Когда Питер сидел в палате интенсивной терапии, держа за руку единственного родного человека, и услышал пронзительный долгий писк монитора, он впал в некий транс. В голове отчаянно бился вопрос, непонимание: как вся твоя жизнь может перевернуться вот так просто, в одночасье?
Ты видишь человека. Он улыбается тебе. В его глазах горит огонь. А в следующий момент всё обрывается.
И тогда, и, можно сказать, пройдя через эту потерю, последнее, что он мог предположить, так это то, что ему придётся столкнуться с этим снова.
Тело пробивал озноб. Воспалённые глаза, не успевающие восстанавливаться, болели от проникающего в комнату света. Но он неотрывно продолжал смотреть в одну точку перед входом в Старк Индастриз. Стоял и смотрел уже четвёртый час. В обгладывающей мясо с костей тишине.
Ему было страшно. Страшно перед неизвестностью. Страшно от полной беспомощности.
Этот же страх он испытывал этой ночью, когда, не шевелясь, висел за окном и слышал каждое слово ворвавшегося к Джеймсу наставника. И он же не покидал его, когда он поднялся на паутине, выбежал из своей комнаты и помчался сломя голову в место, где буквально десять минут назад был самым счастливым на свете. Место, переступив порог которого, он столкнулся с полным разочарования свирепым взглядом. Это был последний человек, от кого он ожидал его увидеть.
Когда в нескончаемом оре Питер с трудом распознал приказ убраться как можно дальше, он последний раз заглянул в горящие яростным синим огнём глаза позади потерявшего всё самообладание наставника. И за этой обжигающей синевой сейчас он увидел только одно — сожаление.
Тогда он почувствовал, как его обхватывают сильные руки и брыкающегося заталкивают в лифт. Заблокировавший проход нажал на кнопку, двери закрылись, и кабина тронулась вверх. В то время, как Питер неумолимо падал вниз.
Когда он снова попытался спуститься снаружи на паутине, там уже никого не было. И вернувшись, он так и просидел до рассвета на своей кровати, изводясь как полоумный, пока организм полностью не выдохся и не вошёл в отрешённое от реальности состояние. Позже, около десяти утра, словно ведёный чутьём, он подошёл к панорамному окну и опустил голову.
Быстрым напряжённым шагом из башни вышел Мистер Старк и сел за руль ауди, на запястье у него сверкнул серебряный браслет, назначение которого было ему хорошо знакомо. Автомобиль не тронулся, и спустя сто тридцать ударов сердца или минуту показался Капитан с идущим позади Джеймсом. Послышался рёв двигателя, и Питер так и остался стоять и смотреть на опустевшее парковочное место.
Питер не мог пошевелиться, потому что внутри он уже всё знал. Знал, что ничего не вышло. Иначе, какого чёрта их нет так долго?
Ноги начало потряхивать. Питер окончательно обмяк. Скользя виском по стеклу, он опустился на пол, не в силах больше держать глаза открытыми моргнул и провалился в сон. Только вот это был не сон, а бездонная мгла.
Отдалённый звук за дверью мигом заставил его очнуться. Питер вытер рот рукавом. Сладкие секунды непонимания, что произошло, и почему он сидит на полу, быстро прошли, и он резко выглянул в окно. Солнце уже почти село, а внизу стоял припаркованный автомобиль.
В охватившей его панике он побежал к двери, но так и не дотянувшись до ручки, сглотнул. До ушей донёсся еле слышный голос наставника.
«…следовало ожидать»
«Конечно, учитывая, что вся ночь ушла на то, чтобы не дать тебе запустить в него снарядом»
«Я не понял, ты меня в этом обвиняешь? Я, Стив, я возился с ним месяц. Хотя эта проблема ебать меня вообще не должна была. Я единственный, кто пытался помочь. И как он мне отплатил?!»
Тяжело дыша, Питер сильнее прижался к двери, но за этой фразой ничего не последовало. Только громкий удар, видимо, дверью холодильника и звон стекла. И вдруг.
«Когда прибудет Т’Чалла?»
«Утром. Может, раньше. Ему сначала нужно решить какие-то свои вопросы»
«Хорошо. Передай этому уроду, чтобы до того момента не высовывался»
«Тони…»
«Я всё сказал!»
Вот и всё
Питер со всей силы врезал по дереву затылком, позволяя глазам только увлажниться, и опустился на холодный пол.
Обессиленный мозг пытался по крупицам обдумать только что услышанное.
Т’Чалла… Чёрная пантера…зачем он летит?
до его прибытия не высовываться… значит…
Джеймс здесь… не в тюрьме… он здесь!
Очевидно, догадка вскрыла резервуар с неприкосновенным запасом энергии, потому что Питер воодушевился, подскочил и задался одной целью — найти его. Увидеть. Придумать что-нибудь, что угодно.
На три минуты он забежал в ванную, чтобы умыться и хоть как-то вернуть себе нормальный вид, потому что сейчас он больше походил на хладный труп. Но стоило убрать от лица полотенце, как дверь скрипнула. То ли от страха, то ли от обиды и желания вытолкнуть этого человека из своего пространства, Питер сразу закрылся, присел на ванну и стал прислушиваться.
Тихие шаги обошли комнату и остановились совсем рядом. Тяжелый выдох.
«Смотрю, максимализм и ненависть к старшим всё ещё в моде?»
Теперь вблизи Питер расслышал как слова, будто продираются через горло наставника. Перед глазами сразу всплыло его искаженное злостью лицо сегодня ночью. Раздался тройной стук.
«Питер, выходи»
Никакой реакции.
«Выйди, пожалуйста»
Парень заколебался. Это же был его кумир, человек на которого он ровнялся, сколько себя помнил. И сейчас он хочет поговорить. Этот факт и элементарное воспитание не оставили возможности продолжать игнорировать пока ещё вежливую просьбу. В конце концов, Тони может просто взорвать эту дверь.
Он приготовился снова встретить пробивающий насквозь разочарованный взгляд, но этого не случилось. На его месте было скорее что-то напоминающее заботу, прикрытую непониманием.
Глубокие синяки под глазами, впалые щёки. Как будто этот день отбросил их далеко назад — во время до отпуска и до всего хорошего, что с ними произошло.
Одно различие — утерянное доверие. С обеих сторон.
Слов не было. Старк смотрел на него в ожидании. Но чего он ждал? Оправданий? Какое бы чувство уважения Питер не испытывал к этому человеку, ему было не за что оправдываться.
Видимо, распознав это сопротивление, Тони первым разорвал повисшее молчание.
— О чем ты думал? — не желая видеть этой родительской строгости, парень отвернулся в сторону, — Питер, посмотри на меня, я задал тебе вопрос.
— Это неважно, — он покачал головой.
— Что?
— Неважно. Вам всё равно на то, что я скажу. Вы уверены в своей правоте, и плевать вы хотели на моё мнение.
— А ты попробуй.
Питер открыл рот, но не смог выдавить ни слова. Он проглотил одно единственное объяснение и понял — эти слова были у него в голове с самого первого момента, когда Джеймс поцеловал его. Они звучали в голове каждый раз, когда их взгляды встречались, вплотную или через расстояние комнаты. Они же были на его языке сегодня ночью. Но он так их и не сказал.
И, получается, не скажет?
Тони выдохнул и прочистил горло, чтобы смягчить голос. Он действительно не хотел доводить всё до критической ситуации.
— Питер, послушай, я не злюсь на то, что ты, очевидно, разобрался в своей ориентации. Молодость, гормоны, опыт есть опыт. Жизнь полна сюрпризов. Но… с ним — это невозможно. Не в мою смену. — Голова разрывалась, становилось всё сложнее контролировать эмоции, и он с силой зажал переносицу. — Почему ты не рассказал мне? Я говорил, что ты можешь прийти ко мне со всем.
— И вы бы стали слушать? Да, вы бы сразу запретили к нему подходить.
— Вот именно. Ты не пришёл, потому что сам понимаешь, что это, охренеть как, ненормально. Потому что он — грёбаный маньяк, а ты — несовершеннолетний.
— Это не вам решать!
Питер дёрнул рукой в попытке прикрыть рот, но не успел и мысленно себя проклял. Всего на долю секунды на лице наставника отразилась причинённая этими словами мука и сразу скрылась за непроницаемой холодной маской.
— Как раз мне. — Пристальный взгляд сверху вниз, и Старк, развернувшись, направился к столу возле окна. — Я твой законный опекун, и ещё год точно ты будешь слушаться меня. Во всём.
Питер шокировано смотрел, как Тони забирает со стола брошенные там веб-шутеры.
— Нет…, — он сделал шаг вперёд, сообразив, что произойдет дальше.
— Стоять! — устройства скрылись в кармане пиджака. — Ради всего святого, не заставляй меня применять силу. Сядь на кровать.
Парень скосил взгляд в сторону открытой двери. И Тони, заметив это движение, выставил руку вперед. Активировавшийся браслет сразу преобразовался в серебряную перчатку.
Всё вокруг окрасилось в серый цвет. Питер оцепенел и лишь склонил набок голову.
— Серьёзно?
— Мне жаль. — В глазах Старка читалось то, что это было именно так. Отчаяние и ненависть к самому себе. Он направил оружие против самого дорогого ему человека. Но он должен был его уберечь. — Я это делаю только ради тебя, Питер.
Словно он был просто оболочкой, тряпичной куклой, Питер рухнул на край кровати.
Вот и всё…
Он больше не поднял глаз на Тони, и поэтому не увидел, как у того дрогнули губы. Не упуская Питера из виду, Старк прошёл к двери, сердце обливалось кровью, и, видя насколько тот раздавлен, его тронуло сомнение, но сходить с пути было поздно.
Повернувшись спиной, он занёс ногу за порог и остановился.
— Что с ним теперь будет?
Полный рухнувшей надежды вопрос, и что-то столь знакомое было в этом голосе. То, что заставило Старка позволить себе ответить.
— Король Ваканды вызвался помочь. Правительство согласилось дать ещё один шанс. Барнс пробудет там, пока они не вырвут из него гидру с корнем.
Оглушающий хлопок двери.
«Пятница, заблокировать двери и окна в блоке Питера. Не открывать до моего личного приказа»
Каждый сдвиг секундной стрелки отдавался разорванным швом внутри. Питер боялся даже моргнуть, всё что ему оставалось — это следить за обратным отсчетом. Его съедала такая сильная жалость к себе, он снова разрушил свой мир. Джеймс не смог пройти испытание только из-за него. Нужно было быть осторожнее. Нельзя было терять голову. Если бы у Питера была бы хоть капля мозгов, он бы подумал о чёртовых скрытых камерах во всех коридорах. Ему ни разу не пришла эта очевидная мысль.
Как можно быть таким тупым ничтожеством…
Из-под век не уходил этот полный сожаления взгляд, врезавшийся в память.
Это не может быть последний раз…просто не может…не так…
«Ты потрясающий…»
Тело покрылось болезненными мурашками, унося его к яркому невероятному воспоминанию. Джеймс лежал рядом. Его лицо было таким умиротворённым, нежным. Почти невесомо он коснулся губами виска пытающегося прийти в себя Питера. Джеймс взял его за руку, переплетая пальцы, и уже собирался что-то прошептать на ухо. А потом всё исчезло.
Это всё было так неправильно. Сколько они, сверля глазами, стояли друг напротив друга? Сколько тонн ненависти они вылили из себя? Сколько дерьма они наговорили друг другу, лишь бы не встречаться лоб в лоб с гнетущей правдой? Так много всего за такое короткое время…
Всего один месяц, перевернувший жизни их обоих.
Питер так хотел бы сейчас вернуться назад. В тот переулок. В их первую встречу. Он бы всё сделал по-другому.
«Так ты тот гимнаст из аэропорта?»
«Слышал, что папочка приказал? Руки убери»
«Мне нужно обрадоваться тому, что ты соизволил тут появиться?»
«Почему ты меня ненавидишь? — Меня бесят малолетки, сующие свой нос, куда не надо»
«Перестань думать, что если опустишься на дно, то тебе станет лучше»
«Тебя вообще не касается то, что я с собой делаю!»
«Питер, взгляни на меня!»
«Ты мешаешь мне своим существованием»
«Что ты хочешь, чтобы я сказал? Что я двинулся на мыслях о тебе?»
«Я абсолютно не тот человек, который тебе нужен»
Перебирающая кровавую массу под рёбрами лента из фраз.
Он снова стоял на крыше, подняв одну ногу, балансируя над пропастью. Впереди конец. Сзади реальность. Принимай всё как есть или
борись.
Борись за каждое мгновение, проведённое вместе. Борись за каждую возможность посмотреть в его глаза. Борись за каждое прикосновение. Борись за человека, который заставил тебя ожить.
Словно вынырнув из толщи воды, Питер сделал глубокий вдох. Ему нельзя было здесь оставаться. Пытаться разбить опущенные на окна сверхпрочные экраны или выломать дверь было абсолютно бесполезным занятием.
Думай. Думай. Должен быть выход.
На глаза попала скомканная куча брошенной вчера возле стола одежды, из-под которой выглядывала серая лямка. И тут до него дошло. Впопыхах он упал на колени, освободил рюкзак и достал заветный черный футляр.
«Идёт сканирование сетчатки. Сканирование завершено. Добрый день, Питер»
— Эдит, покажи, где сейчас находится Джеймс Барнс.
«Конечно. Прямая трансляция с камер Старк Индастриз»
Плана не было. Питер надеялся для начала просто узнать, где он находится, но вот только Джеймс не сидел также в запертой комнате и не ждал, пока за ним прибудут. Он ехал в лифте вместе с Капитаном, и Питер с ужасом понял, что зажата кнопка последнего этажа.
— Эдит, покажи крышу башни. Срочно! — Потрясение огрело молотом по голове. На крыше стояло нечто похожее на квинджет, только ещё более изящное и продвинутое. Тони переговаривался с лично прибывшим королём Ваканды. — Нет, нет, нет! Эдит?
«Чем могу помочь?»
— Мне нужно выбраться отсюда. Ты можешь поднять экраны?
«Сожалею, Питер, но я не могу повлиять на прямой приказ Мистера Старка другому искусственному интеллекту»
Резко отбросив очки в сторону, он помчался к двери и с разбегу ударил по ней ногой. Ничего. Ещё раз. Ничего.
Борись. Давай же.
Он начал колотить её изо всех сил. Но в итоге сделал лишь несколько неглубоких вмятин. От отчаяния начали подгибаться ноги. Питер ещё раз ударился о дверь плечом, и тут его взгляд застыл на стоящих рядом коробках в ярких упаковках, которые, видимо, роботы ночью перенесли в его комнату.
«если ты откроешь черную матовую коробку…» — заулыбалось ему лицо Наташи.
Стильная обёртка чётко выделялась на фоне пёстрой глянцевой мишуры. Произнося тысячи благодарных слов в адрес шпионки, Питер вскрыл подарок и быстро перебрал всё содержимое. На каждом приспособлении имелся свой маленький стикер: «спрячь меня в карман и записывай», «приложи к своему лицу и стань другим человеком», «прикрепи к любой поверхности и наблюдай с телефона», «на всякий случай, спрячь подальше от Тони», «швырни и отойди подальше».
Питер уставился на маленький круглый диск с переливающейся фиолетовой гелиевой структурой.
— Простите, Мистер Старк. Придётся сделать ремонт.
Питер осторожно выглянул из-под кровати. Туман из бетонной пыли начал оседать и за ним он увидел всю ту же стоящую намертво дверь. Однако ещё секунда, и внутри него заиграла торжественная музыка. Дверь-то стояла, но стен вокруг неё не было. Со всех ног Питер перепрыгнул гору обломков и побежал к лестнице, ведущей на крышу.
Так быстро он давно не бежал. Так бегут не от чего-то, а к кому-то. К тому, кого ты до потери пульса боишься потерять.
И ему было абсолютно наплевать на всё. Наплевать на негодование мистера Старка, на наказание за разгромленный этаж, на аресты, запреты и что бы он там ещё ни придумал. Наплевать на взгляды присутствующих на крыше, обращенные к нему, когда он выбежал на вертолётную площадку. Наплевать на осуждение. Наплевать на то, что было, и то, что будет. Потому что сейчас Джеймс, успевший вступить на трап квинджета, но повернувший голову на шум, смотрел прямо ему в глаза.
Питер словно через беруши слышал, как где-то сбоку раздался крик наставника и так же резко стих, потому что Джеймс убрал ногу с лестницы и, еле заметно кивнув ему, сделал шаг навстречу. Миг, и Питер обхватил руками и ногами такое нужное тело, сразу уткнувшись носом в сильную шею.
Вокруг наступило гробовое молчание.
Разъярённо дыша, Старк сделал рывок, но не смог сдвинуться с места и оглянулся на крепко держащую его за предплечье руку. Даже в синем свете луны было видно, насколько его лицо было красным от гнева.
— Это уже ничего не изменит, Тони. — Непонимающие чёрные глаза столкнулись с полными грусти светло-голубыми. — Дай им хотя бы попрощаться.
Старк выдернул свою руку из захвата, повернулся обратно, и всё его нутро сжалось от вида, как парень цепляется за шею Барнса, а тот усиленно отодвигает его от себя, ставит на землю и обхватывает ладонями мальчишеское лицо. Парень тут же схватился за запястья.
— Я вернусь, — выдохнул Джеймс, — вернусь, слышишь?
Он провёл большим пальцем по раскрасневшейся щеке, стирая вырвавшиеся слёзы.
— Я…
— Я знаю. — И, потянув Питера к себе, прижался к солёным губам. Всего лишь секундный испытывающий терпение наблюдающих черных глаз поцелуй, и Джеймс отстранился. — Пообещай мне, что с тобой всё будет хорошо.
Парень слепо замотал головой.
— Пообещай!
— Обещаю… — ещё одно лёгкое полукасание губ, и Джеймс исчез.
Питер уже не видел ничего вокруг, ни недоумевающих лиц присутствующих, ни пристальных взглядов. Был только бесшумно взлетающий самолёт, превращающийся в мизерную точку, а затем растворившийся в небе.
Душа Питера, словно проекция, так там и осталась. В то время, как он сам промчался мимо остолбеневшего Старка, преодолел пять лестничных проёмов, коридор, бетонные руины с одной целью — сбежать. Он не думал сейчас о том, куда? Просто подальше. Как он собственно всегда и делал. Закинув в рюкзак пару футболок и зубную щётку, он замер, заметив валяющиеся на полу очки.
К черту.
Он медленно открыл тяжелую дверь, ведущую в главный холл первого этажа, и осмотрелся, чтобы ни с кем не столкнуться, и пулей кинулся к выходу.
— Питер! — гулкое эхо разнеслось по всему вестибюлю.
До дверей оставалась пара метров, но он всё же обернулся. Возле ближайшей колонны стоял Капитан со сложенными на груди руками.
— Вы меня не остановите, — сделал шаг назад Питер. Стив покачал головой, а эмоции на лице не поддавались пониманию.
— Я и не собираюсь. Ты сильный, ещё покалечишь, — губы слегка растянулись в улыбке, Питер сделал ещё один шаг. — Слушай, я не буду говорить, что понимаю, что у тебя сейчас происходит. Как сказал один русский писатель, каждый несчастлив по-своему…
— Лев Толстой. — Питер пожал плечом и закатил глаза. «Прямо, как Баки» пронеслось в голове Стива. — И что тогда? Что вам нужно?
— Сказать, что здесь твой дом. И, — он занёс руку за спину, парень инстинктивно напрягся, — чтобы отдать тебе это.
Между пальцами протянутой к нему руки был зажат конверт. Питер недоумённо перевёл взгляд с бумажного прямоугольника на печально улыбающееся лицо.
— От него. Попросил передать.
Питер судорожно выдохнул. Помедлив, он осторожно подошёл, более грубо, чем следовало бы, выдернул конверт, и выбежал из башни.
Дальше одного квартала пробежать не удалось, в лёгких катастрофически не хватало кислорода. В желании сбежать от шума пятничного ночного города, он, цепляясь за кирпичные выступы какой-то пятиэтажки, забрался на крышу и опустился на нагретое за день резиновое покрытие, прислонившись к парапету. Снизу доносилась бесящая какофония: музыка из проезжающих машин, смех, оживлённые разговоры, и Питер вставил наушники, стараясь оградиться от неё.
Трясущимися руками он вскрыл конверт и развернул сложенный пополам листок. Глаза, застеленные влажной пеленой, никак не могли сфокусироваться. Три раза он устремлял их на каллиграфический почерк и, не сумев разобрать ни слова, промаргивался.
Да, что же это…
Поддавшись порыву, он зажал листок между коленками и полез в рюкзак за сигаретами, чтобы хоть как-то успокоить нервы, но не смог найти зажигалку. Именно такие мелочи обычно становятся последней каплей. Ты можешь вынести охрененно много боли, держать ее в себе, утешать себя любыми способами, а потом у тебя не открывается целлофановый пакетик, и ты выходишь в окно.
Если у тебя не будет того, за что можно зацепиться. И у Питера это было. Небольшой клочок бумаги.
Взяв себя в руки, он сделал несколько успокаивающих вдохов-выдохов и опустил взгляд.
Я так и не подарил ничего тебе на день рождения. Но ещё хуже, чем писать письма, я умею выбирать подарки.
Есть много вещей, которые я не способен почувствовать, сказать, сделать. И мне жаль, что ты прознал это на себе.
Ещё есть вещи, которые я себе запретил. И одна из них как раз — сожаление. Я отгородился от этого чувства, чтобы спать по ночам. Но с тобой оно вернулось. Я сожалею об упущенном времени, о той боли, что причинил тебе, о твоих слезах, причиной которых становился я. Но прошлое уже не исправить.
Знаешь, ты очень много болтаешь. Этот словесный поток, изливающийся из тебя… иногда мне даже казалось, что ещё чуть-чуть, и у меня разболится голова, хотя это невозможно. Но ты как-то что-то сказал про двадцать четыре часа, дающиеся нам каждый день. Так вот, если ты не будешь их использовать, то, когда я вернусь, тебе не поздоровится.
Не вини и не злись на Старка. Его реакция самая естественная из всех, какие могли бы быть. Я даже специально позволил ему пару раз заехать мне по лицу. Он остынет, ведь ты его любимое мелкое протеже. А он — единственный человек, который, действительно, переживает за тебя.
Но самое главное, не вини себя. Ты последний, кто виноват в том, что ситуация обернулась таким образом. А я знаю, как ты это любишь — винить себя во всех чёртовых бедах человечества.
Спасай котят с деревьев, встречайся с друзьями, слушайся своих «родителей» или что там ещё делают школьники. Ты даже можешь начать встречаться с человеком, который тебе понравится.
(Только, если это будет какая-нибудь девчонка или, в крайнем случае, ещё более милый парень, чем ты сам. Увижу рядом с тобой здорового мудака — сам понимаешь, пропущу через мясорубку. Обоих.)
В общем, живи, Питер.
P.S. Если по возвращении я ещё хоть раз учую запах табака — мясорубка обеспечена.
***
— Питер? — Тони поднял от стола голову и устремился на стоящего на пороге кухни паренька. Все негативные эмоции давно перекрылись усталостью и беспокойством. Тем отцовским беспокойством, когда уже наплевать, что натворил твой ребенок, лишь бы только он был цел и дома. — Ты как?
Питер, выглядевший так, будто по нему проехался грузовик, перевёл взгляд с наставника на сидящего рядом Капитана, потом обратно, пожал плечами и слегка улыбнулся.
— Есть хочу…
Глаза Тони полезли из орбит, а рот пару раз открылся и закрылся без единого звука.
— Осталась пицца с вечеринки, — пришёл на помощь Стив.
— Отлично… вы тоже будете? — Оба синхронно кивнули.
слушайся своих «родителей»
Усмехнувшись всплывшей фразе, Питер бросил рюкзак на пол и пошёл готовить завтрак.
А в одном квартале от них первые лучи солнца осветили оставленную на парапете пачку Мальборо.
