Так мало

- Давай, пошевеливайся. Мерлин дрожащими руками перебирает склянки на столе, запихивает в сумку, негнущимися пальцами пытается одолеть завязки, и чуть было не рассыпает лекарства на пол. Стражник переминается с ноги на ногу и сердито сопит. Эта странная болезнь – Гаюс просто сбился с ног, хотя пока он может лишь облегчить страдания. У него своя работа, у них – своя. Найти того – или тех – кто наслал на людей заразу. Допросы идут беспрерывно. Иногда нужен и врач, хотя палачи сами неплохо разбираются в человеческом устройстве. Лекарства нужны. И… Пусть этот балбес отдувается, если один из важных участников предполагаемого заговора отбросит копыта раньше времени. Мерлин ещё раз сверяется с длинным списком лекарств, тяжело вздыхает и обречённо плетётся за стражником. Вниз, ещё вниз. Это ещё не арест. Зачарованные подвалы. Вернее, часть пещер. Где-то за стеной ворочается во сне дракон. Звуки отсюда не доносятся в верхнюю тюрьму, куда бросают за мелкие провинности. Магия опасна. В первую очередь – для самих магов. По коридору несётся непрерывный вой раненного зверя. Минуту. Две. Три. Человек не может так кричать, думает Мерлин. Человек не в силах так долго кричать. За решеткой какие-то оборванные, избитые люди с усталыми, безучастными лицами. Только одна женщина, обнимая спящего ребёнка, безостановочно шепчет, глядя в никуда: будьтевыпрокляты-будьтевыпрокляты-будьтевыпрокляты… Крик обрывается, наконец, тяжёлым хрипом, когда они проходят мимо… нет, в камеру, где проводят допросы, лучше было не заглядывать. - Пить, пить, - тянет сквозь прутья руки непонятное существо из камеры справа. - Который сейчас год? Что там наверху, мальчик? – бьётся об решётку обросший старик в лохмотьях. Мерлина мутит от ужасного зрелища и тяжёлого запаха. Когда стражник отпирает нужную дверь, долго возится, замок заело от сырости, люди, походящие больше на тени, жмутся по углам, поскуливая. И лишь один не трогается с места. Лежит на куче гнилой соломы посреди камеры и почти не дышит. - Давай, - указывает на него Мерлину стражник. Горе-помощник лекаря, длинный и тощий, складывается, словно плотницкая мерка, опускаясь перед умирающим? умершим? нет, пульс ещё есть. Сколько ночей он провёл над книгами после того, как не смог вылечить Мордреда? А если Артур будет ранен в бою, а если не хватит минуты, чтобы довезти его до дома? Да, здесь, наверняка, ещё можно помочь, но что дальше? Новые допросы? Казнь? - Он должен протянуть ещё дня два, до двадцать первой годовщины правления, - сипит стражник. От него за версту несёт перегаром. Работа нервная. - Свежий воздух, чистая постель, регулярное диетическое питание, - бормочет Мерлин, промывая раны и смазывая их обезболивающим. – Покой и сон. Больше питья. – Он с сомнением смотрит на почерневшую, раздувшуюся ногу пленника. Перелом. Сепсис. Множественные мелкие травмы. Общая слабость. Недостаток питания. Два дня? Ну, возможно… Факел бросает блики на опухшее лицо. Не может быть! – Сэр Мэлон? Один из рыцарей Артура недавно пропал, как в воду канул. - Да, они повсюду, - стражник наклоняется, нависает грозно. – Тебя тоже не спасёт ничьё покровительство, если ты… - он тычет обомлевшего Мерлина пальцем под рёбра, – будешь болтать лишнее. Парень, не помня себя, выползает на воздух, кое-как добирается до комнат Гаюса. Его долго, мучительно рвёт. Вернувшийся за полночь лекарь находит своего подопечного мечущимся в жару. - Вот она, цена мира и процветания, - обмётанными губами шепчет Мерлин. - Они преступники, - твёрдо говорит Гаюс. – Мальчик мой, будь трижды осторожен! - Они не виноваты, что такими родились, ты же знаешь. Если бы существовал закон, по которому за синие глаза отправляли бы на костёр… - Он работал бы, как любой другой. Люди должны быть уверены, что зло имеет лицо, что оно наказуемо. - Мне страшно, Гаюс. Кажется, мало просто вернуть в Камелот магию…