Эти трое: прикосновения

Марта проснулась, потому что вечно мерзнущий Фисто вжался в нее, обвивая руками и ногами. Обычно он очень аккуратно прижимался сбоку, не посягая на нее всю, но, видимо, в этот раз температура ночью упала слишком сильно, и Марта оказалась практически в живом коконе. Она застыла, машинально задержав дыхание, но… Фисто действительно был прохладным на ощупь, а его касания не воспринимались как нечто опасное или неприятное. Наоборот эта близость дарила неожиданное ощущение нужности. Приятное такое ощущение. Этот мир вообще ассоциировался у нее исключительно с чем-то приятным. Наверное, у каждого путешественника за Грань есть такие — любимые места, в которые всегда хочется вернуться. Марта все же попыталась спихнуть с себя ламорца, тот недовольно замычал, вцепившись в нее сильнее. Он уткнулся носом в шею девушки, отфыркнув в сторону мешающиеся волосы, по шее и спине моментально пробежала толпа возбужденных мурашек. — Ты теплая. Спи. Марта надулась и постаралась поудобнее устроить голову. Лафт, которого они с Фисто использовали вместо подушки, тяжело выдохнул и повернулся на бок, упираясь подбородком в висок девушки. Марта снова замерла, ожидая, что вот теперь-то ее точно накроет, но нет, тело упорно отказывалось пугаться и выдавать привычные реакции на чье-то слишком близкое присутствие. Как так получилось? Она ненавидела прикосновения, ненавидела настолько, что временами предпочитала вообще ни с кем не контактировать, запираясь в безопасном одиночестве своего маленького корабля. А эти двое плевать хотели на всю ее ненависть, ее заморочки и странности, они словно были созданы решать неразрешимые проблемы, они ввинтились в ее жизнь, проникли со всех сторон и непостижимым образом подстроили все так, что она уже не могла по-другому. Она не помнила, когда у нее получалось расслабиться в присутствии кого-либо. Ее напрягали даже мимолетные прикосновения, не несущие в себе никакого подтекста, а тут внезапно оказалось, что она способна спокойно спать в одной кровати с двумя мужчинами, которые даже близко не вели себя невинно. — Прекрати думать, — хмыкнул Фисто, не открывая глаз, — а то я тоже начну. Марта сглотнула. Думающий Фисто являлся страшной угрозой, поскольку чаще всего он думал о сексе, и даже если напрямую он о нем не думал, все равно все заканчивалось именно сексом. Понятно, что думать о сексе у него выходило превосходно, никто не спорил и тем более не жаловался, но вот сейчас, когда он настолько тесно прижимался к ней всеми частями тела… — Оба прекратите! — пробурчал Лафт. — Я спать хочу! Он обхватил их обоих своей огромной лапищей и прижал к себе, не позволяя особо двигаться. Задавленная со всех сторон Марта обнаружила прямо перед носом выглядывающую из ворота футболки ключицу нериторца. — Я сейчас сам тебя укушу! — пообещал Лафт, уловив ее эмоции. Чертов эмпат! Она просто хотела, чтобы ей дали нормально дышать! Фисто затрясся от сдерживаемого смеха. — Ты, кажется, забыла, что это я люблю, когда меня кусают, — протянул он в ухо девушки, — а Лафт у нас главный неженка. — А вот тебя я больше кусать никогда не буду! — обиженно пробурчал нериторец. — Спорим, не удержишься? — тут же среагировал Фисто, приподнимая голову. — На что спорим? — Лафт выглянул с другой стороны Марты. Фисто задумчиво нахмурился и перевел взгляд на пытавшуюся стать незаметной девушку. — Нет! — воскликнула она под немигающим черным взглядом. — Что бы ты ни задумал, — нет! Она еще не сошла с ума — спорить с Фисто. Он же наизнанку вывернется, а своего добьется! Это Лафт имел достаточно храбрости и выдержки ввязываться в игры ламорца, а Марта предпочитала, чтобы буря обходила ее стороной. Ну или хотя бы просто покачала на волнах, не топя и не ломая мачты. — Давай так, — Фисто улыбнулся одной из своих самых соблазнительных улыбок, заставив Марту сглотнуть и ощутимо сдать свои непререкаемые позиции. — Если я выиграю, ты нас с ним покусаешь? Как захочешь и куда захочешь. Марта моргнула, машинально облизав губы, а потом перевела вопросительный взгляд на Лафта. — А если выиграю я? — с вызовом спросил он. — А если ты, — ухмыльнулся ламорец, — то сможешь попросить меня о чем угодно. Я все сделаю. Выполню любое твое желание. — Договорились, — ответная ухмылка Лафта даже немного пугала. Стало очевидно, что он тоже пойдет до конца. Марту они уже не спрашивали, благодаря эмпатии прекрасно зная, что уже вынудили ее мысленно согласиться. Марта прикусила губу, переводя взгляд с Лафта на Фисто, продолжавших дразнить друг друга. Она не знала, за чью победу хотела бы болеть. «Покусать» — смешное задание, да и не смогла бы она выполнить его с тем смыслом, который вкладывал Фисто. И ламорец прекрасно это знал. Скорее, он просто пытался ее своеобразно успокоить: я не давлю на тебя, это просто игра, я не заставлю тебя делать ничего, что тебе не нравится, никакой пошлости, если только ты сама не захочешь. Марта даже без всякой эмпатии это чувствовала. Только вот укус — это тоже прикосновение. Сможет ли она переступить через себя? Надо ли ей это? Марта внезапно поняла, что да — хочет попробовать. Просто потому что этим двоим понравится, а она хотела, чтобы им понравилось, чтобы им было приятно, чтобы они обрадовались. Они заслуживали того, чтобы она попыталась. С другой стороны, увидеть, как Фисто выполняет желание Лафта, тоже было бы интересно. Очень интересно! Чтобы гордый ламорец, готовый умереть, но не идти против своих желаний, сделал все, что его попросит Лафт. Нериторец никогда на фантазию не жаловался, и это будоражило воображение, заставляя предвкушать нечто волнующее, захватывающее дух и совершенно точно пошлое до последнего вздоха. Если бы они прикоснулись к ней с той же страстью, которую испытывали друг к другу, она тоже получила бы удовольствие?.. Лафт и Фисто моментально к ней повернулись, оборвав очередную дерзкую фразу на полуслове. Чертова эмпатия! Марта вжалась в кровать под их взглядами. Воздух застрял в горле, отказываясь проталкиваться в легкие. Она всегда знала, что они ее хотели. Прикосновения, такие безопасные, такие приятные, мгновенно превратились в душащие, тяжелые и болезненно-страшные. Вот и привычная реакция! Марта забилась в руках-ногах-одеялах. Лафт с Фисто раскатились в стороны, выпуская ее. Они никогда ее не удерживали, никогда не пытались переделать или продавить. По крайней мере, когда поняли, что происходит. Возможно, только поэтому она и позволила им настолько приблизиться. Марта соскочила с кровати и, шатаясь от головокружения, скрылась в ванной комнате. Отдышаться. Расстроенный Лафт хотел что-то сказать, но Фисто грустно покачал головой. Умывшись и поглядев в зеркало на собственное несчастное выражение лица, Марта с досадой подумала, что у них троих было множество прикосновений за все то время, что они провели так или иначе, но вместе. По-другому и не получилось бы. Прикосновения были. И они были абсолютно разными. Случайные прикосновения. Марта запнулась, Фисто машинально ее подхватил. Они посмотрели друг на друга, он разжал руки и пошел рядом, как ни в чем не бывало. Марта с Лафтом застряли в одном мире во время землетрясений. Огромная волна, вызванная подземной тряской, мчалась на них двоих, собираясь стереть из истории. Они едва заскочили в Пристань и принялись бить по сенсорной панели, попадая по пальцам друг друга. Защитный купол поднялся в последнюю секунду. Они оба сползли на пол, не сильно разбираясь, где чьи руки, плечи и колени. Вынужденные прикосновения. Фисто тащил ее на руках, прижимаясь к стенам и прячась в тени. Марта скрипела зубами, парализованная иномирным оружием и абсолютно беспомощная, и слушала ругательства ламорца, надеясь только, что они умрут быстро. В них стреляли, их пытались убить, но Фисто ее не бросил. Лафт изо всех сил старался починить разваливающийся на ходу корабль, который бросало из стороны в сторону. Грань мельтешила на обзорных экранах, грозя распылить их по всей вселенной. Нериторец лучше любой расы разбирался в механике, он умудрялся восстановить разрушенное и даже управлял курсом корабля, надеясь дотянуть до ближайшего выхода в любой доступный мир. Но у него имелось только две руки, а корабль разваливался быстрее, чем он его чинил. Марте пришлось залезть ему на плечи, чтобы дотянуться до кабелей, свисающих с потолка. Она слушала его команды, перетыкала разъемы и подавала инструменты. За это время они притронулись друг к другу больше раз, чем за последние полгода. Фисто был пьян и чем-то расстроен, поэтому его обычная власть над толпой не сработала, как надо. Они преследовали его по городу, как дикого зверя, все больше распаляясь охотой. Марта боялась даже представить, что бы они с ним сделали, если бы догнали. Она тащила его, закинув руку себе на шею и крепко обняв за талию. Он едва переставлял ноги, обессилев от попыток сбить преследователей со следа, но упрямо собирался драться до последнего вдоха. Марта держала его, пока Лафт разбирался с погоней, направляя ее в другую сторону. Прикосновения поддержки. Прикосновения сочувствия. Прикосновения возмущения. Веселые тычки, усталые прижатия, касания, полные тоски. Сотни, тысячи разных прикосновений. Это ведь не было сложно — выйти сейчас и взять их за руки. Выйти и взять. Не сложно. Марта сжала зубы, снова посмотрела в зеркало и направилась обратно в комнату. Подойти и взять. Она замерла в паре шагов от кровати. Руки Лафта и Фисто лежали рядом: узкая с длинными пальцами — ламорца, широкая, с едва заметным пушком на тыльной стороне — нериторца. Подойди и возьми. Подойди. Ну же! Двигайся! Ну! Марта подняла взгляд от лежащих ладоней и поняла, что Лафт с Фисто смотрят на нее, и лица у них застывшие. Видимо, все ее метания, сомнения и страдания были прекрасно различимы по мимике и, тем более, по эмоциям. Дерьмо! Дерьмо! Дерьмо! Захотелось снова спрятаться в ванной и не выбираться оттуда никогда! Фисто вдруг свесился с кровати, нашарил на полу сброшенную подушку и метнул ее в Марту. — Не сбивай мне настрой на секс своим унынием! — возмутился он. — А твой настрой на секс чем-то можно сбить?! — язвительно изумилась девушка, послушно вытряхивая из головы ненужные мысли (какой в них смысл?), и бросила подушку обратно. — Приму к сведению и буду использовать! — Унылый секс! — Фисто нахально улыбнулся, показывая мелкие острые зубы. — Какое чудовищное извращение! Он скомкал подушку и бросил ее в Лафта. Не ожидавший нападения нериторец непритворно зарычал и попытался завалить Фисто на спину. Тот вывернулся, откатился к другой стороне кровати и выудил с пола еще одну подушку. — Рычишь, как будто съесть меня хочешь, — усмехнулся Фисто, снова запуская подушку в Лафта. — Не забыл, что мы спорили на укусы? — А я тебя кусать и не собираюсь, — прищурился Лафт и одним движением сцапал ламорца длинными руками, повалил и прижал к кровати всем телом. — Я в более выигрышном положении. — О, если бы все было просто, — оскалился Фисто, вполне довольный происходящим, — я бы заскучал. Ты ведь не дашь мне уныло заснуть в процессе? Лафт сделал самое умное, что ему еще оставалось — заткнул Фисто поцелуем. Марта поймала себя на том, что улыбается, глядя на них. Может быть, она и не могла пока сделать шаг навстречу, но, по крайней мере, уже не пыталась сбежать подальше. К тому же роль судьи в их «спорах» до неприличия ужасно ей нравилась.