***
Весь день Джеймс просидел за ноутбуком: вносил новые правки в сценарий и составлял смету будущего фильма. Он и не заметил, как наступил вечер. Оторвавшись наконец от монитора, он с удовольствием потянулся и посмотрел в окно. Закат накрыл город розовым пологом. На улице сейчас, должно быть, уже прохладно, а здесь, в комнате, несмотря на работающий кондиционер, ощущалась духота. От множества просмотренных строчек и цифр рябило в глазах, и Джеймс зажмурился, пытаясь унять ещё не сильную головную боль. Наверное, от усталости. Если он всерьёз увлекался, то просто забывал хотя бы на минуту давать себе передышку. Джеймс отхлебнул из стоящей рядом бутылки — вода звучно булькнула в пустом желудке. Пожалуй, действительно настала пора выйти из дома: развеяться и заодно поужинать в каком-нибудь приятном месте. Вечерние прогулки к океану с некоторых пор стали для Джеймса привычными. В поисках вдохновения он не стремился к людям, наоборот, подолгу бродил сам по себе, пока однажды не обнаружил эту тонкую, в общем-то, условную границу между городом и океанской бухтой. И теперь — уже намеренно — каждый раз следовал по этой грани: расчётливо, как канатоходец, стараясь не углубляться в городские дебри и не слишком приближаться к воде. Стыдно было признаться, но простирающаяся вдаль тёмно-синяя бездна зачастую пугала Джеймса, хотя и манила неизбежно. Иногда он исподтишка наблюдал за тем, как в сумерках влюблённые пары уединялись на пляже: одни в обнимку сидели на песке, другие неспешно бродили, держась за руки, третьи резвились, словно дети, в полосе прибоя, и понимал, что совсем не хотел бы оказаться на их месте. В последние годы Джеймс привык быть один — принадлежал сам себе и работе, которая ладилась с переменным успехом. Случайные связи не обременяли, не отвлекали от важных дел и не оставляли следа ни в памяти, ни в сердце. Джеймса вроде бы всё устраивало, но в такие вот чарующие, пронизанные светом заходящего солнца вечера иногда что-то невнятное начинало донимать его изнутри. Чаще всего он заглушал эту нелепую тоску сексом на одну ночь, хотя иной раз предпочитал просто переболеть ей. Добросовестно передумав все тревожные мысли, он всё-таки засыпал и наутро благополучно забывал своё беспокойство, захваченный насущными заботами и сиюминутными потребностями. На новый сценарий он возлагал большие надежды: по всем расчётам, будущий фильм должен был принести хорошую прибыль. И известность, наверное, тоже. Какого-то любимого кафе у Джеймса не было, обедал и ужинал он в разных заведениях, выбирая их, пожалуй, лишь по настроению. Сегодня ему захотелось чего-нибудь из рыбы или моллюсков, а потому он зашёл в ресторанчик на пирсе. Прелесть этого места заключалась в том, что столики выставляли на террасу под открытым небом, и потому можно было беспрепятственно любоваться великолепным видом: с одной стороны мерцали многочисленные огни городских кварталов, исчезая за горизонтом, как мириады звёзд за краем вселенной, с другой — простиралась туманная фиолетовая даль океана. Розовая полоса заката становилась всё уже, и на тёмно-синем полотне безоблачного неба чётко обозначился серебристый серп месяца. Джеймс сидел за столиком в одиночестве и меланхолично поглощал ужин. Глаза и мозг его отдыхали, а в душе снова нарастало то неясное волнение. Тревога ли, может, предчувствие. Наваждение... — Добрый вечер. Здесь свободно? — приятный мужской голос вырвал Джеймса из оцепенения. Ему пришлось запрокинуть голову, чтобы взглянуть в лицо подошедшего. Высокий светловолосый мужчина, на вид ровесник Джеймса, внимательно смотрел на него, ожидая ответа. Все столики поблизости действительно были заняты, поэтому повода отказать Джеймс не нашёл и кивнул с чуть заметной вежливой улыбкой: — Да, конечно. Но не из какой вежливости перестать рассматривать незнакомца уже не мог. В полумраке-полусвете, в смешении сумерек и электрического блеска фонарей он вдруг показался сошедшим с небес ангелом. Всё в нём было прекрасно: тонкие черты лица, прямой нос, красиво очерченный рот, светло-русые волосы, уложенные по моде, и голубые, как прозрачная морская вода, глаза — Джеймс решил, что вряд ли встречал в своей жизни более привлекательного мужчину. А того будто вовсе и не смутило такое бессовестное разглядывание, он абсолютно безмятежно жевал свой гриль-микс из рыбы, креветок и овощей. Можно было подумать, что восторженные взоры посторонних людей сопровождают этого парня постоянно. Он, наверное, актёр или фотомодель, решил Джеймс, — слишком красив и слишком в себе уверен. С большой неохотой он всё же перестал пялиться и, машинально ковыряясь в тарелке, вернулся к созерцанию линии горизонта. Мысли в голове Джеймса буквально бурлили: он лихорадочно перебирал все известные варианты подкатов, когда-либо удачно использованных в жизни. Уставившись вдаль, он так ушёл в раздумья, что почти забыл, для чего, собственно, ему это понадобилось. Тем неожиданнее было почувствовать теперь уже на себе — как тёплое прикосновение к коже — пристальный, беззастенчиво заинтересованный взгляд незнакомца. Своих достоинств Джеймс, разумеется, не скрывал: он обладал приметной внешностью, привлекающей в равной степени и женщин, и мужчин. Он не считал себя тщеславным, однако на комплименты реагировал благосклонно — они приятно тешили самолюбие. Джеймс, конечно, подозревал, что вполне может понравиться любому человеку, и всё же так сразу на взаимность не рассчитывал. Встретившись глазами с сидящим напротив, он обнаружил в них неподдельную симпатию, обрадовался этому, а потом вдруг смутился. От дурацкого, какого-то детского волнения кровь прилила к лицу — как будто незнакомец мгновенно разгадал все его секреты и раздел донага одним взмахом ресниц. И пусть своей наготы Джеймс никогда не стеснялся, сейчас он немного нервно сглотнул и поспешно отвернулся. Глядя в сторону, он пытался придать себе вид равнодушный и независимый и усилием воли тщетно сгонял краску со щёк. Россыпи городских огней мельтешили перед глазами: то вспыхивали ярче, то гасли, словно растворяясь в густеющих сумерках. Неожиданно незнакомец слегка коснулся его руки, привлекая внимание, и, улыбнувшись кротко и обезоруживающе, спросил: — Как тебя зовут? — Кхм... Джеймс. — Приятно познакомиться. Кирилл. — Он несильно сжал ладонь Джеймса. Тот снова кашлянул, как будто робея, но смотрел в лицо смело. Наверное, теперь им стоило поговорить, например, о том, кто чем занимается, чем увлекается, — в общем, хотя бы формально немного узнать друг друга. Однако они оба отчего-то молчали, обмениваясь лишь долгими взглядами, только Кирилл будто невзначай поглаживал пальцы Джеймса. Постепенно расслабившись от этой ненавязчивой ласки, Джеймс предложил: — Может быть, выпьем за знакомство? — Давай, — согласился Кирилл. — Я схожу! — воскликнули оба разом и одновременно вскочили, невольно потревожив сидящих вокруг. Под удивлёнными взглядами со всех сторон Джеймс покачал головой, чуть сдерживая смех: — Что ж, пойдём. Кирилл кивнул, и они стали осторожно пробираться между столиками. В баре громко играла музыка, но, как ни странно, она не раздражала — что-то в стиле диско, неуловимо созвучное с мелодичным стеклянным звоном бутылок и бокалов. За стойкой оказалось слишком тесно, и разговор вновь никак не клеился: каждый уткнулся в свой бокал и, казалось, старался допить побыстрее. — Давай прогуляемся? — почти прижавшись губами к уху Джеймса, тихо произнёс Кирилл. — Отличная идея. Уже на улице Джеймса вдруг осенила странная мысль. Ровно до этой секунды он даже не думал ни о чём таком, и тут словно ниоткуда взялось желание провести нового знакомого по излюбленному маршруту — как будто поделиться чем-то сокровенным. — Я покажу тебе одно место, — вырвалось у него само собой. — Да? — Кирилл загадочно прищурился и закусил губу. — Думал, что это я покажу тебе одно место... — сказал он, но заметив удивление на лице Джеймса, тут же уступил: — Хотя сначала, конечно, ты. Широкую набережную освещали два ряда фонарей: этот яркий жёлтый свет вливался в общий сияющий ореол ночного города. Им пришлось подняться по вымощенной плиткой дорожке, приблизившись к жилым кварталам, а затем снова спуститься — к пляжу. Городской шум становился тише, слышалось мерное дыхание океана, прохладный бриз приятно щекотал кожу. Джеймс, казалось, забыл о своём спутнике и сосредоточенно шёл вперёд, балансируя на высоком бордюре. — Это здесь? — нарушил молчание Кирилл. Джеймс повернулся к нему лицом. — Да... Бред, в общем, но мне кажется, здесь есть какая-то... — он не договорил и неловко покачнулся, на секунду потеряв равновесие. Кирилл моментально протянул ему руку, поддерживая. — ...граница между городом и океаном? — уточнил он. В ответ Джеймс лишь крепко стиснул его ладонь. Перед ними лежала длинная песчаная полоса, а вдали, под чернеющим небосводом мутно серебрилась в лунном сиянии вода. Волны шипели, наползая на берег, и с шорохом откатывались обратно — океан робко вздыхал, пойманный в тиски глубокой бухты, и словно не решался бороться с вечно грохочущим городом. — Пойдём, — Кирилл потянул Джеймса за собой к воде. На мгновение замешкавшись, Джеймс всё-таки поддался. Наверное, ему действительно было нужно, чтобы однажды кто-то позвал его, повёл за собой — тот, кому бы он смог довериться. Ночной океан больше не страшил. Тем временем Кирилл уверенно устремился вперёд, к самой кромке прибоя. Он разулся, подвернул брюки и вошёл в пенившиеся белыми бурунами волны, оглянулся и со счастливой улыбкой поманил к себе Джеймса. Но тот снова слегка растерялся, заворожённый грациозными движениями Кирилла, и снова подумал, что он, скорее всего, не человек, с которым совершенно банально можно познакомиться в кафе, а какое-то неземное создание, только на сей раз не небесное, а морское — воплощённый призрак из океанских глубин... Отмахнувшись от своих внезапных фантазий, Джеймс шагнул в воду — ступни сразу увязли в мокром песке — и приблизился к Кириллу, встал рядом и тоже повернулся лицом к городу. Шквал миллионов огней обрушился на них нестерпимым сиянием, казалось, ещё немного — и этот электрический вихрь вырвет их из плена океана и закружит над землёй в ритме далёкого диско. Набежавшая сзади волна чуть подтолкнула расслабленного Кирилла, и Джеймс без задней мысли придержал его за талию. Кирилл взглянул на него — зрачки его глаз стали такими огромными, что почти скрыли волшебную голубизну. В одно мгновение Джеймс утонул в них окончательно и бесповоротно. Поцелуй случился так естественно, так своевременно, словно был прописан сценаристом, а они, как прилежные актёры, исполнили его со всем старанием — с неподдельной страстью, и ни один из них не играл. Поцелуй вышел горячим и солёным, и обещающим многое. Джеймсу чудилось, что его буквально уносит на волнах всепоглощающего желания, но раздавшийся откуда-то звонкий женский смех разрушил эту иллюзию. С большой неохотой он открыл глаза и увидел силуэты показавшейся из-за береговой излучины парочки. Впрочем, Джеймс отвлёкся на них лишь на доли секунды и инстинктивно сильнее прижался к Кириллу. — Пойдём ко мне. С его стороны это прозвучало не как предложение, но как требование, нетерпеливое и безапелляционное. — Ты живёшь рядом? — уточнил Кирилл неестественно спокойным тоном, как будто с трудом усмирив разбуженных поцелуем внутренних демонов.***
Они мчались как сумасшедшие, даже не подумав взять такси, ввалились в квартиру запыхавшиеся и разгорячённые, и как только дверь захлопнулась, переглянулись и рассмеялись. — Спальня там, — обыденным жестом указал Джеймс. Кирилл молча кивнул. — В душ пойдёшь? — Только после тебя. — Хм, я думал, скажешь: только вместе с тобой, — притворно обиделся Джеймс. На самом деле он был благодарен Кириллу за его тактичность, ведь для некоторых занятий компания и правда не требовалась. Вместо ответа Кирилл вдруг порывисто притиснул Джеймса к стене, уперевшись в неё руками, и стал целовать его напористо и грубо, агрессивно вталкивая язык ему в рот и неосторожно прикусывая губы, — совсем не так, как на пляже. Лишь добившись от Джеймса тихого, жалобного стона, он наконец ослабил натиск. Тот, будто провинившийся, тут же торопливо шмыгнул в дверь ванной, ускользая от жадного взгляда: — Я скоро... Пока душ принимал Кирилл, Джеймс — неожиданно для самого себя — опять разволновался и принялся, не зажигая света и путая ящики, искать презервативы и смазку. От предвкушения член уже стоял, а руки не слушались, но Джеймс всё-таки вполне живописно разложил всё необходимое на прикроватной тумбочке. Он стоял на четвереньках на кровати, в голове шумело от непривычного волнения. Кирилл подошёл совсем бесшумно — шлепки босых ног гасил мягкий палас. Тёплые влажные ладони скользнули по спине Джеймса, заставив его вздрогнуть и выжидающе замереть, и мягко обхватили за бока. В задницу ткнулся ещё не совсем уверенный стояк, Джеймс потёрся о него, провоцируя. Кирилл хмыкнул, коротко и прерывисто, но продолжать не стал. Он степенно огладил ягодицы Джеймса и лёг рядом с ним, с улыбкой уставившись ему в лицо. Комнату заполнял лишь уличный свет, и в этом полумраке глаза Кирилла таинственно мерцали и притягивали. Недолго думая, Джеймс оседлал его и наклонился, чтобы поцеловать, Кирилл длинно выдохнул и с силой обхватил его за шею, привлекая к себе. Джеймс поддался и улёгся на него всем телом. Такое тесное соприкосновение неимоверно возбуждало, и Кирилл ёрзал под Джеймсом, прижимаясь всё плотнее, как будто стараясь слиться с ним воедино. Прервав долгий поцелуй, Джеймс беспорядочно ласкал влажными губами лицо и шею Кирилла, до тех пор пока тот снова не нашёл его губы своими для нового, ещё более жаркого поцелуя. При этом Кирилл не забывал изучать мускулистое тело Джеймса ладонями, с поразительной точностью обнаруживая самые чувствительные точки и снова вынуждая его стонать и неосознанно требовать ещё. Эти ласки были сколь приятны, столь и мучительны. Поэтому, едва ощутив один из ловких пальцев Кирилла у себя меж ягодиц, Джеймс, тяжело дыша, чуть отстранился и потянулся к тумбочке за смазкой. Кирилл выбрался из-под него, тяжёлого и горячего, и слегка дрожащей рукой открыл тюбик. Тем временем Джеймс вновь встал на четвереньки, приподнял зад и через мгновение почувствовал, как в него входит прохладный склизкий палец. Джеймсу было вовсе не привыкать, однако Кирилл проникал медленно и нежно, пока не вставил до упора. Призывая не стесняться, Джеймс сладострастно выгнулся. Одной рукой Кирилл гладил его плечи и шею, ероша короткие волосы на затылке, а сам между тем уже добавил второй палец и всё так же неторопливо, но настойчиво растягивал тугие мышцы. Джеймс опять и наслаждался, и одновременно изнывал от нетерпения, всё активнее подаваясь назад. Ему и хотелось начать поскорее — да и Кириллу, он чувствовал, тоже — и при этом нравилось оставаться вроде как в подчинённом положении, некой зависимости от Кирилла — с утра ещё не существовавшего, а теперь, похоже, главного и единственного мужчины в его жизни. Отдавшись этим несколько необычным ощущениям, Джеймс даже не сразу понял, как в умело разработанный зад вошёл совсем не палец. Кирилл взял его ласково, без спешки, но в обманчиво медлительных движениях таилась подлинная страсть, которую он, конечно, не мог долго сдерживать. И действительно, вскоре кровать, достаточно новая и добротно сделанная, уже сотрясалась и поскрипывала под его неистовым напором, а Джеймс без тени смущения громко стонал — давно его не драли так крепко. Поначалу Джеймсу очень хотелось помочь себе рукой, однако он всё же соображал, что так рискует потерять устойчивость и влететь лбом в стену, а потом необходимость в этом манёвре и вовсе отпала. Он почти готов был кончить, когда Кирилл вдруг остановился и вынул, оставив его дрожать от неутолённого вожделения. — Твоя очередь... — выдохнул Кирилл и лёг на спину, широко разводя ноги. Если Джеймс растерялся, то всего на пару мгновений, и тотчас проворно натянул презерватив. Ему тоже хотелось быть осторожным и ласковым в ответ, только они оба были уже слишком распалены, поэтому Джеймс вставил довольно резко, причинив боль и себе, и Кириллу. Тот поморщился, но стерпел. — Прости... — Джеймс на некоторое время замер и лишь виновато поглаживал грудь и живот Кирилла. Наконец Кирилл понимающе моргнул и двинул бёдрами, позволяя продолжать. Джеймс не заставил себя долго упрашивать. И опять он сознавал, что подчиняется воле Кирилла, но он всецело был с ней согласен, а потому легко поддался плещущему через край желанию. Цепко сжимал бёдра, притискивал к себе ближе некуда и упивался бесстыдными стонами Кирилла — в унисон со своими. Теперь, когда они оказались лицом к лицу, каждый видел, насколько хорошо другому, и это заводило ещё сильнее. Снова находясь на грани оргазма, Джеймс почти остановился и потянулся к Кириллу с поцелуем. Они со сладостной медлительностью соприкоснулись языками — от этой невозможной нежности Джеймса пронзило такое острое вожделение, что он, позабыв обо всём на свете, начал вдалбливаться в Кирилла с удвоенным натиском. От настигшего враз оргазма они в один голос зарычали и содрогнулись, слившись в затяжном объятии. Джеймс тяжело навалился на Кирилла, уткнувшись носом ему в плечо, и звучно выдыхал. Кирилл легонько поглаживал его потный бок, бездумно отдаваясь ощущениям. Джеймсу было лениво и приятно, но, отдышавшись, он всё же перевернулся на спину, устремив блуждающий взгляд в потолок. Там сверкали разноцветные звёзды.***
Окна спальни выходили на восточную сторону, поэтому вечером Джеймс их непременно занавешивал. Но нынешней ночью, после феерического секса с Кириллом, он вообще ни о чём не думал. Они уснули совершенно без сил, зато очень довольные друг другом. Джеймс пробудился от того, что обнажённую кожу обжигало теплом, он нехотя открыл глаза — ресницы сразу же заискрились золотом. Комнату заливал солнечный свет, Джеймс зажмурился и перевернулся на другой бок. Кирилла рядом не было. В растерянности он провёл ладонью по простыне и, приподнявшись на локтях, осмотрелся. Несомненно, Кирилл не был сном или галлюцинацией, всем организмом Джеймс прекрасно помнил их близость в эту волшебную ночь, которая закончилась как будто мгновение назад. Да и к знакомым запахам дома явственно примешивался какой-то новый аромат — присутствия другого человека. Джеймс уже готов был вскочить с постели и, как ищейка, взять след, но тут в дверях показался Кирилл. Он был одет и, очевидно, собирался уходить. Слова «доброе утро» застряли у Джеймса в горле. Кирилл, как и накануне, выглядел просто божественно и очаровывал с первого взгляда. Он улыбнулся немного грустно и присел на край матраса. — Я должен идти... — он непринуждённо погладил ногу Джеймса от колена вниз, словно извиняясь за то, что оставляет его. Джеймс испугался. Нет, он не мог, не мог вот так потерять это чудо, истинное сокровище, но и предлога хоть ненадолго задержать Кирилла не находил. Вчера ими владела одна лишь похоть, непреодолимое физическое влечение, и Джеймс совсем забыл выяснить, что же за человек Кирилл. Он только интуитивно чувствовал, что это его человек. Нужно было задать вопрос немедленно, но подспудно Джеймс боялся услышать не тот ответ, на который рассчитывал. — Мы ещё увидимся? — голос прозвучал как-то сдавленно, то ли со сна, то ли от волнения. Кирилл спокойно посмотрел Джеймсу в лицо, потом куда-то чуть в сторону, ему за спину, и встал. — Почему нет, увидимся, — произнёс он довольно безразличным тоном, будто хотел остудить пыл Джеймса, который тот невольно выдавал. Взяв с тумбочки телефон, Кирилл что-то быстро набрал на дисплее. — Вот мой номер. Звони в любое время. Всё с тем же невозмутимым видом он вернул телефон на место и наклонился слишком близко к лицу Джеймса, спровоцировав поцелуй — немного нервный, наверное, из-за боязни скорого расставания. — Проводишь меня? И снова Джеймс охотно взял Кирилла за руку и последовал за ним ко входной двери. На пороге они обменялись ещё несколькими поцелуями, а затем Кирилл, махнув на прощание рукой, без оглядки устремился вниз по лестнице. Оставшись в квартире один, Джеймс вдруг как-то особенно остро, по-новому ощутил её обычную пустоту. А потом навалилась усталость: бурная ночь не дала толком отдохнуть от насыщенного работой дня и проведённого на свежем воздухе вечера. Он опустил жалюзи — спальня погрузилась в серый, как дождливое утро, сумрак, включил кондиционер и, завернувшись в простыню, снова заснул. Сон был глубокий и сладкий. Давно уже Джеймс, даже после куда более активных и насыщенных развлечений, не спал так спокойно и не чувствовал себя настолько умиротворённым. Проснувшись, он ещё долго, с удовольствием потягивался и поднялся с постели лишь тогда, когда пустой желудок возвестил о себе гулким урчанием. День за окнами уже заметно клонился к закату, но вовсе не к такому ясному и безмятежному, как вчера. Яркое утреннее солнце скрыли низкие сизые облака, редкие деревья раскачивались из стороны в сторону, а над тротуаром то и дело поднимались вихри из пыли и песка. Океан, похоже, грозил разразиться штормом. Однако Джеймса нисколько не пугала перемена погоды: он планировал сегодня остаться дома и после ужина снова немного поработать — где-то внутри потихоньку скрёбся внеочередной прилив вдохновения. Волей-неволей мыслями Джеймс опять возвращался к минувшему вечеру и, конечно же, Кириллу. «Звони в любое время», — сказал он. Наверное, тогда, когда захочешь снова встретиться? А ведь, пожалуй, таким вот незатейливым способом — оставил свой номер, но сам его не взял — Кирилл словно бы отдал инициативу в руки Джеймса... Что ж, в таком случае Джеймс не желал чересчур затягивать собственное ожидание. Да только абонент оказался недоступен. Ни в первый раз, ни во второй, ни в третий. Равнодушный механический голос, повторяющий одну и ту же фразу, породил в душе Джеймса панику. Он несколько раз внимательно просмотрел цифры — но с чем ему было их сравнивать? Может быть, Кирилл в спешке ошибся в какой-то цифре, может быть... намеренно?.. написал неверный номер. В такой расклад Джеймсу верить не хотелось. Ещё несколько попыток набрать номер вновь не принесли успеха, и он оставил их. Заодно с тревогой в нём нарастало неясное раздражение — неопределённость тяготила. Как бы то ни было — ошибка то была со стороны Кирилла или же умысел — Джеймс вознамерился выяснить всё наверняка. Сумерки сгущались быстро, ветер продолжал бесноваться, но Джеймс, накинув куртку, смело вышел на опустевшую улицу. Он без всяких лишних прогулочных зигзагов направился к нужному ресторану и почти сразу убедился, что напрасно. Даже издали было видно, что на террасе нет столиков и сам ресторанчик погружён во тьму. И правда, вряд ли кому-нибудь пришло бы в голову поужинать у воды в такое ненастье. С маршрута, однако, Джеймс не свернул и с прежней уверенностью в своём наитии зашагал по набережной. Контуры фонарей, окутанных водяной пылью, расплывались жёлтыми пятнами, посеревшие волны глухо рокотали внизу, как будто прямо под ногами. Сначала вверх — к городским кварталам, потом опять вниз — к пустынному пляжу. Казалось, что песчаная полоса будто съёжилась от резкого ветра, и тишина безлюдья беспрепятственно сливалась c гулом океана. Сегодня здешняя обстановка абсолютно не располагала к романтическим променадам, и только Джеймс одиноко и бесстрашно брёл вдоль полосы беспокойного прибоя, не уклоняясь от колючих брызг. Сердце отчего-то колотилось с каждым шагом всё сильнее, как будто подсказывало, что цель близка. Джеймс свернул, и за излучиной ему открылся следующий пляж, а вдали виднелся забравшийся далеко в воду пирс. Определённо, только морские черти могли занести сюда человека в такую дрянную погоду. И всё-таки он там был. Сперва Джеймс решил, что смутный силуэт на возвышении просто померещился ему, но по мере приближения становился чётче и знакомее. Похоже, Кирилл тоже заметил его и тоже узнал. Когда Джеймс снова поднял голову, он увидел, что тот идёт к берегу. Они встретились на полпути и, не говоря ни слова, обменялись коротким поцелуем, за которым последовал второй, долгий и жадный, горячий и солёный, и обещающий многое.