Жизнь ужасна и убога, если нет единорога

— Александр Христофорович, — в участок зашёл (В больших кирзовых сапогах, на босу ногу, без капрона, оба правых нестандартных), явно не предвещая ничего хорошего, Яков Петрович, который в своём арсенале имел только одно волшебное слово «Отдай». — Ну… — выжидающе вздохнул, готовясь к худшему, Александр Христофорович. — А вы в сверхъестественное верите? — Гуро принялся лихорадочно бродить взад-вперед по комнате. Видимо, он пытался улучшить приток крови к мозгу, чтобы ускорить принятие решения какой-то проблемы. — Ну… — без особой эмоциональной окраски произнёс Бинх. Безрадостно так и даже раздосадовано, будто ладаном спугнул всех чертей. — Чего вы всё «Ну!», да «Ну!», — возмутился старший Петрович, всплеснув руками. — Ну… Чего вам от меня опять надо? — проговорил обреченно полицмейстер. — Как бы так выразиться, чтобы не напугать и было ясно, как день. Ну, вы же поймёте меня, как масон масона… Бенкендорф приказал мне доставить ему воющего на Луну единорога, — проговорил Гуро — Иначе меня ждёт арбитражный суд! — Понимаю… — кивнул с глубоким знанием дела Бинх — А что такое арбитражный суд? — Ну… Суд… Арбитражный… Забудьте! Ссылка в Сибирь меня ждёт! С полной конфискацией имущества! Нажитого непосильным трудом моих мертвых душ! — жалостливо протянул следователь — Прекратите так на меня смотреть! Увы, испепелить не получится, а карму мне испортите! Неужто вы мне не верите?! Вот я, абсолютно уверен, ведь я всегда прав! — Ну что вы! — взмахнул руками полицмейстер — Конечно верю! Подождите! Я слышу зов… — показательно прислушался мужчина — Наверное, это Санта Клаус по поводу того горшочка с лепреконским золотом, который я должен банку фей в качестве взноса по кредиту за маленького единорога, которого я даже не довел до дома, потому что его съел дракон! — пробубнил полицмейстер, отходя к двери со свехтатарской скоростью, воспользовавшись задумчивостью Гуро: — О, как интересно, а чей это был дракон? — следователь сразу же опомнился, услышав хлопок двери. — Александр Христофорович, вы куда? — к участку подошёл Николай Васильевич, что весьма был удивлён, увидеть подпирающего дверь полицмейстера и жутко охавшего, пытавшегося вылезти через окно, Гуро. — Гоголь! Я просто не хочу мешать вашему сошедшему с ума следователю сходить с ума дальше! Горе ему от ума! Горе! Надо быть дураком! Всю жизнь мне маменька твердила! Им легче живётся! — плюнул Бинх, уже желая, как пони Тараса Бульбы пустится в бега по киргиз-кайсацким степям царевны Фелицы — Его пляскам с бубном, жжению чёрных свечей и всяким оккультным практикам! Лишь ко мне пусть не подходит и не брызжет кровью барана, зарезанного в полнолуние! — Этому изречению поспособствовал один случай… Когда на Ивана Купалу, вы же верите в чудо, что папоротник зацветёт раз в сто лет? И ведь каждый год все надеются, будто он каждый год цветёт! Вот и Гуро мало знал, того и верил, ну и пошёл его искать на ночь глядя… И нашел… Вопреки всему здравому смыслу, он его нашел… У ведьмы с лысой горы от сердца и от левой пятки оторвал… А Бинху просто не посчастливилось оказаться рядом в этот момент. Сейчас же, впрочем, как и тогда, он непроизвольно тряхнул головой, увидев следователя перед собой, но не растерялся… — Держи его! Он слишком много знает! — завопил, как самая красивая ведьма Яков Петрович — налейте ему полкапки… Нет. Полмага! Опять не то… О, четверть мутного самогона! — прям, как кот Бегемот, чистый спирт! А вообще за него и в чайной ложке утопит. Пропал кот, по кличке Бегемот. Отличительные черты: носит огнестрельное оружие, монокль, курительную трубку, часто катается на трамваях. Нашедшему — светлая память — Как известно, с каждой кружкой самогона завтрашние дела становятся все завтрее и завтрее. А вы, господин Бинх, зря не верите! — упрекнул его Яков Петрович — Неверующий Фома! Вот — приказ Бенкендорфа на поимку сего зверя, — он протянул помятый листик, вернее сунул Бинху в морду — Вы, как глава местного самоуправления, обязаны мне помочь! — Нет… — громогласно изрёк Александр Христофорович. А-то тоже, нашлись однажды добрые люди… Подогрели, обобрали… Обогрели, подобрали… — Понятно, — цыкнул товарищ, и, прочистив горло, громко начинает Гуро читать, прям, как в юнкерском учили, встав на табуретку — за поимку одного воющего на Луну единорога Бенкендорф обязуется: выплатить фунтами — двести, долларами — триста, лирами — полторы тысячи, юанями и йенами — по пятьсот, и российскими — один екатерининский рубль, золотой. Не путать! А ссыльных вернуть на должности! Так что информация к размышлению вам дана, дерзайте… — тут он резко подскочил, разворачивая стоящую на полке икону к стене — я не могу так разговаривать! Такое ощущение, что нас трое! — подумал-подумал и выбросил икону в окно — пусть подышит свежим воздухом! А-то подслушивает здесь, понимаете ли… — Идите и поднимите святого Николая Угодника! — хлопнул себе по лбу от досады Бинх. — А почему я? Пусть Николай идёт и тезку своего реанимирует! — сложил ручки на груди следователь, принимаясь опять за своё коварное дело. Сатана, увидевший Якова впервые, изрёк, перекрестившись, мол, Господи, спаси мою душу грешную! С тех пор в Яшеньку вселились злые демоны, ежедневно жаждущие покуражится. Как мы могли уже понять — его отсутствие гораздо приятнее, нежели присутствие. Прям второй Остап Бендер… **** — Не верится, что я на это согласился… — качал головой и фыркал периодически немец — Надо было так, я же не верю в это… Это противоречит природе! Кому теперь свечку ставить? Богу или Черту?! Я уже не знаю в кого верить! Вроде на благо, а шиш там плавал… — Хочется процитировать, позволю себе такую вольность: «В поход крестовый все поперлись… Фон-бароны, голодранцы, без штанов, зато в кольчугах! И понавешали крестов… И на спины, и на плечи, и на жопы, и везде, куда попало… Мол, Герои!» — Тише! В науке гадать нельзя, Товарищ. Есть ответы правильные и неправильные. Люди на Луну не наугад же летели. Хотя… Если так подумать… Не важно! Кажется дождь собирается… — махнул рученькой в перстах Яков. — Вам с самого вашего приезда так кажется! Это все ваш Петербург! — так хотелось ему добавить «Поганый!», но он итак живет на одну зарплату и ботиночки… Эх, на тонкой подошве. — Ну, знаете ли, я горжусь своей исторической родиной! О нем даже в Библии написано! — гордо изрёк старший Петрович. — Да что вы?! — с явным нежеланием слушать произнёс Бинх. — В Библии написано, что дождь шел 40 дней и 40 ночей, они называли это катастрофой… В Питере это называется лето! Там на неведомых дрожках… — проговорил радостно Гуро. С большим спидометром в руках, как будто скорость измеряет в килограммах на ходу. Ну вот они дошли до туманной низинки, вдруг она колыхнулась, низинка вся, раздался трубный рев и в ночи показались налитые кровью глаза. Александр Христофорович, державший арбалет, чуть его не выкинул! Правильно, брось его, а-то упадёт! Не брось, а брысь называется… Животное, диво чудное, чудо дивное начал медленно поедать радугу, ведущую, верно, к горшку с лепреконским золотом. — Яков Петрович, вы это видите?! Это оно?! Оно, самое? — прошептал Бинх. — Душа моя, это вам не грезится! Я сейчас камешек кину и он поведётся! А вы подстрелите, — прошептал Гуро, хорошенько прицеливаясь. Тут послышался зловеще-страшный смех. Жаль автору неизвестно, что ржач и смех это не синонимы. У коней. — Вы зачем в него-то кинули?! — и Яков Петрович сделал вид, мол, не надо оваций! Графа Монте-Карло из меня не получилось. Придется переквалифицироваться в дворники. — Боже храни от такой меткости, — Гуро попал ему прям в рог — Засветился! Пригнитесь, иначе вас накроет «Гребаный тыр-тыр»! — Не знаю, что это и с чем его едят, но звучит неважно, — буркнул мистер полицмейстер, мистер криминал — как это существо ловить теперь? — Я всегда знал, что в жизни мне это пригодится, это мне в наследство от бабки досталось, — и достаёт Яшенька из пальто, как из широких штанин: огромную рыболовную сеть, осиновые колья, силки, лопату, чтобы выкопать волчью яму, нафталиновые шарики, чтобы моль травить, Луки, стрелы и прочие прелести современной инквизиции. — А я в вас, впрочем, и не сомневался, — гордо признался Бинх. Когда ловушки были приготовлены, а галушки съедены, началась охота на зверя. — А может его на живца? Вы же в него изволили камень кинуть, вот пусть за вами и скачет! — резко озарило Бинха, прямо, как царевича Дмитрия, он все время думал, что его подменили, впрочем, Бориска тоже смутно помнил своё правление на царстве. — А вдруг я пострадаю?! Рог-то, он острый, а попа у меня мягкая… Вы прекрасно осведомлены о моей нелюбви к уколам! — возмутился Гуро и тут, как бык на красную тряпку, выскочил единорог, сразу направившись, к Якову Петровичу. — Александр Христофорович, он на меня смотрит… — тихо проговорил следователь, не смея пошевелиться. — Это хорошо, я уже почти прицелился, — также тихо оповестил Бинх. — Побыстрее можно?! — занервничал Гуро. — Почти… — тянул Александр Христофорович. И как сорвётся следователь с места. Там просвистела стрела… А там подлетело и прибило пальто копье… А тут бревно ударило больно в грудь. Значит, сеть загородила обзор, ноги не удержали… И упал великий и преподобный в волчью яму. Что тут сказать кроме того, что не копай другому яму, пока сам не окопался? А! Вот! С годами плечи опускаются все ниже, и ниже, и ниже, а руки начинают расти из жопы… Даже у кого изначально росли из плеч. — Ну, надо же, Яков Петрович, как вас раскорячило… — просвистел Бинх с видом, будто просто проходил рядом — А жить-то видать, как вам хочется! — Я кажется выбыл из игры, — прикрыл глаза Яков. — Да не переживайте так! Единорог врезался в дерево! — Гуро тут же оживился, предприняв попытку захвата: — И? — И ускакал… — досадно протянул полицмейстер — Но рог там оставил, причём с частью гривы! Вон, в том дереве… — Все теперь можно и умирать! — гордо заключил следователь, опускаясь назад. **** — Собираемся в Петербург, товарищи! — хлопнул в ладоши Гуро, тут же чуть не завывая, гипс-то он… Береги руку, Яша… Ногу тоже, а ещё лучше шею. А лучше всего попу… — Зачем? Нам и тут хорошо! Кормят, кормят, кормят… — не понял Николай Васильевич. Кажется он взял от наставника все самое… Самое. — Нам срочно нужно в государство Петербург! Прямиком в Третье Отделение Его Императорского Величества Тайной Канцелярии! — громогласно заявил следователь. — Вообще-то это город… — резонно заметил немец. — Нет, это отдельное государство! — стукнул внушительным гипсом по столу Гуро — И вообще, больше ничего слышать не желаю! Мы уже раскрыли секрет бессмертия, с вашей помощью, — он выразительно взглянул на полицмейстера, увы, не без сарказма — и для полного счастья нам нужен был только щипок с гривы молодого единорога, воющего на Луну! — Что? Вы и впрямь?! — у Николая Васильевича, что все это время «Зажигал», так сказать, округлились глаза. Гуро заговорщически потёр рукой о гипс, (Если бы его не было это было бы: потёр рученьками) и продемонстрировал артефакт. — Но?! Откуда у вас волосы с гривы молодого единорога?! — Гоголь начал бледнеть на глазах, становясь похожим… На что-то кипельно-белое. — Гоголь, мальчик мой, чему я тебя учил? — закатил недовольно глаза следователь. — Чтобы оставаться в прекрасной физической форме, — он сделал такой же важный вид, как у Гуро — надо очень много жрать, но в первой половине дня и по чуть-чуть! — Я, конечно, несказанно рад, что ты это произнёс. Не это! — махнул рукой Яков. — Что вам перечить никак нельзя или вы отправите меня к сибирским каторжанам, — шаркая ножкой тихо, произнёс Коленька. — Еще!!! — сказал Гуро без особой эмоциональной окраски. — Ну… — протянул раздосадованно Николай. — Коль жизнь абсурд недоступный уму? … — начал Яков, желая быть подхваченным, собственно его и подхватили: — будь как Яков Петрович готов ко всему… — Именно! — снова стукнул по столу массивным гипсом питерский следователь — Александр Христофорович, вы бы тоже собираться начали!