все еще не поднимая головы. Царапины сильно жгло, глаза слезились. Ветра не было — только падающие всюду хлопья снега. — Ты как? — спросил хорошо знакомый голос. Отряхнув с мокрых волос первые снежинки, Леви просипел что-то неразборчивое и лишь потом вырвался из вынужденных цепких объятий Эрвина, ступившего на землю. Маленькие, затянутые слишком тонким льдом болотца со звоном трескались и мочили сапоги. — Жить буду, — едва слышно произнес Леви, с трудом выжимая слова из окольцованного болью горла. Эрвин беспокойно оглядывался по сторонам. Лошади были оставлены группе поддержки — в лесу было решено передвигаться только на УПМ. — Как ты провалился под лед? — Трос, закрепленный на дереве, сломался, и я упал, — мрачно объяснил Леви, потирая руки. Изо рта вылетело густое облако пара; Эрвин нахмурился и засвистел, чтобы подозвать лошадь. Ждали они долго — Леви успел продрогнуть до костей так, что зуб на зуб не попадал. Эрвин поменял их плащи, забрав себе мокрый, когда из снежной пелены вынырнула его лошадь; на ее ресницах блестели снежинки. Леви крепко держался за Эрвина, обхватив его руками. В лицо летели снежные хлопья, ослепительно белые деревья проносились мимо. Вскоре мягкий хруст снега поглотил Леви целиком, и он уснул, не разжимая рук.

***

Эрвин довольно быстро добрался до разведческой базы — последней частицы человечества, находящейся в застенном мире. Здесь легион останавливался, чтобы отдохнуть или — в крайнем случае — провести ночь, выставив по периметру дежурных. Хотя ночью титаны не были активны, всегда был шанс встретить девиантную особь или привлечь светом костров самых упорных гигантов. Зимой темнело быстро. Когда Эрвин разбудил Леви, небо уже посерело. В припасах нашлась запасная одежда, и капрал торопливо переоделся и вытер волосы. Называть эти развалины базой было бы самоуверенно: просто чей-то развалившийся замок, для нескольких отрядов вполне хватает места, но выдержит ли это старье серьезную схватку с титанами?.. — Чего такой грустный?.. — Ханджи явно хотела добавить что-то еще, но Моблит резво дернул ее за рукав. Леви молча принял флягу со спиртным и с удовольствием отпил, наблюдая за спиной Эрвина: командор отдавал какие-то распоряжения неподалеку. Кажется, сюда он привел разведку впервые: в последний раз они были тут с Шадисом, причем довольно давно. Ханджи приставала к Майку, которому Леви передал флягу; Моблит следил за костром. Они сидели вчетвером; за хилой стеной начал завывать ветер. — Ловить с тобой титанов я не буду, не проси, — наконец сказал Майк, и Ханджи озадаченно утихла. Захариус был наиболее благосклонен к ней из всех остальных, и раз уж даже он отказался, это наводило на нерадостные размышления. Леви хмыкнул: на самом деле он не считал Зоэ тупой, но некоторые из ее предложений не пришли бы в голову даже буйно помешанному. Спустя полчаса споров фляга опустела, и все разошлись по своим делам.

***

Леви стоял на черепице крыши, занесенной снегом; хлопья уже не сыпались, и взгляду открывалась абсолютно белая равнина с такими же белыми рядами деревьев, исчезающими в темноте. Пепел срывался с тлеющей сигареты искрами, пока Леви задумчиво смотрел вдаль. Титанов не было видно; он знал, что Эрвин избежал нескольких, пока вез его, но к базе они не подобрались. День прошел достаточно удачно, но это не радовало: Леви везде искал подвох. Строй не развалился в такую погоду — это хорошо, однако завтра может случиться что угодно. — Давай я заменю тебя, — вдруг сказал Эрвин, и Леви нервно вздрогнул, выронив сигарету. Снег скрыл звук шагов, и капрал раздраженно подумал, что Эрвин тут мог стоять чуть ли не с самого начала. — Сам бы шел отсюда. Лучше бы ты поспал, — ответил Леви, оборачиваясь, — завтра тебе придется всех вести назад. Во мгле обычно серо-голубые глаза Эрвина казались черными, под ними ярко выделялись лиловые круги. — Не спится. Они помолчали. Бессонница была частым гостем любого разведчика, обсуждать тут нечего. Леви наблюдал, как облака наплывают на полную луну, скрывая редкие и бледные точки звезд; ждал, пока Эрвин наконец уйдет. Но он не ушел; лицо жгло от его пристального взгляда. — Ты лучше его, — произнес Леви, поняв, что разговора не избежать, — лучше Шадиса. Люди идут за тобой без сомнений — так подавай им пример. Он точно не умел утешать и поднимать дух — оратором из них двоих был Эрвин, и его речь действовала на людей почти гипнотически. Леви нужно было выполнять техническую часть задачи, где больше требовались руки, чем голова. Лицо Эрвина было скрыто тенью; он стоял молча и неподвижно. Леви подошел к нему и уткнулся лбом в холодный зеленый плащ. Где-то внутри билось сердце, хотя Леви и не слышал его. На секунду он напрягся, подозревая, что их может быть видно со стороны, но луна скрылась за облаками окончательно, и весь мир погрузился во мрак. Леви провел заледеневшими пальцами по подбородку Эрвина, медленно очерчивая челюсть и подводя линию к скулам; ничего не было видно, оставалось только действовать на ощупь. Пальцы коснулись сухих и холодных губ, и Леви почувствовал горячее и неровное дыхание ладонью; наконец он потянулся наверх и схватился за ворот плаща, чтобы притянуть к себе Эрвина. Поцелуй вышел теплым и долгим — таким, что сердце Леви забилось о ребра. Внизу, под крышей, кто-то резко рассмеялся; Леви поспешно отошел в сторону, потянув Эрвина за собой. Подул сильный ветер, к нему примешался снег. Леви держался за Эрвина, стоя в тени облаков, и надеялся, что так будет всегда. Метель крепчала.