Восхождение мертвых богов

Хлопья пепла, лениво вальсируя в воздухе, подхватываемые ветром, медленно опускались на мертвую землю, накрывая ее своим серым одеялом. Воздух был пропитан стойким запахом гари с тонким привкусом горящей плоти и резины. Еще он был приправлен целым букетом «изысканных ароматов», но они слишком терялись на фоне основных запахов. Воздух казался тяжелым, горячим. Он заползал в легкие и оседал там тяжелым грузом, заставляя время от времени задыхаться. Дышать таким воздухом было бы невозможно, если бы не привычка, приобретенная с годами. А еще вокруг царил смог. Тяжелый дым, будто туман, окутывал собою все вокруг, мешая глазам сосредоточиться и ухватиться хотя бы за маленькую точку фокуса, чтобы более-менее привыкнуть к этому сумбуру в голове, вызванному наличием помех перед глазами. Приходилось щуриться, всматриваться в дым, чтобы ненароком не нарваться на кого-нибудь из обитателей этого мертвого города. Кадис* горел уже несколько десятков лет. Огонь пожирал все вокруг, превращая дома, деревья, машины, даже людей, в пепел, что кружил вокруг, словно мотыльки. Но стоило солнцу зайти за горизонт, как город, обретая вторую, сотую, тысячную жизнь, возрождался из пепла. Серебристый лунный свет наблюдал за тем, как медленно и робко вновь растут дома, выбираются из-под обломков трупы-люди, как медленно залечиваются их раны… Но стоило солнцу вновь взойти, и пламя охватывало город с новой силой, продолжая терзать все живое, да и неживое тоже. Вопреки всему, но даже ночью оставался след, отпечатывающийся на облике города после изнурительного и болезненного дня. А воздух с каждым разом становился все более ядовитым и тяжелым. Но это ничего, когда тебе все равно придется заживо гореть на рассвете. Сейчас было раннее утро, и даже маска не спасала чувствительные рецепторы, слишком остро реагирующие на окружающую атмосферу. Эдакую смесь из смерти и человеческой муки. Но если бы только человеческой... Тут стенала и природа. Если прислушаться, можно было даже расслышать, как стонут деревья, плачут цветы и воют звери. Где-то здесь, быть может даже за ближайшим поворотом, притаилось жестокое и жаждущее мести зло. И один неверный твой шаг может стать для тебя последним. И в таком случае смерть станет самым желанным итогом, ибо то, что скрывает в самом своем сердце горящий город, способно придумать настолько изощренную пытку для своих врагов, что ты будешь сам молить о своей гибели, стоя на коленях. Но думать о том, что ты оступишься - это предопределить собственный провал. Он так долго шел сюда. Именно к этому месту, к обители тех, кто вернулся в мир живых, чтобы превратить его в ад. Избранный, скажут люди. Проклятый, подумает он сам. Сумасшедший, решат боги. Но каким бы он ни был, то чувство, живущее глубоко внутри него, которое заставило пройти этот долгий путь, вопреки всем трудностям, делает его сильнее. Герой? А может, просто самоубийца? Он пришел сюда, чтобы уничтожить то, что и так давно мертво. Он знает, как именно это сделать. Он верит в себя. Он - надежда сотни людей. И оступиться сейчас, повернуть назад, будет как минимум глупо и беспечно. А каждый шаг дается с таким трудом. Кажется, что ноги твои из свинца. Но ты идешь вперед, не оборачиваясь. В руке зажат ангельский кинжал, а пальцы уже побелели от того, насколько сильно приходилось сжимать рукоять. Не от страха, что рука дрогнет, а от мысли, что он может случайно выпустить из рук последнюю надежду человечества. И не оправдать чужих надежд. Ведь сам в себя он давно не верит. Огонь горит слишком тускло, без особого интереса, а дым пред ним расступается, будто открывая дорогу. Это значит, что его уже ждут, и об эффекте неожиданности можно забыть, но он другого и не ждал. - Здравствуй, Грэм, - слегка приглушенный голос, но такой насыщенный, в нем можно столько всего услышать: немного ненависти, временами нежности, где-то злобы, чуточку равнодушия. Но все это ничто по сравнению с ярко выраженной болью и усталостью. Он и не думал, что мертвые способны чувствовать, а тем более выражать эти чувства вот так. Всего несколькими словами. - Адриана… - срывается тихое с губ Грэма. Он, как зачарованный, смотрит на девушку, застывшую всего шагах в десяти от него. И когда она успела там появиться? - Мы ждали тебя раньше, - легкое разочарование. Порыв слабого ветра теребит низ длинного белоснежного плаща девушки, подхватывает серебристые локоны, заставляя девушку заправить их за ухо. - Мне жаль, что я заставил Вас ждать, – Грэм вымученно улыбается. А внутри него рождается страх. От того, что он не в силах отвести глаз от этого невероятно прекрасного образа. Длинные, слегка волнистые волосы цвета чистого серебра были хаотично рассыпаны по плечам и доходили до самой талии. Бледная, чуть сероватая кожа кажется творением рук мастера, который обточил белый мрамор. Её глаза – это два больших сапфира, по ошибке закованные в проволочную оправу длинных черных ресниц. Это грозовое небо над головой, это темно-синее море. А в них – бездна. Смотришь и начинаешь медленно тонуть. Казалось бы, в них нет тайн, они чисты и невинны, но всмотришься дольше, да и потеряешь душу, навеки заблудившись в этих лабиринтах, заполненных прохладной печалью, искрами гордости. Бледно-алые губы. Идеальные изгибы тела. А сама – невысокая, как у людей говорят, метр с кепкой, но это совсем не портит общего впечатления. Девушка-кукла из хрупкого фарфора. Неживая. Короткое белоснежное платье с толстыми лямками, чуть приспущенными с плеч. Тяжелый белый плащ на плечах. На талии аккуратный широкий пояс, подчеркивающий лишний раз всю ее хрупкость. А на голове – тиара, на белом золоте которой играют тени, что отбрасывают языки пламени. - Что такое несколько недель по сравнению с вечностью? – она тихо смеется, но настолько заразительно, что Грэм сам невольно улыбается, но внимательно следит за каждым ее, казалось бы, случайным движением. Грация, пластика, но, самое главное, в них читалась опасность. Ведь богиня хрупка и невинна лишь на первый взгляд. Это обман. Там, внутри нее, таится огромная опасность и, дремлющая до поры до времени, ни с чем не сравнимая сила. Холодная и беспощадная. - Вы ведь знаете, зачем я пришел? – звучит как вопрос, но Грэм уже заранее знает ответ. Рука еще сильнее, насколько только возможно, сжимает рукоять ангельского кинжала, его уже начинает трясти. Паника рвется наружу от этого спокойствия, с которым сейчас они ведут беседу. - Боги знают все, - Адриана опять улыбается. Слабо так. И Грэму кажется, что в этой улыбке скрыто столько невысказанной грусти. Столько искреннего отчаянья. Странное чувство возникает: желание подойти и обнять эту девочку, провести рукой по мягким серебристым волосам и тихо прошептать на ухо: «Не бойся, это все скоро закончится. Все пройдет». И, о странность, сдерживать этот внезапный порыв отчего-то слишком сложно. Грэму больше не кажется, что он пришел сюда, чтобы уничтожить зло. Впечатление, что его отправили убить потерявшееся дитя. Брошенное и всеми забытое. - Брось кинжал, пожалуйста, - богиня словно чувствует всю ту бурю эмоций, внезапно родившуюся в сознании парня. Ее голос еще ласковее, еще спокойнее, чем прежде. - Я не могу. Я должен, - упрямо твердит Грэм, едва слышно произнося каждое слово. Но он знает, что девушка его отлично слышит. - Просто брось кинжал, и я позволю тебе уйти, - Грэму даже показалось, что она просит, даже почти умоляет его отступить. Но это наверняка лишь обман, иллюзия, созданная его же подсознанием. - Я обещал, - твердо на этот раз громко произносит Грэм, заносит руку с кинжалом для удара и даже делает шаг вперед. Потом, когда резкая боль пронзает плечо, парень с глухим стоном оседает на асфальт, покрытый пеплом. Позади слышится еще чей-то чуть хрипловатый усталый голос. «А жаль, что так вышло», говорит он. Все вокруг внезапно начинает плясать, он чувствует, как закипает в венах кровь. Невыносимая боль пронзает все тело, заставляя приглушенный стон сорваться с губ. Адриана опускается перед ним на колени, чуть наклоняет голову, отчего кончики волос начинают щекотать руку Грэма. Он смотрит в эти невероятно красивые темно-синие глаза и понимает, что настал его час. Настало время уйти из этого ада. Но, когда в глазах цвета грозового неба он видит несколько хрустальных слезинок, Грэм понимает, что ему не дадут так просто умереть. Его накрывает очередная волна боли, и мир теряет свои краски. Веки тяжелеют, Грэм закрывает глаза и проваливается в никуда. *Ка́дис (исп. Cádiz, лат. Gades), в дореволюционных текстах Кадикс, — город на юго-западе Испании в составе автономного сообщества Андалусия. Муниципалитет входит в район (комарку) Баия-де-Кадис. Население Кадиса составляет 133 000 чел.