Igni et ferro

В этой жизни Офала привыкла ничему не удивляться. Честно говоря, она уже и забыла, что это такое — в ее полной приключений, странствий и разнообразных знакомств жизни было место чему угодно. И кому угодно — тоже. Он сказал: — Я подожду здесь. Дварф, подумала Офала. Дварфы всегда такие. Держат свои грязные фантазии при себе, такой уж народец… А может, денег нет. Сейчас ни у кого их нет. Его спутник — Эстебан, ну и имечко для будущего Героя Невервинтера — уже удалился с Келли. Снова рыжая, снова полуэльф. Офала умела держать свои догадки при себе, это была часть ее работы. Но вообще… А, к демонам это все. — Как хотите. Она опустилась в кресло напротив, откинув голову на спинку. Дварф неотрывно смотрел в огонь; желтые отблески плясали на его бритом скуластом лице. Офала почти никогда не видела безбородых дварфов — кажется, у их народа это считалось позором, но этот мужчина выглядел каким угодно, но только не опозоренным. В его темных, по-своему красивых глазах было слишком много безмятежного спокойствия — почти отрешенности. — Вы любите огонь? Этот вопрос прозвучал негромко, почти устало — будто бы тот, кто его задал, не очень-то и ждал ответа. — Все любят огонь, — после недолгого раздумья ответила Офала. — Огонь дали нам древние боги. Огнем можно согреться. Огонь… это жизнь. — Вы так думаете? Он слегка улыбнулся — верхняя короткая губа приподнялась, обнажив крепкие, на удивление белые зубы. — Госпожа Офала, выгляните в окно. Сколько погребальных костров горит только на этой улице? — И сколько же? — Три. Я считал. Его улыбка погасла. — Костры… на которых провожают умерших. Это — их последний приют. Огонь провожает смерть. Огонь расчищает дорогу Безмолвному Лорду. — Но огонь к тому же и останавливает заразу, — мягко возразила Офала. — Значит ли это, что огонь препятствует смерти? Забавный разговор, подумала она. И странный. Странный, но не безумный — глаза дварфа излучали иронию. — Гримгно, — вместо ответа сказал он. — Меня так зовут. В зале пахло лавандой, магически усиленной до предела — в «Маске Лунного Камня» не должно вонять горелыми трупами с улицы; но Офала могла поклясться — этого Гримгно окружал флер холодного дерева и увядающих лилий. Она почти чувствовала этот резкий, совершенно не противный, но очень беспокоящий запах. — И все-таки, Гримгно, — Офала щелкнула пальцами, и огонь разгорелся сильнее, — отчего же вы не последовали примеру своего друга? Здесь не нашлось никого, кто мог бы вам понравиться? — Он мне не друг. У него был интересный взгляд — казалось, он видит сущее в его последней, финальной форме; Офала вдруг представила на месте «Маски» заросшие бурьяном руины, а себя саму — похороненным под этими руинами сухим скелетом. Видение длилось всего секунду — ту самую секунду, которую она смотрела в эти черные, не злые и не добрые глаза. — Я бы сказал, что он мне интересен. Безмолвный Лорд следит за ним. Как и за всеми нами, но ему… ему он приготовил нечто чудесное. К чему мне оставаться в стороне, госпожа Офала? — И все-таки вы не ответили на мой вопрос. — А, вы об этом… Гримгно сложил руки на разделяющем их столе — словно примерный ученик в классе. Офала обратила внимание на его ладони: смуглые, длиннопалые, какие-то не по-дварфийски изящные. И в то же время — даже на вид смертоносные. Слишком уж расслабленно лежали они на столешнице и слишком уж безмятежный вид был у самого Гримгно. — Честно говоря, я не вижу в этом смысла. Жизнь и так полна лжи и фальши, зачем же их множить? В моей жизни есть место двум божествам — Смерти и Любви. Ничего из этого я здесь не найду… — Какую любовь вы надеетесь найти в этом проклятом богами городе… — вырвалось у Офалы. Она спешно поправила локон около уха и изобразила улыбку. — Простите. Я не должна была. — Ничего, — он передернул широченными плечами. — Я знаю, это звучит странно. Но Любовь — не всегда смазливая девица. Это понятие более… всеохватывающее. Любовь и Смерть — две сестры, которые идут об руку. «Любовь и смерть всегда вдвоем…», — вспомнилась Офале строчка из старого стихотворения. Курт над ней тогда посмеялся — столько добычи, столько трофеев, а она вцепилась в этот старый сборник… Это расчетливая-то Офала!.. — Вы странный мужчина, — сказала она. — Я знаю. Все в этом мире — странно и безумно. Но вы, госпожа, умны. С вами приятно спорить. Хоть и, если честно, это бессмысленно. Но что вообще имеет смысл, кроме того, что ждет нас за порогом жизни? Офала решила не отвечать. Вскоре явился Эстебан, злобно сверкнул черными глазищами-миндалинами и молча положил на стол деньги — Офала вообще не хотела думать, как именно он выжил в резне, ей хватало слухов. Тем не менее, ингредиенты-то он находил исправно… Интересно, что о нем напишут в поэмах? …В поэмах о нем не написали — написали в книге, которую Офала не стала даже читать. А вот Гримгно она больше не видела. Наверно, в Колодце Беорунны он все-таки нашел свою любовь. Ту самую, что неразлучна со Смертью.