Хозяин

POV Астрид — Астрид, я убежал, буду поздно, — раздался из прихожей взволнованный голос Инглинга, который снова опаздывал на работу.       Что же, это не первый и далеко не последний раз, когда он, отключив будильник и проронив фразу «ещё пять минут и я встаю», проспал на работу, поэтому я даже не соизволила оторваться от завтрака, что успела себе приготовить. А вообще, я была глубоко обижена на своего парня, который не только умудрялся почти каждый день просыпать на работу — меньше нужно сидеть за компьютером допоздна, — так ещё и забывал достаточно важные даты. Сегодня буквально годовщина наших отношений — мы вместе уже пять лет, а знакомы уже около лет восьми, — а этот чудак забыл об этом.       И да, за пять лет тесного — с какой стороны не посмотри, — общения с шатеном я к этому, можно сказать, привыкла, но не спасали даже напоминания электронного календаря, что был у парня в телефоне — уж за такие-то деньги эта безделушка могла бы работать и получше. Праздники, даты рождения и просто какие-то важные дни — Инглинг Хэддок стабильно забывал обо всех них, без какого-либо исключения. Свой день рождения или день рождения его родителей, мои или кого-нибудь другого — без разницы, ведь мой парень не помнил ни об одном.       И в этом вечно заключалась ещё одна проблема — от нашей ещё пока не до конца сформировшейся семьи подарки всем и всегда готовила я, а парень же только в день праздника широко, но, тем не менее, дежурно улыбался, словно сам заранее приготовил подарок и был собой максимально горд.       Когда дверь окончательно захлопнулась, ведь Инглинг за чем-то возвращался три раза, я вздохнула с облегчением, ведь часов так до восьми у меня было полно времени чтобы прибраться в квартире и приготовить что-нибудь праздничное к ужину. Но стоило только закончить с завтраком и уборкой кухни, как я, перейдя в гостиную, остановилась у первой же полки, на которой стояла наша самая первая совместная фотография — наш выпускной в школе. Я в красивом синем платье в пол и в чёрном смокинге с синей бабочкой Инглинг.       Мы тогда были только на пороге взрослой жизни, но уже точно были уверены, что не исчезнем из жизней друг друга. А буквально через год Хэддок сделал-таки мне предложение, и я стала его девушкой. Ещё через год мы съехались и больше почти не расставались — даже ссоры ни разу не вбили между нами клин. Как бы кто-то из нас не обижался, каждое утро мы просыпались во взаимных объятиях, и все обиды сходили на нет, стоило только коснуться чужих губ в ласковом поцелуе.       Рядом стояла ещё одна очень памятная фотография, которая была сделана три года назад. На ней были мы и наши родители, но памятной она была не поэтому — через три месяца от рака скончался отец Инглинга, а ещё через пару месяцев мои родители попали в серьёзную аварию, из которой живыми им выйти не удалось.       Смахнув непрошенную слезу, я протёрла пыль на полке и рамках, вернув их на место и перешла на огромный книжный шкаф, который, как мне иногда казалось, Хэддок любил больше, чем меня, ведь ни одна из сотни книг не была порвана или как-то ещё обезображена, так ещё и в обложке стояла. И если первое время нашего знакомства я удивлялась, что мой тогда ещё друг был таким книжным червём, когда остальные залипали в телефонах и компьютерах, то сейчас я считала это чистым его достоинством.       Сейчас-то девчонки вокруг явно поумнели, ища себе кого-нибудь посмышлённее, а я своего «соколика» прибрала к ручкам уже давно, лишая всех шикарной кандидатуры. Что ни говори, а парень у меня во всех смыслах шикарный — стройный и подтянутый, умный и начитанный, способный поддержать любой разговор, но так же способный одной фразой заткнуть любого за пояс. Высокий, почти под два метра, и обаятельный шатен с красивыми зелёными глазами, которые я не раз мысленно примеряла нашим будущим детям блондинам. Мои голубые глаза хорошо бы смотрелись с каштановыми волосами их отца.       В который раз оторвав себя от мечтаний, я за несколько часов привела квартиру в полный порядок и вернулась на кухню, чтобы приготовить для парня его любимую лазанью, что наверняка натолкнёт его на мысль о том, что сегодня однозначно какая-то знаменательная дата. И сейчас мне было его совершенно не жалко, а от мысли о том, как он будет подавлен, осознавая, что я осталась без подарка, я ощутила какое-то садистское наслаждение.       Если раньше его спасала его мама, то в этот раз она ему не поможет, потому как Инглинг самолично отправил её неделю назад за границу куда-то на отдых, а там связь не самая стабильная. Тем более, большая разница во времени, так ещё и большая занятость парня на работе — он один из генеральных директоров, а это большая ответственность и максимальная занятость в течение дня.       Но сегодня был какой-то странный день. Это я поняла в семь вечера, когда в коридоре щёлкнула открывающаяся дверь, а после раздался какой-то уж слишком довольный голос Инглинга. — Астрид, солнце, я дома.       Не зная, что и думать, я, подхватив полотенце и на ходу вытирая о него мокрые руки, вышла в прихожую, где шатен, успевший снять с себя пальто, стягивал с ног свои туфли, что идеально сочетались с его тёмно-синим костюмом. Он растянул на своём лице максимально широкую улыбку, что я на секунду даже обеспокоилась о том, как сейчас его скулам, но очнулась, когда Хэддок чмокнул меня в щёку, проходя дальше по коридору в сторону ванной комнаты. — Ты сегодня рано, — наконец выдавила я, всеми силами стараясь прийти в себя. — Что-то произошло? — Всё просто замечательно, родная, — ещё одна широкая улыбка и поцелуй, но на этот раз в лоб. — Я слышу запах моей любимой лазаньи. Тебе сегодня нечем было заняться, что ты решила побаловать меня под конец дня?       Я так и осталась стоять столбом, так ещё и с открытым ртом, пока Инглинг спокойно шёл на кухню, словно ведомый запахом. Когда же шатен окликнул меня с кухни, я-таки пришла в себя и направилась следом, чтобы в который раз поддаться волне шока.       На столе уже успела появиться пара бокалов и открытая бутылка моего любимого полусладкого — и когда он только успел? — а сам парень, облачённый в милый сиреневый фартук, доставал из духовки уже готовое блюдо. Не зная, что делать и говорить, я присела за стол и молча стала наблюдать, как Хэддок, в котором неожиданно проснулась хозяйка, быстро разложил лазанью по тарелкам, поставил их на стол, а потом разлил вино по бокалам. — За нас, — наконец, произнёс он, заставляя меня вздрогнуть и поднять взгляд на широко улыбающегося шатена. — Милая, неужели ты забыла, что нам сегодня пять лет? Пять лет отношений — это же так много, а кажется, что только вчера закончили школу.       Приняв протянутый бокал и аккуратно коснувшись им бокала Инглинга, я сделала короткий глоток, в сотый раз убеждаясь, что это действительно моё любимое вино, которое сам парень терпеть не мог, но сейчас пил, даже не кривя душой. Весь ужин я пыталась прийти в себя и понять, как же так Хэддок смог вспомнить о нашей годовщине и кто ему в этом всё-таки помог, ведь сам он — будем смотреть правде в глаза, — не смог бы вспомнить.       Очнулась я уже в гостиной, когда увидела на протянутой руке парня носки. Милые шерстяные носки. — Что это? — Кое-как пробормотала я. — Мой тебе подарок, — пожал плечами Инг, но его улыбка даже не думала гаснуть, наоборот, ещё сильнее разъезжаясь по лицу. — Ну, смелее, они не кусаются.       Взяв подарок за мыски, я краем глаза заметила, как из них что-то выпало и завалилось под диван. Сдерживая праведный гнев, я сползла с дивана и, встав на колени, заглянула под него и чуть не подавилась, ведь в тени блестело камешками аккуратное колечко, которое я поспешила достать.       Повернувшись с кольцом к Инглингу, я уже хотела спросить, что всё это значит, но в который раз за этот день впала в состояние шока, поэтому как моё чудо стояло передо мной на коленях и щурилось в блаженной улыбке. — Добби хочет иметь хозяина.       Моё радостное «да» растворилось в нежном поцелуе.