***
А не слишком ли эгоистично я поступаю? Вообще, имею ли я право решать за Мукуро? Одна моя половина шепчет, что не отдаст его, другая — что не потерпит какой-то Хром рядом с ним… И лишь маленькая частичка меня тихо щебечет о том, что я должна дать ему выбирать самому, и Хром лучше предоставить обучать опять же ему. Так будет честно, так будет справедливо… Однако, есть Вера, Надежда и Любовь, а про Справедливость никто не говорил. Справедливость — это воздаяние, соразмерное поступку. Да и «Любовь долготерпит, милосердствует… не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла… все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит.» (1Кор.13:4-7), так говорит Библия, а значит, любовь важнее, верно? Верно, любовь важнее. Пусть Тсунаёши мне и друг, но выбирая между ним и Мукуро, я выберу Мукуро. Но будет ли моя совесть чиста? Может, я поступаю неправильно? А есть ли правильный вариант? Может, я сделаю лишь хуже? Он ведь мой? Точно мой? Сделай его своим… Стоп. Куда-то не туда меня несет. Я не должна так думать. Если ты сделаешь его своим, то… Нет-нет-нет-нет. Никто не имеет право… Ты больше никогда его не потеряешь… Замолчи, замолчи, замолчи… Просто присвой его! — Ку-фу-фу, о чем таком важном задумался мой дон? — посмеивается Мукуро, пока мы едем к Тсунаёши. Машину ведет М.М., я сижу на переднем сиденье, Мукуро и Хром — сзади. Есть ещё Том, но он делает вид, что его тут нет… Он приехал пять минут назад. — Стена… — лишь ответила я и принялась дальше думать, краем уха слушая разговор. — Мысленная стена, до неё сейчас невозможно достучаться, её скрыли её вопросы и домыслы, на которые она пытается найти ответ, — отвечает Том в полудреме. — У нее обессивные мысли после событий пятилетней давности, поэтому дон так много работает. Повисла тишина. Я медленно перестала думать. В последнее время я всё меньше обрастаю стенами. Раньше, когда я ещё училась, частенько могла зависать. Для Тсунаёши или тех, кто меня хорошо знает, это довольно обыденная вещь. В основном я могу контролировать мои стены, но порой это очень трудно сделать. Я могу «зависнуть» очень надолго. Хорошо, если рядом есть тот, кто знает об этом и вовремя меня встряхнет. — Том, — лишь сказала я, но мой консильери понял. — Молчу…***
— Кто это? — склонил голову набок Тсунаёши. — Хром Докуро, — представляю я. — Твой туманник… Да. Про имя знаю, — Тсуна ехидно усмехается. — И про внешность тоже… И первый ветер её не унесет, — мы улыбаемся друг другу. — А жить, я так понимаю, она будет у меня? — поинтересовался парень. — Больше негде, — пожимаю плечами. — Не вздумай возмущаться, глупый ученик, — опять же из ниоткуда возникает Реборн. — Она теперь член твоей семьи, и ты обязан о ней заботится… Надеюсь, у неё хоть потенциал есть, — блеснул на меня глазами малыш. — Конечно, иных не имеем, — улыбаюсь приветливо я. — Кстати… — Реборн неожиданно становится серьезным. Я подхватываю это. — У вас, в Италии, происходят подозрительные шевеления… не пора ли заняться своей семьёй, дон Эстранео? — У нас всё прекрасно, Реборн, — улыбаюсь я. — Но мы и правда задержались в Намимори… Думаю, мне и вправду пора возвращаться в Италию. Разрешите откланяться. Как только мы вышли, я твердо сказала: — Это то, зачем ты вернулся? — посмотрев на Тома. — В принципе да… Но это не единственная проблема. Нам стоит обсудить это в более тихом месте.***
— Почему не сообщил сразу? — мрачно спрашиваю я уже в кабинете. — О, я хотел… — протягивает парень. — Но вы были так увлечены своей ревностью, что мне прямо стало интересно, чем все это закончится… — Ты слишком многое себе позволяешь, — холодно говорю я. — По-моему, это можно сказать и о вас… — скрещивает руки на груди Том. — Как только появился этот Мукуро, вас не узнать… Где ваши хваленая выдержка, хладнокровие и расчетливость? — Я все ещё трезво мыслю, и мои расчёты ничем не хуже, — возражаю я. — Но не в отношении Рокудо Мукуро, верно? — ответить мне нечего. — Вы слишком его опекаете… Он не ребёнок. Более того, он член нашей семьи. Я конечно слышал, что влюбленные глупеют, но не настолько же… — Это так очевидно? — вздыхаю я, немного скатываясь в кресле. — Я вас знаю с рождения, поэтому… — начинает оправдываться консильери. — Нет! Раз ты понял, то появятся и другие! — вскакиваю с кресла я. — Пока я не подчиню эти чувства, нельзя ему быть в Италии… — Первую любовь так просто не обуздать… Порой люди тратят на это всю жизнь, — говорит парень, поднимаясь и мягко беря меня за плечи. — Но как раз времени у нас и нет… У нас зреет бунт, дон Эстранео… В нашу семью проползли змеи и крысы. Они точат фундамент нашего дома, желая уничтожить его… И зубы их сделаны из недовольства членов тем, что вы приняли в наши ряды преступников. Что покрываете того, кто совершал ужасные вещи против омерты. Покрываете Рокудо Мукуро. Он оброс ещё большими сплетнями и домыслами, и теперь его образ является воплощением самого отвратительного существа… Члены требуют его видеть. — Я не могу… — растерянно и испуганно мотаю головой я. — Он… — Это вы не готовы, — прерывает меня Том, зная, что я хочу сказать. — Это именно вы боитесь… Признайте, что вы просто не хотите показывать его другим… Я знаю способности Мукуро, он силён! Да и к постоянному презрению привык! Для него это будет просто очередным днём… — Поэтому я и не хочу… Я не хочу, чтобы для него это было чем-то нормальным, — обнимаю себя руками. — Я не могу видеть, как другие смотрят на него… — Вы невероятно похожи на свою мать… — вздыхает Том. — Она тоже всеми силами была на стороне мужа… Даже когда он был совсем не прав. Только вот ещё больше вы похожи на отца, который держал вашу мать в золотой клетке. Добром это не кончится, Агнесса… — перешёл он на неофициальный тон. — Помните, чем закончилась история вашей матери? Я сглотнула вязкую слюну. Все закончилось тем, что отца убили, она не смогла ничего сделать, а потом застрелилась… Я тогда ещё была больна. После попытки (почти удачной) стереть мне память я некоторое время лежала в больнице, так как была серьёзно истощена… Потом меня пытались водить к психологу, но он от меня так ничего и не добился. В итоге я узнала о смерти матери только через пару месяцев после её самоубийства. Она отправилась в Ад за ним. — Я не допущу подобного… — неуверенно произношу я. — Может подобного и нет, но есть ещё сотни ошибок, которые вы можете совершить… — Том вздохнул и отправился к выходу. — Моё условие: я рассказываю подробности и помогаю лишь в том случае, если Мукуро поедет с нами в Италию… Я простояла на месте пару минут, пытаясь найти альтернативный вариант. Но мысли плыли в другую сторону… Наконец я вышла из кабинета. Мукуро уже стоял напротив, видимо, ждал… Я вымученно улыбнулась, он ответил мне своей обычной хитрой улыбкой. На это я вздохнула и сказала: — Семья недовольна тем, что я вас вернула… У нас бунт, — подойдя к парню, я уткнулась в его плечо, тихо вздыхая. — Так в чем проблема? Подавим! Ку-фу-фу, — смеется парень, обнимая меня. Это неправильно. Я ведь решила не начинать всего этого… почему я так тянусь к нему? Это НЕ нормально. Может прав Том насчет первой любви? — Всё не так просто… Я не знаю, как это объяснить, — прикрываю глаза. — Я не хочу причинять тебе ещё больше боли. — Я потерплю, все в порядке, — улыбается парень. — Вот этого я и боюсь… — я отстраняюсь. — Что ты будешь молчать и терпеть… — я ловлю его ладонь, переплетая пальцы. — Не молчи, пожалуйста… — Я могу сказать тоже тебе… хватит себя винить, — сжимает он мою руку. — Хватит считать себя единственной виновной, — он злится. Наверное, оправданно. — Агнесса, хватит, — наши ладони расцепляются, я отхожу от него. — Завтра мы едем в Италию… я, Том и ты… — говорю я, отворачиваясь. — И это последний раз, когда мы общаемся так неофициально… Мы станем просто доном и одним из его хранителей. Поздравляю с должностью… — Ку-фу-фу, хранитель… это неплохо, — улыбается парень, провожая меня взглядом. Да, неплохо… По крайней мере, так я не потеряю его из виду. Я никому ему не отдам. Не отдам, но и сама к нему не притронусь… Слишком легко мне ему навредить. Я слишком боюсь его ранить. Я слишком боюсь пораниться сама…