~
Сегодняшний урок давался мне куда тяжелее, чем обычно. Я, как всегда, сидел позади Микки, пока мистер Джефферсон расхаживал по классу, рассказывая новую тему. И меня буквально затошнило, когда тот в очередной раз остановился рядом с партой Милковича. Правда, последнего это мало беспокоило. Даже когда пах учителя оказался буквально напротив его лица, Мик никак не среагировал. И всё, на что сейчас мне хватило фантазии — это подставить под ноги историка собственный портфель, чтобы тот, наконец, спустился с небес на землю. Не проходит и пары секунд, как тот с грохотом падает на пол. Весь класс тут же оборачивается и удивленно вздыхает, пока учитель, неловко посмеиваясь, поднимается. — Ничего-ничего! Всё нормально, просто запнулся. Йен, в следующий раз не оставляй свой рюкзак на проходе, ладно, приятель? — боже, как же мне хотелось его ударить. Закатывая глаза, я перевожу свой взгляд на Микки, который как раз таращится на меня в ответ. — Ты совсем уже, Галлагер? — шепчет он, явно недовольный тем, что я повалил его мужика с ног. Я даже не успеваю ничего ответить, как он отворачивается от меня. Боже, ненавижу это чувство. Каждый чёртов раз мне хочется схватить Милковича за плечи и хорошенько встряхнуть. Он будто и не видит, как больно мне наблюдать за этим их идиотским шоу. И видимо, в этом шоу я играю клоуна. На перемене я вновь доказываю себе это: — Можно зайти к тебе сегодня? — спрашиваю я Микки, пока он собирает свои вещи, не слишком торопясь. — Я не знаю… Не знаю, во сколько вернусь, так что… если что — напишу, — бросает он в ответ, не особо вдаваясь в подробности. — Вы снова видитесь с ним, да? — я даже не пытаюсь скрыть ярость в своем голосе. — Твою мать, Микки, да почему ты!.. — Это не твое дело, Галлагер, — как ни в чем не бывало отвечает он, глядя на меня. — Он… Он заботится обо мне, понятно? Это не то… не то, что у нас с тобой, я для него не просто гребаная давалка из старшей школы, о которой он забудет спустя время. Так что не говори о том, чего не знаешь, — вау, такие слова резанули куда глубже, чем я мог представить. — Я никогда не… — Галлагер, я напишу, если что, — прервал он меня, проходя мимо и подходя к столу учителя. Микки ждал, пока все свалят, разговаривая с мистером Джефферсоном о повседневной ерунде. И когда Мик заметил, что я остался в классе один и что я не собираюсь никуда уходить, он просто закатил глаза и начал тихо шептать ему что-то на ухо. Даже, блядь, издалека я увидел, как щеки историка покрылись румянцем. Нет, стоять здесь и наблюдать за этим еще хуже. Поэтому я со злостью хватаю портфель и направляюсь к выходу, задевая Микки плечом. Внутри меня будто горело адское пламя. Я просто хотел ударить этого ебаного Майка по лицу.~
После того дня мы виделись с ним лишь в школе. И всё это время я безумно сильно хотел снова говорить с ним, снова касаться его, снова быть рядом с ним. Но еще сильнее я хотел никогда больше не думать о нём. Меня будто разрывало на части. Но Микки это будто и вовсе не заботило. И меня это раздражало так, что кровь кипела в венах. Я хотел забыть его, я хотел похоронить эти чувства к нему где-то очень-очень глубоко. И единственный способ, который приходит мне в голову — это забыться с кем-то. Я нечасто бывал в этом клубе. Наверное, лишь пару раз до встречи с Микки. Поэтому сейчас было странно возвращаться сюда. Я, по сути, даже и не хотел возвращаться. Я просто надеялся, что пришел сюда не зря. Но изрядно накидавшись, я понимаю, что так и есть. Никто в этом клубе не мог привлечь мое внимание даже на пару секунд. Голова была заполнена мыслями лишь о нём. И я никогда не мог себе позволить касаться кого-то ещё, когда думаю о нём. Пошатываясь, я уже шел к выходу, когда заметил кое-кого. Сначала, я подумал, что мне показалось. Но нет, это был мистер Джефферсон. Он стоял в самом углу клуба с молодым парнем. Боже, я готов был рассмеяться в голос. Нет, даже трезвым я бы не поступил иначе. Он рушит всё, что у нас с Микки есть. Этот урод сам виноват. Поэтому, не задумываясь, я делаю быстрый снимок этих двоих и отправляю его Милковичу. Пусть посмотрит на то, как сильно он нужен Джефферсону. Конечно, не мне осуждать его, ведь мы с ним оказались оба в этом месте не просто так. Но разница в том, что я не обманываю. Я никогда не хотел его обманывать. [Мик, 21:42] круто И всё?! Боже, как же меня бесит, когда он ведет себя вот так. Якобы ему всё равно. И кого он, блядь, пытается обмануть? Я знаю его так, как даже он сам себя не знает! Со злостью толкая входную дверь клуба, я глубоко втягиваю ноздрями холодный воздух. Голова словно тут же остывают. А мне нужно остыть. Пока я не вернулся и не убил этого ублюдка к хуям собачьим. [Мик, 21:53] хочешь прийти? мне скучно И на этот раз я не сдерживаю смех. Со стороны я, наверное, выгляжу, как какой-то псих. Но мне было смешно от того, какой я всё-таки идиот. Я пытаюсь забыть Микки с помощью кого-то ещё, а для него я — тот, с помощью кого можно забыться. Просто пиздец как жалко. Но я все равно плетусь к его дому. Я никогда не мог сказать ему «нет».~
— Блядь, блядь! Микки, я хочу кончить, боже, — зажмурив глаза, я толкался в него все сильнее, прижимая это бледное, теплое тело к кровати. — Твою мать, какой же ты… — я едва мог шевелить языком, несмотря на то, что за время прогулки до его дома, из меня выветрился практически весь алкоголь. Но глядя в его голубые глаза и слушая его волшебные стоны, я снова пьянел. — Бля-ять! Йен, господи, — прохныкал он, когда я толкнулся в него особенно глубоко. И прижимаясь лбом к его подбородку, я уже чувствовал, что не продержусь больше и минуты. — Пиздец, Микки, я… — скорее всего, на его бедрах уже сегодня проявятся синяки от моих ладоней, что так сильно сжимали его мягкую кожу. Мне хотелось показать, что он мой. Я хотел, чтобы он был только мой. — Блядь, Микки, я люблю тебя, — и в этот момент что-то меняется в его лице. Я и моргнуть не успеваю, как он отталкивает меня, и я почти что падаю на пол. — Охеренно, Галлагер, просто супер, — фыркает он, начиная быстро одеваться, пока я лишь неловко стою позади. — Что я сделал? — спрашиваю я, когда он швыряет в меня мои же боксеры. Тогда я натягиваю их на себя с большой неохотой. — Как обычно испортил всё своими тупыми разговорами, вот что, — он уже хотел было выйти из комнаты, даже не глянув на меня. Но этим вечером я был даже чересчур смелым. — Дай мне пройти, — наконец, смотря мне в глаза, сказал он, но я лишь упрямо закачал головой. — Какими разговорами, м, Микки? — моя ухмылка, наверное, выглядела в этот момент слишком уж вымученной. — Джефферсон не говорит тебе такого, а? Знаешь почему? Потому что ты для него никто, мать твою, разуй уже глаза! — меня буквально затошнило от того, сколько боли я увидел в глазах напротив. — Да блядь, опять ты… — начал он, но вдруг остановился. — Отвали, — в итоге, бросил он, снова попытавшись обойти меня и выйти, но я вновь не дал ему этого сделать. — Что ты думаешь? Что… Что он заменит тебе твоего ебнутого отца или что? Такой любви тебе нужно, Микки? — он качнул головой на мои слова, делая вид, что ему пиздец как смешно от происходящего. Но я слишком хорошо его знал, чтобы верить этому. — Он просто ебаный извращенец, который трахает своего ученика в тайне от своей жены! Это никакая не забота, мать твою, очнись! Ты думаешь, что ты… особенный, что ли? Да ты для него просто… просто очередной… — я не успеваю договорить, когда его кулак прилетает мне прямо по роже. — Дай мне выйти, — тихо шипит он, пока я вытираю рукавом рубашки кровь со своей рассеченной губы. — Иначе я из тебя всё дерьмо выбью, Галлагер, Богом клянусь. Только тогда я отхожу в сторону. — Нельзя со мной трахаться и ждать, что я в тебя не втюрюсь, Микки, — слова вылетают из моего рта прежде, чем парень даже успевает повернуть ручку двери. — Но у меня… Да блядь, у меня уже сил нет тебя любить, — я понимал, что не вру в этот момент. Я так сильно погряз в чувствах к нему, что уже устал карабкаться из этой ямы. Казалось, это никогда не уйдет. — …Йен, я… — его голос такой мягкий, словно он, наконец, понимает мои чувства. Принимает их. И я каждый раз надеюсь, что он тоже чувствует это. Чувствует это ко мне до сих пор. Потому что раньше так и было, я точно знал. — …Скажи это, — боже, какой же я придурок. — Я… — выдыхает он, перед тем как опустить голову, словно боясь смотреть на меня. Тогда уже не выдерживаю я, пулей вылетая из комнаты. На сегодня с меня хватит.~
Мне всё ещё пиздец как тяжело даже находится рядом с ним, и я всё ещё думаю о нем почти все время. Но сейчас я почти… смирился? Да, будто бы я, наконец, смирился с чувствами к нему. Всё, что остается — просто жить с этим в надежде, что когда-то это пройдет. По правде, в это мало верилось. Заходя в класс истории, я вижу лишь пустой класс, но слышу знакомые голоса, доносящиеся из кладовки. И клянусь всем, блядь, на свете — я не хотел слушать. Не хотел. — … да сколько тебе еще раз сказать, что я не сплю ни с кем, кроме тебя?! Я просто зашел к другу! Поверить не могу, что ты мне не доверяешь! — господи, какой же Джефферсон лживый ублюдок. Тогда я слышу смех Микки, но он не кажется мне таким уж веселым. — Боже, я, блядь, всегда знал, что это не навечно, но прекрати уже пиздеть мне! — слышу я голос Милковича по ту сторону двери. — Что за глупые мысли, детка? Я не вру тебе! — тяжело представить, каких усилий мне стоило заставить себя не ворваться туда и не врезать ему. Не называй его так. — Только попробуй, чёрт побери, бросить меня из-за этой чертовщины! — Да пошел ты нахрен! — я слышу, как он подходит к двери, но не успевает её открыть. — Мик, спокойно, ладно? — я уже представил, как, говоря это, он прижал парня к себе, лишь бы успокоить. Как бы сильно я хотел сейчас переломать ему руки. И вырвать этот лживый язык. — Ты прекрасен, я… Ты для меня… — Особенный? — я услышал, как он фыркнул. — Если я такой особенный, почему ты держишь меня в тайне? — да, почему так, блядь? — Ты, блядь, жалеешь, я знаю. Каждый раз, когда приходишь домой, к семье, и игноришь каждое мое ебаное сообщение! Ты жалеешь. Обо всем, что было. А я вот все время об этом думаю, — я не верил в то, что Микки и вправду говорит это. Наконец говорит это. — Ну, какого хрена ты молчишь?! Это так? Скажи мне, — его голос становился все тише, я едва мог его расслышать. — Я… Я сильнее прижался к двери, в результате чего чуть не грохнулся на пол, когда Микки резко открыл её. Он замер, заметив меня. — Ты-то тут какого хрена делаешь, Галлагер, — застонал он, глядя на меня с болью в глазах. Я был готов убить Джефферсона за то, что заставил его так себя чувствовать. — Микки, я… — Как всегда оказался прав, мои поздравления, — усмехнулся он, проходя мимо меня. Я не знал, что чувствовать мне. Вроде, я был рад, что у Микки открылись глаза, только вот от этого он не стал любить меня больше. Как бы я ни хотел. — Йен, урок только через двадцать минут, ты почему не на обеде? — вздохнул историк, выходя из кладовки несколько минут спустя. — Я уже и не думал, что он когда-то поймет, какой ты на самом деле манипулирующий кусок дерьма, — фыркнул я, подходя к нему. — Что, прости?! — выпучив свои карие глаза, крикнул он, но мне было все равно. Я никогда больше не позволю ему подойти к моему Микки. — Он все это время хотел только тебя. Никого вокруг не видел. Какого это? Знать, что он прибежит в любой момент? Знать, что будет с тобой до тех пор, пока ты сам этого хочешь? — Галлагер, я не понимаю, о чём ты!.. — не выдерживая, я хватаю его за шкирку и уже замахиваюсь для удара. Нет, не сейчас. — Ещё раз хоть пальцем коснешься его, — практически прорычал я ему в лицо, — и сильно, блядь, об этом пожалеешь. Я уничтожу тебя нахуй, ясно тебе? — он лишь отвел взгляд в сторону и оттолкнул меня. — Думаешь, я первый побегу к нему? — фыркнув, я кивнул. Ладно, отлично. Моим делом было предупредить.~
— Микки, открой мне, — я стоял у его дома, стучась в дверь уже… я даже не знаю, довольно, блядь, долго, раз у меня отмерзли все долбанные пальцы. — Я слышу тебя, — он стоял прямо по ту сторону — видимо, ждал, когда я сдамся и, наконец, уйду. Но я не собирался уходить. Никогда не собирался. — Ты все время говорил мне, — слышу я его тихий голос. — Все это долбанное время, — как же мне хотелось прижать его к себе сейчас. — Прости. — Мик, блядь, тебе не за что извиняться, ясно? — как бы больно мне не было это признавать, но Микки что-то чувствовал к этому придурку. А как мы все знаем, сердцу не прикажешь. Хотя я не уверен, что-то, что было у них — можно назвать любовью. — Нет, есть за что, — тут же воскликнул он. — Всем всегда было на меня плевать. Ему было плевать. Но только тебе было на меня не все равно… наверное, а я… — Мне не все равно, — выдохнул я, садясь на его крыльцо. — Мне никогда не было все равно, Микки, — прижимаясь лбом к двери, говорил я, в надежде, что он слышит каждое мое слово. — Блядь, — я буквально мог видеть его ухмылку. — Я всегда думал, что это для тебя просто временная развлекаловка. То есть… Я знаю, я не первый из школы, с кем ты… Разве я должен был надеяться, что у нас все будет иначе? — спросил он, но не дал мне шанса ответить. — С Джефферсоном все было куда проще. Я знал, что смогу без проблем уйти, если захочу. Но вот с тобой… Это был пиздец, особенно когда твоя тупая задница вечно!.. — От меня не нужно было бы уходить, Микки! Я прежде не встречал никого, похожего на тебя. Ты единственный, с кем я хочу остаться. — Почему? Я не самый лучший вариант, даже здесь, в этом чертовом гетто. Ты… — Твою мать, заткнись, — перебил я его. — Ты ещё глупее, чем я мог представить, раз думаешь так, — я услышал тихий смешок по ту сторону двери. — Ты — лучшее, что со мной случалось, ясно? Я никогда ещё так не любил. И я ненавидел, что он забирает это у меня. И до сих пор… — я затих, когда услышал щелчок замка. Резко подскочив на ноги, я застыл на месте. — Прости, — тихо сказал он. — Я просто не хотел остаться один, когда это закончится, — он помахал рукой между нами. — Я бы не оставил тебя, ты, придурок, — прорычал я, наконец, делая шаг на встречу и сжимая его лицо в своих ладонях. — Господи, ты холодный, — вскрикнул он, но только обнял меня в ответ. — Я люблю тебя, — лишь шептал я в ответ. Не знаю, как долго мы стояли вот так — с распахнутой дверью, на пороге, сжимая друг друга в объятьях. Но мне бы хотелось остаться навсегда в этом моменте.~
Как я и думал, Джефферсон не смог держаться от него подальше. Наверное, подумал, что я в тот раз говорил не всерьез. Но когда я вижу, какой дискомфорт приносит Микки его внимание… тут я не могу просто сидеть и смотреть. Когда это происходит, историк как раз разговаривает с Микки в уже опустевшем классе, стоя рядом с ним. Стоя так близко, как не следует учителю и ученику. Но только я встаю со своего места и подхожу к ним, то понимаю, что Милковичу вовсе и не нужна моя помощь. — Ещё раз подойдешь ко мне, — прорычал он, глядя историку прямо в глаза, — и не видать тебе этой ебаной работы, как собственных ушей. Я уверен, директору не захочется, чтобы эта школа обрела ещё более хреновую репутацию за счет учителя, который поебывает своих учеников. Тебе ясно? — глядя на лицо Джефферсона, я понял, что ему явно не нравится тон брюнета. — Ты мне угрожаешь? — фыркнул он, подходя к Микки чуть ли не вплотную. — Не делай вид, будто сам не хотел… — Он предупреждает, — влез уже я, отталкивая учителя подальше от моего парня. — И если ты его не послушаешь, угрожать уже стану я. А я не привык бросать слова на ветер, — казалось, что я мог бы убить этого ублюдка сейчас одним лишь взглядом. Или ударом, кто знает. Но в этот момент в кабинет начал заходить другой класс. Поэтому я взял себя в руки и отошел на шаг. — Уж лучше поверьте, мистер Джефферсон, — бросил я напоследок, прежде чем схватить Микки за предплечье и вывести из класса. — Я не говорил, но твоя ревность пиздец возбуждает, Галлагер, — фыркнул Мик, когда мы остались с ним наедине. — Да? — прошептал я, прижимая его к стене школьного коридора. — Ну, а я не люблю, когда кто-то… — он даже не дает мне договорить, прижимаясь своими губами к моим собственным. Боже, это самые мягкие губы на свете. — Я тоже тебя… — моя улыбка становилась все шире с каждым его словом. — Да иди ты нахер, Галлагер, — фыркнул он, толкая меня в плечо и проходя мимо. Но я видел ответную улыбку на его лице. Догоняя Микки, я тут же хватаю его за руку. И сразу чувствую, как он сжимает мою ладонь в ответ. — Сам иди.