Тейн.
Звуки ядра Нормандии были хорошо слышны в его каюте, более того было отчетливо видно его голубоватое излучение. Завораживающе и так умиротворяет. Всё, чего он хотел — сидеть, расслабившись и просто закрыть глаза, думая о чем-то отреченном. Не о войне, которая слишком резко обрушилась на и так достаточно балансирующий на грани мир. Увы, память дреллов считается одним из самых замечательных и страшных явлениях. Помнить всё от оттенков на предметах, до первого совершенного убийства. О совершенном, о молитвах, о ней. Тейн никогда не забудет, как она целеустремленно направлялась за ним, чтобы завербовать на её очередную самоубийственную миссию. Не забудет, как она так легко и наивно улыбалась убийце, и так легко говорила о вторжении жнецов, будто это что-то обыденное, будто она переживает это изо дня в день.Не забудет, как она с толикой неуверенности пришла к нему в каюту первый раз расспросить его о болезни. Как её лицо на секунду поменяло свойственное ей спокойное и уверенное выражение лица на выражение сочувствия. Не забудет, как она приходила просто так, просто послушать его истории. Она слушала его внимательно. Ей он мог рассказать всё что угодно, не боясь ничего. Он знал, что может получить от неё упрек, сочувствие, радость — всё что угодно, но получить. Дрелл и сам не заметил, как однажды спокойно рассказывал Шепард про Ирику, уйдя куда-то далеко в свои воспоминания. Не заметил, как рассказывал ей о сыне. И когда им довелось увидеться, Тейну хватило лишь одного её взгляда, чтобы хоть как-то ясно соображать. Мысли плавно проплывали в каком-то непонятном потоке слов, которые он говорил ей. Не заметил он, как однажды назвал её Сихой. Не заметил, как влюбился. Не заметил, как полюбил. Не заметил, как они полюбили.Гаррус.
Турианец являлся одним из тех немногих, кто был с ней с самого начала и до самого конца. Гаррус всегда был рядом, всегда мог избавиться от окружающих её хасков, мог вовремя подать ей руку, вовремя предупредить. Гаррус был одним из немногих, кто мог смело высказывать ей свое мнение, зная, что Шепард примет его к сведению. Его мандибулы слегка дергаются, прижимаясь, когда он видит перед собой Шепард после падения Нормандии. Она жива и стоит прямо перед ним. В это было настолько сложно поверить, что сначала Гаррус, увидев такую знакомую эмблему N7, подумал, что просто сходит с ума. Но даже смерть ей не помеха для того, чтобы уничтожить жнецов и вытащить одного турианца с этого злосчастного моста, который отчасти и спасал жизнь Гарруса. Она так радостно и добро улыбается, будто и не умирала вовсе. Гаррус лишь покачивает головой и сдвигает мандибулы в подобии улыбки, до сих пор не веря в происходящее. У главной батареи жарковато, но Шепард это никогда не мешало, когда она снова и снова заходила к нему, чтобы поговорить. Им не мешало и то, что они — представители совершенно разных расы, не мешало то, что это неестественно. Им ничего не мешало, чтобы любить. Ему ничего не мешало просто высказываться, переживать за неё, смотреть на неё. Ему было просто необходимо коснуться её хотя бы разок, чтобы просто снова убедиться в том, что она жива. Он убедился в этом снова, когда в разгар войны она нашла его на Менае. Убедился, когда она снова поцеловала его. Убедился, когда она дала ему выиграть в соревновании на крыше президиума. Убедился, когда она так неумело танцевала с ним. Убедился, когда просыпаясь, он видел её перед собой. Убедился, когда она произнесла, что любит его. Он знал, что она жива и она с ним. Ведь он найдет в баре, где угодно, но найдет, ведь он любит её.Явик.
Моменты жизни других существ пылью оседали на каждой поверхности «Нормандии». Явик тщательно мыл руки после каждой «прогулки» на борту, но было одно место, в котором протеанин охотно изучал моменты обладателя этой каюты. Шепард… Её имя эхом разносится по его сознанию. Явик прикрывает глаза и касается своей трехпалой конечностью первой модели Нормандии. Явик видит, как Шепард трепетно ставит его на стол перед собой и просто смотрит на него. В её голове столько воспоминаний, столько эмоций… Страх. Шепард задыхается, судорожно ища руками оторвавшуюся трубку, воздуха катастрофически мало, обломки фрегата летят мимо летящей героини, она умирает… А потом Цербер собирает её по кусочкам и она, не успев даже вздохнуть полной грудью, рвется спасать галактику от прибытия этих машин, будь они неладны. Явик осторожно убирает руку с модельки фрегата и осматривает мирно спящую героиню. Её пепельные волосы красиво лежат на подушке, светлые ресницы подрагивают… Ей снится кошмар? Протеанин медленно и осторожно пошагал к кровати коммандера, не сводя с ней глаз. Явик осторожно располагается рядом с Шепард, проводит рукой по её мягкой щеке… Сегодня её чуть не зацепила пуля, благо, она успела увернуться… «Чертов ты штурмовик, Шепард…» — подумал протеанин и придвинулся к девушке ближе. Он нежно и будто невесомо поцеловал девушку в лоб и закрыл глаза. Теперь, он не позволит ей умереть снова. Теперь он будет рядом с ней постоянно, ведь он любит её.