Снова (Again)

Как обычно, когда Гефестион вошел в зал, все взгляды устремились на него. Как обычно, он вел себя так, будто не заметил этого. Он шел к ложу царя большими шагами, с раздраженным выражением на лице. Александрос перестал болтать и со смутным беспокойством смотрел, как подходит Гефестион. Ему есть, чего бояться? Он сделал что-то не так? Царь внимательно прислушался к своей совести и не обнаружил ничего постыдного; тем не менее, он еще не расслабился. У него было отчетливое ощущение – что-то не в порядке. Поведение его любовника было красноречивее всяких слов: Александрос знал, у него проблемы. Гефестион встал, глядя на царя, руки напряженно сложены на груди. «Ты сделал это снова!», – это было все, что он сказал спокойным, но, несомненно, рассерженным голосом. Александрос только ошеломленно моргнул. Гефестион покачал головой, явно раздраженный несообразительностью Александроса, потом повернулся к нему спиной и направился к самому дальнему ложу, а за ним сразу потянулась толпа флейтистов, пажей, прекрасных гетер, и даже несколько гетайров. Александрос замер, забыв обо всем, включая свое вино. Никому из стоящих вокруг военачальников, как бы они ни старались, не удалось вытащить из него больше ни единого слова. Кратерос закатил глаза с отвращением, Птолемей покачал головой с недоумением, Багоас быстро ретировался сделать заметку в черновике книги собственного авторства под названием «Как манипулировать царем и жить долго и счастливо». Понадобился почти час, чтобы Александрос окончательно вырвался из своего исполненного опасений бездействия: он поднялся и нерешительно подошел к ложу Гефестиона. Все, кто окружал друга царя, мигом разлетелись, как стая испуганных птиц. Когда Гефестион, в конце концов, поднял на него глаза, Александрос собрал все свое мужество и с запинкой сказал: «Что это, Гефестион? Что я сделал?». Ответом был неожиданный смех. А потом Гефестион ангельским голосом сказал: «Собственно, я не знаю. Но я думал, знаешь ты».