***
Дверца старого холодильника была открыта, и оттуда доносился слабый запах чего-то сгнившего. Я отошёл от экрана, на котором сотни датчиков следили за пульсом жизни убежища, и лениво толкнул дверцу. Однако вместо привычного звука хлопка закрывшейся дверцы темноту разрезал испуганный девичий вскрик. «Ай, ты мне чуть палец не прищемил!», — обиженный голос донёсся откуда-то из-за угла комнатки. Этот голос ввёл меня в ступор - столь неестественным и неожиданным он оказался для меня. Возможно, раньше бы я и смог отреагировать на "внезапный голос из темноты", но сейчас, уставший и хронически голодный, я просто стоял, изумлённо всматриваясь в темноту. Тьма вдруг покачнулась, и из черноты на слабый свет лампы вышла невысокая девушка. Её каштановые волосы были испачканы маслом, пылью и ржавчиной, а синий рабочий костюм был ей явно великоват на пару размеров. В руках она держала два пайка + почти весь мой провиант на следующие четыре дня. В последний год я вообще получал лишь половинчатые пайки в качестве наказания за выход в эфир на две минуты позже положенного времени. А потому расставаться с этим небогатым скарбом совсем не хотелось. В голову пришла мысль, что голодающая с верхних этажей решила поживиться моими немногочисленными запасами, и я не преминул высказать это вслух. Девушка лишь убрала непослушный локон жирных, спутанных волос и вымученно улыбнулась: — Не жадничай. Тебе всегда это было не к лицу. Тем более, что мы голодны, а ты всё равно не съешь всё. Так что от тебя не убудет. И, ну... можешь открыть дверь? Он заждался уже. Я старалась, но сил не хватает, — девушка отошла к столу, а я в свою очередь продолжал буравить её взглядом. Кто ждёт за дверью? Откуда она взялась? Почему на ней нет нашивки её рабочего комплекса? Множество других вопросов желали найти ответы, но в дверь настойчиво застучали. Из-за двери донёсся приглушённый уставший голос: — Юль, я уже устал ждать. Отпирай. Не хочу попадаться лишний раз на глаза местным, — Юля лишь жалобно посмотрела на меня и буркнула что-то извинительное и просительное. Я, борясь с желанием вызвать охрану и, наконец, получить ответы на свои вопросы, пошёл открывать дверь. Всё происходящее выглядело довольно странно, но это лишь возбуждало во мне интерес. Я, приложив немалые усилия, повернул скрипучий вентиль на двери и отшатнулся. На пороге, устало глядя на Юлю за моей спиной, стоял… я. Внешне очень похожий, но одетый в странную одежду, с неприятной ухмылкой на лице, которую я и в здравом уме не смог бы повторить. Я сделал ещё один шаг назад, но в спину упёрлись чьи-то маленькие ладони, и с обеих сторон я услышал слово «Расслабься». Двойник засмеялся, и девушка у меня за спиной вторила его смеху. — К-какого ч-чёрта? — смог я выдавить из себя, после чего потряс головой. В ней мелькали разные мысли, но все они сводились к одному - я окончательно поехал крышей. Двойник присел за маленький стол и начал рыться в рюкзаке. Юля осторожно взяла меня под руку, явно опасаясь каких-то резких движений с моей стороны. Но я мысленно уже списал всё происходящее на прописанный мне ранее чудесный диагноз и немного отошёл от неожиданности произошедшего. Тепло, исходившее от Юли, успокаивало и возвращало сознание в нормальное русло. Девушка мягко подтолкнула меня к столу, и я кое-как, все ещё не отрывая глаз от двойника, уселся на деревянный ящик. Юля бегло окинула комнату взглядом, но так и не найдя ещё одного ящика, просто села на край стола. Двойник хищно улыбнулся, глядя то ли на меня, то ли на бруски сублимированной еды. — Давай сделаем так: ты сначала свои вопросы, а потом мы - свои. Без шума и пыли. Я очень голоден. Не хочу затягивать, — буднично произнёс двойник и принялся рассматривать то, что я называл едой. Брусок сероватого нечто, которое было весьма жирным и сыпучим. Запах, как и вкус, оставлял желать лучшего - почти всегда пахло сильно прожаренным салом. Мой завтрак, обед и ужин. Хотя теперь уже не только мой. Немного поразмыслив, я кивнул. Сказать, что у меня были вопросы - не сказать ничего. — Ну, для начала... Кто вы такие? Как вы здесь оказались? И откуда... знаете меня? Ну, если я правильно понял твои слова, — я посмотрел на девушку и после потупил взгляд на свои ботинки. В глаза бросилась именная бирка. Моё имя было уже четвёртым на этой паре резиновых сапог. Юля хихикнула и пододвинулась поближе к двойнику. Её оборванные штаны, изрядно испачканные пылью и маслом, не могли скрыть её изящные бёдра. Я постарался вспомнить, сколько лет назад видел девушек, но быстро отбросил эти мысли. Девушка же прислонилась к плечу двойника, поцеловала его в щёку и начала свой сбивчивый рассказ. — Мы… Хм, как бы тебе так объяснить, чтобы ты не запутался ещё сильнее? Ну, я - это я. Меня Юля зовут. Точнее, я сама себя так назвала... Видишь ли, меня никак не называли, а без имени жить не очень удобно. Ну, и я как-то гуляла и нашла журнал, а там девушка нарисована. Очень красивая. Ну, и я подумала, что может, и сама стану такой красивой, если возьму её имя, но... — девушка явно хотела сказать что-то ещё, но двойник её перебил, сказав, что она слишком ушла от темы. Немного огорчённая, Юля кивнула и вернулась к рассказу: — Я немножко увлеклась... В общем, он, — девушка указала на двойника, — это ты. Самый-самый настоящий. Просто из другого… мира? Мы пришли из другого цикла. А сюда попали с отрядом сталкеров, торгующих контрабандой. Вот, — я посмотрел на двойника, но тот молчал. Ответ Юли ввёл меня в ещё большее непонимание происходящего. Я не знал, что за миры и циклы она упоминает. И уж тем более ничего не знал о контрабанде в убежище. Юля будто прочитала моё волнение и поспешила с разъяснениями: — Слушай, я знаю, как всё это звучит. Просто слушай. Выводы сделаешь позже, — и Юля начала щебетать, постоянно отвлекаясь, запинаясь и забывая, о чём вообще говорила. Время от времени я отходил, чтобы отправить сообщение ремонтной бригаде. Иногда двойник вставлял фразу, чтобы дополнить какой-то участок её рассказа или подколоть девушку, но в целом парень молчал и наблюдал за моей реакцией. Девушка рассказала, что жизнь - это череда циклов. Вернее, жизнь - это лишь часть от огромного цикла. Неизвестно почему, но после смерти мы потеряем память и родимся вновь. В новом времени. В новой семье. В новом мире. И она, и двойник, и сам я жили и живём по этому принципу. Но однажды мой двойник умер и... родился вновь. И со временем начал вспоминать подробности своей прошлой жизни. И тогда он понял, что ничего не изменилось. Он вновь родился в когда-то прожитом мире. В той же семье, в том же доме. Те же лица, те же люди, те же события. Его прошлые знания и навыки позволили достичь высот в том цикле, и он с удовольствием думал о том, как быстро сможет организовать себя в новой жизни. И так оно и случилось. Бизнесмен, миллионер, миллиардер... А потом наступила смерть. И новый цикл. Цикл, который вновь оставил ему воспоминания о прошлом. Двойник говорит, что так случалось после каждой смерти. И поначалу ему это нравилось, ведь он мог воплощать свои самые смелые мечтания в жизнь: альпинист, военный, "провидец", актёр, учёный... Он говорит, что попробовал очень многие роли. Но потом жизнь начала приедаться: люди вокруг были известны вдоль и поперёк; события, которые раньше волновали, перестали что-то значить. Двойник сказал, что прожил много циклов. Тысячи. Может, сотни тысяч. А может, и сотни миллионов. Ему давно надоело считать. Парень сказал, что за это время успевал сходить с ума множество раз и вновь обретать рассудок. В конце концов, в одном из циклов он полностью отрёкся от людей, которых презрительно называл «пешками». И это отречение познакомило с любовью всей его жизни. Окончив рассказ, парень приобнял Юлю и перетащил к себе на колени. Девушка же начала рассказывать свою историю, иногда отвлекаясь на быстро исчезавший серый брусок сухпайка. В отличие от двойника, Юля имела какое-то странное проклятие: её ненавидели все люди вокруг. Стоило ей попасть им на глаза, и те вдруг лишались всякого рассудка, стремясь уничтожить её любой ценой. Неважно, сколько бы ей лет не было и как бы она поступала - пешки готовы были разорвать её на куски. девушка говорит, что, наверное, закончила немало жизней, нарвавшись на человеческую «любовь», и что, когда мой двойник уже закончил перерождаться с циклами, она всё ещё забывала о своей прошлой жизни. Всё изменилось, когда парень случайно встретил Юлю, убегающую от двух охотников, что со стеклянными глазами и слюной у рта гнались за ней через поле. Спецназовцу с опытом четырёх прожитых циклов было несложно уложить обоих, но даже будучи связанными они не оставляли попыток причинить девушке вред: ползли, старались укусить. Когда двойник прикоснулся к Юле, проклятие памяти циклов перенеслось и на неё... И с тех пор началась их совместная история. Стоило только начаться циклу, и двойник уже бежал к девушке, живущей в лесной чаще. С тех пор, они вместе пережили пять циклов, в последний из которых они смогли… перейти в чужой цикл. На мой вопрос, как им это удалось, двойник лишь пожал плечами и посмотрел на Юлю. Та лишь развела руками и сказала, что ничего объяснять нам не будет. Просидев несколько минут в душной тишине, я глядел на своих гостей со смесью страха и интереса. То, о чём они говорили, звучало как бред. И, скорее всего, бредом и являлось. Я спросил себя, мог ли я сойти с ума от одиночества? Ответ был очевиден. Голос двойника вырвал меня из размышлений. Он сказал, что в цикле, в который они сбежали, была война и очень низкие температуры. В свою очередь Юля заявила, что уйти отсюда не выйдет, пока эта реальность не сломана. И единственным выходом для слома реальности было убийство местного Николая. Я поёжился от её слов. Показалось, что эта парочка посмотрела на меня с каким-то холодом в глазах. Я кивнул и сказал, что моя гибель не останется незамеченной, но девушка лишь развела руками, сообщив, что двойник в том цикле умер не от их рук, а по случайности. Он повесился, столкнувшись с какой-то своей проблемой. И это стало причиной перезапуска реальности. И во время этого "перезапуска" эти двое бежали. И попали в мой цикл. — Ну, и вот мы здесь. Я чувствовала тебя. Не знаю, как. Может быть, особенности моего проклятия. А может, что-то ещё, — высказала свою мысль Юля и принялась накручивать на палец локон слипшихся волос, с интересом поглядывая на меня. Я кивнул. Больше ничего и не оставалось. Но после начались их вопросы, которые больше были связаны с моим родным миром. «Какой год?» «Почему снаружи всё так ужасно?» «Что это за бункер?» Я отвечал на всё, что мог. Не потому, что должен, а просто из-за того, что хотел. Каждое слово, которое я отпускал этим двоим, будто возвращало меня к жизни. Я ощущал, что эти двое были более реальны, чем все жители этого проклятого бункера.***
В жизни с этими двумя незаметно пролетела неделя. Я был вовсе не против их странной компании, ведь они сами для себя всё устроили. На наличие двух незнакомцев в родном бункере мне было начхать, ведь я успешно пропустил все курсы по пропаганде из-за «проблем со здоровьем». Юля исчезала рано утром и всегда появлялась с чем-то съестным к десяти часам, а мой двойник постоянно пребывал в глубокой задумчивости. Пару раз я старался спросить, о чём он постоянно думает, но парень быстро делал простое улыбчивое лицо, говоря, что мне не стоит беспокоиться и с ним всё нормально. Конечно, я понимал, что это не так. Но лезть в личное не собирался. Я до сих пор не особо верил в реальность происходящего, но даже если это и были галлюцинации от одиночества, то они меня вовсе не смущали. Дни напролет мы шутили, играли в потрёпанные старые карты и общались. Работа, долг перед убежищем и прошлые привычки отошли на задний план. Впервые я задумался о том, что в жизни, возможно, есть что-то более важное, чем всё, что меня окружало. Вскоре реальность бункера стала для меня чем-то сомнительным, а вот мои новые товарищи - напротив, стали весьма реальными. В них было столько жизни, столько свободы... Столько всего, чего так не хватало миру вокруг. Однажды, когда двойник ушёл «в разведку», Юля рассказала мне о многих вещах, которые её беспокоят. И о том, что мой двойник почему-то испытывает сильные душевные терзания, которые сводят его с ума, и о том, что она боится оставлять его одного, и сама боится остаться одна. Я же мог только слушать девичье щебетание и завороженно наблюдать за её жестикуляцией. Мне всегда нравились подобные девушки: рассеянные, легкомысленные и слегка безумные. Юля могла говорить без умолку о совершенно разных вещах, и слушать её лепет было невероятно приятно. Двойник же, напротив, редко делился чем-то личным и больше говорил о вещах насущных. Он был сух, прямолинеен, но нередко высказывал мысли, которые как нельзя лучше подходили к ситуации. После слов Юли о странностях моего двойника я стал присматриваться к его поведению и увидел, что тот действительно страдает от каких-то мыслей: парень нередко тряс головой, как будто стараясь прогнать неприятные воспоминания; очень часто попросту глядел в никуда, сознанием находясь в каких-то своих мыслях.***
Очередной день недели обещал оказаться самым простым. Проснувшись, я вновь убедился, что мои гости всё также материальны. Юля и двойник, свернувшись на старом матрасе в углу комнаты, тихо посапывали. Меня немного кольнула зависть, когда я увидел Юлю, зарывшуюся лицом в складки одежды двойника. Стало грустно от осознания того, что я за годы работы здесь не мог даже с людьми поговорить. А у этих двоих была любовь. Быть может, и не такая, как в сказках, но уж явно лучше, чем у меня. Сухой голос в динамике доложил, что передаёт мне полномочия наблюдения за электричеством, напоследок устало зевнув на том конце провода. Я кивнул, хотя понимал, что мой собеседник не увидит этого жеста. Обернувшись, я заметил, что Юля уже проснулась и, устало потирая заспанные глаза, снимала решётку с вентиляции для очередного рейда за чужими припасами. Пара минут - и она растворилась в лабиринтах подземного города. Я вернулся к своим делам и изрядно испугался, когда на моё плечо легла чья-то ладонь. Юля иногда делала так, но её ладошка всегда была мягкой и тёплой. Сейчас же хватка на моём плече была жёсткой, такой, что, казалось, пальцы сжимались в нерушимый замок. Голос двойника выдернул меня из размышлений: — Мне нужно поговорить. Серьёзно. Даже нет, не так. Мне нужно выговориться, — проговорил тот и уселся на дырявый матрас. Я медленно развернулся на кресле и всем видом показал, что готов его слушать. Парень некоторое время в нерешительности перебирал нити развалившегося браслета-шамбалы. Он явно искал повод для ухода от своих же мыслей, но так его и не нашёл. — Знаешь, я читал в какой-то книге о том, что люди не просто так смертны. Бессмертие может быть проклятием, нежели благословением. Тогда, в начале циклов, я в это не верил. Я видел только плюсы от памяти вечности. Я мог предугадывать разные события и получать с этого невероятные деньги. Мог получить любую девушку. Мог даже в космос отправиться... Но со временем ощущения от всего в мире стали тоньше. Незаметнее. Я помнил очень многое. Огромное множество циклов. И помню до сих пор. Хотя очень хотел бы забыть... — двойник сделал небольшую паузу, после чего продолжил: — Чтобы вновь почувствовать себя живым, я... начал развлекаться чем-то новым и непривычным. Сперва это были безобидные увлечения: экстремальный спорт, игры, где я ставил на кон всё, что имел, а затем перешёл на более… ужасные вещи. Действительно ужасные вещи. Знаешь, я никогда не считал себя злым. И даже тогда, когда делал всё то, о чём сейчас жалею. Просто тогда мне это казалось таким правильным. Таким... логичным, — парень перевёл дыхание, тихо возобновляя рассказ: — Потом я это пережил. Осознал, что происходит. Осознал, что я стал чудовищем. И постарался уйти от этих воспоминаний. Циклами беспробудного пьянства, попытками стереть память гипнозом и прочими вещами. Но ничего не помогало. И сейчас я завидую тебе. Ты живёшь в этом ужасном цикле, но стоит пустить пулю в лоб - и ты вновь родишься. Где-то в другом времени, в другой стране, с другими проблемами. А может, и опять в этом гадюшнике. Но ты не будешь помнить того, что с тобой случилось. Для тебя это будет новая, неизведанная жизнь. А я… так не могу. Вернее, могу, но… — двойник запнулся, вновь уставившись в пустоту. Я щёлкнул пальцами, вернув парня в реальность. Тот растерянно посмотрел на меня и спустя пару секунд продолжил: — В общем, я могу забыться. В твоём цикле. Ведь я - это ты. И если твой цикл работает нормально, то я вновь начну жить нормальными циклами. Однако, чтобы цикл перезагрузился, необходимо, чтобы его покинули лишние люди. Да и самая главная проблема - это Юля. Я не могу оставить её одну. По ней не скажешь, но она крайне сильно боится одиночества. Был цикл, когда мы так и не смогли найти друг друга. И он… оставили след на её психике. Нам с тобой не понять, какого это - жить в мире, где все на тебя охотятся, и знать, что есть один человек, который тебя любит и сделает ради тебя всё, но которого ты не можешь найти. Оставить её - значит, предать самого близкого человека. Я не могу. И... эти мысли терзают и разрушают меня. С одной стороны, я не могу жить спокойно, пока помню о том, кто я. С другой, я не могу потерять Юлю. Ведь это значит уничтожить для неё единственный путеводный маяк во тьме. Я х… — его речь заглушил рёв сирены. Налёт. Я знал о налётах многое, но так и не видел их воочию. Правила гласили всем вооружиться и собраться в Большом Зале, где будут розданы приказы и дальнейшие указания. Но я не относился к касте солдат и должен был делать всё, чтобы не мешать им справиться с угрозой. — Быстро они, — буркнул двойник и ринулся за дверь, схватив с собой рюкзак. Динамик радио вдруг разразился треском, и из него зазвучали слова, похожие больше на лай собаки, чем на человеческую речь: «Электрик! Живо спустись вниз, к питанию турелей. Врагов тьма, сами не отобьёмся! Запускай турели, потом закрой ворота! Слышишь?!», — я на ватных ногах подошёл к радио и нажал на кнопку ответа. — Товарищ, я не разбираюсь в системе турелей! Пришлите специалиста! Голос с другого конца провода заорал так, что звуковой порог сжевал пару слов: «За подобное проявление лени ты пойдёшь под трибунал! Вас всех учили работать с турелями! Если через минуту я не услышу выстрелов разрывных, то я лично тебя на кожу для сапог пущу!», — связь оборвалась, и я постарался восстановить её, но с другого конца услышал лишь стрельбу и крики. Сыпля проклятиями, я побежал вниз по лестнице, в зал управления турелями. Быстро сбегая всё ниже и ниже по витой лестнице, я с ужасом понимал, что я не знаю, что делать. Я действительно не разбирался в турелях, ведь меня отправили в «добровольное заточение» раньше, чем я получил нужные знания. Множество старых кнопок встретили меня хаотичным мерцанием. Надеясь на лучшее, я в спешке осматривал столы и бумаги в надежде, что хоть что-то поможет мне. Но время шло, а я всё никак не мог понять, что мне делать. Капли холодного пота стекали по лицу; мышцы сковывал липкий ужас от осознания происходящего. Вдруг я наткнулся на рычаг подачи питания. Помолившись всем известным богам, я с трудом сдвинул проржавевшую рукоять вниз. Но вместо долгожданного звука разрывных пуль от турелей я услышал лишь громкий хлопок за стеной в генераторной. Я не успел ничего понять, когда электричество пропало, будто его никогда и не было. Лишь лампочки продолжали источать слабое, гаснущее сияние. Ничего не понимая, я сделал шаг назад и, зацепившись за кабель, потерял равновесие. Голова ударилась о стальной стол, и последними звуками, которые долетели до моего сознания, стали звуки стрельбы, донёсшиеся по вентиляционным шахтам…***
Очнулся я уже сидя. Руки и ноги были плотно привязаны ремешками к… стулу, на котором нередко казнили преступников. Электрический стул, который показывают каждому ребёнку, который отказывается выполнять строгую дисциплину убежища. Маленькая комнатка с затемнёнными стёклами не позволяла видеть людей снаружи, но вот они могли видеть все страдания и агонию умирающего человека. Дикое, но единственное развлечение в череде рабочих будней. Вдруг динамик на потолке раздался треском, и оттуда кто-то, шипя, спросил, пришёл ли я в себя. Я слабо кивнул, понимая, что голова всё ещё жутко болит. Тем временем высокий женский голос из динамика с ненавистью обвинил меня в самом тяжком грехе - измене подземному городу. Как оказалось, я не распределил нагрузку, и включение всех турелей сразу вызвало резкий скачок тока, что привело к многочисленным возгораниям и взрывам аккумуляторов. Вина гибели многих моих сограждан теперь лежит на мне. Я был бы рад сказать что-то в своё оправдание, но из пересохшего горла выходили лишь слабые и неясные звуки. Диктор радостно объявил мне, что моя казнь начнётся прямо сейчас, и каждый желающий может сделать всё, что посчитает нужным. Ведь я теперь - просто отдушина для страданий этих людей. После в комнату зашла пожилая женщина. Я знал её. Когда мне было восемь, эта женщина учила меня чтению. Сейчас же в её глазах читалась только ненависть. Что-то яростно выкрикивая, она повернула рычажок, и электрический ток пронзил моё тело яркой вспышкой боли. Спустя несколько мгновений женщина отвела рычажок и что-то у меня спросила. Но я ничего не ответил - попросту уже ничего не понимал. Тогда она вновь положила руку на рычаг, и моё тело вновь пронзило электричество. Боль то утихала, то возвращалась вновь. Стиснутые зубы хрустели при каждом новом импульсе, пронзавшем моё тело. Я не знаю, как долго продолжались эти мучения: может быть, минуты. Может, и часы. Вдруг в одно мгновение боль прекратилась. Я приоткрыл слезящиеся глаза и увидел Юлю в тёмном плаще. Пожилая женщина лежала возле её ног, тщетно стараясь остановить кровь, бьющую из разодранного горла. Я хотел что-то сказать Юле, но сил уже не оставалось. Я лишь прохрипел слова благодарности и потерял сознание.***
Ведро холодной воды, опрокинутое на меня двойником, вырвало меня из небытия. Голова нещадно болела от удара о пол, но рассуждать о самочувствии мне не дала Юля. Девушка сказала, что пешки начали сходить с ума, когда увидели её и двойника. Видно, мы нарушили местные негласные правила, и теперь цикл решил сделать всё возможное, чтобы перезагрузиться, стерев вместе с собой всех незваных гостей. Сзади раздался хлопок дробовика и поток несвязных ругательств двойника. Юля же, мягко прислонившись ко мне, продолжала тащить меня вперёд через убежище, которое... изменилось до неузнаваемости. От серьёзного и выдержанного стиля не осталось ни следа: пятна крови, граффити и разрушения свидетельствовали о том, что дикари смогли попасть внутрь. Пламя уже потушили, трупы были убраны, но хватило лишь беглого взгляда, чтобы понять, что этот уровень убежища был разорён. Вяло передвигая ногами, я видел вечернее солнце, которое виднелось из раскрытых гермоворот убежища. Здесь никто не убирал следы бойни, и я замечал трупы защитников убежища, павших в неравной битве против дикарей. Цветастые танки и татуированные тела явно принадлежали дикарям, которые потеряли в этой схватке в десятки раз больше людей. Уже снаружи я с грустью обернулся на вход в убежище. Где-то здесь лежал мой отец, который был почётным Стражем Ворот. Я редко с ним общался, ведь устав разрешал ему выходить со мной на связь по радио каждое 23-е число каждого месяца не более получаса. В другое время меня, возможно, накрыли бы эмоции с головой, но сейчас мне было всё равно. Я смотрел, как толпа жителей убежища ломилась вслед за нашим маленьким отрядом, постепенно сокращая расстояние. Теперь я понимал, о каком «безумии пешек» говорил двойник: все, от мала до велика, бежали за нами. Раненые, старики и даже дети. Иногда кто-то из них падал и тут же исчезал под ногами остальных. Двойник метнул что-то в толпу, и пламя поглотило многих людей, что с дикими криками продолжили бежать. Зрелище было ужасное, и, судя по всему, Юля разделяла моё мнение. — Отвернись и смотри вперёд. Будет легче, поверь. Коля знает, что делает. Для него это не впервые, — посоветовала девушка и ещё быстрее рванула куда-то вдаль. Я поинтересовался, куда мы идём, и Юля указала на разрушенный огромный мост, который уничтожили до середины во время Великой Войны, отметив, что там она ощущает разрыв реальности. Я хотел спросить, как мы выберемся, если разрыв открывается только с гибелью марионетки этого цикла, но по её лицу понял, что девушка и сама думает об этом. Об этом говорил и нож, что Юля старалась спрятать от меня. Вдруг я заметил, как из-за ржавой машины к нам рванул человек. Дикие, полные ненависти глаза не вызывали даже мысли о милосердии. Мысли и адреналин перекрыли боль в голове, и я, закрыв собою потрясённую Юлю, принял удар тощего кулака на плечо. Я был весьма слабым бойцом, но отец учил меня кулачному бою, на всякий случай. Противник даже не уворачивался от ударов: удар ладонью пресёк его жизненный путь, сломав кадык. Умирающий продолжил в исступлении тянуть к нам руки, но я уже перешагнул через него навстречу к другим опасностям. У моста жили иногда дикари-изгои, которые сейчас нестройной толпой ломились к нам. Двойник убил двоих выстрелом, но после перешёл на удобный в ближнем бою нож. Юля явно разбиралась в премудростях ближнего боя, а потому вскоре двое пешек лежали мёртвыми подле её ног. У одного в области сердца, словно флаг, была воткнута картофелечистка. Я же расталкивал немногочисленных дикарей и бежал всё дальше. Ноги вновь обрели силы для бега, и теперь я вместе с остальным отрядом нёсся сквозь ряды безумцев к мосту. Я обернулся лишь на голос двойника, который был тих и спокоен, несмотря на сложившуюся ситуацию: — Я задержу их. Бегите! — выкрикнул парень в нашу сторону и начал быстро раскладывать перед собой остатки снаряжения: ножи, светошумовые гранаты, магазины к пистолету и прочие, не особо известные мне вещи. До Юли его слова дошли будто через некоторое время, дав ей осознать безумность сказанного. Она подбежала к израненному и покалеченному двойнику. Ближний бой - опасное дело. Пара пальцев была просто отбита; кожа разодрана ногтями и разрезана примитивным оружием. Девушка что-то говорила ему, кричала и плакала, но я не слышал слов из-за шума и бушующего адреналина. Хотя понимал всё и без слов. Двойник прервал её, прижав к себе и поцеловав. Я увидел, как он лишь коснулся её шеи, и девушка рухнула, как подкошенная. Парень обратился ко мне, с трудом выговаривая слова из-за разбитых губ: — Один из нас всё равно должен умереть. Так что я не мог упустить свой шанс. Я верю в тебя. Я верю, что с тобой она не будет одинока. Передай ей, что я люблю её. Хотя лучше ничего не говори. Ты - это я. Она любит нас. Просто ей нужно время, чтобы отвыкнуть от… другого тебя. А сейчас - беги. Скоро раны перестанут мне докучать, и разрыв должен вас вытянуть. Похоже, настало время моего искупления…, — проговорил двойник, после чего поднял бессознательную Юлю, передавая девушку мне на руки. Адреналин угасал, и я понимал, что если не справлюсь в ближайшее время, то просто потеряю свой последний шанс. Мы с двойником ударили друг друга в плечо, а после я рванул к обрыву моста. Сзади долго раздавались выстрелы, которые заглохли через пару-тройку минут. Обернувшись, я нервно усмехнулся: с высоты моста я видел, как тысячи пешек в исступлении стягивались к мосту,к двум оставшимся в живых нарушителям «спокойствия». Словно зомби из какого-то старого фильма, что крутили в моём убежище по вечерам, они беспорядочно рвались к нам, исступлённо вытянув руки и иногда стреляя в нашу сторону. Прогремел взрыв, и часть моста медленно начала оседать в давно высохшее море. Я ускорился и вскоре увидел серебристое свечение, что выбивалось над самой пропастью разрушенного моста. Но волновала меня не пропасть, а человек, стоящий перед ней. Довольно пухлый управляющий нашего убежища смотрел на меня другим взглядом, отличимым от пешек. Он хищно улыбнулся: — Отдай её мне, прошу тебя. Она слишком разгневала Хозяина своим беспечным поведением. Из-за неё придётся перезапускать целый цикл! Я клянусь, что если ты отдашь мне её добровольно, то я подарю тебе вечную смерть. Только скажи мне, что ты отрекаешься от неё, — сказал он и тепло улыбнулся. Я не сильно понимал, о чём он говорил, однако мечтал далеко не о смерти. Сейчас я отчётливо понимал, что я для Юли - всё. Ровно, как и она для меня. Всего лишь двое нас, настоящих людей, в мире пешек. — На кой чёрт она тебе сдалась? И кто этот твой Хозяин? И кто она? — спросил я, не особо надеясь получить ответы. Все мои вопросы должны были лишь отвлечь здоровяка, который медленно направился ко мне. — Неужели эта сука тебе ничего не сказала? Парень, она просто играет тобой. В отличие от тебя, она знает очень многое о том, что такое Реальность. И ты никогда себя не спрашивал, почему она тебе ничего не рассказывала о истинной природе вещей? Ты для неё - лишь пешка. Отдай её мне. Можешь поверить, она поплатится за ту игру, которую решила сыграть с твоей душой, — сказал мужчина и, к удивлению, ненадолго остановился. Я остановился тоже. Его слова заставили и меня задаться вопросом: кто же такая эта загадочная девушка? Однако стоило мне взглянуть на бессознательную Юлю, лежащую у меня на руках, как вдруг всякие сомнения покинули разум. Я презрительно сплюнул на растрескавшийся асфальт. Управляющий лишь театрально пожал плечами и вытащил телескопическую дубинку. — Почему-то я знал, что ты откажешься от моего щедрого предложения. Что же, тогда мне придётся просто убить тебя. Да, придётся из-за вас получить от Хозяина оплеуху, но она того стоит. Защищайся. Хотя знаешь, лучше стой смирно, не хочу долго возиться, — театрально рассмеявшись, управляющий уже более бодрой походкой направился в мою сторону. Я же судорожно перебирал в голове возможности спасения. Очень быстро понял, что просто обойти громилу не получится. Значит, нужно с ним что-то сделать. Окинув пространство вокруг беглым взглядом, я обнаружил тонкую ржавую цепь, лежащую в куче мусора. Цепь очень смахивала на ту, что носил мотоциклист, который всегда с презрением смотрел на меня в детстве с маминого плаката. Мягко уложив Юлю на землю, я быстро рванул к цепи, но управляющий даже и не подумал ускоряться. Наигранно делая аккуратные шажки, он насвистывал какую-то незнакомую мне мелодию. — Все же хочешь помереть первым? Пускай. Мне не жалко, — рассмеялся мужчина, покрутив дубинку в руке, словно это трость. С его лица не сходила тёплая, добрая улыбка. Я быстро намотал цепь на руку и заградил собою бессознательную Юлю. Я почему-то не верил в то, что моя персона хоть сколько-то волновала этого странного управляющего. Толстяк внезапно резко сократил между нами расстояние и понёсся вовсе не на меня, а на Юлю. Вариантов не было, и я ударил его цепью по ногам. Тот пролетел вперёд, ещё немного сократив расстояние между собой и лежащей на асфальте девушкой. Я с отчаянием понял, что вряд ли смогу его остановить. Я ощущал, что у меня не хватит сил, чтобы оттащить этого толстяка подальше. А ему всего лишь надо нанести один верный удар... Решив не ждать, я сам пошёл на сближение. Удар цепи мог бы легко сломать кости, если бы её не держал истощённый вечным голодом и заточённый под землей рабочий подстанции. Я вкладывал невиданную в себе доселе силу в каждый удар, но они либо попадали не туда, либо были недостаточно сильны, чтобы хотя бы помешать толстяку подняться. Тот отмахнулся от меня и вновь пополз к Юле. Осознав, что простыми ударами не смогу остановить толстяка, я накинул цепь на вторую руку и быстро забросил её на толстую шею управляющего. Слабость накатывала волна за волной, отнимая силы, так щедро предоставленные адреналином. Здоровяк, задыхаясь, бил дубиной меня по плечу и спине, стараясь сбросить внезапную проблему. Боль жутко давила на сознание, но воспоминания о пережитом в последние дни придавали телу сил для последнего рывка. Толстяк изрядно покраснел и, оставив попытки освободиться, начал ползти до своей цели. Когда его рука коснулась шеи Юли, я сделал ещё один виток вокруг его шеи и резко потянул вбок. Трещины в костях от дубины разрывали мозг от невероятной боли, но даже она не способна была утолить злобу и ненависть, внезапно проснувшиеся во мне. Сильный рывок - и хруст позвонков разнёсся по мосту. Управляющий рухнул на землю, подняв в небо горсть радиоактивной пыли. Я схватил Юлю целой рукой (вторая от ударов дубины отзывалась невероятной болью при малейшем движении) и рванул к сиянию разлома. Сзади раздавались вопли нагоняющих пешек, всё-таки сумевших перебраться на уцелевший мост. Ноги почти не держали, и шаги казались невероятно медленными по сравнению с бегом преследователей. Уже у самого марева что-то прилетело мне в спину. Судя по всему, это был молоток. А после и вовсе кто-то набросился. Чьи-то зубы вцепились в ухо; чьи-то ногти сдирали кожу со спины. Но ощущения были уже немного другие. Сияние стало ярче, поглотив всё вечернее небо умирающего мира. Физические ощущения начали исчезать, и вскоре лишь яркий белый свет заливал моё сознание. Вдруг ослепительная белая вспышка ударила по глазам, а затем накатили слабость и долгожданный сон…***
Я очнулся от холода. Или боли. Или и того, и другого. Размеренный гул мотора успокаивал привычным монотонным тарахтением. Ощущения были такие, будто я проспал целую вечность. Но ощущения подсказывали мне, что всё пережитое не было сном: всё тело жутко ломило, а правая рука опухла и была полностью покрыта потемневшими синяками. Я медленно перевёл взгляд на Юлю. Её глаза, открытые и уставившиеся в хромированный потолок, покраснели и опухли от пролитых слёз. Одного взгляда на неё хватало, чтобы почувствовать те эмоции, которые рвали её изнутри. Казалось, она парализована осознанием произошедших событий. Только что она прощается с единственным в мире человеком, который не желает её смерти… и тут она уже одна, неизвестно где, скованная шоком, холодом и страхом полного одиночества. Я подполз к ней, заглянув в её пустые глаза. Я не знал, что она ощущает. Не мог знать. Я приподнял её и просто обнял. На секунду подумал, что она может серьёзно заболеть от столь длительного лежания на холодном полу, но после сам усмехнулся этой простой мысли. Юля не подавала признаков существования, полностью разбитая скорбью. И когда я уже начал волноваться о том, не сгинул ли её разум от потери, внезапно ощутил, как теплеет моя рубашка. Горячие слёзы, сначала редкие и самые тяжёлые, вскоре ручьём обрушились на останки моей многострадальной рубашки. Девушка старалась что-то произнести сквозь слёзы, но у неё ничего не выходило. Однако я и без слов понимал, что она говорит. Я прижал её сильнее, и она вцепилась в меня в ответ, будто боясь, что без этих объятий я растворюсь в окружающей нас обоих темноте. Прошла вечность, прежде чем поток наших эмоций начал отступать перед реальностью. Юля посмотрела на меня красными от слёз глазами. Я лишь кивнул на её немой вопрос и прикоснулся губами к её лбу. А после мы обратили взор в окно иллюминатора, за которым в бесконечной пустоте плыли звёзды и галактики...