И будь что будет

Над горизонтом тлеет рассвет, когда Стив наконец-то осознает, что все закончилось. В голове некстати всплывает восторженный возглас Скотта: «Получилось, братцы! Получилось!» за секунду до того, как их штаб стал руинами. Стив устало опускается на какой-то валун, трясущимися руками стаскивает с себя шлем и тут же роняет его на землю. Ну теперь-то уж точно. Получилось. Несколько раз его окликают, кто-то подходит, топчется неловко за спиной, но быстро уходит. Вокруг знакомая суматоха после битвы, поиск раненых, подсчет погибших; горячий, отвратно пахнущий воздух постепенно остывает, но этот запах — удушливая смесь бензина, крови и смерти — еще надолго останется в памяти. Как и стекленеющие глаза друга. — Привет, — Баки возникает тихой тенью, садится рядом, плечом прижимается к плечу. — Ты как? Стив не оборачивается и не отвечает, смотрит на свои руки — грязные и разбитые, и не чувствует ни радости, ни облегчения; ничего, кроме усталости, граничащей с отупением. — Эй, Кэп! — кажется, в предыдущие разы его тоже звал Сэм. — Уилсон, подожди пару минут, — отвечает за Стива Баки, но Сэм, судя по всему, не воспринимает просьбу всерьез, потому что Баки с нажимом повторяет: — Пару минут. Сэм что-то неразборчиво бубнит, но все-таки выполняет просьбу. — Прямо никак не обойдутся без тебя, — ворчливо тянет Баки, и в его голосе слышен намек на улыбку. Он легонько пихает Стива плечом, привлекая внимание, но Стив никак не реагирует. — Стив, — Баки вздыхает, тянется к его руке и с силой сжимает дрожащие пальцы, — посмотри на меня. Стив вздрагивает, стряхивая с себя оцепенение, и оборачивается, сталкиваясь взглядом с Баки. — Слушай сюда, — конечно, Баки не улыбается — то была лишь попытка немного разрядить обстановку; он предельно серьезен и хочет, чтобы Стив понял. — Ты сделал все, что мог. И даже больше. Ты всю жизнь так делаешь. А еще ты вечно берешь всю ответственность на себя. Я прошу тебя: хватит, прекрати, иначе ты совсем выгоришь. И не вини себя, это было его решение. Прими это. Застрявший в горле ком мешает дышать, мир вокруг искажается предательски проступающими слезами. Последние слова Стиву знакомы, он сам совсем недавно пытался донести эту мысль до Клинта, когда тот вот так же сидел и не мог поверить в произошедшее, глядя на всех пустыми глазами. Стив утыкается лбом куда-то в плечо Баки, шумно, сквозь зубы выдыхает, и этот звук больше похож на приглушенный вой. Пустую голову тут же заполняют дурацкие мысли, одна другой хуже. А если бы перчатка оказалась у него? Смог бы он? А если бы она досталась Баки? Стив вздрагивает, сердце нехорошо сжимает от этой мысли. А если бы Баки вообще не удалось вернуть? Затянувшиеся на долгие годы недосказанность и страх давят. Он мог бы уже сотни тысяч раз сказать то, что давно знает, но боится озвучить. Он столько раз не успевал это сделать и оправдывал это неподходящим местом или неуместным моментом, но, может быть, уже пора взять себя в руки? Пока они здесь и пока они живы? И будь что будет. — Баки, я... — Эй, Кэп! И вот опять. Неподходящее место, испорченный момент. — Всем-то ты нужен, — Баки досадливо цокает языком и неожиданно добавляет, запуская пальцы в волосы на его затылке, взъерошивая их: — Но мне ты нужнее, — он вздыхает, поднимается на ноги и тянет Стива за руку. — Ладно, пойдем. Стив действительно постоянно зачем-то нужен всем и каждому. Настолько беспросветно, что следующие дни, похожие на тяжелый и мутный сон, вечно занятый он практически не пересекается с Баки. Он снова обещает себе, в который уже раз, что обязательно поговорит с ним, и плевать ему на время и место, плевать на возможных свидетелей. И поэтому, прежде чем подняться на платформу машины, которая через несколько мгновений отправит его в прошлое, Стив замирает перед Баки с самым решительным видом. На него смотрят все собравшиеся. В основном недоуменно — чего он медлит? Сэм — неожиданно понимающе. Баки — с улыбкой. У Стива мысли скачут аллюром, конечности немеют и язык становится ватным. Он открывает рот, чтобы сказать уже хоть что-то, хорошо бы — важное и хоть сколько-то внятное, но Баки опережает его. Просто без лишних слов притягивает к себе за ворот, прижимается губами к губам, и необходимость что-либо говорить пропадает.