Что лучше: вырасти в богатствах, словно на ферме, чтобы быть выданной замуж за какого-то богача, или на улице, где при неопытности могут убить во сне?
Себастьян не мог ответить на этот вопрос всякий раз, когда он забирался в голову. Прошлое казалось ему чем-то далеким, укутанным туманом. Периодом жизни, созданным с одной-единственной целью — быть забытым. Хотя забывать в море — одна из роковых ошибок. Забыл подтянуть паруса — пиши-пропало: грот уже мотает из стороны в сторону. Или, того хуже, — потеряешь свою репутацию. Себастьян отряхнул свои рукава от снова приставшей соли и по привычке устремил взгляд вдаль. — Капитан, не зевать! — услышал он звонкий голос Аделаиды через всю палубу. — У нас впереди долгое путешествие! Мужчине пришлось моргнуть несколько раз, чтобы привести свои разбежавшиеся, как крысы в порту, мысли в порядок. Ничего не говоря, он встал за штурвал, стараясь ни о чем не думать.Ни о ком.
Себастьян знал, каково это — жить на улице, так как сам убежал из дома в тринадцать, но понять Вильяма категорически не мог. Как и не мог понять Аделаиду, с которой у капитана должно было бы быть куда больше общего. Они все были несчастны: что та, что этот. Да и самому Себастьяну было не очень хорошо. Он продолжил следовать курсу, как ни в чем не бывало. Она была совершенно как Диего. Богатая, влиятельная, похотливая и ломающая колени одним лишь взглядом. В первую их встречу она огрела Себастьяна по голове книжкой по географии. Во вторую она пролила на его штаны кофе. В третью — выстрелила пробкой от шампанского в глаз капитану. Она напоминала Себастьяну жевательный табак, который так часто употребляли на Тортуге: горький, противный, но такой, черт возьми, необходимый, расслабляющий. Видеть ее рядом, вечно копошащуюся, отдающую приказы и размахивающую шпагой с поводом и без, было… Обыденным, что ли. Нет, жизненно необходимым. В итоге, когда она отказалась идти с ним в море под его капитанством, он назвал корабль ее именем. Мужчина на минутку задумался: а каким именем? Жизель? Пенелопа? Впрочем, какая разница… — Себастьян, я подкорректировала наш курс с помощью магии, — перед глазами капитана появилась карта, перечерканная красными чернилами. Да чтоб тебя… — Так что нам нужно немного на запад. Капитан взглянул на девушку, по привычке прогоняя туман из головы. Нет, это не она. Аделаида. Аделаида… Себастьян настолько загрузился, что в какой-то момент произнес это вслух, и девушка вопросительно обернулась на него, обеспокоено нахмурившись. — Нет, ничего, — капитан демонстративно поводил глазами по новому маршруту. — Мне показалось, тут какая-то неточность с азимутом. Сейчас все в порядке. Аделаида фыркнула и спустилась на палубу, а Себастьян тем временем рассмотрел карту. Она не умела читать карты и всегда терялась в трех березах. Однако никогда не признала бы этого. «Карты созданы для тех, кто разучился видеть», — говорила она, бросая листы пергамента на пол и заставляя тем самым Себастьяна бросаться к ее ногам и собирать их в стопку. И рисовать у нее тоже не получалось, хотя она спускала последние деньги на какие-нибудь картинки с рынка. В один из дней капитан, только прибыв с очередного путешествия, потратил все награбленное на ее огромный портрет, купив лучшие краски и наняв лучшего художника из Санта-Доминго. Правда за неуплату долгов этот самый портрет в конце концов бросили в какой-то из темных подвалов, а может, и вовсе сожгли. Себастьян попытался вспомнить ее лицо, но оно было словно укутано туманом, оставлено в прошлом. Любовь что, настолько ослепляет, что через какое-то время даже не вспомнить лицо своей половины? Память… Она как комод с книгами: если регулярно протирать пыль с него, предаваться воспоминаниям, то найдешь какую-нибудь интересную книжку, отгонишь туман из головы. Вильям, насвистывая какую-то мелодию, орудовал шваброй по капитанскому мостику. Себастьян посмотрел на него почти с болью. Не из жалости к тому, что он, как неопытный юнга, драит палубу, а из понимая, кошмарного осознания, что между ним и Вильямом в этом плане нет совершенно никаких различий. Аделаиду, как и ее, смоет волной. Или она сама уйдет, как русалка. Все мы забываем. Все-таки что хуже: вырасти в богатствах или на улице? Себастьян совсем забыл, что давал ответ на этот вопрос много раз, и принялся обдумывать его.