РёДа, 204 слова.
Юный Тацуя покорно поднимался по трапу на борт частного самолёта, влекомый твёрдой рукой жёсткого отца. Шёл, не поднимая покрасневших глаз, не смея оглянуться, но сердце так и рвалось назад, туда, где немного в стороне от дорогой машины провожавшей его бабушки стоял худой паренёк. Темноволосый, невысокого роста, одетый в мятые брюки и не первой свежести майку, с забинтованной рукой — драка была славная — он неотрывно смотрел вслед Тацуе и, казалось, остальной мир просто перестал для него существовать. Видя, что его друг вот-вот скроется из виду, он в немой мольбе протянул руку, словно пытаясь не допустить, ухватить, остановить... Но тщетно, и он об этом знал. Ему ничего не позволено решать в мире богатых и несправедливых взрослых. И сердцу, полному первой юношеской любви, хмельной и бурной, сметающей все преграды, рушащей основы мироздания, говорил холодный разум: "Ты его видишь в последний раз". Словно почувствовав отчаяние друга, Тацуя вдруг вскинул голову, остановился — и рванул вниз по трапу, туда, где всё ещё висела протянутая в немой мольбе рука. Едва не сбив парня с ног, Тацуя крепко обнял его и лихорадочно зашептал в бесконечно любимое ухо: — Я вернусь, Рё, я клянусь тебе! Пропади оно всё пропадом, но я люблю тебя и обязательно вернусь! Они не смогут разлучить нас, ты только дождись меня!ПиКаме, 260 слов
— Ну, вы только посмотрите на него! — возмущался Томохиса, срывая с несопротивляющегося Каме его одежду. — Возревновал он! Обиделся! И главное — на ровном-то месте! Мокрая куртка отлетела в сторону. Не обращая внимания на дрожь любовника, Томохиса взялся за его рубашку. — Нет чтобы подойти, поздороваться, познакомиться! Неееет, надо было сразу же сделать неверные — в корне неверные! — выводы, и просто… Сбежать! Под холодный, осенний ливень! Который совсем не остудил твой пыл, как оказалось! Рубашка полетела к куртке. Казуя, стуча зубами, тут же обхватил свои плечи, пытаясь согреться, а Томохиса, толкнув его на диван, взялся за ремень брюк. — В кои-то веки ко мне приехала троюродная кузина, мы с ней виделись ещё в глубоком детстве! Ну да, обнял, поцеловал — так по-родственному же! Ксо, я же люблю тебя! Тебя, понимаешь?! Да у меня теперь на девушку не встанет — слишком уж мой член любит твоё костлявое тело!.. Так, поднимайся! Стащив с Каме брюки, Томохиса ухватил его под руку и повёл в ванную. Толкнув любовника под душ, он сказал: — Вот сейчас искупаешься, согреешься, а потом в постельку. А я приготовлю горячий чай. И, пожалуй, немного саке нам не повредит. Уйти ему не дала рука Казуи, крепко вцепившаяся в его рукав. — Ну, чего ещё? — Томо… Таким виноватым и потерянным он давно не видел своего любимого. Вздохнув, Томохиса, как был одет, шагнул под горячие струи воды и обнял Каме: — Вот дурачок! Знаешь же, что ты для меня превыше всего. — Я люблю тебя, Томо. Они слились в страстном поцелуе, а тем временем, согретые и проворные руки Казуи стягивали уже расстёгнутую рубашку с крепких плеч Томохисы.РёДа, 257 слов.
— Ну кто, кто так поворачивает? Куда смотрят твои глаза? Ты хоть помнишь, чему я тебя, кажется, напрасно учил? Мягче, мягче надо! Сжимая руль так, что аж костяшки побелели, с трудом сохраняя молчание, Тацуя поворачивал и разворачивался, повинуясь бубнёжу сидевшего рядом Рё. Да, он не умеет водить машину — нормально водить. Ему не надо было идти на пьянку к Томохисе — но лидер же попросил! Не надо было соглашаться на спор. Эх!.. "Ну хоть бы раз достойно ответить! Хоть один-единственный раз! Чтобы скотина язык проглотил!" Когда чаша переполнилась, Тацуя резко затормозил, вызвав этим проклятия на свою голову, и повернулся к Нишикидо. Но вместо речи вдруг порывисто поцеловал его, грубо и жадно, до крови прикусывая губу. Отстранился и в гробовом молчании продолжил водить машину. "Неужели подействовало?.." — Это должно было случиться не так. Ась? — И не здесь. Молчание. — Сначала ты должен получить права. Молчание. — Потом мы отправимся в клуб отпраздновать. Молчание. — Потом мы поедем ко мне — ты будешь слишком пьян. Молчание. — А потом мы переспим. Молчание. — А потом я предложу тебе встречаться. И ты согласишься, увидев, насколько я хорош в постели. Молчание. — А потом я признаюсь тебе в любви. И в том, что подговорил Каме пригласить тебя на пьянку к Ямашите. Что мы сделали всё, чтобы ты спор проиграл и согласился на меня в качестве инструктора. Молчание. — А потом ты мне врежешь. И скажешь, что всё равно меня любишь. Молчание. — Рё... Неопределённый звук в ответ — то ли фырканье, то ли хмыканье. — Давай сразу перейдём к признанию в любви и моему согласию. Молчание. Звук отстёгивающихся ремней безопасности. Шорох одежды. Поцелуй. Первый стон.ПиКаме, РёДа. 481 слово.
— Кёя, мы здесь умрём... — горько шепчет Суо, прижимаясь к брату, и непрошеные слёзы вот-вот капнут на бледные щёки. Словно почувствовав его отчаяние, Кёя слегка гладит его спину, не сводя настороженного взгляда с неспешно приближающихся врагов: — Пока я в состоянии держать катану — мы живы! — Стоп! Снято! Каменаши раздраженно ведёт плечами, освобождаясь от крепкого объятия партнёра по съёмкам, Ямашиты Томохисы. — "Пока я в состоянии держать катану — мы живы!". А пафоса-то сколько! Бесит! Зло встряхнув головой, Каме направился к столику с едой — они снимают на природе, но сейчас лето и духота даёт о себе знать. Растерянный Томохиса, догнав, тут же мягко взял его за плечи: — Казуя, да что с тобой? С самого начала съёмок ты какой-то не такой. Накопившееся раздражение и злость прорываются, и Каме шипит зло в ответ: — Бесит! Всё бесит! И душная погода, и дурацкий сценарий, и надоедливый стафф, и обстановка в Агентстве, и фанаты, и... Каме вовремя заткнулся. Но Томо его прекрасно понял. Его взгляд вдруг сделался очень требовательным: — И я тебя раздражаю, да? Каме, пряча глаза, опускает голову: — Не ты. А необходимость сниматься с тобой. У Томохисы перехватывает дыхание, Казуя слышит это, поднимает голову — но Томо, отступив, останавливает его: — Лично я был счастлив узнать, что моим партнёром будет любимый. "И я тоже!" — хотелось крикнуть в спину Ямашиты, но... Он не мог. Просто не мог. Томохиса не пришёл ночевать домой. Ни в эту ночь, ни в последующие. На съёмках он вёл себя безукоризненно, в очередной подтвердив репутацию, но о личном — больше ни слова. Напряженную ситуацию сам того не зная, разрулил Уэда. Как-то вечером, нежась в объятиях Нишикидо, Тацуя сказал: — Понимаешь, Каме очень гордый. Можно сказать, он сделал себя из ничего, и очень дорожит всем, чего добился исключительно талантом, а не протекцией. Он не боится брать на себя ответственность. Как лидер, он очень болезненно относится ко всему, что касается нашей группы — особенно теперь, когда мы остались вчетвером. — А как это касается Томохисы? — Рё поцеловал его в шею. Чувственно вздохнув, Уэда ответил: — Дело не в Томо, а в том, как начальство подало их сотрудничество. Казуе сказали, что съёмка с успешным, не замаранным скандалами айдолом, благотворно повлияет не только на его имидж, но и всей группы. Понимаешь? Казую косвенно обвиняют в уходе двоих, которые просто положили на нас. Тем самым обесценив всё, что он сделал для группы. И кто должен поправить репутацию? Любимый! Уэда снова вздохнул: — Я понимаю Казую. И понимаю Томо — в этом нет его вины совершенно. Но так уж случилось. Каме сглупил, не поговорив... Рё? Нишикидо ухмыльнулся: — Предлагаешь помирить голубков? Будешь мне должен. Ответом ему стал глубокий поцелуй. — Спасибо всем! Вы хорошо поработали! Благодарности, поздравления, цветы — окончание съёмок. Суета, в толпе которой очень легко затеряться, незаметно направиться к парковке, отыскать свою машину, но его уже ждут. — Прости меня... — шепчет, обнимая за талию и уткнувшись в грудь. — Прости меня, мою проклятую гордость! Просто... Те слова были последней каплей. Я думал, что смогу вынести всё, но не получилось. Прости меня, Томо. Вздохнул. Легонько погладил напряженные плечи. — Казуя... Поехали домой. И улыбнулся.РёДа, 271 слово.
— Ваш чай, Нишикидо-сан. — Спасибо большое. Со смертью Джонни-сан в политике Агентства прошли изменения, по силе и внезапности сравнимые с тайфуном. Новое руководство со свежим взглядом на деятельность айдолов. Создание новых групп, перетасовка и роспуск старых, множество сольных исполнителей, изгнание злостных нарушителей контракта и любителей разгульной жизни... Самого Рё это затронуло мало, его всего лишь попросили из Канжани. И вот теперь он, как и многие неуверенные в будущем айдолы, толпились в приёмной весьма влиятельного и известного продюсера, возглавившего Агентство. Нишикидо отметил, что компанию ему составляют сплошь кохаи. Но тут дверь открылась, и Рё поспешно вскочил — из кабинета вышел Нагасэ-сан. Рё взволнованно спросил: — Сэмпай, ну что?.. И удостоился широкой улыбки: — Всё нормально. Буду петь вместе с Окадой, чего мне хотелось давно. Ну, бывай. Сэмпай ушёл, а Рё снова присел, с долей зависти смотря ему вслед. "А чего хочу я сам? Петь? Несомненно, даже больше, чем сниматься. По крайней мере, без того, чтобы постоянно жениться. Хорошо бы дать концерты в Европе, выйти на новый рынок, узнать, чего мы стоим не у себя дома... Собирать стадионы... Аншлаг, успех, награды, признание! А с кем петь? Хмм...". Нишикидо улыбнулся своим мыслям — он отлично знал, с кем хочет связать своё будущее, не только в личном плане, но и творческом. Но вот удастся ли убедить в необходимости их союза новое начальство? "Моя лисичика. Мой Химэ. Любовь моя...". — Прошу Вас, Нишикидо-сан. Вежливая секретарша приоткрыла дверь. Поставив чашку, Рё вздохнул, успокаиваясь, и прошёл в кабинет. Кохаи с нетерпением ожидали появления известной кансайской язвы, желая воочию увидеть, как новый босс поставит его на место. И были донельзя удивлены, когда Нишикидо, тихонько прикрыв за собой дверь, внезапно расплылся в широченной фирменной усмешке и, подпрыгнув, вскрикнул: — ДА!!!!РёДа, их дети. 410 слов.
В одном из номеров отеля "Вайкики" царил необычный кавардак, несвойственен его пяти звёздам. Больше всего поражал опрокинутый на роскошный ковёр огромный шоколадный торт, а рассыпанные фрукты странным образом придавали беспорядку некую завершенность. Если прислушаться, то за неплотно прикрытой дверью ванной можно услышать тихий плеск воды, смех и разговор: − Эй, ты мне совсем не помогаешь! − Уточка! Смотри, какая уточка! − Можно подумать, ты её первый раз видишь! Ты такой ещё ребёнок! Фырканье: − А ты что, нет? Возмущённо: − Естественно! Я, как-никак, старше тебя! Ехидно: − Всего на десять минут… Ай! Больно же! − Тебе больно? А кому влетит за содеянное? Кто затеял гонки лишь потому, что соскучился по папочкам? И кто каких-то три часа назад уверял папочек, что достаточно взрослый, чтобы обойтись без няньки? Младший близнец насупился: − Но я действительно соскучился… Эй, не надо так сильно тереть! Старший поучительно поднял палец, копируя увиденный в одном аниме жест, хоть брат и не мог его видеть: − Ты же знаешь, что сегодня день, когда папочки поженились много лет назад! (мальчики ещё не знали трудного слова "годовщина"). И если мы испортим им праздник, они нас больше никогда не возьмут с собой! А мне нравятся эти Га-ва-йи. И я хочу тут снова побывать. Младший совсем скуксился: − Но тортик… Он был такой красивый… Такой вкусный… И мне совсем-совсем не хотелось влетать в столик. − Вот и объяснишь это папочкам. − Папа Тацуя мне поверит. − А от папы Рё тебе влетит. − Папа Тацуя за меня заступится и мне не влетит! − Папа Рё поцелует папу Тацую, и папа Тацуя сделает всё, что ему скажет папа Рё. Младший заинтересованно повернул голову: − А ты откуда знаешь? Старший засопел. Ему не хотелось признаваться, что однажды, ночуя в гостях у дяди Томохисы и дяди Казуи, он случайно, выйдя в туалет, подслушал их разговор о папочках. Но братишка требовательно смотрел на него, и он признался: − Случайно услышал, как об этом говорили дяди. А в это время за дверью, прислушиваясь и сдерживая тихий смех, обнявшись, стояли двое. − Так значит, ты не можешь устоять перед моими поцелуями? И это после десяти лет брака? − тепло выдохнув любимому на ухо, тихо спросил Рё. Тацуя повернул голову и коснулся губами щеки мужа: − Никогда не мог. И не смогу. Жаркий поцелуй в ответ. Сбившееся дыхание, зарождающееся желание… − А как поступим с проказниками? – спросил Тацуя, мысленно уже пребывая в их номере и раздевая мужа. Тот тихо рассмеялся, мечтая о том же: − Заставим их убраться. А пока они будут заняты, я ещё раз покажу, как сильно люблю тебя.