Надежда

      Если бы сейчас Алекс спросили, что ей удалось спасти в тот день из горящего, истекающего кровью Эргастулума, она бы ответила не задумываясь — надежду. Тогда, в дыму, в стонах и плаче, в сводящем с ума хаосе, казалось, что надежду убили первой, а следом за ней рухнуло все остальное.       Им троим чудом удалось добраться до офиса Бенрии живыми. К этому району беспорядки только подбирались, но это было лишь вопросом времени, когда относительное спокойствие превратится в безжалостную мясорубку. Они поднялись на второй этаж, Алекс прошла к окну, Николас упал на диван, Уорик сел на край стола спиной к ней и лицом к напарнику. И без слов было понятно, что путь есть только один — на тот свет. Этот давно отказался от них. Но даже так мириться с неизбежностью не хотелось.       — Думаю, нужно идти к северным воротам, — сказал Уорик.       Николас отрицательно покачал головой.       — Западные — наш единственный шанс, — показал он на языке жестов.       — Этой дорогой не пройти, там сейчас настоящий ад.       — Се-час ве-де ад, — выдавил из себя Николас.       — А вот с этим не поспоришь.       Этот город никогда не был нормальным, но теперь он свихнулся окончательно. Идти было больше некуда. И не к кому.       В Эргастулуме все происходило слишком рано — рано взрослели, рано понимали, что доза дороже жизни, тело просто кусок мяса — что с ним будет? — а душа даром никому не нужна. Рано учились убивать. Умирали тоже рано.       Уорик, Николас — они были воплощением этого города, этой огромной помойки, в которой рядом валялись надежда и смерть, проституция прикрывалась благородством, насилие заменяло собой детские плюшевые игрушки, а деньги смердели чужими разрушенными жизнями.       Алекс столько лет старалась привыкнуть к этому: видя, как обрывается очередная жизнь, каждый раз оказываясь под клиентом, она мечтала только об одном — ничего не чувствовать. И только теперь, когда ее многолетняя мечта исполнилась, она ужаснулась. Равнодушно перешагивать через трупы людей, которых считала важными, оказалось гораздо страшней, чем страдать от их потери. Она была готова убить с такой холодной безучастностью, что останься в ее душе хоть капля чувств, они бы точно свели ее с ума. От осознание того, что теперь и она стала частью этого города, Алекс затошнило — его частью она быть не хотела.       Ей нужно было вернуть себя, хотя бы те осколки, которые еще не стерли в пыть башмаки здешней повседневности. Она хотела чувствовать, как от боли сжимается сердце, как пульсом под кожей робко бьется надежда, как слезы царапают горло, как от маленькой, пустяковой радости перехватывает дыхание. Хотела чувствовать себя... живой. Было бы гораздо проще, если бы сейчас в окно влетела шальная пуля и навылет пробила голову — это бы решило сразу все проблемы. Хотя даже умереть она бы хотела человеком, а не тем, кем стала за последние сутки.       — Ты прав, скорее всего придется прорываться. — Кивнул Уорик.       — Не думаю, что у нас получится, — на языке жестов сказал Николас.       — Да, я тоже не думаю, — согласился с ним Уорик и знаками продолжил. — Но по крайней мере у нее шанс будет.       Алекс стояла к ним к ним спиной, и не видела, что они говорят руками.       — То-да сде-а-ем это, — вслух сказал Николас.       Он озвучил ровно то, о чем сейчас думала сама Алекс. Город горел, но в нем было до озноба холодно. Холодно от одиночества, безнадежности и невозможности завтрашнего дня. Разве это преступление, замерзая, хотеть немного тепла?       — Черт, осталось всего две сигареты. — Уорик достал из пачки предпоследнюю и закурил.       Алекс подцепила пальцами низ майки и стащила ее через голову. Сколько лет прошло с тех пор, как она по собственному желанию занималась сексом с мужчиной? Николас, видевший ее движение, кивнул Уорику, и тот обернулся.       — Алекс, что ты… ?       Она стянула с плеч лямки бюстгальтера, завела руки за спину и расстегнула застежку — лифчик бесшумно упал на пол, — развернулась и подошла к дивану. Николас смотрел на нее снизу вверх — непроницаемое лицо, взгляд с прищуром. Алекс взяла его за руку и потянула к себе. Он поднялся. Она, все также держа его за руку, сделала назад шаг, второй, третий, четвертый было уже не сделать — она прижалась спиной к Уорику. Алекс повернула к нему голову, подняла руку и зарылась пальцами в волосы на его затылке. Она готова была просить, но просить не пришлось — он наклонился и поцеловал ее. Его губы и язык были горькими от сигареты. Она слизывала эту горечь, глотала его вязкое дыхание, и ей было мало. Он пах древесным одеколоном, алкоголем и, даже сейчас, другими женщинами.       Николас настойчиво потянул Алекс к себе. Она разорвала поцелуй и сделала полшага к нему. Он закинул обе ее руки себе на плечи и сжал в объятиях так, что хрустнули позвонки.       — Мо-а же-щина, — оскалился Николас.       — Не будь таким жадным. — Уорик еще раз затянулся сигаретой, затушил окурок о столешницу и медленно выдохнул дым. — Правильнее будет сказать, что это мы — ее мужчины.       Но Николас не смотрел на него — все его внимание было сосредоточено на груди Алекс. Глаза ее были закрыты, а тело вздрагивало каждый раз, когда Николас сжимал зубами ее сосок. Он навалился на нее, заставляя отшагнуть, и она снова прижалась спиной к Уорику. Алекс за волосы оттащила Николаса от своей груди и нашла губами его губы. Он ответил с неожиданным напором. Алекс не помнила, чтобы ее хоть когда-то целовали с таким голодом. Из его разбитой губы все еще сочилась кровь, а на языке остался привкус недавно съеденных таблеток. Он пах потом, смертью, гарью и отчаяньем.       Уорик просунул руку между их телами и скользнул ладонью в ее шорты. Она застонала в рот Николаса.       — Избавимся от мешающих деталей, — сказал Уорик.       Он расстегнул пуговицу, молнию на ее шортах, и, вместе с трусиками, стянул их вниз. Алекс ногами отбросила их прочь. Майка Николаса отправилась следом. Алекс провела пальцами по его груди, животу — на его теле было столько шрамов. Она расстегнула ремень, пуговицы, и просунула руку между его животом и штанами. Он был горячий и твердый. Алекс обхватила его, провела ладонью вниз и вверх — этого хватило. Николас никогда не отличался особым терпением, он вытащил ее руку и развернул лицом к Уорику. Она прижалась грудью к его груди, схватилась за плечи руками. Николас приспустил штаны и прижал ее бедра к себе. Он вошел в нее одним долгим, тугим движением. Алекс прикрыла глаза от удовольствия и еще больше повисла на Уорике. Николас вышел и вошел снова. Уорик взял ее за волосы и запрокинул голову. Он провел рукой по ее щеке, большим пальцем надавил на нижнюю губу — она послушно открыла рот. Его рука пахла порохом, а пальцы были кислыми от ее возбуждения. Алекс последовательно расстегнула пуговицы на его рубашке, ремень, штаны. Николасу пришлось сделать шаг назад, чтобы дать ей возможность наклониться.       — Ради этого момента стоило пережить все это дерьмо, — выдохнул Уорик, когда она взяла его в рот.       Хоть Николас и держал ее за бедра, ноги Алекс дрожали и казалось, что колени вот-вот подогнутся. Его ритм движений сбивал ее, шея и спина быстро устали.       — Неудобно, — сказала она и выпрямилась.       Уорик щелкнул пальцами перед лицом Николаса.       — Дай мне ее на несколько минут.       Николас вопросительно вскинул брови, но спорить не стал. Уорик развернулся и усадил Алекс на стол.       — Ложись, — скомандовал он.       Она послушно отползла от края и легла на спину. Уорик развел в стороны ее ноги и облокотился на стол. Когда его язык коснулся ее, Алекс полностью согласилась, что ради этого момента и вправду стоило пережить этот день. И все предыдущие дни впридачу. Николас подошел к столу, одной рукой зафиксировал ее руки, другой зажал ей рот. Она была благодарна ему за это, иначе бы точно попыталась вырваться или закричать — ощущения были такими острыми, что хотелось сбежать от них. Знай Алекс, что Уорик умеет — отдалась бы ему раньше.       Оргазм скрутил внутренности болезненным спазмом, тугим узлом сжал мышцы и ударил по нервам разрядом тока — удовольствие было настолько сильным, что потемнело в глазах. Николас отпустил ее. Алекс думала, что лучше быть уже не может, но она ошибалась. Уорик за бедра подтащил ее к краю стола и вошел. Чувствительно тело отозвалось фейерверком ощущений.       Николас недовольно заворчал.       — Я быстро, — пообещал ему Уорик.       Это и вправду длилось недолго. Его холодные бледные пальцы на ее смуглой коже, годами работы отшлифованные движения, он смотрел ей в глаза, и не было ничего кроме этого взгляда, не существовало мира вне его рук. Алекс чувствовала, как он пульсирует внутри нее, и ей казалось, что это ритм биения ее собственного сердца. На пике удовольствия он был невыносимо красив и печален. С него упали все маски, сошли все личины, он был открытой на последней странице книгой — сюжет известен, конец предсказуем, последний абзац можно даже не дочитывать. Но как же главному герою хотелось еще хотя бы пары страниц…       Уорик вышел из нее и отошел в сторону. Николас занял его место. Алекс застонала, когда он вошел. Он опустился на предплечья, она обхватила ногами его талию и обвила руками шею. Тело Николаса было горячим, мышцы — стальные канаты, обтянутые кожей. От его движений крепкий деревянный стол жалобно поскрипывал. Алекс казалось, что он может случайно сломать ее, или, не заметив, задушить в своих руках, но в эту минуту она была не против такого исхода. Вот так принадлежать ему было верхом блаженства. В момент разрядки он был беззащитнее ребенка — оголенная, вывернутая на изнанку даже не душа, а ее ошметки. А в глазах, в сбитом дыхании, в дрожи тела только одно — мольба о жизни.       Уорик достал из пачки последнюю сигарету и закурил. Он постучал костяшками пальцев по столу, привлекая внимание напарника. Николас повернулся в его сторону.       — Нам пора.       Алекс не ожидала, что Николас поцелует ее, но он убрал с щеки прядь волос и очень нежно накрыл ее губы своими. Когда Николас вышел из нее, она чуть не задохнулась от образовавшейся пустоты. Без его горячего тела снова стало до озноба холодно. Алекс лежала на столе — голая, беззащитная, одинокая. Реальность упала бетонной плитой, память выплеснула в сознание недавние события, сердце судорожно сжалось. Она даже не подозревала, что от душевной боли может так ломить ребра.       Тело не хотело слушаться, но Алекс встала, и молча оделась. Николас надел свежую рубашку, закрепил катану на поясе, Уорик сменил магазины пистолета, потом вывалил на стол бумаги из ящиков, снял с вещалок одежду, бросил рядом.       — Готовы? — спросил он.       Николас кивнул. Алекс готова не была, но это не имело значения.       — Тогда идем. — Уорик последний раз затянулся и бросил окурок в ворох бумаги на столе — пара секунд и она занялась огнем.       Николас открыл дверь и начал спускаться первым. Следом двинулся Уорик. Смотря на их спины Алекс осознала, что не хочет прощаться с ними, но в эту же секунду пришло отчетливое понимание — они только что это сделали.       — Уорик. — она схватила его за рукав, и он обернулся. — Спасибо.       Он нагнулся и поцеловал ее в лоб.       Николас махнул рукой, показывая, что путь свободен. Они вышли на улицу, осмотрелись и быстро пошли в нужном направлении. Прежде чем завернуть за угол, Алекс обернулась. В окнах второго этажа было видно пламя. В этом огне сгорало ее прошлое. Сгорал человек, которым она стала в этом городе, сгорали люди, которые неожиданно стали ей дороги, сгорало время, которое она провела с Уориком и Николасом, сгорало чувство, к которому она так быстро привыкла в Бенрии — чувство, что она кому-то нужна. Скоро от всего этого останутся только угли, дождь смоет золу в сточные канавы, а ветер высушит развалины. Со временем на этом месте выстроят новый дом — чью-то новую жизнь, но Алекс это уже никак не будет касаться.       Сначала им везло, и большую часть пути они прошли незамеченными, но вокруг было слишком тихо, и тишина эта не предвещала ничего хорошего. Стреляющего не было видно. Пуля прошила бедро Уорика, он упал на асфальт, зло шипя.       — Уорик! — Алекс кинулась к нему.       Николас посмотрел на Алекс, она поймала его взгляд и внутри у нее что-то оборвалось. Она дернулась в его сторону, желая схватить, остановить, хотя бы задержать, но он уже сорвался с места.       — Николас! — заорал в вдогонку Уорик, но это было бесполезно.       Через несколько секунд с крыши раздался душераздирающий вопль — хищник настиг свою жертву. Еще через секунду новые выстрелы.       — Черт бы его побрал… — Уорик рывком рванул рубашку так, что пуговицы полетели в разные стороны, оторвал внушительный кусок ткани и перетянул кровоточащую ногу.       — Помоги мне, Алекс!       Вновь послышались крики, стрельба и опять крики.       Опираясь на Алекс, Уорик поднялся и захромал в направлении драки.       — Кретин… Всегда пытается сделать все в одиночку, — рычал Уорик, подтаскивая за собой не слушающуюся ногу.       Алекс молчала и только старалась как можно лучше его поддерживать. В голове было пусто, она просто не пускала в нее ни одну мысль.       Послышались новые крики, выстрелы, звон холодного оружия, все смешалось в одну отвратительную мелодию смерти. Они повернули за угол и обнаружили первые трупы. Покалеченные, изрезанные люди валялись на протяжении всего переулка, с укором глядя искаженными от ужаса и боли лицами в след все еще живым.       — Решил увести их от нас…       Раздалась режущая слух автоматная очередь и особо громкий лязг металла о металл, и в мгновение все стихло. Стало так тихо, как будто и не было никакой резни, и только трупы на дороге говорили обратное.       — Че-е-ерт! — опять зарычал Уорик и пошел быстрее.       Они завернули за угол и увидели его. В маленьком закутке валялась дюжина убитых: наемники, сумеречные, все вперемешку. Николас сидел в луже крови, облокотившись о стену, нашпигованный пулями словно кекс изюмом, и пытался руками удержать вываливающиеся из распоротого живота кишки. Вопреки всем законам логики и физиологии он все еще был жив.       — Николас! — ахнула Алекс и шагнула в его сторону, чуть не уронив Уорика. Но тот ее остановил.       — Постой тут, — тихо сказал он, сжав ее плечо и сурово посмотрев на нее своим глазом.       Алекс замерла, не смея перечить ему.       Уорик, ужасно хромая, зашагал вперед. Кровь, залившая весь асфальт, чавкала под его башмаками. Николас еще дышал, тяжело, мелко, хрипло, но все-таки дышал. Когда Уорик подошел, он поднял голову, посмотрел на него.       — Ты правда думал, что мы не пойдем за тобой?       Николас хотел ответить, но руки его были заняты собственными потрохами, а вместо слов изо рта выплескивалась кровь, поэтому он просто пожал плечами.       — Не помню, чтобы разрешал тебе умирать.       Николас нагло оскалился, обнажая при этом залитые кровью зубы.       — Скоро свидимся, друг, — сказал Уорик.       Его рука не дрогнула, когда он нажимал на курок. Две пули вышли из ствола почти одновременно, одна в сердце, другая — точно в середину лба.       — Скоро свидимся. — Он наклонился, закрыл Николасу глаза, выпрямился и зашагал обратно. — Нам нужно идти. — Он потянул Алекс прочь, но она не сдвинулась с места. — Алекс! Идем! — рявкнул он, и на этот раз она послушалась. — Не плачь, — приказал он ей, вновь опираясь рукой о ее плечо.       Прежде чем завернуть за угол она обернулась еще раз — Николас так и сидел, запрокинув голову и страшно улыбаясь.       Николас наделал много шума — найти их теперь не составляло особого труда. Они успели пройти два квартала, когда группе наемников не повезло выйти на них из переулка. Уорик успел оттолкнуть Алекс прежде чем завязалась драка — она упала, ободрав об асфальт локоть и колено. Нападавшие не смогли ничего сделать, Уорик перестрелял их быстро, методично и хладнокровно. Но их оказалось слишком много — брошенный на удачу нож вошел в правое плечо Уорика, раздробив его. Алекс поднялась и подошла к нему. Она понимала, что вытаскивать нож нельзя, иначе станет только хуже, но даже так кровавая клякса слишком быстро расползалось по плечу Уорика.       — Прости, Алекс, но дальше ты пойдешь одна.       Она вцепилась пальцами в полы его разорванной рубашки, прижалась лбом к груди. Она хотела сказать, что не оставит его, что рана пустяковая, что у них получится выбраться, хотела сказать, что все будет хорошо, но не могла выдавить из себя ни слова. Спазмы скручивали горло, она до боли закусила губу, пытаясь задавить бурлящую в груди истерику, но слезы все равно лились из глаз, их было не оставновть.       — Все будет хорошо. — Уорик здоровой рукой погладил ее по голове. — Со мной все будет хорошо. К тому же, Николас ждет меня. Я обещал не задерживаться. — Он настойчиво отстранил ее от себя. — Иди, не оглядываясь. И не плачь, глупая. Не нужно по нам плакать.       Алекс подняла голову и посмотрела на него — тот же взгляд, что и у Николаса в то мгновение, когда он оставил их. Она задрожала, еще крепче сжимая кулаки. Уорик тепло улыбнулся ей.       — Иди. — Он толкнул ее, и ей пришлось отпустить его рубашку. — Иди!       Алекс сделала несколько шагов назад, потом развернулась и побежала. Она бежала со всех ног, спотыкалась, падала, поднималась и бежала снова. Когда она переходила границу, ей послышался выстрел. Один единственный выстрел и следом тишина. Больше всего ей хотелось обернуться, но она знала, что никого там не увидит. Этот город грехов не отпустил своих главных грешников. По ее щекам лились слезы, она шла, утирая их руками, но шла, не оглядываясь.       С тех пор прошло пол года. Ее живот уже было невозможно скрыть. И с каждым днем он становился все больше и больше. Доктор сказал ей, что у нее будет девочка. Здоровая крепкая малышка. В ответ она улыбнулась и заплакала. Она не знала, кто из них стал ее отцом, но она абсолютно точно знала, как назовет своего ребенка.