***
— И что тут может быть интересного? — Хванун шел вслед за другом, не отводя взгляда от телефона. Он всё еще не понимал, зачем Дончжу тащил его за собой, если он не обращает ни на что внимание… Но что не сделаешь ради кофе. — Просто тебе не хватает серого вещества и чувства прекрасного, чтобы это понимать. — Сон остановился около картины. Той, о которой не переставая говорил около месяца. — Эй! — Хванун фыркнул на залипшего Дончжу и продолжил играть в какую-то незамысловатую игрушку. Человек с картины был настолько красив, что Сон не мог отвести взгляд. Глаза молодого парня смотрели точно в глаза смотрящего, и сам взгляд был настолько пропитан гордостью и властью, что холод пробежал на затылке Дончжу. От этой картины было не по себе и чувство, что за тобой следят не покидало теперь Сона. — Ты чувствуешь это? — Дончжу не отводя взгляд потряс Хвануна за руку, — она такая странная, а ещё человек на ней такой… пугающе-красивый… — Ты, помешанный, пойдём уже, я есть хочу. — Хванун потянул друга на выход, но тот вырвался. — Ты иди, не жди меня… — Дончжу как зачарованный смотрел на картину, не отводя взгляд. Ё лишь махнул на него рукой и пошел из галереи. У парня на картине очень выразительные глаза, которые изучают тебя на сквозь, даже казалось, что это фотография или перед тобой живой человек. Сон подходил к картине всё ближе и ближе. Его так она манила… Ничего не было важно в тот момент… Дончжу отвлекся только когда к нему подошел охранник и сказал о закрытии. Несколько часов пролетели в один миг, что парень даже не заметил. Последний раз взглянув на картину Сон ушел из галереи. Всю дорогу домой эти глаза не выходили у него из головы, а образ юноши стоял перед глазами. Последний поворот и дом парня уже был бы виден, но тихий голос его остановил… — Дончжу, ты меня помнишь, — голос становился все ближе, а руки тряслись все сильнее. Голос такой пугающий, но такой приятный… Ты такого боишься, но подчиняешься. — Ты дрожишь, не бойся. — Кто ты? Я тебя не знаю. — Дончжу выпрямился и посмотрел по сторонам, чтобы показать, что не боится. — Как это не знаешь? Мы провели сегодня несколько часов вместе… Разве ты не помнишь? — В темноте блеснули те самые «живые» глаза из картины… — Не может такого быть! Ты же всего лишь рисунок. — Сон отходит все дальше и дальше, пока не упирается в стену. — Уйди. — Не так быстро… — Юноша подошел к Дончжу вплотную, — Я ещё не наигрался… Парень это прошептал и легко коснулся своими губами его. Почему-то именно сейчас не хочется отстраняться, а хочется выключить здравый смысл. Дончжу отвечал на поцелуй так не умело и по-детски. — Какой хороший мальчик, ты мне нравишься, — голос шептал у самого уха. А потом мочки коснулся язык парня. — Мы определенно поладим. — Как… как тебя зовут? — Воздуха катастрофически не хватало. — Гонхи, — Он сверкнул белозубой улыбкой в темноте.***
День за днём Гонхи находил Дончжу где-угодно. Они долго разговаривали, целовались… Со старшим было так легко говорить, казалось он понимал каждую, даже бредовую мысль, младшего. — Почему ты никогда не рассказываешь о себе? — Дончжу удобно устроился на коленях Гонхи. — Потому что, чем меньше знаешь, тем крепче спишь. — Хоть намекни, откуда ты. — Младший перевел взгляд прямо на Ли, тот поднял руку, коснулся виска Сона и улыбнулся.***
— Доктор, пациент Сон Дончжу пришел в себя! — медсестра выбегает из палаты и врезается в невысокого парня. — Он… вернулся? — Хванун с надеждой посмотрел на девушку. — Да, можете зайти и попробовать поговорить с ним. Хванун неспешно заходит в палату к другу, тот сидит в кресле и плачет. — Что случилось тогда? — Ё присаживается на корточки перед младшим. — Ты просто замер перед картиной, ты несколько месяцев ни на что не реагировал… Что ты увидел? — Нечто прекрасное, — голос хриплый после долгого молчания, — Обещай мне кое-что. — Всё, что хочешь. — Мы вернемся за той картиной…