Второй Секрет Ронана Линча

Адам погибал каждый раз, стоило Ронану прикоснуться к нему. Тьма поглощала Пэрриша, крала его у Ронана, заворачивая в свои непостижимые объятия. Несмотря на все их попытки зацепиться пальцами, на порванную одежду Ронана от крепкой хватки Адама – этого было недостаточно, чтобы спастись. В конце концов, Линч терял его, оказываясь в полном одиночестве среди собственного сна. Проснувшись в очередной раз в холодном поту, Ронан сначала не мог контролировать тело. Оно было чужим, инородным, слишком тяжёлым и острым для этого мира. В ушах продолжало звенеть от крика Адама: протяжного, оглушительного. Горло першило так, словно из глотки пыталась выбраться стая воронов. Приходя в себя, Ронан поднялся резко, насколько позволяло трясущееся тело. Его мучил озноб и, опустив рукава кофты, Линч досчитал до десяти. Это сон. Сон. Грёбаный сон. Всё хорошо. Он посмотрел на Чейнсо. Она обеспокоенно косилась на него из открытой клетки-спальни. Попытавшись улыбнуться, Ронан скривился в жуткой гримасе. В своей комнате Гэнси снова строил Генриетту. Крыша за крышей, стена за стеной, и вот уже очередное генриеттовское здание в картонной версии. Особенно хорошо вышел трейлерный городок. Гэнси редко замечал, как кто-то входит в его комнату. Его чувство сохранения, считал Ронан, должно быть на самом дне. В ушах, за волосами, виднелись капли белых наушников. Провода болтались чуть ниже и касались картонных крыш. Ронан коротко выдохнул и мотнул головой: он не хочет говорить с Гэнси. Не сейчас. Не об этом. Насколько он был его другом, настолько страх рассказать что-то личное, грязное и ужасное (в стиле Ронана Линча) возрастал. Второй Секрет Ронана Линча будет похоронен вместе с ним. Выбрав ванную-туалет-прачечную-кухню, Ронан упал на кучу грязного белья и облокотился головой к холодильнику. Никому не было дела до уборки. Энергетический пузырь и Глендовер не ждали. Время поджимало - оно ухватило всех их за яйца, это чёртово время. Энергетические линии интересовали не только их развеселую пятёрку. — Снова кошмары? — Ноа появился из ниоткуда. Его бледное лицо, искажённое пятном от удара нависало прямо перед Ронаном. Взгляд в упор: всезнающий, всеобъемлющий, будто он знает все секреты. Даже хуже – Второй Секрет Ронана Линча. — Просто бессонница. — Ты лжёшь. Ты не умеешь лгать и ты лжёшь. Говорить с Ноа было странно. Свободно, правильно – как с подушкой или, быть может, с Чейнсо. Чейнсо смотрела осознанно, но Ронан замечал в ней порицание – она отражала его эмоции, была зеркалом, потому не умела давать советы. В конце концов, Чейнсо была больше Ронаном в такие моменты, чем сам Ронан. Но Ноа умел слушать. Его лицо не было отражением, оно было почти живым, со своими эмоциями и мыслями, взглядами на жизнь. Он мог быть и помудрее для мертвеца, но он оставался убитым подростком. И другом. В комнате висела гробовая тишина. Ноа открыл холодильник и достал пиво, протягивая Ронану. Холод обжег пальцы. Короткое шипение и несколько больших глотков. Легче не стало, но хотя бы жажда перестала мучить. Горьковатый привкус был кстати. — Я и правда так ужасен, да? Полный придурок, мудак? Странный лысый чувак с татухой? Слишком жуткий, нелюдимый, не достойный чего-то действительно хорошего? Чего-то ясного, понятного, выученного досконально и оттого безопасного? — О, ты не знаешь Адама НАСТОЛЬКО хорошо! — рассмеялся Ноа. Ронан застыл. Он таращился на друга-мертвеца так, словно тот сказал нечто необычное, вроде “Ронан, на самом деле у тебя щупальца вместо ног и восемь глаз”. И лучше бы он сказал именно это. — Что? Всё так очевидно. Это не то, что можно скрыть, затолкав поглубже в себя. Ронан обрадовался, когда Гэнси зашёл к ним: — Мне надо отлить. Адам Пэрриш сидел с Ронаном Линчем на латыне. В его потёртом эглиобайском свитере торчало несколько перьев от подушки и прицепилась белая нитка. Нельзя было не таращиться на них. Эта мелочь так отличала его от остальных эглиобайцев, что Ронану меньше всего хотелось, чтобы они исчезли. Из-под воротника виднелся чёрный мазок – вероятно, Адам испачкался, пока чинил один из автомобилей на одной из работ. Мазок был невероятно близок к ключичной впадине. В кабинете погас свет и включился прожектор. Преподаватель говорил что-то на латыни, но Ронан выучил все эти фразы, глаголы и склонения почти назубок. Он не слушал. По Адаму мелькали кадры о чём-то древнем. О цивилизациях, говоривших на ныне мёртвых языках. Оригинальные страницы из библии и свитков. Слова отпечатались на острой линии подбородка: “Post tenebras spero lucem”. Надеюсь на свет после мрака. Посмотри на меня Посмотри на меня Посмотри на... Адам повернулся. Он повёл бровью, так как Ронан продолжал пялится. Не слишком долго для него и слишком долго для Адама и любого нормального человека. Всё, что оставалось Линчу – состроить невидящий взгляд и безинтересно уставиться на экран. Что, если он узнает? Что, если он знает? Что Адам скажет ему, если... если Ронан произнесет это. Его губы коснулись кожаных браслетов на кисти – привычка грызть их никогда не отпустит. Он мог бы нагрезить себе вымышленный мир или другого Адама. У него получилось с Мэттью и получилось бы с Пэрришем, но тот слишком сложный. Он больше, чем острые скулы, худые плечи и ложбинка между ключицами. Он сложнее любого, кого Ронан когда-либо знал или мог создать. Удивительное творение, обладающее силой не только магической, но и умственной. У Адама была крепкая логика, всегда повышенная внимательность к деталям и этот проницательный взгляд. Как жаль, что Ронану не полагалось смотреть дольше. Совсем, совсем немного дольше положенного. У Адама Пэрриша была Теория относительно всего. Особенно это касалось отношений с людьми. Он был уверен, что всё - временно. Он и сам был временным существом. Его трудности были временными. Его учёба в Эглиобае и дружба с Гэнси, Блу и, конечно же, Ронаном. Последний отлично это знал и солидарность к теории отзывалась тоской и злостью. Ронан последнее время все чаще прогуливал занятия. В уроках не было смысла, так же, как и в кружках, и в дополнительных занятиях, силовых нагрузках. Гэнси ушёл из гребли, а Ронан собирался уйти из школы и это было лишь вопросом времени. Тем не менее он возвращался в эти старые, пропахшие мхом и камнем стены, скорее мешающие ему развиваться. Стены были рамками, они же тянули Ронана назад, в Ничто. Возвращался он по той же причине, по которой жил последние несколько месяцев после смерти Найла Линча - Гэнси. Его слово против слова Ронана значило всё. Интонация, взгляд, просьба, граничащая с приказом и надежда Гэнси на то, что Ронан всё-таки образумится и, наконец, перестанет быть таким придурком. Но было в Эглиобае и кое-что приятное. Тепло разносилось по венам, на рожу натягивалась непривычно искренняя улыбка Прежнего-Ронана-Линча, и вот его кошмары отступали, стоило только попасть на совместный с Адамом урок. Они мало говорили и много разговаривали. Это имело большое значение. Это одна из причин, почему Ронана тянуло к Адаму. Он умел слушать. Замечать. Молча, лишь одним взглядом, оценивать состояние Ронана и знать наперёд, что сказать. Ронан умел так же, но в силу своего нигилизма, делал все наоборот. Чувства вопили. Он заглушал их. Ему требовалось дышать. Он задерживал дыхание и проверял, сколько выдержит ещё. Ему хотелось поцеловать Адама. Вместо этого он злился и отталкивал его. — Эй, Линч, ты в порядке? — Старый свитер, нитки, рюкзак на одном плече. Машинный запах со смесью леса. Адам Пэрриш собственной персоной. — Ага. Да. — Ронан поправил кожаные браслеты, оттянув их и отпустив. Он смотрелся неуместно в школьной форме. Или школьная форма неуместно смотрелась на нём, гадал Адам. ЧуднО. Странно. Чуждо для остальных учеников Эглиобая. Рубашка под свитером, неправильно завязанный галстук, свитер с эмблемой. Был ли в курсе Ронан Линч, насколько он отличался и привлекал к себе внимание? Он спросил что-то у Адама. И раздражённо переспросил ещё раз: — Ты ел? Я жрать хочу. Готов уснуть и вытащить целого слона, чтоб сожрать. Ронан Линч не хотел есть, и уж тем более он не стал бы есть слона. Просто лицо Адама, его поза, тощие узловатые пальцы, висящий на теле форменный свитер давили на него. О, он был готов лично приготовить что-нибудь, если бы умел. Но всё, что умел Ронан - доставать кошмары из снов. Он купил "ЛУЧШИЕ СЭНДВИЧИ С ТУНЦОМ" по дороге из школы. Захлопнув дверь БМВ и усевшись за столик в летке, Ронан протянул один сэндвич Адаму. Запахи тунца, помидора и свежего огурца приятно скрутили голодные желудки. — Лучший ли? — Мне не с чем сравнивать, — Адам пожал плечами. Крошки хрустящего багета посыпались на форму. Ох, это был погожий весенний денёк! Солнце приятно согревало спину, играло в непослушных и давно не стриженных волосах Адама. Чёлка спрятала голубые, глубоко посаженные глаза. Его тонкие кисти изящно выглядывали из-под свитера и это было так интимно, что Ронан отвёл взгляд. — Как думаешь, мы найдём Его? — Не знаю. — Что, если он уже мёртв? — Будет полное разочарование. -- Заключение Ронана повисло в воздухе. Вопрос оставался открытым и риторическим. Ответ на него можно было лишь одним способом - отыскать могилу Глендоуэра. Адам жевал свою губу вместо сендвича. Вкус тунца во рту смешался со привкусом крови. — Хочешь в Барнс? — У меня смена через пару часов, -- напомнил Адам, постучав по дешёвым часам на запястье. Он работал. Постоянно работал. Ронана это бесило. — Я подвезу тебя до до… — Нет, — Адам спешно перебил Ронана. Лёгким движением языка он убрал крошку хлеба, прилипшую к верхнему клыку. Морщинка появилась меж бровей, лицо пронизывали серьёзность и расторопность. — Боишься, что отец увидит нас? — хмыкнул Ронан и тут же дернулся от собственных слов. Будто они имели двойное значение, о котором бы сразу понял Адам. Понял, раскусил и возненавидел. Адам ничего не ответил. Он позволил довести себя до конца дороги. Ему хватало времени переодеться и сделать кое-какую домашнюю работу. Взять с собой некоторые учебники и скрыться из дома, пока отец его не обнаружит. Он привык убегать от этой проблемы, от очередного приступа гнева со стороны его отца, и отстранятся от ощущений, если отец всё-таки поднимал руку. Приспосабливаться было лучшим качеством Адама Пэрриша по мнению Адама Пэрриша. Ронан мог бы с ним поспорить и перечислить как минимум ещё пять, пятьдесят пять, пятьсот пятьдесят пять качеств. Он нашёл бы ещё и ещё и перечислил бы их все, если бы мог выражать себя хоть как-то, не считая безделушек из снов и взрывоопасного характера. Адам вылез из машины, обернулся и махнул рукой Ронану. Этот жест тот счёл слишком… Всё было слишком естественно и привычно. Тем не менее страх и настороженность шли рука об руку с Ронаном. Когда он вернулся в Барнс и улёгся на диван, сон не пришлось долго ждать. Ронан провалился в него, в лес. Оттуда он мог доставать вещи. Совершенно разные вещи, о коих мир не знал до сих пор и которые обладали любой загаданной Ронаном магией. Он мог создать что угодно и ограничением был лишь его разум, заполненный ненужными мыслями вместо нужных. Во сне он искал Что-то. Это Что-то могло быть где угодно и выглядеть как угодно, но Ронан узнал бы, если бы только увидел. Что-то лежало в паре метрах от Ронана. Оно мерцало. Небольшая точка, сильно походившая на светляка, мерцала всеми мыслимыми и немыслимыми цветами. Ронан огляделся по сторонам, сократил расстояние за пару шагов и склонился над находкой. Пальцы вытянулись и настороженно коснулись предмета. От него исходило приятное тепло, как если бы там, внутри, билось сердце, имело разум и чувства. Оно было живым. Ронан думал об этой вещице слишком долго и, в конце концов, оно оказалось в его руках. Живое, содрагающееся Нечто. Бережно сжав кулак, Ронан выпрямился и осмотрелся по сторонам, будто что-то другое могло за ним наблюдать. Но деревья стояли на местах, покачивая верхушками незаметного или несуществующего ветра. Массивные, многовековые дубы могли скрыть за собой кого угодно, размышлял Ронан. Он бы и рад оставаться здесь как можно больше, но интуиция подсказывала, что пора проснуться. Адам корпел над математикой, но его разум был далёк от тетради и уравнений, так что рука двигалась сама по себе, вычерчивая цифры и буквы, скобки и знаки равенства. В какой-то момент ему даже показалось, что он выводит древние иероглифы. Несколько минут назад он закончил с карбюратором “Порше”. Маленькая жёлтая машина стояла позади с открытым капотом, будто игрушечная. Она вмещала лишь двух пассажиров. Адам буквально чувствовал как её владелец, надев тёмные очки и ухмыляясь на манер Кавински, держал руль одной рукой, вторую высунув из окна, пропуская воздух меж пальцев. О, наверняка так ощущалась и свобода. Непотребность в бесконечных поисках работы и денег. Так ощущался инфантилизм, так ощущались большие возможности и ими можно было заниматься вплотную, за имением огромного количества времени. У Адама Пэрриша был лишь потенциал и поношенная одежда. Работа, учёба, друзья, ещё две работы. Его мучила эта безысходность. Это нежелание мира принять его. Если даже родители Адама ненавидели его, как должны были относиться другие? Все только и говорили о том, что семья – это единственная “постоянная” вещь, нужная вещь. Родители Гэнси любили своих детей. Ронан любил своих родителей и скорбел по ним. Блу любила свою мать. У Адама не было ничего из этого. Он вдруг припомнил урок латыни и лицо Ронана. Голубые глаза, смотрящие на него с интересом. Это льстило. Это играло какую-то роль, правда, Адам не понимал, какую именно. Ручка выскользнула из рук Пэрриша с глухим стуком ударившись о тетрадь. Сон вовлёк его прежде, чем Адам смог бы противиться. Через пару часов он обнаружил себя в той же мастерской. Было одно “Но”: он не засыпал с красным пледом на плечах. БМВ Ронана подрезало велосипед Пэрриша. Он как раз возвращался с ночной смены домой. Солнце медленно поднималось. Из окна авто высунулась голова Ронана. Он щурился от и это выглядело так, будто Ронан рад встретить Адама. — Я нашёл кое-что, что тебе понравится. Хочешь увидеть? — произнёс он самодовольно. Адам слез с велосипеда и подкатил ближе к окну. — Не будь такой задницей, Пэрриш. Такие вещи не показывают посреди дороги! Адам недовольно причмокнул, но он был достаточно любопытен и недостаточно опытен в отказах Ронану. Есть некоторые вещи, которые просто невозможно не выполнить. Он залез в машину, прежде закрепив велик на крыше БМВ. Ронан выглядел взбудораженным, он заговорщицки подмигнул и ударил по газам. — Что ты нашёл? — О, это Нечто, — Ронан не отводил глаз с дороги. Его руки лежали на руле. Однако было в этой позе, лице и энергии вокруг что-то опасное, завораживающее. Ронан мог сорваться в любую секунду, разогнаться до предела, обгоняя сам свет и звук. Он явно торопился. Вскоре на горизонте замаячил Барнс. От него веяло спокойствием. Адаму нравилось находиться здесь. Припарковавшись, Ронан вылез из БМВ и громко хлопнул дверью. Он жестом указал Пэрришу следовать за ним. Они зашли в амбар. Коровы продолжали дремать, не обращая внимания на гостей. Они представляли собой диковинное зрелище. Тепло, исходящее отовсюду, запах сена и дерева окружили Адама и Ронана. Кругом слышалось мерное сопение. Ронан открыл едва заметную дверь, впуская Адама в пустую каморку. Стол и стул, сено под ногами. На полу свалившийся красный плед, настолько знакомый, что внутри Адама что-то сжалось. Он перевёл взгляд на Ронана, роющегося в горе тряпья, потом тот что-то нашёл и быстро подошёл к Адаму. — Вытяни руку, — велел Линч. Он напоминал ребёнка сейчас, как никогда. Адам скептически дёрнул бровью, но просьбу выполнил. Ронан разжал кулак над его ладонью, их кожа соприкоснулась на секунду и после Адам увидел Нечто. Оно сверкало всеми цветами на его руке, было тёплым и… — Оно живое? Ронан кивнул. — Что оно делает? — Я пока не разобрался. Кейбсуотер дал мне Его. Они не отводили глаз с Нечто. Это не было кругом, как и не было квадратом, но оно имело форму Всего. Оно переливалось цветами, названия которых ни Адам, ни Ронан не знали. — Lux In Tenebris, — прошептал Ронан. Он стоял в нескольких сантиметрах от Адама, они могли слышать дыхание друг друга, и чувствовать запах друг друга и даже их сердца, казалось, бились в унисон ритму мерцания Нечто. Пальцы Ронана коснулись ладони Адама, вызывая мурашки: — Свет во тьме. — Как бы я хотел поцеловать тебя сейчас. Что? Что ты сказал? Ронан посмотрел на Адама и тот уставился в ответ, как будто не ожидал собственных слов. Он резко отпрянул и Нечто упало прямо в сено. — Господи, Ронан… — Эта… Эта штука, должно быть, влезает в твою голову. — И управляет мыслями… — И заставляет говорить... “Чушь” — хотел сказать Ронан. “Правду” — хотел сказать Пэрриш. Входная дверь громко ударилась о косяк. Оба вздрогнули. Она ударялась снова и снова, и только потом парни поняли, что началась настоящая гроза. Ронан подобрал Нечто с пола, отряхнул от сена и пыли и спрятал в тряпьё. Он довёз Адама до дома в трейлерном городке, не позволяя выходить из машины на повороте, в пятнадцати минутах ходьбы от его жилища. Адам бы промок до нитки, а он был таким тощим, что мог подхватить воспаление лёгких и умереть. Ронан остановился около лачужки Пэрришей. На неё было жалко смотреть, в ней было невозможно жить. В Барнсе или Монмуте Адаму было бы действительно лучше. Шторки его дома были приоткрыты, оттуда выглядывала мать. Она смотрела из-под идеально квадратных очков на Ронана и Адама, хмурясь. К ней подошёл Роберт Пэрриш и его лицо исказил гнев. Адам закрыл глаза. Вздохнул. Открыл дверь. Пэрриш неловко, скользя руками по промокшим крепления снял велик. Ронан следил, как тот исчезает за полосой дождя, а потом и в дверях. Его тонкие губы побелели от напряжения, пальцы впивались в кожу руля. На следующий день Адама не было в школе. Гэнси волновался, так как не получил ни одного сообщения и не имел возможности дозвониться до друга, ведь у того не было телефона. Ронан молчал. Он сидел на уроке латыни и на месте Адама была пустота. Его также не было на силовых тренировках. Пока остальные занимались, Ронан лежал на скамейке, закрыв лицо рукой, и угрожающе рычал, если кто-то проходил мимо. Тем не менее кто-то осмелился пнуть его под ребро. — Вчера тебя видели Пэрришем, а сегодня его нет. Признайся, ты не выдержал и убил этого нищего заучку? Он ведь не пропускает ни урока. Ронан не мог припомнить имени этого ублюдка и единственный ответ, который он мог дать, застал врасплох всех находящихся. Кровь из носа запачкала руку Ронана. Эглиобайский придурок почти упал от удара. — РОНАН ЛИНЧ! Ох, это было хорошее решение! И это было также плохое решение. По крайней мере Гэнси был здорово ошарашен поведением Рона и даже зол. Расстроен. Взвинчен. Он говорил что-то, а потом нахмурился и прошептал что-то вроде: “Чего ты добиваешься?” и ушёл. Ронан свалил с уроков пораньше, сел в авто и целенаправленно погнал прямо по прямой дороге Генриетты. Вчерашний ливень оставил лужи, трава была мокрой, воздух – холодным. Он постучал по двери и было ощущение, что она сейчас развалится под натиском кулаков Линча. Линч никогда не жалел сил, если хотел войти куда-то. — Да блять! — он занёс ногу, чтобы попытаться выбить дверь, но она открылась. Из щели выглянуло лицо миссис Пэрриш. — Мне нужен Адам. — Его нет. — И где же он?! Она жевала внутреннюю щеку, стараясь не заглядывать в глаза Ронана. — Работает. Она захлопнула дверь прямо перед носом Линча. — Тупая сука, — прошипел он, сжал кулаки и через пару секунд заводил БМВ. Ноги Адама торчали из-под машины. Он чинил её внутренности, подобно хирургу. Синий комбинезон был перепачкан мазутом, как и руки. Его рёбра болели, плечо ныло после ударов отца и вместе с этим он не чувствовал ничего, абстрагируясь от давно привычных ощущений. Когда-нибудь он должен сбежать из трейлерного городка, позаботиться о своём членстве в Лиге Плюща, отучиться и заработать достаточно денег, чтобы считаться успешным. О-да, это был идеальный план. Осталось подождать совсем немного и Адам вырвется из лап нищеты, побоев и чужих смешков. Он больше не будет носить поношенную одежду. В далёком будущем Адам видел себя в новых костюмах, на удачной работе с прямой осанкой и... — Эй, придурок, мы тебя везде искали! Голос Ронана вывел Адама из мыслей. Он замер лишь на секунду, среагировав достаточно быстро, измазывая себе скулу мазутом. Когда-нибудь его кожа припомнит об этом. Ронан вытащил Пэрриша из-под машины, крепко ухватившись за лодыжки. Он ужаснулся, что смог соединить пальцы, проделывая это. Тело Адама выкатилось и они смотрели друг друга с полным спектром эмоций: гнев, беспокойство, ошарашенность и обожание, прячущееся внутри голубых глаз. — Ты долбанутый кретин. Какого чёрта ты не был на занятиях?! — О, теперь это только твоя привилегия? — Ага. Именно так, — кивнул Ронан и протянул руку Адаму. Тот фыркнул и принял помощь, секунду спустя оказываясь прижатым к двери чужого автомобиля. Гневное лицо Линча было слишком близко, он грубо сжимал болевшую руку Адама. Ронан облизал узкие губы, достал из кармана что-то – платок (немного при этом замешкавшись) – и коснулся им грязной скулы друга. Пэрриш ужасно хотел закрыть глаза, но не мог, наблюдая, как Ронан непривычно бережно смазывает чёрное пятно. Нахмурившись, он смочил слюной платок, немного запачкав подбородок и нижнюю губу мазутом, снова проводя им по лице Адама. — Ты грёбаный извращенец. — А ты грёбаный слабак, раз не можешь ответить отцу. Тишина повисла в воздухе. — Да пошёл ты... — Адам оттолкнул Ронана и отошёл на пару метров. Он скрестил руки на груди. Белая футболка и ключицы, комбинезон, подвязанный на узкой талии – знал ли Адам Пэрриш НАСКОЛЬКО привлекателен даже в таком виде? Особенно в таком виде. — Думаешь ты, Гэнси и Блу такие умные, а? Типа я не знаю, что это не нормально, когда тебя бьют? Я, блять, просто не понимаю, почему вы… ты всё время вмешиваешься. Если бы вы не имели привычку маячить перед глазами моего отца своими дорогими машинами и рубашками, он бы, возможно, не бил меня. — О, теперь виновата моя тачка и Свинья? Да ты просто задница, Пэрриш! Тупая, бестолковая задница! — О, а ты, значит, нет? Слова Адама ядом действовали на Ронана. Он мельком глянул на едва заметно светящийся карман комбинезона Адама и пожалел десять тысяч раз, что сунул туда Нечто. Теперь приходилось слышать болезненную правду, надеясь на совсем другие ответы. Адам сел, ухватившись за голову и сжимая пыльные волосы пальцами. Как ему хотелось говорить! Говорить-говорить-говорить. Сказать Ронану всё, что он о нём думает! Этому… Этому негодяю, злюке, агрессивному ублюдку! Этому… Ронану Линчу. Но он неожиданно успокоился, сунул руку в карман и вытащил оттуда Нечто. Сердце Ронана замерло. Кривая ухмылка покалечила лицо Адама. По-мальчишески выступающим большим пальцем и узловатым указательным он сжимал доказательство преступления Ронана Линча. Всё кончено. Ох, всё кончено. Так спалиться мог только идиот, и этот идиот – Ронан Линч. — Оно заставляет говорить Правду. Это твоё Нечто. Верно? Ронан кивнул. Лицо Адама странно преобразилось: миллисекунда раздражения, секунда замешательстве и наступившее внезапно спокойствие и покорность. Он подошёл к Ронану, взял его руку и сжал между ладоней Нечто. — Ты не сложный, — произнёс Адам. Ронан не мог произнести ни слова. — Ты никогда не лжёшь и не умеешь лгать и ты такой простой, что мне действительно сложно разгадывать тебя. Адам крепче прижал Нечто к ладони Ронана. — Я слишком хорошо лгу, поэтому ты сновидел эту штуку? Линч медленно моргнул. Адам сократил расстояние до непристойно близкого. Они почти касались кончиками носов. Он расслабил руку и Нечто упало на пол в тот же момент, как Адам поцеловал его. Ох, чёрт. Чёрт возьми. О, Господи. Целовать Адама было похоже на оживший Барнс. На их губах были остатки мазута, а поцелуй электричеством бил по кончикам языков, по пальцам и вызывал мурашки. Ронан молился и сыпал проклятиями, его сердце стучало так же быстро, как ревел мотор БМВ, когда они гонялись с Кавински по пятничным ночам, подрезая друг друга и пытаясь убиться. Целовать Ронана было похоже на пребывание в Кейбсуотере. Адам был в лесу, он был лесом, в нём распускались листья и цветы, оживало нечто древнее, давнее, давно желанное. Они не могли видеть, как под ногами действительно распускаются цветы и как над их головами вспыхивают светляки и сферы:. сила Мага Адама Пэрриша и сила Сновидца Ронана Линча. Когда они отстранились друг от друга, заметили уже гаснущие сферы, а на полу откуда-то взялось несколько ярких цветочных лепестков. Адам Пэрриш смотрел на Ронана Линча. Ронан Линч смотрел на Адама Пэрриша. Они смотрели. Смотрели. Смотрели. И улыбались. Второй секрет Ронана Линча был раскрыт. И он больше не боялся признаться себе в этом.