Ошибка

«Мы пьяны, и я опять умираю. Радиоволнами высоких частот, И мы любим друг друга ровно 12 часов, И всё»* Четко ощущаю холодную струйку пота, скатывающуюся по спине. Глаза бешено бегают по черному столу, на котором стоят полупустые стаканы, валяются чьи-то вещи. Я опускаю взгляд и вижу, как пальцы моих рук трясутся. Кладу ладони на колени и прижимаю. Внутри сжимается непонятный комочек. Комочек эйфории? Страха? — Отлично, гримерка в нашем распоряжении еще часа два, — со стаканом в руках говорит кто-то из парней. — А сколько мы тут уже сидим? — заплетающимся языком задает вопрос Арина. — Минут сорок, — издает звук темноволосый, который сидит напротив меня. Я осматриваю блондинку и кладу руку ей на плечо. Несмотря на незабываемость всего того, что происходит, я все еще не могу расслабиться. Пока Арина ведет себя максимально открыто, ввиду количества алкоголя в ее крови, я все еще боюсь допить второй стакан — никогда не знаешь, когда ударит в голову. Блондинка грубо смахивает мою руку со своего плеча: — Успокойся, — сдвинув брови, говорит она мне, — расслабься! Это что? Ты все еще не можешь допить? Она держит мой стакан в трясущейся руке перед моим носом. В комнате наступает тишина, и я ловлю на себе взгляды всех присутствующих. Разумно было бы допить содержимое стакана, но я понимаю, что парни только этого и дожидаются — нашего опьянения. И все же, выключив рассудок, я беру стакан и допиваю все залпом, надеясь, что еще буду оставаться в сознании. Время летит с какой-то бешеной скоростью. Я то и дело поднимаю глаза на стрелки часов, пытаясь посчитать, сколько же мы здесь уже находимся. Однако пьяный мозг не может сложить цифры. Алкоголь внутри будоражит кровь, заставляя меня раскрепощаться. Медленно, но верно все начинает плыть. «Блять, блять, только не это». В какой-то момент я неспешно поворачиваюсь и с такой же скоростью открываю веки. Тут же по всему телу будто бьет электрошок — понимаю, что рядом нет Арины. Оглядываю комнату и вижу только пару фигур, выходящих из нее. Не понимаю, сколько времени я уже нахожусь в полупьяном состоянии. Я облокачиваюсь рукой на диван и тяжело на него опираюсь. Все еще мотаю головой в поисках подруги, а потом возникает мысль: «Да похер, где она, уже с Кириллом, видимо…». Я облокачиваюсь на спинку дивана и неожиданно понимаю — я не осталась одна в комнате. Мои глаза округляются, когда я вижу справа от себя Кирилла. Скромно улыбаюсь и опускаю голову. Смотрю в пол. Руки начинают предательски трястись. Предчувствую что-то страшное. Неожиданно слышу справа от себя тяжелый выдох, а на своей шее что-то теплое — рука. Кирилл аккуратно убирает мои волосы, нежно касаясь кожи. Но при этом даже не смотрит в мою сторону, будто это вовсе не он. Я не обращаю внимания, точнее делаю вид. Хотя внутри все сжимается, а вены на руках набухают. Рука легонько сжимает мою тонкую шею, отчего я немного приоткрываю рот и закрываю глаза. Голова опрокидывается назад. Ощущение, что он надавил на какую-то точку, от которой я извиваюсь кошкой. В какой-то миг понимаю, Кирилл уже успел подвинуться и сидит прямо возле меня. Рука поднимается выше, запутываясь в волосах. Что со мной происходит? Поворачиваюсь к нему лицом и ощущаю, как мужские пальцы перемещаются на мою щеку, приподнимая мой подбородок. Касается моих губ своими и слегка оттягивает нижнюю. События развиваются с такой скоростью, что я даже не могу их оценить. Кладу голову в его руку. Боюсь открыть глаза, потому что тогда эта опьяняющая мой разум сказка закончится. Боюсь. Тело в бешеном трепете непонимания. Его холодные пальцы задирают футболку и касаются ребер. Пробивает до дрожи. Пробуждает. Я резко открываю глаза и еще секунды две смотрю на парня, который уже мысленно раздел меня. Резко встаю с дивана, поправляя черную футболку. Делаю вид, что ничего не произошло. — А-а-а… э-э-э… они там наверно? — указываю большим пальцем на дверь и притворяюсь, что мне интересна судьба остальных из всей этой сомнительной компании. Не сказать, что Кирилл недоволен, это и обнадеживает меня. Он встает и медленно, мягкими кошачьими шагами подкрадывается ко мне. Подходит вплотную. Не двигаюсь, словно меня парализовало. Бледный наклоняет голову набок и улыбается. — Они там, — обжигает мою ключицу своим тяжелым выдохом, — а мы здесь. Молчит. Пахнет мужским одеколоном, что кружит мне голову. Кажется, от этого запаха я вот-вот закачу свои глаза и упаду на парня в беспамятстве. — Тебе же нравится, — пальцами перебирает мои волосы, а после гладит по щеке. В блаженстве закрываю веки, не в силах бороться с этой эйфорией. На секунду расслабляюсь, отдавая ситуацию полностью в его руки лишь на миг, и говорю себе: «Еще мгновение, и я ухожу». А Кириллу Бледному достаточно лишь одной секунды, чтобы начать полностью контролировать меня. Мои желания. И уже не хочется уходить… Костяшками пальцев гладит ключицу, еле касаясь. Мои глаза закрыты, но я чувствую, как он близко, как вот-вот прикоснется своими губами, и все. Это будет точка невозврата. Рукой проводит по скулам, пока я стою, выпрямившись, как солдат, не смея касаться его. Ведь одно мое прикосновение будет означать согласие. Но разве то, что я все еще здесь стою, не означает то же самое? Кажется, я слышу, как в его жилах течет кровь. Его губы в считанных сантиметрах от моей щеки. Я зажмуриваюсь, с замиранием сердца ожидая касания его губ. Адреналин бьет, словно я в падающем самолете и в панике жду, когда он столкнется с землей. Левая рука осторожно заползает под футболку, на этот раз более уверенно и нагло. От этого я вздрагиваю и тут же слышу его смешок. На один миг прихожу в себя. Что за хрень? Что за шуточки от моего пьяного мозга, и почему мы все еще стоим здесь? Парень явно ощутил мое напряжение и понял — пора действовать радикально. Меня бросает в жар. Сладко и очень горько. Не могу не ответить на поцелуй. Будто со стороны слышу свой тихий стон. Отрываемся друг от друга — легкая передышка. Непонятным для меня образом одна моя рука оказалась на его затылке, а вторая — на плече. Смотрю в его глаза и пытаюсь сосредоточиться на них. Не получается, я занята поиском его рук на своем теле. Понимаю, что рука под футболкой уже зашла очень далеко, но я не знаю, что с этим делать. Кирилл утыкается носом в мою шею. Я приоткрываю рот от блаженства. Кажется, я чувствую его отчаяние. Ничего не понимаю, но знаю точно — в этой гримерке с первой встречной девушкой он явно не от хорошей жизни. А я? Я что-ли от хорошей.? Глубоко вдыхаю и затягиваюсь им. Закусываю губу, пока Кирилл продолжает оставлять красные пятна на моей шее. Нога сама по себе сгибается в колене и трется о него. Он будто выбрасывает все, что у него накопилось. Он будто хочет избавиться от всего, что его окружает, забыться. Хотя сам понимает, что наутро его ждет то же самое. И в этот момент я понимаю, от какой боли пишутся его песни. Я представляю, как он курит, пьет, находит себе таких шкур на одну ночь, а потом пишет. И все для того, чтобы в один день не повеситься от отчаяния. Реально ли я чувствую его опустошение через горькие поцелуи, или просто мой пьяный мозг опять все придумал? Может, я искала себе оправдания? «В мое сердце, родная, Но что потом — я не знаю. Нынче все нипочем, Но что будет, когда Кончатся двенадцать часов, а?»* Он резко подхватывает меня за ноги и куда-то несет, пока я не в силах оторваться от его губ. Мысленно надеюсь, что он не врежется в стену, ведь сам он занят лишь поцелуями. С грохотом усаживает меня на непонятный комод, с которого тут же полетела настольная лампа. Я раздвигают ноги, позволяя парню подойти ближе. На ощупь ищу край его футболки, и верхняя часть одежды тут же летит вниз. Я извиваюсь змеей на чертовом комоде. Кладу руки на торс и с улыбкой отталкиваю его от себя. Кирилл отходит на шаг назад, и я игриво закусываю губу в улыбке. Смотрю куда-то в потолок. Взгляд падает на часы, и будто по иронии время останавливается. Переклин. Сдвиг. Черт, нет. Все так хорошо шло. Трезвею? Что я тут делаю? Надо валить. Бледный пытается вернуться, сделав шаг ближе ко мне, но я сдвигаю ноги, не давая ему приблизиться. Он принимает это как вызов и с дикой страстью наваливается на меня. — Нет, все, стоп, — говорю я, сама не веря, что нашла в себе силы для этих слов. Он прищуривается. Грубо кладет свою руку на мою шею и подвигает к себе. Касается своим лбом моего, с дикой яростью в зрачках смотря мне в глаза. Что-то говорит, но я в тумане. Не понимаю ничего. Зол. Сжимает рукой мою шею с волосами. Понимаю, что сама все это допустила. Сама была готова, и тут же оборвала. Но у меня нет страха. Наоборот. Меня заводит его злость. Я словно на американской горке — поднимаюсь вверх и готова отдаться ему здесь и сейчас, спускаюсь вниз — готова убежать. И вся дорога состоит из огромного количества этих горок. Я слабо улыбаюсь. Понимаю, что либо я ухожу сейчас, либо никогда. И на решение у меня есть лишь пара секунд. Кирилл напряжен, его бычьи глаза с упором смотрят на меня. Я пытаюсь расслабиться и дать понять, что я остаюсь. Но Кириллу, видимо, поднадоела моя неопределенность. Я будто вижу его вывернутые наизнанку нервы. Вновь раздвигаю ноги, но парень не спешит приблизиться. Тогда я беру инициативу на себя. Приближаюсь к лицу и кусаю за нижнюю губу, оттягивая ее. На зубах появляется привкус крови. Заводит. Он кладет свою руку мне на ногу и подвигает меня ближе. Впивается мне в шею. Сжимаю его темные волосы. На глазах слезы. От отчаяния. От безысходности. От одиночества, что поселилось внутри меня. И никому я не нужна. В первую очередь самой себе, раз могу себе позволить переспать с левым парнем будучи пьяной. И это самое ощущение ненужности убивает меня мучительнее, чем это делает пуля, попавшая в висок. Он гладит меня и что-то мурлычет. И друг в друге мы нашли спасение, таблетку, которая облегчает боль лишь ненадолго. — Хотела бы я сказать: «гори в аду». Но не хочу, чтобы мы еще встретились. Пуговица на моих джинсах послушно расстегивается. И если это самая главная ошибка в моей жизни, то я ужасно хочу ее совершить. «Двенадцать стукнет на часах, проснемся мы, И ты теперь меня не знаешь, Больше я никак не вспомню, кто ты»*